Лита была единственной наследницей зажиточного земледельца: её мать умерла, едва произведя девочку на свет, а безутешный отец так и не женился повторно. Хотя, что более вероятно, причиной его верности послужила вовсе не привязанность к бывшей жене, а присущая ему скупость — молодую невесту пришлось бы выкупать, одевать и баловать, а деньги эти выгоднее было пустить в оборот. Дочка же воспитывалась в строгости и скромности, лишнего не просила, много не ела, да еще оказалась такой красавицей, что не налюбуешься: миниатюрная, с огромными темными глазами и длинной толстой косой цвета ночи. Слух о прекрасной Лите разошелся далеко, и, едва девочка вступила в брачный возраст, к ней заспешили женихи со всех окрестных земель.
Сама Лита о свадьбе еще не задумывалась. Был у неё друг детства — работавший у них сын соседского помещика, далеко не такого удачливого, мальчишка на пару лет старше. Вместе они проводили все дни в невинных забавах или работе по дому, играли, дурачились, сбегали через широкое поле в ближайший лес, когда хозяин дома куда-то уезжал. Общение их было открытым и бесхитростным, но только весть о каждом новом женихе почему-то делала мальчишку всё сумрачнее — сам он не мог ни на что надеяться.
Лита же оставалась по-детски беспечной, полностью полагаясь на выбор отца. Так её воспитали: безумно благодарной за подаренную жизнь, вложенные в неё деньги, в страхе и уважении перед родителем. Каждый день, начиная с её пятилетия, земледелец внушал дочери: этот непомерный долг придётся отдавать, жизнь твоя — в моих руках. И Лита не спорила, весьма смутно еще представляя, что её ждет в замужней жизни. Наверное, то же, что и раньше: работа по дому, послушание и забота о муже вместо отца.
Однако, сам отец Литы не спешил давать согласие ни одному кандидату. Он оказался слишком честолюбив и жаден, он сравнивал дочь с драгоценным деревом, которое он растил с таким упорством — а теперь должен был продать с наибольшей выгодой. И расчет его оправдался. В их дом явился никто иной, как слуга самого императора, набиравший самых прекрасных, юных и свежих девушек в гарем правителя. И Лита была продана за очень большую сумму.
Жизнь во дворце она представляла еще более смутно, чем простое замужество.
Впрочем, дворца как такового Лита не увидела, не встретила и императора — до поры. Её не повели знакомить с новым господином, а вместо этого начали готовить: осмотрели со всех сторон; искупали как следует в ароматной пене; расчесали густые длинные волосы, вновь заплетя их в косу и украсив блестящими гребнями; облачили в странные, легкие одеяния с изящной вышивкой. Но и после этого свидание не состоялось. Литу, как и других новеньких девушек, принялись наставлять главной науке — как доставить супругу удовольствие: пламенным танцем или игрой на музыкальном инструменте, содержательным разговором или искусством любви.
Прошло слишком много времени перед тем, как Лита смогла впервые попасть в главные комнаты гарема. Она выросла и повзрослела, растеряла большую часть своей наивности, невольно наблюдая, какие козни стоят друг другу соперницы из самых любимых наложниц. Она откровенно скучала и даже тосковала по обычному, бесхитростному людскому общению, с грустью и теплом вспоминая родной дом и друга детства. Лита втайне надеялась, что приглянётся императору и это откроет для неё какие-то новые возможности, хотя бы путь в библиотеку. Возможно, он даже захочет поговорить с ней… потому что прозябать месяцы напролет в четырёх стенах привычной к раздолью девушке становилось невыносимо.
И вот, наконец, она увидела своего правителя, издалека, из-за спин других наложниц: он шагнул в тяжелую узорчатую дверь, медленно прошёлся по зале и опустился на вышитые подушки. Понаблюдал за небольшим представлением, что для него устроили — несколько девушек танцевали, другие играли на музыкальных инструментах и пели. Лита же всё это время затаив дыхание рассматривала императора. Он оказался не молод, хотя еще крепок, с длинной черной бородой без единого седого волоса. Темные глаза под густыми бровями смотрели устало и почти равнодушно, не оставляя ни единой надежды быть замеченной.
Так и случилось — указав на одну из танцовщиц, император вскоре покинул их скучную обитель. И ни разу, ни в одно своё посещение гарема, которых было еще множество, он не обратил внимания на Литу.
