У механиков вышла какая-то непонятная хрень? Праматерь проснётся и разберётся, так что тащим всё на склад. Фонит радиацией? Да побоку, не мешает и ладно. Почему-то живые полимеры разрушаются? Ну так сходим к биологам и рексам, чтобы привить иммунитет и сопротивляемость радиации всем постройкам и технике. Привили? Вот и хорошо, коррозия прекратилась, заебись, значит всё хорошо. Какая-то непонятная хрень, что у меков взрывается через раз? Тоже на склад, умная праматерь скажет, чгео делать с этим. Со всем, что непонятно, разберётся и подскажет, что делать, всезнающая праматерь. Штука в виде шара? Вроде неудачный реактор, что был у механикусов — присобачить к потолку большого склада и подать питание, чтоб работала вместо большой лампы. Они, блядь, реактор холодного синтеза запустили на минималках и приспособили вместо лампочки. Большой, мать его, лампы с приятным голубоватым светом. Светит, работает — заебись. Эти даже выключатель пришпандорили, ибо не положено просто так энергию тратить. А то, что эта лампочка сама вырабатывает хуеву тучу энергии — не ебёт, не по канонам праматери. Хорошо хоть на лампу сгодился. Большую, мать его, лампу.
Дальше были рексы. Ну тут, я думал, всё должно быть заебись. Учат и просвещают, как могут. Даже думал, что нужно срочно увеличивать их число и проработать программу, сделать упор на технике безопасности и вправлять мозги всем остальным через них. Особенно выбивать эту непогрешимость знаний, что я им передал.
Но тут меня рексы потащили в игровую комнату. Все они подсели на компьютерные игры, что поставляли им либри. Те и сами были не против засесть за игрушки с рексами. Но это так, мелочи, мне тогда показалось самым безобидным увлечением на тот момент. Ну компьютерные задроты, подумаешь.
Но вот второе увлечение тире обязанность меня просто убило. Змейки подсели на резню. Да, они теперь вылавливают диких и устраивают бои на арене, очень жестокие такие поединки. Среди них вершиной мастерства считается как можно более медленное и болезненное убийство своего противника. Способ любой: хочешь псионикой, хочешь холодным оружием или чем другим.
Дальше шли уроки ближнего боя и развития псионных возможностей других особей. Где-то орден ситхов всем скопом пускал слёзы счастья. Все занятия проходили в полный контакт с особой жестокостью, невзирая на возраст и вид особи. Уроки были жестоки настолько, насколько это было возможно без убийства учащегося. Больше всего добило, что никто из проходивших занятия не возмущался и не испытывал к рексам ненависти. Ведь те выполняли ровно то, для чего и были созданы — учили. А раз это их суть, и праматерь сама просила их создать, то так и должно быть.
Думал это уже все сюрпризы — но хрен там. Оказывается у рексов было ещё три небольших увлечения. Как они мне сказали, так, мелочи незначительные, по их мнению.
Первое — это помощь в конструировании разнообразных ловушек: технических, биологических, псионных, без разницы.
Второе увлечение было в ментальной плоскости. Они брали подопытных под контроль, внушали тем разную мерзость, читали мысли, старались полностью перепрограммировать дикую особь, ну или стравить подопытных, насылали на них разную жуть, сводя тех с ума.
Последним оказалась вообще мелочь, вряд ли способная заинтересовать праматерь. Рексы разрабатывали новые яды, ядовитые газы и сотрудничали с отделом биологов, который работал над созданием оружия массового поражения, болезней и вирусов.
Либри, ну хоть здесь мои нервы слегка успокоились. Мелочь интересовало только хранение и защита информации, игры и красота. Мелким нравилось создавать красоту, собирать информацию и делать её более упорядоченной и доступной другим особям. Программы писать тоже интересно, ведь циферки и программы — это информация. А упорядочивать разные циферки и слова, чтобы из них создавать программы, при помощи которых можно создавать игры и другие интересные вещи, так весело.
На занятиях рексы их просветили насчёт хакеров, что те могут украсть хранимые ими знания. Или вовсе кто из врагов сможет выкрасть физический носитель информации. «Промышленный шпионаж» — вроде так это называла праматерь. Стребовав с рексов всю информацию по данным вопросам, мелочь начала паниковать. Рексов заставляли всё очень хорошо объяснять по сто раз на дню. Даже тех проняло, и те задали вопрос, мол, а чего сами-то не прочитаете, у вас же хранится вся информация? На что мелкие заметили, что они ещё и половины всего не разгребли из полученного от праматери, а всем требуется постоянно от них та или иная нужная информация и литература. Да и другие особи всё тащат новую информацию, а её тоже нужно привести в порядок, оцифровать и внести в каталог.
