КОШКИ.
30 июня 2019 года.
Вайптаун, штат Нью-Мехико.
Скотт Ганн проснулся от того, что его чёртовы коты решили устроить концерт. Они драли глотки, и требовали, чтобы их выпустили на улицу.
— Хрен бы вас побрал, пушистые отродья! — Скотт в одних трусах встал, открыл двери трейлера и животные, единой массой сгинули в жарком полуденном мареве. — Идите, давайте! Поспать не даёте.
Он снова улегся в койку, перевернулся на другой бок и закрыл глаза. Сон всё не шел. Он подумал о том, что пора вставать. Сегодня он должен куда-то успеть. Только вот куда? Как ни пытался, вспомнить он не мог.
Еды, кроме кошачьей, в холодильнике не оказалось. Там завалялась одинокая бутылка светлого пива, на которую он глянул с кислым отвращением.
— Не сегодня. — Сказал ей Скотт. Он закрыл холодильник. Постоял секунду. Открыл снова. — Ну, возможно позже. — С надеждой бросил он ей.
Его бывшая подружка называла эту трапезу "мексиканский завтрак". Сигарета и стакан воды. Скотт, сидя на крыльце, жадно тянул сигарету и, приглядевшись, обнаружил, что коты, которых он выпустил, сидят на тропинке на его участке. Ничего не делают. Просто сидят.
— Вы чего здесь сидите?
Он не надеялся на ответ. Вместо этого Пич, большой рыжий перс, повернул к нему голову, и внимательно посмотрел на Скотта единственным глазом. Во взгляде читалось превосходство. Дескать, хвостатый знает то, что ему — Скотту знать не положено. Пич отвернулся, и Скотт вернулся в трейлер, бросив окурок прямо на тропинку.
Кондиционер давно накрылся, и ремонт его затевался каждую весну. Но, всякий раз не хватало или денег, или возможности снести его в мастерскую. Температура в трейлере стремительно приближалась к уличной. Термометр показывал пока только шестьдесят, но грозился ползти ещё выше.
— Гребанная жара. — Скотт снова заглянул в холодильник. В нём, как бы Скотт не надеялся, ничего съестного не появилось. Он открыл пиво и начал пить его жадными глотками.
"Маменька бы не одобрила этого, Скотти. Маменька не любит, когда наш малыш начинает сосать соску сразу после пробуждения…"
"Пшел вон!"
Скотт мысленно послал чертов внутренний голос. Пиво было холодным и чертовски вкусным.
"Тебе ведь надо идти, Скотти…" — Клянчил голос.
Скотт застыл. Ему действительно куда-то надо. Он вдруг вспомнил вчерашнюю встречу, странного человека в сером и прогулку по пустыне.
— Твою мать! — Вырвалось у него, когда он почувствовал зуд в ладони. Он поглядел на неё. Ожог горел и пульсировал. Скотт сунул руку под струю холодной воды. Стало легче, но ненамного. Он нашел в аптечке мазь, бинт и перемотал ладонь. Боль отпустила.
"Не надо так, Скотти. Тебе нужно идти, и ты должен видеть, куда…"
— Пошел прочь! — Крикнул он и допил остатки пива.
Коты всё также сидели рядком на тропинке. Они синхронно повернули к нему головы и проводили его взглядом. Скотт поёжился. Чертовы звери сверлили его глазами, и от этого становилось не по себе.
В нижнем городе было ещё жарче. Солнце понемногу входило в зенит, укорачивало тени и выжигало остатки влаги в организме. Скотт Ганн изнывал от жары и всю дорогу до супермаркета глядел на кошек.
Пушистые твари глядели на него в ответ. Они рассматривали его, мяукали ему что-то в след. Они следили за Скоттом. Сидя на верандах и балконах. С крыш домов и помойных баков, с газонов и сквозь окна в домах. Те, кого заперли дома, беспокойно метались на подоконниках, истошно вопя. Все они вели себя чуть более чем странно. Скотт искренне надеялся, что именно кошки, а не он сам сошли с ума.
Когда Скотт подходил к магазину, он заметил огромного бродячего кота. Драные уши, отсутствующий взгляд и виляющий из стороны в сторону хвост. Скотт подошел к нему.
— Ну и какого хрена вы затеяли? — Кот повернул к нему глаза.
"Грядет буря, Скотт Ганн" — Сказал голос в голове.
Скотт не нашелся, что ему сказать на это, и поспешил внутрь. Он понял, что остаться трезвым сегодня ему не удастся.
