Очнулся он ближе к утру, по крайней мере, на востоке уже показалась светлая полоска над лесом. Молодой парень, выглядевший, как подмастерье, был связан по рукам и ногам, причём, не верёвкой, а какими-то гибкими растениями, которые больно врезались в тело и не позволяли даже пошевелиться.
Рядом с ним сидел на корточках человек, кажется, это и был тот, за которым его послали следить. Человек этот смотрел на него, и взгляд этот не сулил ничего хорошего. А увидев в тонких руках нож, он вовсе похолодел от страха и задрожал.
— Я всё скажу, — проговорил парень посиневшими от страха губами, — я не хотел тебе зла. Мне приказали…
— Как тебя зовут? — спросил Морт, не глядя на связанного. Он знал цену своего взгляда и приберёг его на потом.
— Миклош, я конюх в имении, — говорил парень по-немецки, видимо, знал, кого преследует.
— А теперь скажи мне, Миклош, — всё тем же равнодушным тоном спросил охотник, — в чьём имении ты служишь, кто отправил тебя следить за мной и каково было его задание?
— Ээээ… — конюх попытался что-то придумать, но инстинкт самосохранения подсказал ему, что человеку, сидящему перед ним, лгать не стоит, тем более, что он, будучи человеком неграмотным и косноязычным, придумать что-то правдоподобное просто не сможет, — меня отправил господин Штерн, я работаю в имении Гёре, но мой хозяин отправил меня к господину Штерну, а тот приказал мне следить за вами. Я ничего не делал, клянусь, только сидел и смотрел на ваши окна.
— А тот, что был с тобой, он куда направился?
— Я был один… — начал, было, конюх, но тут встретился взглядом со своим мучителем, одного этого взгляда хватило, чтобы заменить все известные пытки, губы парня задрожали, и он быстро заговорил, — это Матьяш, он со мной работал, — а теперь пошёл вашу комнату проверить, нам красть ничего не велели, честно, только посмотреть, что там лежит. Книги или оружие, или письма, если найдём, то принести, сами-то мы читать не умеем, а господин Штерн грамотный, он их прочтёт.
— Допустим, — Морт некоторое время раздумывал, что делать с пленным, парень был не опасен, но, если его отпустить, то он сразу побежит докладывать хозяевам. Впрочем, это не так уж и страшно, как только весть о его находках отправится отсюда, можно будет затаиться и ждать. А можно и не прятаться, наоборот, отправиться в город Пожогу и остаться там, в резиденции епископа. Всё, что ему требуется, — это выигрыш во времени в несколько часов. Прикинув расстояние до дороги, он решил бросить пленника здесь, ему ничего не грозит, разве что, туго перетянутые конечности уже начинали синеть. По дороге ходят люди, а он сможет кричать. Рано или поздно кто-то спустится сюда и развяжет его, но произойдёт это ещё очень нескоро.
Не говоря более ни слова, Морт перевернул парня лицом вниз. Тот задрожал в ожидании удара или тычка ножом, но ждать пришлось долго. Морт, ступая тихо и бесшумно, удалялся в направлении дороги. Начинало светать, скоро он найдёт священника и поговорит с ним.
Отец Стефан был на месте, время службы ещё не подошло, поэтому священник мотался из угла в угол пустой церкви и старался навести хоть подобие порядка. Получалось плохо, церковь была новой, добротное каменное здание, крепкие лавки, витражи из цветного стекла, статуя Иисуса, кафедра из дорогого дерева. Но при этом, видимо, сэкономили на прислуге. Пол был грязен, повсюду валялись какие-то вещи, раскрытая библия упала на пол и лежала у кафедры.
— Я слушаю вас, — священник, наконец, разглядел, что в церковь кто-то вошёл, и приготовился к разговору. Это был невысокий худой старик, абсолютно лысый, на морщинистом лице его выделялись необычайно живые глаза, блестевшие, как у молодого. Руки его были постоянно в движении, он перекладывал вещи с места на место, но порядка в результате не добавлялось. — Хотите срочно исповедоваться?
