Врата Вайптауна - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 18

Глава 17

ХИЩНИКИ.

1 июля 2019 года.

Окрестности Вайптауна, штат Нью-Мехико.

Если на большую часть сознательной жизни поместить человека в окружение подонков, насильников и прочего отребья, то вскоре он и сам станет отборной сволочью. Он впитает это. Животные инстинкты забьются в подкорку, и глубоко пустят корни. Станут частью его самого. Смешаются с колоссальной волей к выживанию и сделают из человека — дикого зверя, опирающегося на интеллект и обладающего необъяснимым чутьём.

Если бы телеканал, посвященный дикой природе, делал документальную передачу про Скарра, то она непременно называлась бы «Идеальный Хищник».

Сохо в какой-то момент перестал удивляться пугающим предостережениям своего кузена. Скарр, казалось, знает все за секунду до того, как это произойдёт.

Вот и сейчас.

— Останови тачку. — Сказал Скарр, будто выныривая из молчаливой задумчивости.

Машина остановилась. Музыка в салоне стихла, и впервые после пересечения границы, тишина стала неким реальным телесным объектом. В салоне пахло кожей, сладким автомобильным ароматизатором и прохладой. Сохо задумчиво, и совершенно машинально, глянул на сотовый. Тот моргнул белым экраном и потух. И сколько бы Сохо не вдавливал кнопку запуска в гладкую металлическую поверхность аппарата, тот больше не включался.

— Скарр, тут какое-то мьерда. — Сохо нервно заерзал на водительском сидении.

— Я знаю. — Как-то обреченно сказал Скарр. — Дальше — пешком.

Сохо смутно представлял себе прогулку до города пешком. С его объемным животом и двум пачкам сигарет ежедневно, он одолеет пару миль в лучшем случае.

Скарр вышел из машины, не закрыв дверь. В салон мгновенно проникла жара, духота и песок. Сохо обволокло жаром, и от внезапности происходящего, он в момент покрылся потом. Сигнализатор незакрытой двери противно запищал и начинал действовать на нервы.

— Скарр, подожди меня! — Сохо панически отстегивал ремень безопастности. Выходить из авто ему совершенно не хотелось, но и оставаться оному — тоже. Пока он выпутывался из ремней, назойливый аудиосигнал пропал. Сохо замер. Ради успокоения он повернул ключ в замке, но двигатель молчал.

— Оставляй всё здесь. Тачка мне больше не понадобится. — Голос Скарра, раздавшийся над ухом, напугал его.

Сам он уже направлялся прочь, при этом раздеваясь на ходу. Пиджак и широкополую шляпу он бросил прямо на песок. Рубаху расшнуровал и на ходу закатал рукава. Дорогие туфли, обшитые змеиной кожей и серебряными пряжками, остались позади. Пыльные и одинокие. Босой, и с развевающимися черными волосами, он, не оборачиваясь, направлялся по одному ему известному маршруту.

Сохо снова провернул ключ в зажигании. Ничего не произошло. Он истерически пытался завести авто, но тщетно.

— Чинга ту мадре! — Он раздосадовано хлопнул кулаком по рулю. Тот ответил внезапным сигналом. Сохо отпрял и влип в сиденье.

Скарра он нагнал только минут десять спустя.

— Скарр, постой! Куда мы идём? — Сохо запыхался и голос его дергался.

— Наш мальчишка убежал сюда не случайно. ОН привел мальчика сюда. И нас он тоже ждёт. — Единственный глаз Скарра был неподвижен.

— Кто нас ждёт? — Спросил Сохо. Скарр молчал. — Про кого ты говоришь?

— Про того, кто пришел сюда издалека.

— Скарр, давай вернемся обратно. — Начал Сохо. — Может, мы пошлем сюда наших ребят, и они сами тут разберутся. Мне не нравится то, что тут происходит. Я думаю…

— Заткнись! — Прокричал Скарр, резко остановившись. — Закрой свой рот, трусливый ты кусок дерьма! Здесь может быть кое-чего поважнее, чем этот сопливый мальчишка! Если ты боишься идти со мной, то проваливай прочь! Мне дурно от твоего нытья. — Скарр железной хваткой вцепился своему кузену в плечо и резко оттолкнул от себя.

— Брат, я… Ты же знаешь, что мы с самого детства вместе. И я не оставлю тебя одного.

— Тогда замолчи и иди за мной.

Скарр отвел свой сверлящий взгляд от Сохо, только облегчения это не принесло.