Внутри было прохладно. Чертовски хорошо и прохладно. И не было этих четвероногих исчадий ада, пялившихся на него всю дорогу.
Скотт, минуя все прочие отделы, направился прямиком в алкогольный. Холодильник с пивом заманивал его светящейся цветной вывеской. Запотевшие бутылки объемом в 12 унций шептали ему всё то, что он хотел услышать. Скотт шел к холодильнику. Он шел и шел. А холодильник будто становился всё дальше.
"Мамочка не любит это, Скотти. Мамочка не хочет, чтобы ты пил это"
Скотт замотал головой, пытаясь вытрясти этот голос из своей головы. Матушка, упокой Господь её беспокойную душу, уже добрых пять лет, как нашла свой последний приют на кладбище Вайптауна. Матушка не будет знать об этом.
"Маменька узнает, что ты пьёшь, Скотти"
Холодильник будто стал ещё дальше. Скотт перешел на бег, чтобы догнать его. Мимо мелькали витрины с товаром и люди с телегами и корзинками для покупок.
Скотт гнался за холодильником. Он налетел на покупателя, едва не сбил того с ног, и, поскользнувшись, упал на пол сам.
— Смотри куда прёшь, придурок! — Прямо в лицо закричал парень. С лицом у него было что-то не то. Что-то странное. Красное от жары, оно будто оплавилось, восковыми потёками превратив лицо в уродливое месиво. И ещё глаза. Красные, с черными зрачками. Они пристально смотрели на Скотта. А потом над ними открылись ещё два таких же глаза. И эта новая пара глаз смотрела на руки Скотта. Вернее, на перевязанную.
"Он нас видит. Он нас видит! Скотти, теперь ты понимаешь, к чему приводит алкоголь?"
— Убирайся, отсюда, урод! Убирайся нахрен!
Он беспомощно отмахивался от видения, а потом просто закрыл глаза, надеясь на то, что всё это окажется просто галлюцинацией. Когда он открыл их и огляделся, он сидел на полу, прямо возле холодильника. Возле него стояли люди и с отвращением смотрели на него, как на школьника, которого застукали за чем-то непристойным.
— И как только таких в магазин пускают? — Спросил парень, на которого налетел Скотт. С лицом у него было всё нормально. Он покачал головой и ушел. Остальные, увидев, что представление закончено, тоже направились по своим делам.
— Я просто перегрелся от этой грёбаной жары! — Крикнул он вслед всем этим людям. Никто не обернулся. — Чертовы педики…
Коты на улице всё так же ничего не делали. И два пива спустя, тоже. Скотт устроился на скамейке рядом с маркетом. Он наблюдал за ними. Голос в голове убедил его, что всё в порядке. Он тоже должен ждать вместе с ними.
— А чего ты ждёшь, Скотти? — Он чуть не подпрыгнул на месте. На скамейку к нему подсела Мэйси. Одета она была в грузное розовое платье, времен молодости её бабушки. А на голове красовалась широкополая шляпа. Выгоревшая, когда-то она была лимонного цвета, ныне превратилась в бледно-песочную.
— Привет, Мэйси. — Поприветствовал её Скотт и боязливо обернулся. Не то, чтобы он стыдился её, но всякий раз старался проводить в её компании как можно меньше времени. В таком маленьком городе, как Вайптаун, вечером у Старого Чохаса кто-нибудь да спросит о том, что Скотт делал в компании отсталой. И им большей частью плевать, что она больная, а не отсталая.
— А сегодня жарко. Я надела шляпку, чтобы не напекло головку. А ты следишь за котиками? Котики сегодня ведут себя странно. А у тебя развязался шнурок, Скотти. — Она улыбнулась. Скотт подумал о том, что когда она улыбается, она симпатичная.
— Спасибо, Мэйси. — Скотт наклонился завязать шнурок.
— А котики чего-то ждут. И ты чего-то ждёшь, Скотти. — Теперь она уже не спрашивала, а констатировала факты.
— Да, Мэйси. Я хочу посмотреть, что кошки будут делать дальше.
— А я не знаю, что котики будут делать. И чего ждут. Но, очень хочу узнать.
"Кажется, пора снова идти за пивом" — Подумал Скотт.
Внезапно улыбка сошла с её лица, и она подозрительно пригляделась к въехавшему на стоянку автомобилю. Скотт уловил её взгляд, и тоже уставился туда. Дорогого вида черное авто. Явно не средний класс. Из него вышел парень в дорогом костюме, потянул носом воздух, и уставился на них в ответ. Ровно на секунду. А потом, будто ни в чём не бывало, направился к автоматическим дверям супермаркета.
