Да, она понимала, что это важно, но это не ослабляло её клаустрофобии. С каждой минутой она становилась всё сильнее. Теперь коридор, казалось, был полностью сделан из кукольных людей. Они вырастали из стен, как пятнистые грибы — бугристые, выпуклые и теснящиеся, искусственные лица выталкивались наружу, как расширяющиеся мыльные пузыри, пока полностью не заслоняли стены. Они, казалось, множились вокруг неё через какое-то извращённое деление, лица разделялись на ещё больше лиц, которые снова делились на ещё больше. Она смотрела немигающими, испуганными глазами, как лицо улыбающейся женщины-манекена распахнулось со звуком треснувшей скорлупы, и четыре, а затем пять сморщенных кукольных личиков появились, как голодные цыплята, овальные рты открывались и закрывались, всасывая воздух.
Это происходило снова и снова, когда лица и тела разрывались, чтобы извергнуть множество кукольных младенцев, всё ещё блестящих от отвратительной внутриутробной слизи.
Су-Ли снова подавила желание закричать и рассмеяться одновременно, чтобы выпустить наружу накатывающее безумие. Вот каково это — сходить с ума. Ей казалось, что её разум превратился в тёплую, тающую массу, которая вот-вот вытечет из черепа через уши.
Множество голов вокруг неё, казалось, раздувались, как воздушные шары, живые, но инертные, одушевлённые, но безжизненные, их пронзительные крики разносились по коридору и толкали её далеко за пределы здравого смысла.
Их горящие глаза, казалось, следили за ней, заглядывая глубоко в душу.
Даже наклонный потолок сверху теперь состоял из висящих манекенов. Лица, похожие на демонических бабуинов, ухмылялись над головой, свисающие конечности раскачивались взад и вперёд в каком-то неслышимом ритме, острые пальцы, похожие на иглы, касались её головы и оставляли царапины на шее.
Самым разумным было бы вернуться обратно, но теперь пути назад не было. Позади неё стены сомкнулись, запечатав проход кукольными частями, а стены впереди всё сужались и сужались. Она бежала, спотыкалась, падала, вставала, снова падала, лица становились всё ближе, а пальцы, словно корни деревьев, путались в её длинных волосах. Изогнутые рты звали её по имени и умоляли присоединиться к ним.
Упав в очередной раз, она подняла глаза и увидела вздувшийся живот кукольной женщины. Он был разрезан, как анатомическая модель, чтобы показать кукольный плод внутри, висящий вверх ногами в амниотическом мешке. Это была пластмассовая неживая вещь… и всё же она сосала большой палец с чавкающими звуками. Когда он повернул своё сморщенное, безглазое лицо к Су-Ли, она отползла на четвереньках, издавая горлом болезненный стон.
Это иллюзия, сказала она себе.
Это иллюзия, созданная для того, чтобы расшатать твой рассудок, усилить страх и тем самым усилить власть Кукловода. И ты это знаешь. Ты всё это знаешь, но продолжаешь вестись на это. Ты продолжаешь реагировать вместо того, чтобы действовать. Это была дурацкая идея бежать по этому коридору, и ты знала это, но всё равно так сделала.
Эта мысль её остановила. Господи, она ползала на четвереньках, как животное, как какой-то крот, копошащийся под землей. Она встала. Выпрямилась во весь рост. Она должна думать о том, как выбраться из этой передряги, пока не стало ещё хуже… если это вообще возможно. Путь назад был закрыт. Или, по крайней мере, так казалось. А что, если это вовсе не так? Что же тогда?
Су-Ли развернулась и пошла обратно тем же путем, которым пришла.
Кукольные существа, которые были стенами её тесного маленького мира, сразу же начали волноваться. Они тряслись и дрожали. Пальцы сжались, конечности задёргались, рты начали издавать низкий стонущий звук.
И всё же она не остановилась.
Она разрушала тёмные чары этого места.
По-другому и быть не могло.
Она продолжала двигаться, теперь уже быстрее, и проход начал открываться. Она несколько раз моргнула, чтобы убедиться в этом, Но, да, он открывался.
Это не может быть так просто.
Но, возможно, так оно и было. Она почти поверила в это, пока не увидела чёрную неуклюжую фигуру, вышедшую из прохода. В том, что это был один из кукольных людей, она сомневалась не больше, чем в том, что он пришёл за ней. Она нарушила правила маленькой игры Кукловода и теперь будет наказана.
Она начала отступать назад, её решимость улетучивалась.
Нет, нет, нет! — предупредила она себя. Не отступай! Не поддавайся страху! Неужели ты не понимаешь? Иллюзия рассеивается, карточный домик вот-вот рухнет, так что эта… эта… тварь была послана, чтобы усилить кошмар! Не сдавайся! Кукловод настолько силен, насколько ты его себе представляешь!
