С бешено колотящимся сердцем Рамона поднялась по лестнице в поисках Су-Ли. Включив свой надёжный фонарь, она изучала каждую тень, внимательно всматриваясь и прислушиваясь в поисках угрозы. Она знала, что, когда придёт время, оно выскочит из темноты и вонзит когти ей в горло.
Ты разозлила Матушку Кроу, и она приготовила для тебя кое-что особенное.
Поднимаясь наверх, она всё больше ощущала в воздухе запах плесени, который был неуместен в Стоксе. Такие запахи были присущи другим городам и населяющим их паразитам, но не Стоксу. У Стокса всегда был летний аромат — сирень и гортензии, гибискус и бархатцы.
Это остановило Рамону.
Это был запах покинутого дома, незанятого жилища, где на окнах густо скапливалась пыль, а на подоконниках — высохшие мухи, где ковры зеленели от сырой гнили, а по стенам росли чёрные узоры плесени. Такого не могло быть в Стоксе, по крайней мере, в воображении Матушки Кроу.
Но запах становился всё сильнее, как будто дом был какой-то большой тыквой, которая гнила изнутри. И, возможно, так оно и было.
Фонарь высветил обесцвеченные обои, потолок с отсутствующими плитками и пыльный пол. Она почувствовала резкий запах мышиного и крысиного помёта, слышала, как внутри стен копошатся какие-то существа. Ей пришлось перешагнуть через мумифицированный труп маленькой птички с вывернутым крылом. Пауки соткали себе объёмные паутины в углах.
Интересно.
Рамона слышала резкий голос Матушки Кроу: “Я показала тебе красоту и совершенство, но такая городская шлюха, как ты, не смогла этого постичь. Так что довольствуйся этим. Я даю тебе гниль и заброшенность, к которой ты привыкла. Я оставлю тебя корчиться в собственной грязи. Это твоя стихия, свинья.”
Воздух становился всё холоднее. Теперь она могла видеть своё дыхание.
— Су-Ли? — крикнула она. “Если ты здесь, отзовись! Если ты этого не сделаешь, я уйду!”
Она почувствовала лёгкое изменение в атмосфере, потому что знала, что нарушает тщательно продуманные планы Матушки Кроу. Всё это было подстроено специально для неё. Она должна была подняться. Она должна была увидеть то, что её ждёт.
Ей показалось, что из коридора донёсся глухой стук. Там была дверь. Она подошла к ней, глядя на её покрытую паутиной поверхность с грязной от многочисленных прикосновений ручкой. Она знала, что ей не понравится то, что она увидит, но если бы она сейчас обернулась, то не удивилась бы, если бы лестница просто исчезла.
— Хорошо, — сказала она, “Я буду играть в твою игру. Но позже, ты сыграешь в мою.”
Дверь оказалась заперта. Она ожидала, что какой-нибудь электрический разряд пронзит её при прикосновении, но ничего не произошло. Просто старая дверная ручка на старой двери в старом доме. Неужели теперь Матушка Кроу пытается её переубедить? Ей захотелось сделать шаг назад и обдумать всё это.
Чушь. Именно этого она от тебя и ждёт.
Рамона старалась казаться неуверенной и полной тревоги, что было не так уж трудно, потому что именно так она себя и чувствовала. Затем она шагнула вперёд, и дверь оказалась незапертой. Она распахнула её и почувствовала тёплый, мясной запах, который напомнил ей запах размороженной свинины. Она огляделась вокруг, осматривая большую спальню, в которой не было ничего, кроме металлического каркаса кровати.
— Су-Ли? — сказала она.
Что-то треснуло. Она услышала это не столько наяву, сколько в своём разуме. Образ, как треснуло яйцо и из него вылезло какое-то пушистое существо. Это должно было что-то означать, но что?
Свет выхватил из темноты обмякшую фигуру у дальней стены.
— Чёрт, — пробормотала она, и у неё перехватило дыхание.
Она не сразу узнала Су-Ли. Обнажённая женская фигура, длинноногая, с копной блестящих чёрных волос, свисающих на лицо. Именно волосы, если не всё остальное, вызвали узнавание, потому что она знала очень немногих женщин за пределами модных журналов, у которых были столь красивые волосы. Су-Ли, конечно, была мертва. Она выглядела опустошенной и костлявой, её бледная кожа была покрыта пятнами крови, которые были даже в волосах. Это было не слишком удивительно, потому что выглядело так, как будто внутри неё взорвалась бомба, образовав тёмную рану от промежности до живота. Она сидела в луже крови, которая также была разбрызгана по стене позади неё и даже капала с потолка.
Рамона отвернулась, стараясь не блевануть.
Её голову пронзила резкая боль, и она поняла, что произошло, и увидела всё во всех ужасных подробностях. Ей пришлось прислониться к дверному косяку, чтобы не упасть.