— А хочешь, я скажу тебе нечто страшное? — Лицо Мэйси вдруг приобрело выражение крайней серьезности. И не дожидаясь ответа, она придвинулась к нему вплотную и прошептала на ухо: — А это — тоже плохой человек. Из тех, у кого четыре красных глаза.
Скотта пробила дрожь, и он понял, что трезвеет. Какого хрена девка-аутист сейчас говорит ему о том, что он видел нечто похожее полчаса назад.
— И давно ты… видишь их? — Только и нашелся сказать Скотт, облизывая пересохшие губы.
— Нет. — Ответила она снова шепотом. — Я начала видеть плохих людей сегодня утром. Когда вышла из дому за булочками. Булочки сегодня были по 20 центов за две штуки, и я купила две с вишнями, и две с шоколадом. А потом пришла женщина. Я её не знаю. И она взяла две с черникой. И у неё из-под юбки торчал красный хвост. Я испугалась и поскорее ушла домой. А мама сказала, что я всё придумала. А я ничего не придумала, я и вправду видела женщину с красным хвостом. А потом я…
— Мэйси! Мэйси, прости меня, я должен отлучиться ненадолго. — Скотт перебил поток её слов, хорошо зная, что она может пересказать свой день дословно. Она, словно и не обиделась на него, снова заулыбалась.
— А куда ты идёшь, Скотти? — Спросила она.
— Мне нужно в магазин. Я хочу прямо сейчас хорошенько навалиться! — Скотт встал и нервно поправил прилипшую к спине футболку.
— Хорошо, Скотти. Я тоже пойду. Мама будет меня ругать, если я сильно задержусь. Прощай, Скотт. — Девушка встала, прижала пакет с покупками к груди и, торопясь, ушла вниз по Колдридж-стрит.
— До свиданья, Мэйси. — Сказал он ей вслед. — Я просто обязан упиться…
Спустя ещё два пива Скотт хорошо захмелел. Тот самый парень, на которого с опаской смотрела Мэйси, прямо сейчас выходил из магазина. Скотт пригляделся к нему. Смоляные волосы, уложенные назад гелем, тонкие усы над губой, и чёрный приталенный костюм. Таких обычно называли метросексуалами. Скотт называл их просто долбанными гомиками. Парень в костюме прикатил телегу к своему авто.
Скотт уверенной агрессивной походкой направился к нему. Он твердо намеревался выяснить, что это всё означает.
— Эй, ты! — Он закричал парню ещё на подходе. Тот, казалось, удивился такому повороту. — Ты! — Скотт ткнул в него пальцем. — Какого хрена здесь происходит?!
— Простите, сэр? — Парень опешил. Притворное удивление плохо скрывалось за его ухмылкой.
— Я спросил, что здесь творится!? — Повторил Скотт, повысив тон.
— Я не понимаю, о чём вы, сэр. — Долбаный урод всё так же притворялся, что ничего не знает. Он невозмутимо перекладывал пакеты в багажник.
— А я думаю, понимаешь. — Скотт скрипнул зубами. — Всё-то ты понимаешь, дерьма кусок!
Одним мощным ударом Скотт опрокинул парня на землю. Тот уронил пакет, и на асфальт со звоном упали стеклянные бутылки с содовой и рассыпались яблоки. Он взялся за ушибленную челюсть и усмехнулся. Глаза его дернулись, и налились кровью, оставив тонкие щёлки зрачков. Кожа на лбу покрылась толстыми острыми шипами, навроде, как у ящериц.
— Ты жалок, человек. Он придет. Врата уже открываются, и ты его не остановишь. Грядет буря, и она накроет этот город.
— Что за хрень ты несешь?! Кто придёт? Кто, мать твою, придет?! — Скотт ухватил его за воротник и затряс, как тряпичную куклу. — Кто придёт? Отвечай!
Скотт почувствовал, как две пары крепких рук оттаскивают его от этого существа. Кто-то кричал.
— Скотт, какого хрена ты пристал к нему? — Абрахам Дженкинс. Скотт узнал его по огромным очкам. Таки же, как и у его мамаши. Второго защитника Скотт не знал.
— Он не человек! Посмотрите на него! Разве вы не видите этого? — Скотт всё ещё надеялся, что убедит их.
