— Ты останешься, Лекс. Я пойду. У тебя более ясная голова, чем у меня. Я только заставлю их ещё больше нервничать.
Лекс не стал спорить; это было очевидно.
— Я быстренько сбегаю туда и сразу же вернусь.
— Окей. Будь осторожен.
Крип приободрился. Он был удивлён, что у него вообще хватило смелости сделать это. Из-за Рамоны? Да, так и есть. В глубине его сознания зрела подростковая фантазия о том, как он спас её, и она была ему благодарна.
Очень, очень благодарна.
Он побежал к тому кварталу, где они свернули за угол. Боже, тени были повсюду, такие чёрные, такие тянущиеся. Они были натянуты, как тетива. Он добрался до последней витрины — банка с золотыми буквами на окнах. Красиво и архаично. Он выглянул из-за угла.
Его сердце бешено колотилось, а колени подкашивались.
Он заметил микроавтобус. Лунный свет мерцал на ветровом стекле. Одна из дверей была открыта. Между ними не было ничего, кроме блестящего мокрого асфальта.
Никаких признаков Чазза или Рамоны.
Там вообще ничего не двигалось.
Он вытащил свою Нокию и позвонил на мобильный Чазза. Попал на голосовую почту. Он написал ему, но не получил ответа. Либо у него не было с собой телефона, либо телефон сдох, как и он…
Только не начинай опять думать об этом.
Они могли быть за микроавтобусом, предположил он. Это было возможно.
Нет. Он не собирался туда идти. Слишком рискованно. Он проверил, и это всё, что он собирался сделать. Лекс, вероятно, был прав: они прятались. И всё же… в желудке у него было легко и трепетно. Если бы у него были крылья, он мог бы вылететь прямо из его живота.
Сгорбленного человека нигде не было видно.
Странно. Всё это было чертовски странно.
Он выглянул из-за угла, чтобы убедиться, что Лекс и остальные всё еще там, они были там, затем оглянулся на микроавтобус… но он пропал. Он исчез. Лунный свет отражался от асфальта там, где он только что был.
Крип моргнул, как в кино, когда не могут поверить в то, что видят, но микроавтобуса всё ещё не было. Он был сбит с толку, дезориентирован. Реальность, казалось, раскручивалась, как клубок бечевки. Он выглянул из-за угла, подумывая позвать Лекса, затем повернулся и посмотрел снова.
Микроавтобус был на месте.
Что за чертовщина?
Он побежал назад, пока не добрался до Лекса. Он прислонился к стене здания, тяжело дыша.
— Их там нет. Я не видел ничего, кроме микроавтобуса.
А может быть, я даже и его не видел.
Лекс вздохнул: “Ну, мы не можем их ждать. Нам нужно найти какое-нибудь укрытие или машину, чтобы выбраться отсюда… если только мы не рискнем попасть в микроавтобус.”
Крип сглотнул: “Мне не нравится эта идея.”
— Тогда нам нужна машина.
— Чувак, ты заметил хоть одну машину? Грузовик? Велосипед, если уж на то пошло?
— Нет.
Крип хотел было продолжить, но Су-Ли позвала: "Лекс!”
Они побежали к ней, ожидая неприятностей. Ожидая, по крайней мере, что Даниэль действительно сошла с ума или у неё нервный срыв или что-то в этом роде. Но дело было совсем не в этом.
— Смотрите, — сказала Су-Ли.
В конце квартала, на другой стороне улицы, зажёгся свет.
9
Чаззу потребовалось добрых двадцать минут, чтобы успокоиться, заставить своё сердце перестать бешено колотиться, а кожу покрываться мурашками. Но даже тогда он был не в лучшей форме. Его всё ещё трясло, глаза бешено метались по сторонам, а зубы странно стучали. Он чувствовал жар и тошноту в животе и был уверен, что сходит с ума.
После женщины-манекена он всё бежал, бежал и бежал.
В своё время он участвовал в нескольких забегах на дальние дистанции, но никогда, никогда так не бегал. Никогда прежде он не испытывал всеобъемлющего иррационального страха. Раз или два в своей жизни он испытывал страх, но обычно он был слабым и мимолетным. Тот раз, когда он думал, что обрюхатил Меган Манди в средней школе, был хорошим примером.
Здесь всё было по-другому.
Это был животный ужас.
Страх кролика, прячущегося от пролетающей над ним совы, или газели в саванне, когда львы преследовали её. Да, животный ужас. Страх преследуемого, ужас добычи.
"Не… не… не думай об этом", — повторял он себе. Побеспокойся об объяснениях и прочем позже. А сейчас… сейчас… просто… просто побеспокойся о том, чтобы выбраться отсюда.
Господи, его мысли путались. Возможно ли это вообще?
Он и сам не знал. Казалось, он больше ничего не знает. Он сидел на корточках в тени на заднем дворе мрачного дома. Каждый дом в квартале был тёмным и мрачным. Ни в одном из них не горел свет. Но в них должны были быть люди. И машины в гаражах. Но с тех пор, как они приехали, он не видел ни одной живой души и ни одного транспортного средства.
И это было странно.
Ни машин, ни людей… что это значит?
Он ждал, грызя ногти до крови.
Он знал, что должен придумать какой-то план, Но, боже, он боялся пошевелиться. Ему хотелось, чтобы Рамона была здесь. Она точно знала, что делать. Казалось, она всегда знала, что делать.
Но ты оставил её там.
Нет, он не бросил её. Всё было совсем не так. Он бежал и думал, что, может быть, она бежит вместе с ним. Страх взял над ним верх. Он знал, что отчасти это правда, а отчасти — грязная ложь, но так ему было легче, потому что трусость была тем, что он презирал в других людях и не мог терпеть в себе. Вот почему лучше было не думать об этом, отодвинуть в сторону, не думать о том, каким человеком он оказался на самом деле, когда его, как растение выдернули из земли обнажив чёрные корни.