Тик-так. Тик-так. Отбивали ритм настенные часики в форме сердца. Поначалу незаметный звук вдруг эхом пронесся по комнате и заставил сердце каждого биться чуточку чаще.
Молодежь притихла. Каждому начинало казаться, что время отбивает свой ход именно внутри него. Занятие выяснением отношений и придумыванием нелепых обвинений вышло крайне изнурительным. А вид майора Лепина и вовсе побуждал признаться в любых преступлениях.
— Товарищ майор, — начал было Виктор.
— Давайте лучше Петр Игнатьевич. Я здесь не совсем официально. Но все же… Итак, кто из вас Андрей Искрин?
Превзнемогая боль, Андрей встал слишком быстро, о чем не преминула напомнить травма головы. Вокруг все завертелось, но он успел схватиться за спинку кресла. Легкая улыбка на лице попыталась показать остальным, что все в порядке. И тряхнув головой, будто этим можно было перезагрузить сознание, Андрей повернулся к майору.
— Если честно, я удивлен, — произнес Петр Игнатьевич, рассматривая подозреваемого. — Как с таким послужным списком вас взяли на подобную работу? Полностью ознакомиться с личным делом времени не было, но даже та информация, которую мне передали по телефону заставляет задуматься. Пять лет в тюрьме! По мне, так пожизненный давать следовало. И как генерал Виркович позволил такому человеку присматривать за своей дочерью?!
Андрей вздохнул. По его глазам было ясно, что он хочет что-то сказать, объяснить, но собравшимся достался лишь очередной грустный взгляд.
— Ладно… позже разберемся, — протянул майор Лепин. Ему явно не терпелось перейти к делу. — Что именно произошло в подвале?
— Я должен был отвезти желающих в Ораниенбаум. Но заметил, что Света Виркович с утра не показывалась, — начал рапортовать Андрей, предпочтя рассказать очень краткую версию безумных сборов. — Пошли искать, услышали звонок ее мобильного из-за фальшивой двери. Нашли настоящий проход. Я спустился. Там столько хлама. Или раритета. Сложно было разобрать в темноте. А потом я увидел тело… Она лежала на полу. Видимых повреждений заметно не было. Я наклонился, надеясь, что это очередной глупый розыгрыш. Хотел проверить пульс. Но хватило одного прикосновения. Говорю вам, Света была мертва. Я знаю это. Слишком холодная. И другие признаки. Но я попытался. Ведь она так молода… Сердце не запускалось, а я как придурок продолжал. Невероятно! Света вдруг села. Это было просто невозможно. Я не верил собственным глазам. Тут сзади раздался грохот. Должно быть, свалилось что-то. Я инстинктивно обернулся и тут же получил фонарем по голове. Отрубился. Но ребята за мной вернулись. С тех пор пытаюсь всем объяснить, что не причастен к произошедшему.
— Вруль ты, похоже, хороший, — хмыкнул Петр Игнатьевич. — Но со мной такое не пройдет. Показывайте, где там ваш загадочный подвал.
Произнося последние слова, майор сделал пару шагов. Однако, быстро осознав, что чуть не выдал свое знание о месторасположении потайного склада, он взял в руки первый попавшийся предмет, которым оказался какой-то странный оккультный сувенир.
— Занятная вещица… — пытаясь изобразить заинтересованность, Петр Игнатьевич вновь подошел к собравшимся. — Чье это?
— Не наше. Прилагалось с домом, — отчеканила Вероника, не понимая смысла вопроса.
— А кто хозяин?
— Это надо выяснять, — задумчиво пробубнил Виктор. — Договор заключали не мы. Все делалось через знакомого.
Студенты переглянулись. Спустя полтора часа выяснения отношений никому и в голову не пришло, что за всем может стоять владелец домика с сюрпризом.
— Эх, молодежь, — вздохнул майор. — Проверить бы вашу кровь на содержание посторонних веществ.
— Товарищ… Петр… — Олег сморщил лоб, но видимые признаки проявления мыслительной деятельности не пошли ему на пользу. — Мы там все проверили…
— И начать надо явно с тебя. Сразу определим весь перечень. — Майор внимательно посмотрел на зрачки Олега. — Ладно… веди, если можешь передвигаться.
Олег хотел произнести что-нибудь умное, отводящее подозрение от наличия незаконных веществ, но Катя успела раньше.
— Петр Игнатьевич, нам сюда, — произнесла она, указывая на длинный коридор. — Не обращайте, пожалуйста, внимания на Олега. На него любой алкоголь действует слишком быстро и сильно. Главное — в этом доме вчера кто-то напал на Свету. Если это шутка одного из нас, на что я искренне надеюсь, все быстро разрешится. Но вдруг здесь есть посторонние. Не знаю как остальные, а мне очень страшно.