Сохо молчал. В голове крутился целый сонм мыслей. Ему хотелось пить, и хотелось прохлады. Он боялся и хотел обратно в Мексику. Он не всегда разделял методы и принципы, которыми оперировал Скарр, но он понимал, что с ним он в относительной безопасности. Сейчас это успокаивающее чувство задвинули на задний план тревожные дурные мысли. Скарр ничего не говорил (да, твою мадре, он вообще ничего толком не сказал!), а только уверенным шагом шел в самое сердце пустыни. И то, что было впереди, Сохо не нравилось. Низкие серые тучи становились всё гуще, и грозились вовсе скрыть солнце. И ещё чьё-то присутствие. Будто их там ждёт кто-то.

Никаких следов жизни. Ни змей, ни ящериц, ни даже грёбаных пауков. Всё замерло. Остановилось. В какой-то момент Сохо остановился, чтобы отдышаться, но Скарр даже не притормозил, чтобы подождать брата. Тому, казалось, вообще нет ни до чего, и ни до кого дела. Сохо жадно дышал, насколько это вообще возможно в этом песчаном аду, только легче не становилось. Он попытался снять с себя рубашку, но она настолько прилипла к телу, что при попытке снять, она разошлась по шву на спине. Сохо бросил её на землю. Пот тек с него ручьями. Толстое, лоснящееся тело, покрытое ковром татуировок, колыхалось при каждом вздохе.

Он захотел просто сесть прямо на песок, и никуда больше не идти. Но, взглянув на таящую в знойном мареве фигуру брата, стремительно удаляющуюся прочь, он испугался.

— Скарр погубит меня. — Сохо уже не пугался тому, что разговаривает сам с собой. — Он и сам-то слабо представляет, что там такое, и ещё меня за собой тащит. В этой сраной пустыне нас не ждёт ничего хорошего. Может быть, я смогу уговорить Скарра вернуться обратно. Да! Именно так и надо сделать…

Сохо продолжал озвучивать под нос собственные мысли, глядя себе под ноги. Вскоре небо заволокло густой хмарью, и стало совсем темно. Сохо поднял голову и замер. Где-то далеко, заслоняя горизонт, пульсировало ОНО. Сохо не смог подобрать слов для того, чтобы понять, что это такое, но эта колышущаяся розовая масса ему определённо нравилась. Это нечто словно наполовину застряло между нашим миром, и каким-то другим, совершенно неописуемым. Очевидно, оно пришло сюда через огромную червоточину в небе. Оно звало и манило Сохо, и он всё понял. Вот куда так стремился Скарр. Вот куда стремился мальчишка. Именно оно — причина их путешествия. Сохо любовался им, уверенно набирая скорость. Тело его стало лёгким, как пёрышко. Он бежал, навстречу этому чудесному существу извне. Оно звало Сохо и обещало ему вечность…

— Пресвятая Дева Мария, Господи, Иисусе! — Кричал Сохо. — Это БОГ! Он прекрасен! Он любит меня! Он зовет меня к себе! Я иду! Я иду к тебе, Боже!

Сохо пробежал мимо Скарра, едва не сбив того с ног. И только тогда Скарр обратил внимание на своего братца. Сохо бежал навстречу этой живой массе, а в глазах его читалось безумие. Фанатичная самоотдача и готовность к жертве.

Он уже ничего не видел. Не обращал внимания ни на что. Ни на полчища жирных мух, пировавших на останках трапез голодного бога, ни, собственно на сами останки. Черепа и кости с остатками мяса и жил то и дело попадались под ноги. Мухи лезли в глаза и уши. Если бы Сохо мог слышать, то гул насекомых заставил бы его заткнуть уши. Если бы видел — то картина этого могильника вывернула бы его наизнанку. Но, его разум уже не принадлежал ему.

— Глупый дурак. — Едва слышно произнес Скарр, наблюдая за бегущим родственником. Он понял, что тот слаб, чтобы противостоять такой силе. А безжалостная сила перемелет его не задумываясь.

Скарр же, напротив, не был одурманен этой сущностью. Он был готов хоть с кулаками пойти на это нечто, лишь бы получить от него силу. Холодный расчёт, и никаких эмоций. Будь это хоть сам Бог, хоть сам Дьябло, Скарр возьмёт у него то, что ему нужно.

Замедляя шаг, Скарр увидел, как колышущийся розовый протуберанец схватил Сохо, а тот только продолжал вопить что-то про Бога. Через секунду всё закончилось захлёбывающимся воплем. То, что осталось от Сохо, некрасиво упало в песок. По направлению от щупальца к телу прошла рябь.

— Зверь принял жертву. — Довольно усмехнулся Скарр. — Теперь я буду просить для себя.