Оно вышло из неё, подумала она. Семя, которое было посажено в неё взошло и вышло из неё… нет, оно прогрызло себе путь наружу, пока она чувствовала всю эту боль. По крайней мере, до тех пор, пока не потеряла сознание от шока и агонии.
То, что находилось в комнате, обрушивалось на неё волнами бесформенного чёрного зла. Она едва могла отдышаться.
(ВОТ ЧТО ПРОИСХОДИТ С ГОРОДСКИМИ ШЛЮХАМИ)
В её голове эхом отдавались эти слова. Боль была невыносимой, каждое слово ранило как бритва.
— Пожалуйста… — услышала она свой голос.
(ОНИ ПРИЕЗЖАЮТ В СТОКС, НАШ ИДЕАЛЬНЫЙ ГОРОД, И РАСПРОСТРАНЯЮТ СВОЮ БОЛЕЗНЬ СВОИМИ ГРЯЗНЫМИ ЗАРАЖЁННЫМИ ЧАСТЯМИ ТЕЛА)
Рамона упала на колени. Голова у неё была словно груша, на которой боец отрабатывает удары. Бум-бум, бах-бах. Она боролась, чтобы остаться в сознании, но Матушка Кроу побеждала. И кто она такая, чтобы противостоять тому, что может обмануть смерть и воссоздать целый город из дымящегося чёрного пепла и развалин?
(ГРЯЗНАЯ КИТАЯНКА, ДВУХДОЛЛАРОВАЯ ШЛЮХА-ГУК, ПРОСЯЩАЯ ОБ ЭТОМ)
— Нет, нет, нет, нет, — Рамона застонала. “Пожалуйста, пожалуйста, не надо больше…”
(УМОЛЯЛА ОБ ЭТОМ, ЖЕЛАЛА ЭТОГО, И ОНА ПОЛУЧИЛА ЭТО)
— Заткнись!
(ОНА ЗАКРИЧАЛА, КОГДА ОН ПРОНЗИЛ ЕЁ, КОГДА ОН РАЗОРВАЛ ЕЁ ЧУЖЕЗЕМНУЮ ПИЗДУ! ОНА ВИЗЖАЛА И КРИЧАЛА, А ОН ПРОДОЛЖАЛ ДОЛБИТЬ ЕЁ, РАЗРЫВАЯ НА ЧАСТИ!!!)
Рамона почувствовала, как в ней закипает гнев, который заглушал страх и ослаблял боль. Она знала, что это её единственное оружие против Матушки Кроу в городе где лишь сила воли имела значение.
— ДА ПОШЛА ТЫ! — закричала на неё Рамона. — ПОШЛА ТЫ, ЗЛОБНАЯ, СТАРАЯ МАНДА! К ЧЁРТУ ТЕБЯ И ТВОЙ СТОКС!
Дом затрясся, и Рамона подумала, что сейчас на неё обрушится весь гнев Матушки Кроу. На улицах гремел гром, запах жареной плоти и палёных волос пронёсся по дому горячим, тошнотворным потоком.
Но её ненависть и гнев сместились в город, оставив Рамону стоять возле безжизненного тела Су-Ли. Она была похожа на старую ржавую трубу, которая лопнула и хлынула кровавым потоком. Добрая, милая Су-Ли. Рамона заставит эту злобную старую ведьму заплатить за всё.
Она услышала что-то под кроватью. Какой-то царапающий звук, похожий на скрежет когтей крысы. Но это была не крыса. Она посветила туда и увидела блестящие чёрные глаза, похожие на глаза Тряпичной Энн, уставившиеся на неё.
— Так вот ты где, — сказала она сдавленным голосом.
Оно шевельнулось. Свет отражался от его глаз-пуговиц и зубов. Его когти застучали по полу. Рамона подошла ближе к кровати, не желая рассматривать тварь… но что-то в ней требовало, чтобы она смотрела на неё, как на какого-то уродца в банке. Нарастающего в ней ужаса было почти достаточно, чтобы упасть замертво.
— Покажись, — сказала она, её голос звучал решительно, но слабо.
Там, в тени, что-то зашуршало. Оно издало какой-то влажный сосущий звук.
— Иииииииии, — пропищало оно, отчего по спине Рамоны пробежали мурашки. Это прозвучало, как будто кто-то наступил на мышь.
Она пнула ногой кровать, но тварь умчалась прочь быстрее, чем Рамона смогла рассмотреть её. Оно пробежало по трупу Су-Ли, забрызгав его кровью, когти тикали, как у кошки, которая не может убрать свои когти. Свет выхватил его зубастую ухмылку и блестящую, похожую на луковицу, эмбриональную голову со свисающими на одну сторону волосами, похожими на водоросли.
"Оно думает, что ты играешь с ним", — подумала Рамона.
Сама идея была ужасной, но она была почти уверена в этом. Может быть, Матушка Кроу и придумала весь этот спектакль с изнасилованием, беременностью и родами, но теперь, когда оно было живо, оно обладало разумом ребёнка и хотело играть.