Дойдя до прохода в подвал, майор почувствовал в груде нечто, заставившее его остановиться и задуматься о немедленном уходе из особняка. Тысячи мурашек пробежали по телу и, столпившись в области шеи, начали в унисон отплясывать свой танец страха.
— Ну, открывайте, умельцы, — приказал сержант Журковский, когда понял, что пауза несколько затянулась.
— А вода в этом доме найдется? — вдруг спросил майор.
— Да, конечно, — улыбнулась Катя. — Вам именно воду? Или там чай, сок…
— Обычной воды. Можно из-под крана.
Катя не хотела ничего пропускать. Желание разобраться в происходящем было сильнее, чем чувство страха. А еще она впервые оказалась в гуще событий.
Как будущий журналист, Катя понимала, что в будущем ей предстоит множество подобных и не очень ситуаций. Но ведь первый раз всегда особенный?
«Всего пара минут спокойствия», — промелькнуло в голове Кати, когда она вызвалась принести воды.
Да и что может случиться за пару минут? Томительное ожидание, очередные необоснованные обвинения, сюрреалистичная суматоха… Все это уже начинало сводить с ума. Поэтому, кивнув, Катя с готовностью отправилась выполнять просьбу гостя.
— Погоди! — опомнился Петр Игнатьевич, увидев, что все еще сжимает странный сувенир. — Захвати это. Даже не заметил, как утащил его. Хмм…
— Бывает, — улыбнулась Катя, забирая предмет. — Ой!
— Я тебя не уколол? — поинтересовался Петр Игнатьевич, когда Катя отшатнулась.
— Нет, извините. Сама не знаю. Это странное чувство… — Смутившись, Катя быстро отвернулась и направилась за водой.
Но далеко уйти она не успела. Что-то изменилось. Она не сразу осознала это. Легкая тревога постепенно нарастала, а сувенир в руках становился все тяжелее.
Как же она устала! Кухня исчезла из перечня срочных дел сразу, как только Катя заметила диван. Совсем небольшой, но на вид такой удобный. Хотя сейчас сгодился бы даже голый пол. Ведь чтобы ощутить мягкость старинного сидения, надо сделать еще пять шагов. А гравитация по неизвестной причине решила превысить все мыслимые пределы.
И этот взгляд… Катя затаила дыхание. Там вдалеке в темном углу коридора нечто, не желающее показываться первому встречному, быстро укрылось в теневой пучине. Хотя, быть может, это лишь подсознание решило поиграть в свои сомнительные игры.
Страх отрезвил мгновенно. Сопутствующий адреналин придал сил, и, подбежав к выключателю, Катя включила свет.
— Дура! — заорала она сама на себя.
Чуть не зашвырнув тяжелым сувениром в самую обыкновенную, на первый взгляд, мраморную статую, Катя еще раз с облегчением матюкнулась и вновь вернулась на кратчайший путь до кухни.
Однако пройдет совсем немного времени, и она поймет, что статуя находилась в этом доме лишь с одной целью — пугать его обитателей. Не обратив внимания при свете дня, ночью раскрепостившееся подсознание с радостью выплеснет наружу все потаенные страхи. И безликая статуя, застывшая в невозможной позе, еще долго будет преследовать любого, кто посмел взглянуть на созданное из человеческих тел творение Меланьи, сущности настолько же древней, насколько и могущественной.
Возможно, Катя Виренейская заметила бы угрозу куда раньше, однако стоило ей только задуматься и оглянуться, как сильнейшая боль заставила разжать руки и выронить злосчастный предмет. Кухня была уже неподалеку, и Катя бросилась к раковине. Лишь когда холодная вода остудила нестерпимый жар, она смогла взглянуть на дрожащие ладони. Но ожога не оказалось. Нежные, гладкие, без единого мозоля — это были типичные руки представителя умственного труда.
Все прошло. Правда, поведение девушки не осталось незамеченным. Краем глаза Катя заметила Веронику, и, стараясь изобразить полное спокойствие, взяла стакан и стала медленно набирать воду.
— Слушай, я тут немного… — Катя замолчала, пытаясь вспомнить, кричала ли она, когда сувенир «дал сдачи». — Ладно, выкладывай, не томи!
Отключив воду, Катя сделала глубокий вдох и с видом «а у меня все в порядке» повернулась к подруге. Кухня оказалась пустой…
Только не снова! Возможно, у нее и бывали мигрени, но признаков шизофрении ранее не отмечалось.
— Сонникова! — прокричала Катя. — Нет, ну нельзя же так! Я тут, между прочим, с тобой разговариваю.
Отлив немного воды из стакана, чтобы та не расплескалась при «гневном шаге», Катя отправилась обратно к подвалу. Она снова упустила свой шанс заметить… да хоть что-нибудь.
***
Бессмертие диктует свои правила и порядок. И если у тебя есть всё время мира, но при этом сильно ограничены перемещения, возникают довольно странные предпочтения.
