Рамона отошла от сцены и подошла к сиденьям, стоявшим в лунном свете, словно безмолвные свидетели.
Старуха. Её семья, должно быть, построила город, и когда он пришёл в упадок, что иногда случается с маленькими городками, она не собиралась с этим мириться. Она имела власть над горожанами. Они принадлежали ей. Они принадлежали ей, и она не позволила им уйти. Она была похожа на маленькую девочку, играющую в куклы… только её куклы были людьми.
Вздохнув, Рамона посмотрела на восток. Когда она это сделала, её захлестнуло чувство страха и возбуждения. Она чуть не подавилась им. Бормоча что-то себе под нос, она двинулась через парк на восток, зная, что ничто не сможет её остановить. Было ли это то, куда она хотела пойти, или то, куда её направляла невидимая длань, не имело значения.
Дойдя до края тенистого парка, она остановилась: “Теперь я кое-что знаю. Я кое-что знаю.”
А потом позади неё раздался голос: "Ты ничего не знаешь.”
41
Это была фабрика.
В этом не было никаких сомнений. Хотя на первый взгляд это выглядело как сюрреалистическая карикатура на замок Дракулы, какую можно увидеть в старом комиксе, это действительно была фабрика. Крип знал, что здесь что-то производили. Что-то секретное. Что-то утерянное, и снова найденное. Что-то, чего не должно было существовать, но оно существовало.
Он был внутри, и казалось, что он не столько вошёл сам, сколько был засосан внутрь. Машина высадила его у дверей и уехала, оставив смотреть на завод с ужасом и восхищением. Здание было похоже на огромное тёмное яйцо, из которого вот-вот кто-то вылупится. Таково было его первое впечатление. Затем ему показалось, что завод больше похож на крепость из серых каменных блоков, трёхэтажную, с плоской крышей и высокими тёмными зарешечёнными окнами на первом этаже, что также придавало ему вид тюрьмы или сумасшедшего дома.
Безумно хихикающий голос в его голове сказал: "Отсюда нет выхода".
Он двигался сквозь темноту, натыкаясь на предметы и пробираясь сквозь тени, которые вовсе не казались тенями. Хотя он никогда раньше не бывал в этом месте, он приблизительно представлял, как оно устроено изнутри. Как в велосипедном колесе все длинные коридоры-спицы вели в центр. В центре была огромная полая колонна, тянущаяся с первого по третий этаж.
Он не задавался вопросом, откуда ему всё это известно.
Как и голос в его голове, который постоянно спрашивал его, какого чёрта он делает, он проигнорировал этот вопрос.
Он был здесь, потому что сюда его привезла машина.
Он был здесь, потому что это то место, где он должен был быть.
Он находился в длинной узкой комнате. В дальнем конце была арка, соединявшая комнату с коридором, который должен был привести его к центру. Но он ещё не был готов отправиться туда. Он боялся идти туда. Для начала он осмотрит эту комнату.
"Теперь ты в звере", — сообщил ему внутренний голос. Звере, которого построил Кукловод.
Крип обдумывал это… а потом всё начало происходить.
Сначала завыла сирена, прорезая ночь пронзительным, почти болезненным звуком. Но если раньше она звучала издалека, то теперь он находился возле её источника.
Зазвенела сирена, и зверь проснулся. Он потянулся, зевнул и зарычал. Но это было не рычание как таковое, а шум фабрики, ожившей в темноте — рёв, лязг и звон механизмов, скрежет зубчатых колёс. Чаны дымились, трубы дрожали, огромные прессы шипели, формы трещали от сильного жара, лязгали цепи.
Это была фабрика-призрак, и ему пришлось закрыть уши чтобы не оглохнуть. Через несколько секунд всё прекратилось, завод снова замер.
Бум.
Крип наткнулся на стол. Он мог видеть предметы на столе перед собой, который был похож на огромный промышленный верстак. Комната была заполнена такими столами. Именно здесь и производилась сборка.
В его голове была только одна мысль: прикоснись.
Ему нужно было потрогать то, что лежало на столах. Ему нужно было исследовать это кончиками пальцев, хотя он инстинктивно понимал, что это очень плохая идея.
Прикоснись.
Ты должен прикоснуться.
Ты должен почувствовать.
Так он и сделал. Его пальцы блуждали по разным предметам. Катушки проволоки, шестерёнки, металлические стержни… потом что-то мягкое. Он не знал, что это такое, но не мог перестать к этому прикасаться. Оно было дряблым и тёплым, и он почувствовал себя ребёнком на школьном карнавале в честь Хэллоуина, исследующим содержимое мисок в темноте. Странная, хлюпающая субстанция, которая должна была быть мозгом мертвеца, глазными яблоками и кишками, но на самом деле оказывалась губкой, пропитанной желатином, виноградом в склизком рассоле и большими сгустками холодных спагетти.