Пощебетав, мелочь отстала от рексов и удалилась. А через день заперла все библиотеки, ведь у тех нет охраны от воров. А ещё где-то прячутся противные хакеры, которые могут своровать у них информацию с серверов, а они и не знали про них. Так что все библиотеки перешли на осадное положение. Пока не вмешалась дочка, мелких никто не мог урезонить, отменять осадное положение те не собирались. А то праматерь проснётся, а всю эссенцию знания спиздили воры и противные хакеры.
На срочно собранном совете рексы донесли до Смалк, что да, такое вполне возможно. Где те воры и что это за твари такие — «хакеры» — основная масса понимала плохо. Но вот когда даже до биологов дошло, что у них могут спиздить и их эссенцию знаний, тут мелким дали карт-бланш на любую защиту библиотек, хранивших общую эссенцию знаний.
В этот момент произошло ещё одно значимое событие в истории нашей расы. Ведь до всех дошло, что требуется защищать не только свою биологическую эссенцию, но и эссенцию знаний.
Число либри было увеличено в десять раз. Библиотеки же оснащались параноидальной системой обороны, не уступающей защите моей тушки во время эволюции. Были сформированы обязательные военные соединения для охраны библиотек. Это было столь же почётно, как и моя охрана, ведь здания библиотек хранили эссенцию знания, переданную им от праматери. Так что охраны было как бы не больше, чем самих либри, а мелочь взлетела на соцальную вершину среди других особей, встав в вровень с моими внучками.
Подуспокоившись, мелкие открыли библиотеки, но не забывали про хакеров и создавали программы защиты, сами же и проверяя те на прочность. Когда в библиотеке выяснили, что вирусы бывают не только биологические, но и компьютерные, их паранойя взлетела до небывалых высот. Они даже свели до минимума время на игры и создание красоты, стремясь защитить информацию, что у них хранилась.
Недавно вот, разрабатывая дронов, наконец дошли до информации по искусственному интеллекту, роботам и кибернетике. Теперь они стремятся, помимо дронов, создать полноценных роботов и настоящий ИИ. Причём мелким в этих вопросах активно помогали все другие особи. Так что библиотеки превращались в крепости, не уступающие нашему оборонительному комплексу.
Внучки же влезали везде, где могли: старались руководить разными процессами нашего общества, активно участвовали в высадке всех биологических построек, постоянно создавали новые биологические мощности, регулярно участвовали в закладке новых особей, неустанно следили за новорождёнными в первые мгновения их жизни. У каждой была также своя свита из охраны и помощников. Увидеть внучку в одиночестве, без постоянно следующей за ней толпы было невозможно. Единственное место, где внучки могли остаться наедине — только в наших личных покоях, где могли находиться лишь я, дочка и внучки.
Как только я закончил свою эволюцию и перебрался в столицу, дворцовый комплекс начали усиливать ещё лучше, чем первый омут зарождения. И меры мои дети не знали, чем мощнее и больше — тем лучше.
Экономики у нас как таковой не было. Что такое деньги, наша раса не знала и знать не хотела. Так что вопрос «сколько стоит» никого не интересовал, упиралось всё только в количество доступных ресурсов. А если чего-то не хватало, то срочно увеличивалось количество добываемого ресурса. Если кто-то хотел получить ту или иную вещь для себя, то он просто брал ту на складе или производил заказ у той или иной особи, которая могла создать нужную вещь. Да, иногда приходилось подождать, но это никого не напрягало.
Среди особей начало появляться что-то вроде пар. У более старых особей всё отчётливей проглядывалась разница в том, к какому полу те себя относили.
Так инвенторы делились по полу примерно поровну. Старшие, полностью определившиеся особи, начали часто создавать пары и селиться вместе.
Механикусы принципиально считали себя мужчинами, как и биологи женщинами. Самым удивительным было, что два эти вечно цапающихся вида начали создавать свои пары, обычно на одного механикуса приходилось от двух до пяти биологов. Поначалу над такими пытались подшучивать, но вот дамы такого избранника насмешки над своим личным механикусом не терпели и враз устраивали тёмную шутникам. А когда стало понятно, что механикус, у которого были свои биологи, часто получал их помощь в своих разработках (как и они его), да ещё и попадал под защиту от других биологов, то механикусы даже сами начали подобие корявых ухаживаний за биологами. Но только те, что постарше и умней, молодые механикусы пока ещё не полностью осознавали положительные моменты таких отношений.