Как же долго Меланья пыталась развлечься здесь, в своих вынужденных владениях! Когда через пару дней Катя начнет понимать и отправится сначала в библиотеку, а затем в государственный архив, она разыщет лишь голые факты, и те не слишком соответствующие истине.
А истина такова — в некоторых домах живым не место.
Это только на первый взгляд тридцать шестой представляется скромником, укрывшимся от посторонних с помощью лесных гигантов. На самом же деле он ни от кого не прячется. Он просто предпочитает уединение.
Пережив несколько реконструкций, этот особняк умудрился сохранить свои уникальные черты. Именно благодаря им он привлекает взоры, а после зазывает к себе.
С момента постройки он успел побывать во владении семидесяти четырех человек. Но на самом деле всегда принадлежал лишь ей одной.
Революция, погромы, даже взрыв — статьи и заметки, найденные в библиотеке, напомнят Кате репортажи с мест военных действий. Вот только никто так и не расскажет, что инициатором каждой перестройки была сама Меланья.
Ведьма не собиралась воевать со всем миром. Вернее, пока не собиралась. А потому для каждого магического ремонта нужно было реалистичное, чаще всего кровавое, объяснение. А ремонт начинался каждый раз после смены настроения, очередной попытки угнаться за модой или простого желания сменить обстановку.
Площадью более тысячи квадратных метров, особняк раскрывается перед смотрящим далеко не сразу. Будто скромно отводя взгляд от незнакомца, не давая заглянуть в душу, он поначалу притаивается, не производя мгновенного вау-эффекта. Но стоит немного задержаться, и вот уже начинаешь замечать множество архитектурных деталей, резной орнамент, украшающий фасад. Изящества строению добавляют и колонны. Каждая именно там, где ей и положено быть для создания единого стилистического идеала.
Внутри дома все также способствует созданию ощущения собственной значимости. И это ощущение сражает наповал, заставляя гостей задержаться подольше и приглушая вопль о страшной ловушке, которая вот-вот захлопнется.
Дороговизна сочетания современной техники и старинных предметов, хоть поначалу и сбивает с толку, вскоре позволяет полностью прочувствовать каждый рубль, который пошел на оплату проживания в доме со столь долгой и запутанной историей.
Прихожая, большая гостиная, библиотека, столовая с камином — каждое помещение может поведать множество историй. Историй страшных и пугающих, но все же довольно захватывающих.
Всего, на данный момент, в доме насчитывается восемь спален, пять из которых имеют ванную комнату, и несколько жилых комнат. Еще год назад они выглядели совершенно иначе. Но теперь даже сама Меланья не вспомнит, что именно она учудила в позапрошлый раз. Ведь ремонтов было так много. А радости от них так мало.
Все сказанное относилось ко всем открытым для посещения гостей помещениям, кроме одного. Рабочий кабинет с окнами, выходящими на север, так и не подвергся осовремениванию. И теперь, заходя сюда, невольно ловишь себя на мысли, что благодаря временной воронке ты очутился где-то в веке восемнадцатом.
Меланья любила этот век. Сколько же тогда произошло! Как-то она даже умудрилась повеселиться в теле Екатерины Великой. К сожалению, и этим воспоминаниям, в конце концов, суждено было поблекнуть. Поэтому теперь Меланья отчаянно нуждалась в чем-то действительно феерическом.
План по превращению окрестностей в квест, который суждено пройти только ей самой, ведьма составляла довольно долго. Вот только она на мгновение забыла, что люди не всегда говорят всю правду, и изрядно удивилась, завидев на своем пороге компанию одуревшей молодежи.
«Ладно, расправимся с ними по-быстрому, — подумала Меланья. — Хороший аперитив никогда не помешает. Но в следующий раз придется искать клиентов без посредников».
И дом замер. Ожидая начала главной партии, каждая разрушенная судьба, каждое чудовищное заклинание, каждое орудие пыток застыли в очереди. Но Меланья пока не спешила. Похитив Свету, она не думала, что эти олухи смогут ее обнаружить. И теперь место скуки заняло любопытство. Как долго сможет новое поколение продержаться против ее старомодных игрушек? И какие страхи способны довести его до отчаяния?
Игра началась. Но они пока не поняли. Даже Катя, которой только что довелось подержать одну из убийственных штуковин. Камень Эсмоса, поглощающий жизненные силы при касании, и печать отдачи отлично дополняют друг друга. Заключенные в одной сфере, они понемногу опустошают человека. Но кратковременные потери легко восполнимы. Стоило только Кате поставить злосчастный сувенир, как внутренняя сила вновь пробежала по венам и пробудила желание жить.
