Странная процессия медленно двигалась по ночному лесу.
Впереди, прихрамывая, шагал Артур: плащ на спине и руки по локоть перепачканы кровью, на лице пара глубоких царапин, на плечах — перевязанная, слабо поскуливавшая овчарка, которая поймала предназначавшуюся ему пулю. Позади, конвоем — но при этом опустив оружие и ошарашенно глядя себе под ноги — военный, выстреливший вслепую в тот самый момент, когда овчарка запрыгнула Артуру на спину и повалила его на землю. Едва не убивший пса, прослужившего в этой части дольше него.
У распластавшегося на влажных листьях, придавленного телом Артура было всего несколько секунд, чтобы выбрать — и он решил остаться и спасти эту жизнь. Потому что Ксюша, как ни крути, была уже взрослой, разумной девушкой, в чём-то даже более сильной, чем он. Потому что сейчас он не чувствовал для неё опасности, а бедное животное истекало кровью и нуждалось в помощи.
И, мерно ступая по сырой земле, следуя редким указаниям военного, чтобы не сбиться с пути, Артур думал вовсе не о проблемах, которые себе создал этим поступком, и не о противном моросящем дожде и срывавшем капюшон ветре. Неожиданно для себя он рассуждал о себе самом. О жизни и работе, уже давно не приносившей былого удовольствия и азарта; о Судьбе и самих клиентах, которые упорно противились любым изменениям; о своём перемещении в царство мертвых — не буквальном, конечно, а за счет окружения себя исключительно призраками. И дело даже не в том, что Артур избегал людей — с его профессией стоило это делать… Просто он внезапно осознал, что изо всех сил цепляется за прошлое.
Там, в прожитых, ушедших жизнях осталось самое дорогое. Настоящие родители и настоящее, почти беззаботное детство, первая любовь, умение удивляться и постоянно открывать что-то новое в мире, далекие путешествия и обретение бесценного опыта, нащупывание собственных границ и удачная попытка вернуть Мию, пусть даже в виде призрака. Артуру всегда казалось, что всё самое лучшее — позади. И чувства там были сильнее, и ощущения ярче, и люди проще. В противовес этому его бессмертие могло предложить лишь улучшавшиеся из года в год навыки.
И как-то он забывал до поры о сотне неудач, о потраченных впустую жизнях — когда он по каким-то причинам не мог заниматься любимым делом, о десятках сложных голодных лет и потере близких, о несложившихся отношениях и горькой попытке создать семью. Он тогда старался, очень старался… но только причинил сильную боль себе и другим — и твердо решил, что подобное не для него. В конце-концов, Мия была рядом… всегда была рядом, готовая простить, поддержать, сказать исключительно правильные вещи. По сути, они и узнали-то друг друга лучше только после её смерти и освобождения от ужасного дара.
Если и существовала вечная любовь — то это была она. Любовь к своему прошлому и давно сгоревшему счастью.
Дождь усилился, потоки воды били по лицу и затекали за ворот, но Артур этого уже не замечал, полностью погрузившись в свои мысли. Он слишком давно забросил привычку копаться в себе — где-то лет через пять после развода, когда подобные откровения стали приносить мучения и чувство вины. Еще анализировал состояние, отмечая какие-то сбои в организме или нарушения ауры, усталость, голод или моральное истощение — но попросту избегал того, что вызывало лишнее волнение или неприятные эмоции. В конце-концов, рядом всегда была та, кто готова принять его любым. И, в отличие от самого Артура, лучше понимала, что происходит внутри него — но давно оставила попытки об этом поговорить.
А потом Мия ушла. Артур ярко запомнил свои эмоции, хотя с того дня много чего произошло и не было ни времени, ни желания упиваться своей потерей повторно. Он чувствовал обиду, будто верный друг бросил его одного в избушке посреди дикого леса… и вдруг появилась Ксюша, открыла дверь — и оказалось, что леса давно уже нет, а вокруг построили город.