Среди рексов образовались только десяток своеобразных семейных ячеек, и тут были отличия. Среди них подавляюще большинство считало себя мужчинами. Потому у одной особи, осознававшей себя женским полом, собирался условный гарем из десятка — другого мужчин. Главной его особенностью было то, что с каждым рексом селилась стайка либри. У тех всё было наоборот: примерно на пять десятков девочек приходился один мальчик. Вот и жили они поголовно у рексов или в библиотеках. Собравшиеся в стайки из пяти-шести десятков, либри могли переселиться к своему личному рексу на постоянку. Те, в свою очередь, были абсолютно не против такого соседства. Думаю, понятно, что образуя свои гаремы, рексы приводили за собою и свои стайки либри. Поэтому у рексов, особенно тех, что собирались в своеобразные семейные ячейки, были самые большие хоромы. Ведь помимо пары десятков рексов в доме требовалось место и для сотен либри, которые никуда уходить от выбранных ими рексов не собирались. Так что семейным рексам, так сказать, отстраивали настоящие личные дворцы, ибо либри — ну куда же без красоты!
Четыре месяца я разгребал всё из той злосчастной папочки с браком, попутно раздавая подзатыльники и читая воспитательные лекции.
С каждым днём у меня росло чувство, что кто-то должен припереться в гости, только какие уж тут гости. Забив на дурное предчувствие, но не забыв про него, стремился организовать работу всего, что мне подвернулось. Занимался, по сути тем, что не особо-то и любил. Мне бы лабораторию личную, а не носиться сломя голову, стараясь удержать очередную занесённую руку с молотком над очередной миной.
Первые пять месяцев мы потратили на переработку тел диких зергов, а также восстановление и увеличение нашей численности.
Разобравшись с неотложными вопросами, засел с дочкой и внучками при помощи биологов за изучение новых возможностей моего тела. Когда я произвёл какое-то количество личинок и заставил те мутировать в жуть какое агрессивное зубасто-клыкастое насекомоподобное с крылышками, именуемое зерлингом, счастью биологов не было предела. Потом были трутень и владыка. О-о-о, у биологов чуть не случился оргазм. Сцедив с меня литр-другой крови, они начали опыты. А когда я смог заставить трутня мутировать в логово, то биологи впали в полный экстаз. Проблема была только в том, что лишь я мог контролировать порождённых мной. Единичных особей могли брать под контроль только рексы и внучки с дочерью, и то с трудом.
Причём, все порождённые мной имели свою собственную связь и множество заложенных шаблонов поведения. Если же их кто-то другой брал под контроль, те начинали получать урон от разрыва связи с другими порождёнными мной особями, с каждой минутой всё больше превращаясь в комок агрессии. Если же просто отключить отдельную особь от связи, та превращалась в дикое агрессивное животное без единого проблеска разума и каких-либо инстинктов, кроме желания набросится на всех, кого видит. Это был ужасный минус, что не нравился не только мне, но и остальным. Однако биологи забили на эту проблему. Ведь есть эссенция, а на её основе они уберут все эти слабости и создадут своё на основе полученного.
Самым главным были новые шаблоны построек: логово, новый полноценный омут рождения, палата эволюции, а также на закуску плёточник и споровик. Экстазу биологов не было предела. А то, что могла дать моя эссенция — о, тут те пищали с неделю.
Смалк первой погрузилась в новый омут рождения, что создали биологи на основе моего шаблона. Она поглотила достаточно моей эссенции (после обработки той у биологов) и начала свою мутации на основе полученного под присмотром биологов. На полноценную мутацию у дочери ушло две недели.
Смалк
Глава 19
Вперед к новым вершинам. Часть 2. На пути к звездам
Внучки постепенно проходили через мутацию в новом омуте рождения. Все особи биологов бегали как ошпаренные: столько нового, а сколько возможностей открывают постройки, особенно омут рождения — жуть. А ведь они ещё толком не разобрались с другими. Только за счёт омута рождения наши мощности в рождаемости взлетели на порядки. А уж насколько девушкам стало легче работать. Все манипуляции с генами стали в разы легче.
А когда Лида, одна из моих внучек, прошла мутацию и подтвердила, что мой геном даёт новые возможности в понимании и упрощает манипуляцию с генами, дамочки забросили почти все проекты, стараясь как можно быстрее разработать улучшения для всей расы на основе моей обновлённой эссенции. Ведь не только работа с геномом становилась легче, но и множество других улучшений. Новые образцы нервной ткани, что увеличивала не только псионную мощь, но и давала улучшенный контроль. Новые прочные полые дротики, новая структура костной ткани, новый образец лечебной субстанции, позволяющий восстанавливать ткани практически мгновенно.