К счастью, это была одна из самых безопасных игрушек. На ее счету числилось всего шесть жизней. Всего шесть человек оказались обездвиженными раньше, чем разжали руку. Час за часом камень Эсмоса высасывал из них силу. Наполняясь до краев, он подключал печать отдачи, и энергия высвобождалась, причиняя невыносимую боль. И чем больше забирал камень, тем больнее был удар. Крепкий здоровый мужчина мог протянуть целые сутки, а вот с девушками сувенир разбирался куда быстрее, особенно с такими хрупкими, как Катя Виренейская.
Но даже майор Лепин никогда не догадался бы, что держит орудие убийства. Настолько безобидно порой выглядят вещи, несущие настоящую угрозу. А в тридцать шестом таких вещей очень много.
Ловушки для любопытных здесь сменяются предметами, играющими с человеческим разумом. Однако чтобы заметить необычность особняка требуется время и желание. А поскольку ни того ни другого вновь прибывшие пока не имели, им удалось ненадолго избежать участи столкновения с ужасающей правдой.
К сожалению, подсознательное колдовство уже начало свою работу.
Мраморная статуя, так удачно притаившаяся в темном углу коридора, не была единственной. По всему дому расположилась как минимум дюжина подобных обезличенных изваяний. И каждая в неестественной позе. Они будто взывали к смотрящим. Но смысл послания терялся безвозвратно.
Странности особняку добавляет картинная галерея. Доподлинно о ней известно лишь то, что имена авторов утеряны навсегда. Каждое конкретное полотно не производит сильного впечатления. Но стоит перестать смотреть на него, как тут же исчезает воспоминание о том, что именно изображено на картине. Исчезает безвозвратно, а заодно прихватывает с собой еще одно воспоминание взглянувшего.
Некоторые картины воздействуют сильнее, забирая из памяти недели, другие нацеливаются на что-то конкретное. Например, заставляют забыть только последние минуты или лишают умения считать в уме.
Это объясняет, почему амнезия оказывалась частой жалобой жильцов. Но сейчас Меланья не собиралась стирать память. Ей не нужны были выжившие.
Лишь маленькая забава, в которой сначала надо познакомиться с жертвами, а потом весело истребить. Сегодня была разминка. И все умудрились уцелеть. Один — ноль в пользу студентов.
И хоть спасение Светы слегка задело Меланью, сейчас она думала о другом. Тот краткий миг, перед тем как она покинула тело Светы Виркович. То прикосновение губ, когда Андрей пытался завести сердце подопечной.
Это был не совсем поцелуй, скорее неприятное взаимодействие, приведшее к вспышке гнева. Или все же не гнев? Злость, испытываемая ведьмой, не имела четкого воплощения. Она не ненавидела того мужчину, она вообще не могла понять, что чувствует. И не в силах больше копаться в своей призрачной голове, Меланья растворилась в лабиринтах дома.
***
— Вот, возьмите, пожалуйста, — проговорила Катя, протягивая майору стакан воды.
— Да, спасибо. — Петр Игнатьевич сделал пару глотков, а затем обратился к Павлу. — А он долго ходить будет?
— Нет, — ответил Павел. — Здесь рядом.
— Это они о Викторе, — поспешила проинформировать подругу Вероника. — Он забирает из тачки видеокамеру. Но как-то долго. Если бы пошел Олег, я бы решила, что он там дурь обнаружил…
Вероника запнулась и незаметно взглянула на майора, но тот разговаривал с Павлом и не слышал ее шепота.
Парковка, куда отправился Виктор, удачно расположилась во внутреннем дворике, была огорожена от внешнего мира и подсоединена к охранной системе. Этот факт ребята восприняли с неподдельной радостью. Все-таки волнение за «свою любимую» у некоторых может привести к невозможности расслабиться и просто радоваться мгновению.
Но Катю сейчас интересовало другое.
— Почему ты не ответила? — спросила она Веронику.
— В смысле?
— Там на кухне. Ненавижу, когда люди молчат в ответ.
— Когда? — Вероника задумалась. — Если недавно, то я все время здесь была.
— Конечно, — Катя недоверчиво посмотрела на подругу. — Думаешь, твой наряд «Ораниенбаум, вырви глаз» можно с чем-то спутать?!
— Спасибо за комплимент, но я отсюда не уходила. Спроси кого хочешь!
— И спрошу. — Катя повернулась к Тане. — Слушай, Вероника здесь была?
— Ты это о чем? — испуганно спросила Таня и, словно только очнувшись, захлопала глазами.
— Я спрашиваю, когда меня за водой послали, Вероника помогать случайно не отправилась?
— Да нет… Она тут крутилась.
Вероника лишь хмыкнула и, сделав вид, что обиделась, перешла к другой группе студентов.
— Хотя… — призадумалась Таня. — Может, я и ошибаюсь. Обычно не слежу за остальными. А сейчас стала вспоминать. Знаешь, кажется, она действительно уходила…