Впереди чёрным пятном замаячило большое ущелье, в котором едва можно было различить разрушенные стены и тихий плеск воды, но Артур его будто не видел. Он думал о том, что Трэя была абсолютно права. И Жанна тоже, когда говорила о возможности упустить. Он сам всё чуть не испортил. Стал учить Ксюшу жизни, вцепился в неё, затянул в свою хижину… он не дал ей дышать и решать. Из родительского дома она шагнула к нему и потому не могла измениться и повзрослеть. Как и он не менялся долгие годы, не способен был признать её зрелой личностью и полюбить безо всяких «но», отмахнуться от страха потерять так же, как потерял Мию, вообще прекратить видеть в Ксюше повторение этой истории. Он мчался к ней по вечернему лесу, потому что боялся оставить одну, сомневался, не доверял, ожидал, что Ксюша ввяжется в очередную неприятность. Ребенок, а не жена; опека, а не любовь.
Артур остановился на краю обрыва, там, где под ногами крошились остатки бетона, и посмотрел вниз. Мия возвратилась зря. Она уже ничего не изменит и не вернёт, потому что он сделал выбор. Он хочет начать заново, оставить прошлое, измениться… и он хочет быть с Ксюшей.
— Спасибо, — улыбнувшись и сбросив капюшон, Артур обернулся назад, чуть заметно кивнул замершему в паре шагов военному. — Мне это было нужно. Я даже купился вначале.
«Срочник», повесив автомат на плечо, козырнул, и одежда его начала меняться на глазах, превращаясь из камуфляжа в истлевшую старую форму. Овчарка, лизнув Артура в щеку, легко вырвалась из его рук, соскочила с плеча и, виляя хвостом, подбежала к хозяину. А затем они, обдав холодом и сыростью, неслышно прошли мимо, стали медленно спускаться по склону обрыва — и растворяться в ночной мгле.
«Это ж надо было мне так голову потерять, что даже духов в них не почувствовал! Задурили совсем…»
Потерев саднившую ногу, царапина на которой оставалась вполне реальной, Артур отправился к дому, понимая, что на последний автобус он уже опоздал. Что ж, он сам виноват, если своим упрямством вынудил Мироздание таким жестким способом ткнуть его носом в ошибки, как нашкодившего котёнка.
До своей калитки Артур добрался часам к одиннадцати, и первое, что он заметил — дом стоял темным и пустым. Ксюша не вернулась, не смотря на разгулявшийся ливень, наполнивший улицы холодными потоками воды. И для начала Артуру самому следовало переодеться в сухие вещи, перевязать ногу, спросить призраков, куда ушла Ксюша, и позвонить ей на мобильный — у шамана был подключен лишь стационарный телефон.
Стоило Артуру сделать шаг по каменной дорожке, как навстречу тут же выскочила взволнованная Жанна — и её едва не снесло очередным порывом ветра.
— Шеф, Ксения ушла! — выпалила она. — С Трэей что-то не то!
— Что значит «не то»? — резко ускоряя шаг, спросил Артур.
— Это она Ксюшу прогнала! Я не слышала, но она купол тишины на кухне ставила, они там разговаривали вдвоём!
«Трэя использует магию?» Точно сошла с ума! Это уже не нарушение всех мыслимых границ послушания, это самоубийство — потому что заклинания используют ту самую энергию, из которой и состоит призрак. Что её надоумило так поступить?
— Ксюша ничего не сказала? — Артур, зайдя в коридор, включил свет и принялся набирать её номер.
— Она выскочила из дома с вещами — это всё, что я видела, — доложила Жанна.
— Понятно.
В трубке бесконечно множились длинные гудки, но Артур и без того уже понял, что Ксюша ему не ответит. Не хочет разговаривать. Что бы Трэя ей ни сказала, это заставило Ксюшу изменить к нему отношение настолько, что…
— Жанна, найди её, — приказал Артур. — Скорее всего, где-то в районе центра. Убедись, что всё в порядке
— Но там… — призрак растеряно кивнула за окно, где в зеленоватых всполохах хлестал ливень.