Но это… оно не было фальшивым. Оно было живым и пульсировало под его пальцами, как живое человеческое сердце.
Он исследовал дальше.
Пальцы, он нашёл пальцы. Пальцы, которые были холодными и неподвижными, пока он не коснулся их, а затем они ожили и коснулись его собственных. Он нашёл стеклянные шары, которые, должно быть, были глазами, и сосуд с языками, которые жадно лизали его пальцы. Всё, к чему он прикасался, оживало.
Крип подошёл к следующему верстаку.
Он протянул руку, зная, что должен коснуться того, что там лежало. Он почувствовал что-то шелковистое, похожее на мягкую, нежную кожу. Наверное, это и была кожа, но очень уж дряблая. Он водил пальцами вверх и вниз, пока не понял, что это женщина. Он нащупал пупок на плоском животе, а ещё выше — её рёбра и две округлые груди без сосков. Он размял их, обеспокоенный тем, что, в отличие от настоящей плоти, его пальцы оставляли вмятины, похожие на крошечные кратеры. Нет, нет, нет! Так не пойдет. С пронзительным смехом, рвущимся из горла, он начал лихорадочно разглаживать впадины, формируя идеальные конусы грудей.
Да, так лучше.
Его пальцы продолжали исследовать её. Он нашёл небольшой холмик безволосого лобка между бёдрами и нежно провёл по нему кончиками пальцев, чтобы не испортить его совершенство. Его указательный палец исследовал расщелину, которая была прохладной на ощупь, но постепенно, казалось, согревалась и увлажнялась, пока он игрался с ней.
Нет, это неправильно. Это не женщина. Это кукла.
В подтверждение его мыслей он обнаружил, что у неё нет ног, а когда он исследовал её плечи, то не нашёл и рук. Головы тоже не было. Из обрубка шеи торчал стержень с гладким стекловидным шариком на конце. Были и другие вещи… верёвки, тонкие стальные трубки.
Да, это была кукла, незавершённая кукла… но сама мысль о её теле и о том, как она реагирует на его прикосновения, была невероятно волнующей. Он возбудился, его член стал твердым. Крип понимал, что это неправильно и извращённо. Извращённо? Чёрт возьми, это было безумие.
Но он не мог остановиться.
Теперь он лапал её обеими руками, и пот, густой, как оливковое масло, стекал по его лицу, когда он дрожал от возбуждения, пытаясь побороть совершенно непристойное желание взобраться на стол и войти в то, что лежало там. Теперь её кожа больше походила на кожу, и он был уверен, что чувствует, как она покрывается мурашками. И да, теперь у грудей были соски, и они затвердели под его пальцами. Один из них источал крошечную струйку молока, которое обжигало его руку. Он слышал стоны, страстные женские стоны… но торс не мог стонать, у него не было головы.
Но теперь он мог видеть не только туловище, но и другие предметы на столе, и одним из них было лицо. Не вся голова, а лишь передняя половина. На лице не было глаз, но губы образовывали идеальный круг, постанывая от удовольствия. Раздался щелчок, и он увидел руку, костяшки пальцев которой барабанили по столу в предвкушении. Другая рука схватила его за запястье, скользя большим пальцем вниз и вверх по его ладони.
Крип понял, что сходит с ума.
Он сходил с ума от ужаса и похоти и, казалось, не мог разрушить чары, которые наложила на него эта женщина… или её части.
Сделай же что-нибудь! Остановись!
Одна из её ног, подтянутая, гладкая и очень женственная, пришла в движение. Он обнаружил, что облизывает её пальцы, в то время как другая нога обвилась вокруг него, крепко сжимая. Одна из рук расстегнула молнию, поглаживая его твёрдый член. Торс придвинулся ближе, пока головка его пениса не оказалась прижатой к искусственной вульве.
Разврат! Мерзкий, отвратительный, извращенный разврат! — услышал он чей-то голос в своей голове.
Туловище прижалось к нему, пока он не почувствовал, как головка его члена скользнула внутрь. Оно заметно дрожало от волн накатывающего удовольствия. Он всё глубже погружался в горячую щель, пока они не стали единым целым. Крип стонал. Лицо исказила гримаса страсти, зубы были стиснуты, дыхание вырывалось короткими, резкими рывками. Ноги держали его в тисках. Руки вцепились в края стола. Туловище выгнуло спину, когда почувствовало приближающуюся кульминацию…
Крип закричал и вырвался из её объятий.