Время шло. Лита часто сидела у высокого, узкого окна, разглядывая внутреннюю дворцовую площадь, где единственным движением были медленно ползущие по камням тени от башен да время от времени сменявшая друг друга стража. И однажды, среди этих стражников она различила знакомое лицо. Не сразу, не в первый день наблюдений за молодым мужчиной Лита поняла, что это тот самый друг детства, теперь окончательно возмужавший и устроившийся на службу. Теплое чувство в груди шевельнулось вновь, расправило крылья. Лита теперь проводила всё время у окна, она уже знала, в какие часы его вахта — и каждый раз мысленно умоляла поднять голову.
Однажды именно это и произошло. Стражник вскинул взгляд прямо на окно, встретился с Литой глазами — и моментально отвернулся. Но за это короткое мгновение весь мир успел перевернуться, сердце забилось часто и гулко, и Лита сама отпрянула в прохладу комнаты, схватившись ладонями за вспыхнувшие щеки.
Теперь с каждым днём всё меньше её интересовал император, танцы и книги. Теперь, всё с нарастающим волнением приникнув к окну, Лита с замиранием ждала момент, когда сменится стража. Когда молодой мужчина вскинет на неё незаметно свой взгляд, улыбнётся уголками губ, уже опуская голову, и пройдёт мимо. А сердце еще долго будет радостно выплясывать в груди, и в мечты впервые проникнет странное желание долгих взглядов и крепких объятий.
Очень скоро Лита узнала, что их встреча не случайна. Тот, кто, не имея достойного наследства, мальчишкой не смел просить её руки, отправился за любимой и прошел долгий путь, чтобы попасть в дворцовую охрану. На этом план его обрывался, но отныне и молодой стражник, и Лита не могли жить друг без друга. Они нашли способ обмениваться короткими посланиями, не привлекая чужого внимания, но очень скоро ни одни слова уже не способны были выразить терзавшую душу тоску. Лита почти совсем перестала есть, она не занималась больше музыкой и танцами, которые так полюбила, она пряталась в самом дальнем углу, когда в гарем приходил император. Только сейчас Лита поняла, чего она лишилась вместе со свободой. Отданная чужому, равнодушному мужчине, она никогда уже не сможет быть счастлива с тем, кого впервые в жизни захотела назвать своим супругом.
Она сгорала с каждым днём, и стражник, видя это, отчаянно искал способ устроить их свидание. И наконец, после долгих приготовлений и уговоров, ему удалось сделать так, чтобы дверь для прислуги оказалась незаперта, а охрана — задержалась в другом конце длинного коридора. Задумка была смертельно опасной для обоих, но маленькая, ловкая Лита могла проскользнуть незамеченной, встретиться с любимым в условленном, тихом месте и вернуться обратно тем же путем. О том, чтобы сбежать, и речи не шло — все входы и выходы из дворца правителя тщательно охранялись. К тому же, за беглую дочь ответил бы отец — головой.
Однако задуманному не суждено было случиться. Лита дождалась, пока другие девушки ушли спать, осторожно пробралась к низенькой дверце и, отворив её, выглянула в коридор. Стражи нигде не было видно. Замирая от волнения и страха, смешанных со счастливым предвкушением объятий любимого, Лита бросилась прочь по пустым коридорам, холодившим босые ноги белоснежным мрамором. Вот только она никогда не бывала за пределами гарема, не видела этой части дворца и быстро заплутала. Когда Лита поняла это, её охватила паника. Уже не разбирая дороги, окончательно позабыв, куда ей надо было свернуть, она металась среди расписанных золотом стен, словно залетевший в комнату мотылек — и в конце концов была поймана охраной.
Громкие отчаянные крики Литы, тщетно пытавшейся вырваться из крепких рук вооруженных мужчин, эхом разносились по дворцу, нарушая полночный покой. Одна из ближайших дверей отворилась, и Лита была с силой прижата к полу, лишена способности двигаться и даже дышать — потому что из покоев вышел сам император. Заботы о делах государства часто становились причиной его бессонницы, и, заслышав странный шум, он решил узнать, что случилось.
— Кто эта девушка? — спросил он, окинув задыхающуюся Литу холодным взглядом.
— Беглянка из гарема, повелитель, — опустившись на колено и склонив голову, но при этом не отпуская горло Литы, ответил один из стражников. Он с легкостью узнал это по золотому браслету, какие носили только наложницы императора. — Хотела вернуться домой или спешила к любовнику, не иначе.
Мужская рука еще сильнее сжала шею Литы, и от боли у той невольно хлынули слёзы. Церемониться с ней никто не собирался — всё равно теперь изобьют плетьми до полусмерти или вовсе казнят. Лита дернулась, попыталась повернуть голову и захрипела.