А когда я обустраивал новое помещение и создал новую опухоль, выяснилось, что и моя слизь оказалась новой. Новые опухоли вырабатывали пиздец какую агрессивную слизь, не в смысле урона по противнику, а в смысле поглощения любой биомассы. Если её оставить без контроля, то она может в считанные годы просто сожрать всё живое на планете, превратив её в безжизненный камень. У дочерей после мутации такой хрени не было.
Вообще, все мои чисто биологические возможности, в плане порождения живых организмов нуждались в осторожном изучении и, желательно, полной переработке. Только с первыми тремя постройками у биологов работы образовалось примерно на пару лет. Хотя я каким-то образом осознавал, что эти доставшиеся постройки извращённых зергов были лишь вершиной айсберга. Причём все вокруг ощущали созданное мной как что-то неестественное, что ли, и в первозданной форме было противно нам. Но вот, к примеру, новый вид, переработанный биологами из произведённых мной насекомоподобных зерлингов, никакого отторжения уже не вызывал. Хотя на внешний вид получилась та же самая тварюшка, что и у меня, но ей не требовался постоянный контроль, у неё не было этой странной связи. Наш вариант имел в разы больше мозгов, их спокойно брали под контроль те же львы, как и другие разновидности местных зерлингов.
Оставил дела «живые», так сказать, на откуп внучек и биологов, иногда только проверяя. Сам же окунулся в то, что лучше всего понимал, а именно сугубо технические вопросы. Слава Зерусу, у нас не было денежной экономики, всяких политических партий, разных меньшинств, борцов за бобров и права ослов. Каждый работал на благо всех и по сути имел всё, что было нам доступно в личное пользование. Никто просто не понимал, как можно что-то требовать в ущерб всей расы.
О, как я начинаю жалеть, что у нас нет антидепрессантов и психологов. Я скоро сойду с ума с этим сборищем детей, которые добрались до высокотехнологичных игрушек. Новая программа обучения с обязательным чтением классики, фантастики, фэнтези. И на основе произведений Жюля Верна, даётся объяснение, что путь фантазии и мечты перерастает в путь прогресса, опытов, ошибок, что рождает абсолютно новые вещи и открывает новые горизонты.
Вправление мозгов шло со скрипом. Потихоньку объяснял, что мне не открыты все тайны и я не последняя инстанция. Заставлял активней мыслить своими мозгами, прививал необходимость поиска новых знаний. И если что-то не получается или что-то мы не можем, это абсолютно ничего не значит, просто мы ещё мало знаем. Медленно, но это давало свои плоды.
Первым делом сняли большую лампу, которую изображал реактор холодного синтеза. Вытащил пред очи группу пришибленных, которые его сделали, и заставил их повторить. Как вы думаете, с какой попытки у этих олухов получилось повторить? С девятой, мать его, КАРЛ! Три реактора вышли атомные, четыре образца были нерабочей хренью. Один вышел непонятной хренью, он не мог ничего, кроме как испускать свет. Вот просто свет — и всё, баста.
Как у них это выходило, я в упор не мог понять. Даже пробовал биться головой о ближайшую стену, не помогало. И ведь я, сука, ни на минуту не отходил от них. Только на девятой попытке у них вышло скопировать реактор холодного синтеза.
Новый светильник приказал перенести в столицу и отдать либри, пусть установят в парке над каким фонтаном.
Заполучив в свои руки полноценный шаблон реактора холодного синтеза, приказал заняться его улучшением. А пока заменить все старые ядерные реакторы кроме трёх самых крупных, оставив те для производства редких веществ и научных изысканий. Подумывал даже запрячь группу ваять реакторы, может что ещё случайно родят, но, трезво помыслив, отказался. С имеющимся разобраться бы.
Следующим на очереди была взрывчатка «либриум», как её назвали за эффект розового оттенка пламени. Эти гении изобрели стабильную и при этом очень мощную взрывчатку, что превосходила CL-27 м в четыре раза, была стабильней втрое. Но нам, сцуко, не понравился розовый бабах, он не правильный, видите ли.
На основе нового взрывчатого вещества теперь перерабатывались почти все имеющиеся боеприпасы.
А у них ещё и какой-то жидкий аналог образовывался в попытках исправления «неправильной» цветовой вспышки, но те весь запас израсходовали. Посадил повторять по аналогии с реактором. Я умолчу, сколько потребовалось попыток на воспроизводство жидкого аналога, скажу лишь, что у либри появились фейерверки, краски, жидкости, горевшие всеми цветами радуги. Причём температура горения была недостаточной даже чтобы поджечь бумагу. Зато один миллилитр мог гореть до пяти часов. Так что теперь можно было увидеть бегущую либри, объятую цветным пламенем, а по ночам любоваться разнообразными фейерверками и огненными шоу в исполнении мелочи.