Как будто прочитав её мысли, существо издало низкое горловое рычание.
Су-Ли задрожала.
Оно хотело, чтобы она дрожала, ему нужно было, чтобы она дрожала, потому что чем больше она дрожала, тем смертоноснее оно становилось. Её страх был горячим воздухом, который раздувал его. Без этого оно было всего лишь сморщенным резиновым мешком… но даже знание этого не помогало, потому что она была сильно напугана. Она могла видеть только неуклюжую тёмную тень, неуклонно движущуюся в её направлении, но ужас, который она внушала, был очень реальным, подкрепляемым злобным рычанием. По мере того как оно приближалось, светящиеся глаза кукольных лиц гасли один за другим. Оно несло с собой тьму, движущуюся стену черноты.
Она буквально не могла этого вынести.
Когда гас свет, люди-куклы, выстроившиеся вдоль стен, также переставали двигаться. Это выглядело так, словно эта тварь вытягивала из них жизнь. Су-Ли не видела полностью морды существа, лишь его длинные и скрюченные зубы в гаснущих огнях.
32
Зазвонили часы.
Растревоженная Рамона проснулась в темноте часовой мастерской. Она подпрыгнула и затряслась. Все чёртовы часы в здании звонили — дедушкины и кукушкины, юбилейные и будильники. БИНГ, БИНГ, БИНГ! БОНГ! БОНГ! БОНГ! По лавке разносилось эхо от звона, трели и ударов. Эффект был не просто ошеломляющим, но и шокирующим.
Это что-то предвещает, подумала она.
На самом деле, зажав уши руками и немного успокоившись, она знала, что это может означать только одно: Кукловод хочет, чтобы она проснулась. Оно не хотело, чтобы она отдыхала. Оно не хотело, чтобы она засыпала. Оно хотело, чтобы она была измотана и нервничала, потому что иллюзии работали бы намного лучше, если бы она была физически и умственно истощена.
Но дело было не только в этом.
Она была полна решимости проследить этот кошмар до его источника, который находился где-то на востоке, и этого нельзя было допустить. Кукловод бросил на неё Франкенкуклу, а затем обрушил на неё дождь из частей манекенов. Оно не остановится ни перед чем, чтобы запугать её, сбить с толку, причинить боль и, возможно, даже убить.
И Рамоне очень нужно было помнить об этом.
Разум, стоявший за всем этим, был не только изворотлив, но и хитёр, коварен и чрезвычайно опасен.
Но эти часы, эти чёртовы часы …
Рамона сидела, понимая, что должна что-то предпринять, поскольку звон, казалось, заполнял её череп, причинял боль ушам и даже вызывал боль в зубах, если такое было действительно возможно. Это сведёт её с ума, как наверно отчасти и было задумано.
Не думая и не планируя ничего, она быстро поднялась на ноги, больше всего взволнованная и разозлённая.
— ЭТО НЕ СРАБОТАЕТ! — крикнула она, перекрывая шум. “ЭТО НЕ СРАБОТАЕТ! ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ, ГРЯЗНЫЙ СУКИН СЫН? ЭТО НИ ХРЕНА НЕ СРАБОТАЕТ! Я ИДУ ЗА ТОБОЙ, И ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ МЕНЯ ОСТАНОВИТЬ!”
Она ожидала, что её неповиновение обрушит на неё ад, возможно, в виде неистовой кукольной армии… но этого не произошло. То, что произошло, было настолько неуловимым, что она чуть не пропустила это. В самом воздухе часовой мастерской что-то изменилось, как будто атмосферное давление резко возросло или уменьшилось. Волосы у неё на затылке встали дыбом, как будто она была в самолёте, набирающем высоту.
А потом… часы остановились.
Тишина, сменившая какофонию, была почти оглушительной.
Рамона вызывающе стояла, как бы говоря Кукловоду попробовать что-нибудь ещё, потому что она быстро приспосабливается и готова драться.
Но ничего не произошло.
"Не сиди здесь и не жди этого", — сказала она себе. Не давай ему времени на создание новых ужасов.
Жалея, что у неё нет фонарика, потому что в магазине было так невыносимо темно, она обошла прилавок, осторожно войдя в заднюю комнату, которая была чёрной, как погребённый гроб. Здесь должна быть дверь. Чёрный ход. Она пыталась быть непредсказуемой. Это было очень важно, и она это знала. Поэтому она развернулась и пошла обратно в магазин к входной двери.
Она всмотрелась в тёмные улицы.
Они были пусты, совершенно пусты, и в этой пустоте таилась угроза. Она не видела кукольных людей. На стекле всё ещё остались липкие пятна от их сосущих ртов, и Рамона не могла притворяться, что сама мысль об этом её не очень беспокоит.
Она открыла дверь.