— Кажется, она хочет что-то сказать, — равнодушно заметил император. — Да отпусти ты её, это же не подосланный убийца.
Терзавшие её пальцы разжались, Лита глубоко, порывисто глотнула воздух и закашлялась.
— Повелитель… — пробормотала она, пытаясь как можно скорее унять душившие горло спазмы. Всё тело горело от едва миновавшей его гибели, нехватки кислорода и адреналина. — Повелитель, — Лита сжалась, стоя на коленях, уткнувшись лбом в носок его сапога. — Я шла к вам!
— Ко мне? — в голосе мелькнуло искреннее удивление. — Зачем? Тебе запрещено покидать гарем.
— Отчаяние заставило меня нарушить запрет, — Лита подняла мокрое от слёз лицо. — Уже больше года я здесь, моя красота проходит, моё сердце иссыхает без вашего взгляда, повелитель! — Слёзы вновь полились по щекам, и мало кто мог догадаться, что причина их в той лжи, что причиняла сейчас нестерпимую боль. — И если мне суждено провести дни свои незамеченной вами — так пусть лучше я умру сейчас, но у ваших ног.
— Встань, я тебе умирать не позволял, — Лита с трудом поднялась на дрожащие ноги, и император вновь окинул её взглядом, теперь уже с заметным любопытством. — Не помню тебя. Ну что ж, если это твоя последняя ночь, то глупо будет провести её в темнице. Танцевать умеешь?
Лита, сглотнув, отрывисто кивнула.
— Дайте ей воды и приведите в порядок. А потом доставьте ко мне.
Робко ступая в опочивальню императора, Лита понимала, что не только её жизнь висит сейчас на волоске. Правитель как будто поверил её словам, но её учили, что слова мало значат, а взгляд всегда выдаст правду. Изобразить преданность и любовь, когда тебя душит отчаяние и страх, а сердце отдано другому — почти невозможно. Но Лита старалась. Выйдя на центр зала перед своим повелителем, она начала танцевать, как никогда раньше. Каждое плавное движение манило к себе, каждый взгляд из-под пушистых ресниц вспыхивал страстью, каждый плавный изгиб тела в воздушных одеждах обещал наслаждение. Лита делала это, чтобы спасти себя и любимого, но не думала сейчас о нём — иначе не выдержала бы. Она смотрела лишь на императора, и весь её танец был пылким, откровенным признанием. Император его оценил.
В ту ночь он стал её первым мужчиной, а в следующую — вновь приказал явиться. Лита ему понравилась. Любимая наложница недавно родила, но на беду — дочку, и на время была позабыта, а Лита оказалась такой юной, красивой и пылкой, будто действительно жизни не представляла без своего повелителя. Это уставшему правителю льстило. Он начинал верить в её искренность, а Лита всё больше теряла саму себя, отчаянно даря ему любовь, предназначавшуюся совсем другому мужчине. Она больше не видела своего друга, да и рада была, не зная, как посмотрит ему в глаза; она всеми силами пыталась усладить своего императора, вот только теперь это было куда сложнее, чем всего полгода назад. Но Лита хорошо играла свою роль. Настолько хорошо, что император вскоре сделал её своей фавориткой.
Лита быстро забеременела, но старалась не оставлять своего «возлюбленного» без внимания, развлекая пением или беседами. И только, окончательно отяжелев, уединялась в своей комнате, подолгу сидела у окна, задумчиво глядя куда-то вдаль, будто мысленно тянулась на волю, в родной дом.
Лита родила крепкого, здорового мальчика, подарив императору наследника, но её хрупкое тело не выдержало этого. А может, она настолько опротивела себе, что не видела смысла оставаться в этом мире. Правитель, уже давно не юноша, сильно горевал, устроил пышную церемонию и долго еще был холоден к другим наложницам. Он приказал отправить отцу Литы столько золота, сколько понадобится для безбедной старости. А друг детства вернулся на прежнюю работу, посвятив остаток жизни заботе о своем неслучившемся тесте.
Вот только Лита не смогла обрести покой. Её дух остался безутешен, он бесконечно стремился к любимому и бесконечно проклинал сам себя. Чувство вины и стыда изъело личность, как термиты изъедают древесину, и за несколько веков в Лите осталось лишь неутолимое вожделение, как самое горькое наказание за многие ночи обмана. Если раньше ей приходилось изображать страсть с тем, кого она не желала, то теперь она стремилась к любому, но не могла заполучить никого.
И, когда Артур вернул её в шкатулку, Лита не вспомнила прошлое. Она оказалась заперта в своём безумии, не имея возможности ни на что отвлечься от душевной боли.