— Нет, — задумчиво ответил Морт, исповедовался он в последний раз очень давно, причём, на всякий случай, самому брату Доминику, который спокойно отпустил ему все грехи, даже не особо вслушиваясь в длинный список, — исповедоваться мне пока рано.
— Может быть, кто-то умирает, и нужно его причастить? — с тревогой спросил отец Стефан.
— Нет, святой отец, — Морт покачал головой и вынул из кармана конверт с бумагой, — у меня другое, куда более важное дело.
Он сломал печать, вынул лист бумаги и протянул его священнику. Тот с опаской взял документ и начал его читать, подслеповато щурясь и едва заметно шевеля губами. По мере чтения текста его лицо вытягивалось от удивления, глаза расширялись, а лысина покрывалась мелкими капельками пота.
Когда взгляд его дошёл до подписи кардинала и печати Святой Инквизиции, он шумно выдохнул и уставился на Морта, ожидая пояснений. Морт сам не читал документ, знал только в общих чертах, что там написано. Податель сего, Петер Морт, достойный сын церкви и прочее, послан с целью такой-то, и такой-то, а потому всем служителям церкви непременно следует оказывать ему всевозможное содействие. Всё это было написано донельзя пафосным языком, который производил ещё большее впечатление на читающего.
— Я вас слушаю, — священник немного успокоился, — какого рода помощь я могу вам оказать?
— Мне нужна связь с епархией, — объяснил Морт, — в идеале — голубиной почтой, в противном случае нам с вами следует выехать туда немедленно, информация, которой я располагаю, не терпит промедления, это касается очень многих людей и, в первую очередь, Святого Престола.
— Да, разумеется, связь есть, я регулярно отправляю сообщения в резиденцию епископа и получаю ответы, у вас есть послание? — священник изобразил озабоченность.
— Дайте мне бумагу, и я его напишу, — сказал Морт, писать послание заранее он не стал, была велика вероятность, что оно попадёт не в те руки.
Священник ушёл, а спустя пару минут вернулся и принёс лист бумаги, перо и чернильницу. Морт, не особо церемонясь, встал за кафедру и, положив перед собой лист, стал писать. Излагал события он максимально кратко, только то, что надлежит знать епископу, а через него и людям из инквизиции. Он втайне надеялся, что сам брат Доминик уже находится здесь, хотя бы в венском отделении, тогда все среагируют быстро, иначе бумажная волокита позволит преступникам скрыть улики и договориться между собой о показаниях.
Когда послание было окончено, он поставил внизу свою подпись, после чего аккуратно оторвал лишнюю часть листа и свернул получившийся документ в трубочку. В идеале требовалось его запечатать, но такими тонкостями он не заморачивался, он охотник, а не писарь.
Приняв от него документ, отец Стефан отправился в соседнее здание, где на крыше стояла небольшая будка голубятни. Минут через десять, оттуда взлетел белый голубь, который быстро взял направление на резиденцию епископа. Неплохо, сообщение будет принято уже через пару часов, а потом его доставят в Вену. Прибытия святых братьев можно ожидать дня через три, а если повезёт, то и быстрее.
Возвращаться на постоялый двор он не хотел, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. То, что местные аристократы забеспокоились, было ясно, но пока их беспокойство ограничилось посылкой соглядатаев, вряд ли они успеют в оставшееся время сообразить, кем именно был неизвестный. Даже опрос свидетелей мало что даст. Выяснят имя, узнают, где жил, а остальная его деятельность осталась неизвестной. Даже его ночные исчезновения, как правило, проходили для всех незамеченными, хозяева были уверены, что постоялец просто спит в своей комнате дни напролёт.