Розовая масса окутала его с ног до головы. Сначала она робко прикоснулась к нему — будто пробовала на вкус. Затем обвила ноги и поползла выше. Скарр со смутным чувством отстраненности и возбуждения наблюдал, как его обволакивает Бог. По телу шла обжигающая вибрация. Больно не было. Скорее, непривычно.

Когда щупальце обвилось вокруг шеи, Скарр посмотрел прямо перед собой и закричал:

— Меня зовут Скарр! Я пришел к тебе, чтобы просить силу!

Бог не ответил ему. Вместо этого, масса дернулась, пошла рябью. Отпустила Скарра, но скрутилась в тугую, движущуюся вокруг него спираль. И когда Скарр открыл рот, чтобы снова повторить свою просьбу, розовая субстанция устремилась ему в рот, в уши, и в единственный здоровый глаз. Пустыня, Бог, пришедший извне, горы костей и сонмы мух над падалью исчезли. Растворились.

Мир выцвел и развеялся серым пеплом.

Осталась только алая темнота. Густая и непроницаемая. Скарр понял, что он находится внутри Бога. В его необъятном голодном брюхе. Все чувства и указатели, используемые мозгом для ориентации, сбились, как стрелка компаса над железом. Осталось только осознание себя. Невыносимая легкость рассудка и пудовой тяжести инстинкты. То, что делает его зверем.

Делало.

Скарр рассыпался.

Он пытался собраться с мыслями, но было тяжело даже собрать самого себя из всех тех осколков, на которые он дробился. Молекулы на Атомы. Атомы — на протоны. Протоны — на кварки. И в каждой частице — он сам. Будь его рассудок цельным — он бы помутился. А с каждым делением — связи между ним становились тоньше, рвались.

Когда Скарр перестал существовать как целостное сознание, Бог снова собрал его в одно целое. Мучительно долго и больно. Перед тем, как осознать свою собственную личность, Скарр прошел и прожил всю свою жизнь до сегодняшнего момента. Сколько времени это заняло — он не знал. Потому, что время тоже было разорвано.

И только тогда Бог заговорил со Скарром.

Тот понял это не ушами и не мозгом. То, как эта сущность доносила информацию, невозможно описать словами и образами нашего мира. Скарр впитывал его подачу порами тела и кровяными тельцами. Каждый волос и каждая клетка внимали тому, что доносил Бог.

И из всей той информации, что Скарр впитал и воспринял, он почувствовал, что Хазоат дал ему силу. Не как равному, но как посланнику в этом мире. Остальное для Скарра не имело значения. Теперь он — Чумной Король. Король в алом. Цвета спекшейся крови и бурых струпьев. Пришел, потребовал, получил. Что потребует (и потребует ли?) Хазоат взамен, Скарр не знал. Впрочем, он и не хотел знать. Всё прошлое для него сейчас стало незначительным и мелочным. Для него нынешнего открыто куда больше возможности, чем он мог себе представить. Осталось только идти и принимать жатву.

Вечно голодное чрево иного Бога выплюнуло Скарра обратно. Вернулись телесные ощущения. За целую жизнь внутри, он успел забыть капризное и прихотливое тело. А с ним сейчас происходило нечто неладное. На какую-то секунду Скарр подумал, что Хазоат обманул его, и сейчас он станет лишь очередной трапезой в бесконечном пиршестве.

Кожу обжигало. Под кожей всё чесалось и зудело. Голова истошно болела, а на висках бешено пульсировали вены. Скарр схватился за виски, и ногтями принялся разрывать кожу. Она треснула, словно старая пергаментная бумага. Скарр начал срывать её, и огромные лохмотья полетели во все стороны. И так по всему телу. Как бабочка, высвобождающаяся из кокона, тот, кто звал себя Скарром, освобождался от старой плоти. Под ней была новая — грубого красного цвета, и чешуйчатая, как у рогатой гадюки. Шипы выпрямлялись и становились тверже. В самом конце открылись ещё два глаза, чуть выше первой пары.

— До сегодня я видел только половину… Сейчас я вижу ВСЁ! — закричал Скарр страшным низким голосом.

В его голове словно раскачивался огромный молотоподобный маятник. Он мерно перемещался от одного виска к другому. И при соприкосновении вызывал боль. А ещё шум. Он так и не понимал, вызван ли этот шум маятником, рассекающим пространство, или это нечто извне. Хотя, в полусонном бреду, эти понятия предательски менялись местами. Только вот шум и боль никуда не девались.

