— Господь, любимый наш. Благодарим Тебя за теплые летние вечера, за свет свечи и за добрую пищу. Но самое большое спасибо Тебе за друзей наших. Мы ценим тот сложный и удивительный мир, которым Ты наделил каждого из нас, подарив нам друг друга. Мы помним о Твоем завете любить ближних и стараемся любить их очень сильно — как Ты любишь нас. Мы возносим молитву во славу Твою. Аминь.
— Аминь, — повторила Глория Свалк.
— Аминь, — прошептала я.
— Гертруда! — выкрикнула Гертруда.
— А мы сейчас будем есть? — спросила Плюшка-пампушка.
— Ш-ш-ш, — одернула ее Аманда.
А Уинн-Дикси чихнул.
И тут вдали прогремел гром. Так далеко и невнятно — я даже сначала решила, что это у Уинн-Дикси в животе бурчит.
— Вообще-то дождя не обещали, — заметила Глория Свалк. — Я слушала прогноз.
— А у меня платье шелковое, — всполошилась мисс Фрэнни. — Его нельзя мочить.
— Может, лучше пойти в дом? — предложила Аманда.
Пастор взглянул на небо.
И тут начался ливень.
пасай бутерброды! — крикнула мне Глория Свалк.
— Ой! Мои картинки с собачками! — Плюшка-пампушка принялась срывать картинки с деревьев и стульев. — Не волнуйтесь! Сейчас все соберу!
Я схватила блюдо с бутербродами, пастор схватил миску с пуншем, и мы побежали на кухню.
Выскочив обратно на улицу, я увидела, что Аманда ведет к дому мисс Фрэнни Блок. Без помощи Аманды старушка не прошла бы и шагу — так шатало ее на этих высоченных каблуках под порывами дождя и ветра.
Я взяла под руку Глорию Свалк.
— Ничего, я дойду, — сказала она, но за меня уцепилась крепко и выпускать не думала.
Прежде чем вернуться в дом, я еще раз оглядела сад. Гофрированная бумага промокла и расползлась, свечки погасли и — тут я увидела Отиса. Он просто стоял рядом со своей банкой с маринованными огурцами и смотрел в землю.
— Отис! — заорала я, перекрикивая шум ливня. — Пошли! Мы все идем в дом.
Когда мы дошли до кухни, мисс Фрэнни с Амандой уже весело хихикали и отряхивались по-собачьи.
— Ничего себе ливень! — сказала мисс Фрэнни. — И так неожиданно.
— Да, точно хляби небесные разверзлись, — кивнул пастор.
— Ливануло что надо, — подтвердила Глория.
— Собака! — заверещала Гертруда. Только она никуда не слетела. Сидела на кухонном столе… А снаружи грохотал ужасный гром…
— Нет же! Нет! — Я быстро оглядела кухню.
— Не волнуйся, — сказала Плюшка-пампушка. — Я все картинки с собачками собрала. Все до одной. — Она помахала мокрыми журнальными вырезками.
— Где Уинн-Дикси? — выдохнула я. — Я совсем о нем забыла. Спасала бутерброды, а о Уинн-Дикси забыла. Забыла, что надо беречь его от грозы!
— Опал, успокойся, — сказал пастор. — Скорее всего, он в саду, прячется под кустом или стулом. Пойдем его поищем.
— Погодите, — сказала Глория. — Я дам вам фонарик и пару зонтов.
Но я не могла ждать. Я выбежала на улицу. Посмотрела под всеми стульями. Под всеми кустами и деревьями. И громко звала Уинн-Дикси. И знала, что вот-вот заплачу. Я же сама во всем виновата! Его надо было обнять и держать. А я забыла.
— Опал! — окликнул пастор.
Я подняла голову. Пастор и Глория стояли на крыльце. А рядом стояли Данлеп и Стиви Дьюбери.
— К тебе гости, — сказал пастор.
— Мне никто не нужен, — отрезала я.
— Иди-ка сюда. — Глория говорила твердо и светила на меня фонариком. Я подошла к крыльцу, и она протянула мне фонарик.
— Поговори-ка с этими ребятами, — велела она. — Скажи им, что рада их видеть и скоро вернешься. Найдешь свою собаку и вернешься.
— Привет. Я рада вас видеть. Я вернусь, как только найду Уинн-Дикси.
Стиви только пялился на меня, раскрыв рот, зато Данлеп быстро спросил:
— Тебе помочь?
Я покачала головой. Только бы не заплакать.
— Пойди-ка сюда, детка, — сказала мне Глория Свалк. Она притянула меня к себе, прижала и шепнула на ухо: — Того, кто хочет уйти, все равно не удержать. Понимаешь? Нужно просто любить того, кто рядом. Особенно, пока он рядом.
Она обняла меня еще крепче.
— Ну, удачи вам.
И мы с пастором сбежали с крыльца — под ливень.
— Удачи! — донесся с кухни голос мисс Фрэнни.
— Эта собачка не потерялась, — громко, почти крича, объясняла кому-то Плюшка-пампушка. — Она слишком умная. Она не может потеряться.
Я оглянулась, и последним, кого я увидела, был Данлеп Дьюбери. Фонарь, висевший над крыльцом, освещал его бритую голову. И мне стало жалко, что он стоит там, в пучке света, совсем лысый. Данлеп увидел, что я обернулась, и помахал. Но я не помахала в ответ.