- Куплю сло-о-ваарь!
- Завтра пойдешь?
- Нет!!
Оба приятеля выли и стонали от нестерпимых колик.
Когда наконец водворилось спокойствие, которого страстно жаждали сами несчастные жертвы смеха, Корнев, вытирая слезы, сказал:
- Положительно не помню, когда я так смеялся.
Вечер прошел в разговорах, в куренье, в лежании по очереди на кровати, наконец приятели улеглись рядом.
- В этом доме дают чай? - спросил Карташев.
- Как же, - ответил Корнев, отрываясь от своего обычного занятия грызения ногтей - и стуча кулаком в стену.
На стук вошла громадного роста краснощекая, в неимоверно больших и тяжелых ботинках, простая деревенская баба, нанятая хозяйкой для исполнения обязанностей горничной.
Став как-то боком в дверях и слегка прикрывая лицо передником, Аннушка смотрела так, как будто не сомневалась, что оба вдруг вскочат и, бросившись к ней, начнут ее щекотать.
- Ну? - спросила она, и живот ее вздрогнул.
- Произведение природы, - заметил Корнев и, сосредоточенно постучав пальцем о стену, сказал: - Во!.. Подойдите сюда ближе, мое сокровище...
Горничная нерешительно подвинулась.
- Аннушка, я должен вам сказать, к величайшему моему прискорбию, что вы... Подойдите сюда ближе и не бойтесь: вас никто не тронет.
Аннушка медленно подходила и весело в упор все смотрела на Корнева.
- Что смеетесь?
- Вы неисправимы, милая Аннушка, - сказал Корнев, - вот вам деньги: купите два фунта хлеба и фунт колбасы... самовар поставьте... поняли?
Аннушка взяла деньги и, успокоенная, направилась к двери.
В дверях она остановилась и, весело покосившись на молодых людей, взвизгнув: "Ишь жеребцы стоялые!" - скрылась при новом взрыве смеха.
Аннушка и в продолжение остального вечера не переставала забавлять приятелей своими выходками. В одно из своих появлений, в ответ на новый смех, она подперлась рукой и со вздохом сказала:
- Ну, что ж? я женщина молодая, известно... Что и не погуторить? Муж у меня плохой: хворый да недужный.
И вдруг, перейдя опять в веселый, лукавый тон, она кончила:
- Ишь жеребцы... пра-а...
- Если хочешь, она в своей колоссальности и недурна собой, - сказал Карташев, когда она ушла.
- Ну, - пренебрежительно махнул рукой Корнев.
- Ее бы на арку Большой Морской.
- Вот именно... Что ж, ты так-таки ни с кем и не познакомился в университете?
- Решительно ни с кем, - ответил Карташев.
- А я здесь уже кое с кем свел знакомство.
- Ну?
- Да кто их знает... всё, конечно, наш брат... топчутся они на том же, на чем и мы когда-то...
- Неужели ничего нового?
- Кажется, желание на стену лезть.
- Но ведь это же бессмысленно.
- То есть как тебе сказать...
- Вася, да, ей-богу же, это мальчишество. Прямо смешно... Здесь особенно, в Петербурге, так ясно... Что ж это? Только шутов разыгрывать из себя...
Корнев грыз молча ногти...
- Да, конечно, - нехотя проговорил он. - А все-таки интересная компания, их стоит посмотреть... Оставайся ночевать... Пойдем завтра в нашу кухмистерскую.
- С удовольствием.
- Смутишь ты их разве своим костюмом...
- Что ж такое костюм? Я и перчатки надену.
- Только ты все-таки будь осторожен, а то ведь у них язычок тоже хорошо действует.
- А мне что?
- Сконфузят.
- Ну...
- Есть и барышни...
- Конечно, - все дураки, кроме них?
- Послушай, откуда у тебя вдруг эта нотка? не платки же они таскают из кармана... Нет, ты брось это раздражение...