И какая бы тёмная алхимия и безумное колдовство ни стояли за этим, он был бессилен. Он попытался выдернуть руку изо всех сил, потому что это было не только плохо само по себе, но делало его лёгкой добычей для той твари с сотней ног. Когда он попробовал сделать это во второй раз — абсолютно обезумевший, с остекленевшими глазами и пеной бешеного пса на губах — он чуть не сломал руку.
— Отстань от меня! Отстань от меня! Пожалуйста, отстань от меня!
Но она не отпускала его.
Внутри шкафа, который не был шкафом, он увидел тело в черном погребальном платье, свисающее на петле как пальто на вешалке. Только это было не просто тело, не просто женщина… Даниэль. Да, Даниэль переделанная в марионетку, куклу. У неё отсутствовали глаза, лицо напоминало сверкающую белую резину, челюсть отвисла, как у Железного Дровосека из "Волшебника Страны Оз". Медленно повернувшись на верёвке, обвивающей её сломанную шею, она сказала: “Что тебе угодно, куколка?”
С воплем Чазз вырвался на свободу.
Он отпрянул назад с такой силой, что откатился на четыре фута. Четыре опасных фута в тень существа с сотней ног.
Он развернулся на заднице и увидел, что существо надвигается на него.
Коридор был залит лунным светом, потому что оно хотело, чтобы он увидел. Это было очень важно. Оно хотело, чтобы он смотрел, чтобы он утонул в собственном страхе, который оно высасывало из него капля за каплей.
Это была огромная махина, состоящая из металлических труб, деревянных вставок и эластичных шнуров-связок. Живой, пульсирующий каркас из бёдер и локтей, бесчисленных кукольных тазов, одни из которых оканчивались тонкими ногами, а другие просто шевелящимися обрубками. Ей не было конца.
Чазз закричал и обоссался, когда она пришла за ним.
Её ноги стучали по полу, стенам и потолку.
Цок-цок, цок-цок, цок-цок, цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок-цок…
Когда существо придвинулось ещё ближе, оно начало раскрываться, как цветок, показывая скопление белых глаз размером с мяч для софтбола и чёрную пропасть, которая, должно быть, была его ртом, который продолжал открываться всё шире и шире, как родовой канал, чтобы засосать его.
Он отчаянно пополз прочь, зная, что у него есть всего несколько секунд.
Тварь надеялась уничтожить его страхом, дождаться когда он заползёт в самый тёмный угол самого тёмного чулана своего разума и начнёт сосать большой палец.
И он был близок к этому.
Он заметил ещё один дверной проём и пополз к нему, не смея тратить время на то, чтобы встать на ноги. Когда он добрался до двери, он услышал голос твари, похожий на скрежет иглы на старой пластинке:
— Я устрою себе гнездо из объедков, костей и тряпья. Сотку кокон из праха, старой крови и ядовитой паутины и отложу свои яйца здесь, в чреве бездонной тьмы, и мои детеныши будут питаться тобой. В печали я буду рожать их в этом заброшенном доме. Ибо то, что приносит зло, также приносит и плодородие.
Затем Чазз закрыл и запер дверь, прижав к ней потные пальцы. Он услышал, как существо приближается. Шум множества ног был оглушительным. У него зазвенело в ушах и заболели зубы. Дверь действительно прогнулась, когда существо ударяло в неё снова и снова.
Потом удары прекратились.
Оно царапнуло дверь чем-то вроде дюжины когтей, а затем издало сосущий звук, как будто прижалось к ней ртом. Раздался склизкий, влажный звук, похожий на облизывание множества языков.
К этому моменту Чазз, вероятно, уже сошёл с ума.
Вероятно, он был ослеплён безумием. Но что-то в нём, что хотело выжить, не могло свернуться в клубок и умереть. Он просто отказывался… даже когда существо начало проецировать образы своих жертв в его голову. Он видел, как оно раздавливает их всей своей массой, пока их внутренности не вываливаются изо рта. Как оно высасывает из них жизнь своими многочисленными сосущими ртами, а затем изрыгает то, что осталось, как шелуху. Он видел, как она мучает своих врагов — выдувает их барабанные перепонки своим визгливым голосом и вставляет крючки в ноздри, как египетские бальзамировщики, вытягивая их мозги по кусочкам. Как оно чуть не дрожит от оргазма, когда жертва пытается убежать, а оно хватает её тысячью извивающихся кукольных частей.
Тварь хотела, чтобы он узрел её.
Она также хотела, чтобы он познал её жестокость, и потому показала ему это.
Чазз не мог больше терпеть. Крича, он отбежал от двери и бросился прямо к окну. Оно разлетелось вдребезги, и он упал на землю, осыпанный дождем осколков стекла.
Истекая кровью, весь в синяках, с мыслями, скачущими в черепе, как пули, он убежал в ночь, прежде чем оно успело добраться до него.
Но он понимал, что это неизбежно.
17
Когда дверь закрылась, Лекс опустился на колени, пытаясь убедить себя, что ничего этого не видел. Он пытался убедить себя, что всё это не более реально, чем то, что он и Су-Ли видели в закусочной. Но он в это не верил, потому что Даниэль была убита, и это не было фантазией. Он видел это. Это было реально.
Или нет?
Это был один из вопросов, которые не давали ему покоя. Был ли этот образ заложен в их головы?
Он стоял на коленях, просто дыша, слушая, как Крип и Су-Ли делают то же самое. Ни один из них не сказал ни слова с тех пор, как Даниэль была убита, и у него было такое чувство, что они никогда не заговорят, пока он этого не сделает.
Во рту у него был ужасный привкус ржавчины. Он никогда раньше не чувствовал ничего подобного и был почти уверен, что это был вкус страха, сочетание химических веществ, выделяемых организмом во время невероятного стресса. Своего рода адреналиновый/гормональный/феромонный/эндорфиновый коктейль, и это был его побочный эффект, тошнотворный аромат.
Он собирался сказать об этом остальным, но не осмелился.
Он просто не осмелился.
Его кожа была жирной от пота, который стекал по волосам и щипал глаза. Он был измотан. Они все были измучены… но мысль об отдыхе была абсурдной. В пещере тигра-людоеда не вздремнёшь, а там, где они сейчас, без сомнения, гораздо опаснее.
— Думаю, пока мы в безопасности, — наконец сказал он.
В полумраке дома Крип только кивнул головой.
— Даниэль мертва. Она… мертва, чувак.
— Мы ничего не могли сделать, — сказала Су-Ли.
— Чазз не должен был привозить нас сюда.
Лекс вздохнул.
— Крип… это не вина Чазза.
— Он выбрал грёбаный короткий путь.
— Это не имеет к нему никакого отношения. Я не знаю, кто стоит за этим, но кто бы они ни были, именно они всё подстроили. Нас привели сюда с определённой целью.
— Убить?
Лекс только покачал головой.
— Даже не знаю. Никто из нас ничего не узнает, пока мы не перестанем бегать и не начнем думать. — он изучал их лица в тени. “Всё это место — своего рода имитация. Это не настоящий город. Это либо проекция одного из них, либо какая-то… физическая галлюцинация.”