Артур молча перехватил её за запястье — и Жанна дернулась от ворвавшегося в неё заряда энергии. Даже полупрозрачная кожа приобрела оттенок загара, а на щеках выступил заметный румянец. А еще — она явно почувствовала его эмоции — и больше не могла спорить. Отрывисто кивнув, Жанна метнулась за дверь, Артур же, скинув плащ и закатывая рукава, прошел в гостиную.
— Трэя, — холодно позвал он. — Иди сюда.
Она появилась сразу же, бледная и чуть растрёпанная, потерявшая большую часть энергии. Голубые глаза окончательно выцвели и посерели, так что сложно было угадать их выражение. Где она умудрилась столько потратить?
— Что ты сказала Ксюше? — перешел к главному Артур.
— Она решила, что это всё не для неё, она хочет обычной жизни, — бесцветно произнесла Трэя, глядя сквозь него.
— Что ты ей сказала?! — с нажимом повторил Артур.
Трэя встретилась с ним взглядом, сжала пальцы в замок.
— Правду, — глухо отозвалась она. — О том, что ты выбрал Мию, выбрал возродить её в новом теле.
— Я ничего не выбирал! — рявкнул Артур. — Как ты смеешь лезть в судьбу живых! В мою судьбу! — выдохнув, он взял себя в руки и продолжил: — Ты знала, что делала. За всё это я должен тебя изгнать.
Трэя глазом не моргнула, услышав это страшное слово. Изгнание было куда хуже векового заключения к ларце — оно означало полное уничтожение. Не лишение энергии, не переход за грань, нет — Артур собирался начисто стереть её личность и дух.
— Знала, — тихо и спокойно подтвердила Трэя. Она опустилась на ноги, ступила на ковёр, подошла почти вплотную к Артуру, глядя ему в глаза. — Я всегда была на твоей стороне — и тех, кого ты любишь.
Артур нахмурился. Что-то здесь было не так. Вряд ли Трэя пыталась давить на жалость.
Она смахнула с плеча широкую косу, подняла подбородок, будто подставляя ему шею, и Артур внутренне вздрогнул. Она действительно слишком много о нём знает… Сжав зубы и абсолютно не желая этого делать, Артур приложил ладони к её груди, там, где должно было биться сердце, но сейчас лишь слабо пульсировали остатки энергии. После того, как он их заберет, развеять саму её сущность не составит труда.
И Трэя даже не пыталась сопротивляться, только прикрыла веки.
Краем глаза Артур заметил появившуюся в комнате Мию — она молча наблюдала за происходящим, не пытаясь вмешаться. Мия никогда не касалась отношений Артура с его призраками и никогда не общалась с ними: то ли считала себя другой, то ли побаивалась их после ужасной смерти, то ли не желала лезть в чужую работу. Но только он впервые так открыто убивал у неё на глазах — а она молчала.
— Прости, — неожиданно мягко шепнула Трэя. — Я не справилась.
Артур не ответил, беззвучно читая заклинание и глядя на то, как тускнеет её силуэт.
— Я так и не узнала, кто принял облик Мии.
Артур вздохнул, но не сбился. Перевел взгляд на спокойную Мию.
— Эта ложь тебя не спасёт, Трэя, — мрачно проговорил он, не отрывая глаз от струящихся рыжих локонов. — Свою жену я узнаю всегда.
Трэя подняла веки, посмотрела на него и слабо улыбнулась.
Он пил её жизнь, он видел её мысли, он знал, что она не врёт. Не надо было доказательств и объяснений — он верил. «Оно сильное. Оставь немного, чтоб я могла…».
— Мия, — позвал Артур. — Помоги мне.