Тут ему на помощь пришёл священник, который предложил пожить у него, пока не придёт ответ на послание. Идея показалась здравой, дом священника не отличался большими размерами, но отдельная комната там нашлась. Единственное, что он сделал, прежде, чем принять предложение отца Стефана, сходил в ближайший лес, чтобы оборудовать там тайник для доказательств, в который положил украденные вещи и свои записи. Он не сможет всё время сторожить свои вещи, а дом священника отнюдь не крепость.
Уединившись в комнате, охотник предался своему любимому занятию, то есть, завалился спать. Прошлая ночь (как и позапрошлая) выдалась бессонной, а впереди было много работы. В самый раз прилечь на пару-тройку часов и расслабиться.
Как ни странно, но пара-тройка часов обернулась тем, что проспал он до следующего утра. Проснулся с ломотой во всём теле, оно просто онемело от долгого лежания. Сладко зевнув и потянувшись, он встал с кровати и накинул на плечи рубаху, хотел взять нож, но решил, что в доме священника ему ничто не угрожает, а потому можно пока обойтись без оружия. Сейчас ему требовалось найти умывальник и чем-нибудь позавтракать.
Отца Стефана в доме не было, видимо, подошло время утренней службы. Открыв дверь, охотник прошёлся по небольшому двору. Солнце уже встало высоко, проспал он часов шестнадцать, чего раньше за ним не водилось. Размышляя, чем себя занять, он вдруг уловил странный звук. Это был топот множества копыт, а чуть позже к нему присоединилось бряцание оружия. Солдаты.
В первый миг он обрадовался, решив, что святые братья среагировали моментально, но потом понял, что такого быть не могло, связь епископа с Веной заняла бы пару дней. Распахнув калитку, он выглянул на улицу, картина была ясной, дом священника окружали, это были люди с оружием, но никто из них не носил мундира королевской армии, да и вообще никакого не носил. Вывод? А вывод простой, это были люди местных аристократов, которые могли окружать дом отца Стефана только с одной целью. А как они узнали?
Внезапная догадка заставила его проклясть себя за глупость. Отец Стефан. Мария говорила, что он бывал в доме у супругов Гёре, он их, якобы, исповедовал, при том, что никто из участников секты не смел подойти к причастию. Вот дурак! Тот факт, что Морт не видел священника на обрядах, не означал, что он не заодно со всеми. Никакого сообщения он не отправлял, а просто доложил местным магнатам о его содержимом.
Все эти мысли пролетели в голове Морта за секунду, рука его метнулась к поясу, но нож остался в комнате, а бежать туда было поздно. Люди с мушкетами перелезали через забор, а некоторые выходили прямо из дома, видимо, вошли через чёрный ход.
Руки безвольно опустились, их слишком много, а все стволы смотрят на него. Если с ножом у него был какой-то шанс, то теперь всё кончено.
Тем временем, растолкав своих бойцов, уже успевших окружить охотника плотным кольцом, перед ним предстал не кто иной, как сам Янош Гёре, владелец замка, барон, сказочно богатый человек и адепт сатанинского культа. Он был одет в старомодный армейский мундир, расшитый золотом сверх всякой меры, на голове у него была широкая шляпа с перьями, а на поясе висела кавалерийская сабля. Выражение лица барона было торжествующим.
— Вот ты и попался. — спокойно сказал он, глядя в глаза охотнику, впрочем, увидев там нечто, что его напугало, он отвёл взгляд, но говорить продолжил, — или ты думал, что можно безнаказанно шпионить за высокопоставленными господами. Отвечай.
— Я посланец Святого Престола, — Морт не оставлял надежд выкрутиться, пусть это, хотя бы, услышат солдаты, — вот документ, подписанный кардиналом, преступления перед церковью и верой…
Договорить он не успел, барон сделал кому-то знак и сильнейший удар по затылку, наверняка, нанесённый прикладом, заставил его упасть лицом вниз. Прежде, чем он окончательно провалился в беспамятство, смог увидеть, как рядом падают клочья разорванного документа. Потом сознание его покинуло.