Рик дёрнулся в тот момент, когда где-то неподалёку звонко упала бутылка. Шею и затылок моментально прострелило резким спазмом. Он сцепил зубы, чтобы не застонать. Сейчас, когда он понял, что очнулся, боль в голове стала издевательски реальной. Он ощупал затылок, и наткнулся на слипшиеся ещё влажные волосы. На пальцах осталась густая темная кровь.

«Ещё немного, и меня позовут сниматься в хорроры, в роли маньяка» — Подумал Рик, прикидывая, как он сейчас выглядит.

Рик огляделся. Он вспомнил, что его накрыло, и что он отключился от удара по голове.

В пабе сейчас пахло алкоголем, смешивающимся с едким запахом гари, шедшим с улицы. Рик, аккуратно, стараясь не порезаться об осколки, привстал за барной стойкой. Подняться в полный рост ему мешал покореженный лист металла, прилетевший прямо в бар.

«Не будь тут этого странного типа, мне бы точно голову отсекло» — подумал Рик с неким отстраненным удивлением.

Снова звон стекла. Рик повернул голову и увидел тощую темную фигуру, которая как-то неестественно топталась в углу.

Эй, парень! — Крикнул он фигуре. Та дернулась, словно от удара, и замерла. — Помоги мне, я, кажется, немного ранен.

Рик понял, что совершил ошибку, когда фигура развернулась к нему лицом. Впрочем, человеческим это лицо назвать было трудно. Неестественно вытянутое, пасть полна мелких острых зубов в два ряда, и черные бездонные глаза. На худой шее сбоку было что-то типа жаберных крышек, которые завибрировали и раскрылись. Тварь раскрыла рот и застрекотала. Рик мог поклясться, что было похоже на дельфина, или другое морское млекопитающее. От увиденного его словно приковало к полу, а тело отказывалось шевелиться.

Тварь замерла, словно принюхиваясь к чему-то.

«Да она же слепая!» — мелькнуло в голове у Рика. «Опознает предметы только по гребаной эхолокации! Не шевелись! Только не шевелись, твою мать!».

Шаги её были неспешными и почти бесшумными. В полутьме бара тварь двигалась аккуратно, неторопливо, уверенно. И она приближалась к нему. Рику на момент показалось, что от увиденного он разучился дышать. Боясь пошевелить хоть пальцем, он не отводил взгляд с черных глаз твари. Та подошла почти вплотную к Рику, и расстояние между ними свелось в несколько дюймов. Рик почувствовал отвратительное смрадное дыхание из её пасти. Увидел силуэт своего бледного лица в зеркалах её смоляных глаз. Черные и пустые, словно отражение её нутра. Рик с сожалением понял, что ещё утром оно было человеком.

Рик не знал, сколько прошло времени с того момента, как они играют в гляделки. И сколько ещё оно может стоять вот так, пялясь на него, как на мебель. Будто в ответ, жаберные крышки снова открылись, и из горла раздался высокий, стрекочущий треск. Рик только зажмурился от мерзкого запаха, и чудом удержался от того, чтобы не его не стошнило. К горлу подкатывало. Тварь закрыла пасть, и задумчиво склонила голову набок.

Сердце Рика стучало, как паровой мотор. В наступившей тишине удары сердца казались оглушающими. Он скосил глаза вправо, и увидел свой топор, валяющийся на полу, недалеко от барной стойки.

«Нужно всего лишь перескочить через эту стойку» — Мысленно сказал Рик сам себе. «Возможно, я уложусь в пару секунд. Должно хватить.»

Рик неторопливо выдохнул, напрягся. Почувствовал каждый мускул своего тела. Сжал кулаки. Разжал. Мышцы отозвались уверенной твердостью. Рик чувствовал себя спортсменом перед решающим выходом. Только одна слабость этой твари. Только один маленький промах с её стороны, и он мгновенно перемахнет через пятифутовую деревянную конструкцию. Схватит топор правой рукой. Тварь, естественно, попытается схватить его, но там уже будет пусто. И когда она откроет спину, он одним резким движением ударит её в затылок.

Остается только немного пошуметь.

Расчет был на то, что у Рика под ногами сейчас разбросаны бутылки. Носком ботинка он начал аккуратно прощупывать пол. Нога уперлась в бутыль, и только каким-то чудом, помноженным на мгновенную реакцию Рика, прижавшего её ногой, она не покатилась раньше времени. Рик аккуратно приподнял ногу, и начал было замахиваться для удара, как внезапно весь его план полетел к чертям.

— Мама! Мамочка! Ты здесь? — Голос Мэйси Поттс ворвался в бар на несколько секунд раньше, чем она сама.