Она не поняла, но приблизилась. Спросила удивлённо:
— Чем?
И в тот же миг Трэя отлетела в угол от сильного импульса, а заклинание изгнания, вспыхнув, развернулось на всю комнату зеленоватым кругом.
— Аргус? — растерянно пробормотала Мия, глядя, как её яркий силуэт начинает легкой дымкой стягиваться в центр. — Что ты делаешь?
Артур не ответил, он не мог сейчас отвлекаться. В Мие было так много энергии, что вытянуть её, да просто удерживать призрака в круге стоило ему больших усилий. И в большей степени — моральных. Она всё еще была его частью.
— Милый? — в голосе послышался самый настоящий испуг. — Зачем? Ты же убиваешь меня, прекрати!
Она отчаянно заметалась по комнате, и линии заклинания дрогнули.
— Прекрати! Нет! Хватит!
Яркая вспышка полыхнула перед самым лицом, Артур зажмурился, не опуская рук… Но ничего не произошло. Энергия продолжала вливаться в его тело таким мощным потоком, что пекло ладони. И, открыв глаза, он увидел тонкую, но крепкую сеть, в которой металась Мия: Трэя, получив его силу и едва опомнившись, мгновенно пришла на помощь.
Вот только… он не имел возможности выбрать, он осушал их обеих. Трэя чувствовала это, но молчала, полностью сосредоточившись на заклинании. «Вот она, смотри». Артур кивнул. В круге пойманной рыбой билась уже не Мия: её образ талой водой утекал прочь. Вместо рыжей девушки проявилась другая — невысокая, смуглая, с длинными черными волосами. Лита.
Артур закусил губу. Это его вина…
— Будешь гордиться собой? Будешь?! — закричала Лита, понимая, что конец близок, но ни на миг не прекращая проверять сеть Трэи на прочность и пытаясь дотянуться до лица Артура, чтобы выцарапать ему глаза острыми ногтями. — Ты убиваешь всех, кто тебя любит, ты рано или поздно останешься один! Ты убил Мию, когда влез в её жизнь! Она ненавидела тебя за это! — Голос превратился в отрывистые звуки, но продолжал звенеть в голове: — Ты убил меня, убил Трэю! И Ксюша твоя…
Артур перевел взгляд на едва заметный уже силуэт Трэи, в этот миг окончательно развеявшийся в пространстве. Всё, что от неё осталось — яркая синяя искра сознания, тут же затянутая заклинанием в центр круга, где уже метался другой огонёк, ярко-алый. Они слились воедино и, когда Артур протянул руку, послушно нырнули в его ладонь. Круг, изменив цвет на лиловый, тоже уменьшился до размера его раскрытых, чуть подрагивающих пальцев — прерывать заклинание было нельзя. Двухцветный светящийся шарик переливался и пульсировал на ладони, а Артур никак не мог закончить с этим, заставить себя сжать кулак.
— Прости меня. Простите обе, — хрипло произнёс он.
Круг вспыхнул тёплым солнечным светом, наполнился легкой дымкой — и Артур осторожно накрыл ладонь второй рукой. Между его пальцев легко просочились две абсолютно бесцветные, яркие искры, взвились вверх и исчезли, а он медленно прижал руки к груди.
— Шеф, я нашла Ксюшу! Она… — ворвавшаяся в дом Жанна осеклась, увидев опустившегося на колени, тяжело уронившего голову Артура, держащегося за сердце. — Шеф, что с вами?!
— Она в порядке? — глухо произнёс он.
— Да, но вы…
— Уйди.
Всё, что Артуру хотелось сейчас — побыть одному.
Он знал, что нельзя жалеть призраков, он сам всё время это твердил — и ни разу еще не отпускал их за грань, потому что цена освобождения была слишком высока. Но сегодня не смог поступить иначе. Осталось самое сложное: привыкнуть к их боли и воспоминаниям, которые Артур забрал себе.