Когда он пришёл в себя, было темно, он находился в сыром помещении, где пол был усыпан соломой, а на окне были видны решётки. Он, собственно, и не приходил в себя, его облили ведром холодной воды, отчего пришлось открыть глаза и осмотреться. Перед ним стояли трое: барон Гёре, ещё один аристократ, имя его он не помнил, но знал, что тот исполняет должность коронного судьи, третьим был человек, похожий на армейского офицера, Морт его раньше не видел, да и мундира тот не носил, но выправка была армейская, а за поясом торчали два пистолета.
Охотник попытался пошевелить руками, но с удивлением обнаружил на них тяжёлые кандалы, что надевают на каторжников, назначенных гребцами на галеры. Железные цепи сковывали его по рукам и ногам, да вдобавок соединялись между собой, не давая возможности поднять руки. Если ему захочется почесать нос, делать это ему придётся только согнувшись.
— Мы стали слишком беспечны, — проговорил Гёре, ни к кому не обращаясь, — теперь приходится за это платить, наше счастье, что успели перехватить послание.
— Что собираетесь с ним делать? — заинтересованно спросил «офицер», — может, закопать по-тихому?
— Нет, — остановил его судья, — у меня есть решение поинтереснее, вы ведь помните, что следовало найти убийц той девушки, кто-то надругался и зверски убил невинное дитя. Королевские сыщики здесь оказались бессильны, но мы всё же смогли его найти. Завтра я оглашу приговор, а повесим его к вечеру.
— Отличная идея, — барон широко улыбнулся, — а если начнут задавать вопросы из столицы?
— Я напишу протокол расследования, подколю к нему доказательства и показания свидетелей, даже если их это не удовлетворит, что вряд ли, дело будет сделано. Точнее, два дела, мы избавимся от него, а попутно закроем дело об убийстве.
Морт попытался встать, но ноги слушались плохо, да ещё и голова немилосердно болела после удара. Барон склонился над ним и широко улыбнулся:
— Слышишь, любитель чужих секретов, тебе придётся ответить за преступление. Виселица для тебя уже готова. Если хочешь, — барон улыбнулся ещё шире, — отец Стефан исповедает тебя и отпустит грехи перед смертью.
Морт хотел плюнуть в его ухмыляющуюся рожу, но во рту было совершенно сухо, отвечать что-либо он тоже не захотел, просто облил противника презрительным взглядом и снова закрыл глаза. Пусть думают, что он смирился со своей судьбой.
Они ушли, а охотник, внезапно ставший дичью, начал обдумывать своё положение. Проклинать себя он не стал, бывает, не первый раз он попадает в такую ситуацию. И даже в более опасных он побывал за свою недолгую жизнь, ещё до того, как стал тем, кем стал. Нужно думать, что делать дальше. Итак, он пока жив, хотя и сильно ослаб после удара, склонив голову, он осторожно ощупал рукой затылок. Кровь, довольно много, стекала ручьями до самой шеи. Рубашка пропитана насквозь. Но теперь уже запеклась. Идти он может, а вот бежать и драться уже вряд ли. До завтрашнего вечера ему немного полегчает, но всё же он останется слабым. Это плохо. Второе, что тоже плохо, — его кандалы. Если бы они закрывались замком, можно было бы попытаться взломать его щепкой или булавкой, что была спрятана в воротнике, но местные стражники были не так глупы. Кандалы были заклёпаны стальным стержнем, расплющенным, с одной стороны. Снять такие будет нелегко, а расковывать его не будут до самой виселицы, возможно, даже похоронят так, как есть, в кандалах. Третье, рассчитывать на безалаберность охраны не стоит, они восприняли его всерьёз, для его поимки привлекли не меньше четырёх десятков людей с мушкетами, когда поведут на казнь, их будет не меньше, так что ему остаётся только погибнуть в неравной схватке, утащив за собой ни в чём не виноватого охранника или палача.
Новости были неутешительны, по всему выходило, что из этой передряги ему живым не выбраться, самым обидным было то, что в Инквизиции даже не узнают, куда он делся, разве что, потом, поговорив со свидетелями.
Он прижался спиной к холодной каменной стене и попытался уйти в себя. Там, в себе, было неуютно. То, что там жило, было отнюдь не радо соседству, но Морта это не смущало, кто-то укрощает львов и тигров, кто-то палит из неисправных пушек, способных в любой момент разорваться, кто-то отправляется в океанское плавание на утлом судёнышке, а он, охотник Петер Морт, носит внутри Дьявола. Более того, отчего-то именно этот Дьявол зачастую помогает ему в богоугодном деле, хотя его об этом никто и не просит.
Морт поневоле сравнил себя, сидевшего в тюрьме и закованного в кандалы, с тем, кто был внутри него, запечатанный в плоть и закованный в оковы человеческой воли. Сравнение получалось не в его пользу, Тьма, сидевшая в нём, рано или поздно, получит свободу, тогда как он, просто покинув этот бренный мир, благополучно окажется в аду, в полном распоряжении того, кого сейчас удерживает сам. Вот только в этот раз он уже не вернётся.
Настроения эти не прошли незамеченными, Дьявол внутри зашевелился, более того, он попытался разговаривать с охотником, чего не делал уже лет десять. Разговаривал он не словами, зачем говорить вслух, если оба собеседника находятся в одной голове, но Морт чётко увидел, как с него спадают кандалы, а Тьма берёт на себя управление телом. Сможет он потом вернуться? Вряд ли.
Но факт оставался фактом, его не повесят, он не позволит сделать это, будет схватка, в которой полягут многие, но с ними погибнет и он сам. А после этого всё уже станет безразлично.
Осознав всё это, он прилёг на пол, постаравшись нагрести под себя хоть немного прелой соломы. Нужно немного поспать, хоть так подкрепить силы и справиться с последствиями ранения. Кормить его здесь явно не собирались.
— Петер, — раздался в темноте едва слышный шёпот.
— Заткнись, Сатана, — отмахнулся он.
— Петер, это я, — тут он сообразил, что голос слышится не внутри его головы, а откуда-то сверху.
Подскочив, он выглянул в крошечное оконце, забранное стальной решёткой, там, в неверном свете луны он разглядел испуганное лицо Марии.
— Откуда ты здесь? — недоумевая спросил охотник.
— Дядю вызвали к судье, ты жил у нас, все об этом знают, вот только говорят, будто бы ты убил Еву, но это неправда, я знаю, когда её убили, тебя в стране не было, ты только через полгода приехал.
— Пусть твой дядя подпишет всё, что от него требуют, иначе и он попадёт под раздачу, а мою судьбу это не изменит.
— Я кое-что принесла тебе, — сказала она тихонько и начала проталкивать сквозь решётку кусочки еды. Ломаная лепёшка, кусок колбасы, кусок сыра, всё было нарезано так, чтобы пролезть через решётки. Последним в камеру втиснулся тощий мех с разбавленным вином. Отлично, по крайней мере, силы он подкрепить сможет.
Он собрался уже попрощаться с доброй девушкой, но та на мгновение исчезла, а потом вернулась и начала что-то проталкивать в оконную решётку. Сердце Морта забилось чаще, это был его нож, он служил ему уже много лет, сталь была великолепной, ковал его знаменитый кузнец, но настоящую силу ножу придавала твёрдая рука охотника.
— Где ты его взяла? — спросил он, удовольствие от сжимания рукоятки ножа было не сравнимо ни с чем.
— Нас поначалу держали в доме отца Стефана, там стражники этот нож в кости разыграли, а потом оставили без присмотра, я успела схватить и вынести.
— Спасибо тебе, добрая девушка, — искренне сказал охотник, — ты спасла меня, почти.
Она улыбнулась, но на глаза её навернулись слёзы.