— Ты пьян, Скотт. — Сказал второй. — Ты пьян, и ты просто так напал на невиновного парня.
— Мы немного повздорили, господа. — Парень в костюме поднялся на ноги, отряхнулся. — Я думаю, конфликт улажен.
Двое, державших Скотта, удивленно переглянулись.
— Всё в порядке. Мы уже разобрались с этим, правда, Скотти? Он, наверное, просто перегрелся на солнце. — Заискивающе улыбнулся он.
— Ах, ты лживый говна кусок! — Скотта снова пришлось оттаскивать.
Его, кричащего, утащили подальше от парковки и отпустили.
— Успокоился? — Спросил Абрахам.
— Да. — Скотта трясло.
— Какого хрена ты полез к нему?
— А какого хрена вы сами в это влезли? — Возразил Скотт.
Он глядел на этих парней и думал о том, что они считают его сумасшедшим. Чокнутым, буйным уродцем.
Не говоря ни слова, Скотт показал уезжающему на авто парню в костюме средний палец.
— Иди, проспись, Скотти. — Сказал Абрахам.
— А вы — идите нахер, бойсктауты хреновы! — Их он тоже наградил непристойным жестом.
Кассир, эта мелкая девка, угрюмо косилась на него, когда Скотт покупал ещё пиво.
— Неужели нельзя взять сразу упаковку? — тихо сказала она сама себе. Она надеялась, что Скотт не услышит. Он услышал. Но, кричать на неё не стал. Нет времени. Скоро нужно уходить. Голос в голове настойчиво повторял это.
— Оно нагреется на солнце, детка. — Так же тихо сказал Скотт и пьяно улыбнулся. Зои наградила его испепеляющим взглядом и промолчала.
Скотт глянул на часы. Те показывали три пополудни. Кошки уже были повсюду. Словно статуэтки, они сидели, замерев. Скотт торопливо допивал своё пиво, и едва не пропустил момент, когда всё началось. Голос заполнил весь его разум, и громко приказал снять повязку с руки.
"Снимай её. Как же ты сможешь видеть с закрытыми глазами?"
Скотт согласился. Он размотал руку и посмотрел на ожог. Тот был красным, но совершенно не болел. Странная отметина на руке преобразила всё вокруг. Вернее, Скотт понял, что так оно всё выглядит на самом деле. Весь горизонт был затянут красными нитями, тянущимися из долины черепах. От удивления он встал. Небо над пустыней полыхало алым заревом.
— Врата… — Только и смог сказать он.
Скотт понимал, что ему нужно идти туда. Точнее сказать, он не мог оставаться вдалеке от ЭТОГО.
Кошки беспокойно зашевелились. Они были готовы и ждали сигнал.
Скотт понял, что ему уже нужно торопиться, но решил захватить с собой выпивки. Он вбежал в алкогольный отдел, и ему приветливо улыбнулась бутылка текилы с витрины. Скотт раскрыл свой бумажник, и понял, что денег ему хватает. Он так торопился на выход, что не заметил, как налетел на только что вошедшего высокого парня в джинсах и серой майке.
— Смотри куда идешь! — Крикнул тот на Скотта. Рик Мур. Тот самый, который взял к себе ту алкоголичку с ребенком.
— Простите, сэр! — Внезапно любезно для себя самого сказал Скотт. И зачем-то добавил. — Я спешу. Они скоро откроются!
Он шел, и время от времени прикладывался к бутылке. Алкоголь раскаленным свинцом падал в желудок, и Скотт понял, что мало что соображает из происходящего. Он не понимал, куда он идёт, и что его там будет ждать. Его вело не собственное сознание. Нет. Это было совершенно другое чувство. Экстаз. Катехизис. Он не знал, какое слово точней, но чувство это определенно имело место быть. Иногда он слышал шепот и замечал, как на него показывают пальцем горожане. Кто-то, особенно метко сказал: "Кошачий король".
Улыбаясь, словно дурачок, он, в сопровождении стаи кошек покинул северный пригород и углубился в пустыню. Кошки тоже шли посмотреть на врата. Или не просто посмотреть. Скотт не знал. Они присоединялись к уже идущим, переплетались с ними хвостами и вливались со всех сторон мурчащей массой. Здесь были кошки всех пород и мастей. Даже несколько лысых. В пустыне к Скотту и его морю кошек присоединились дикие песчаные коты, и даже кугуары. Скотт даже не испугался, видя, что те ведут себя мирно.
Через три часа Скотт понял, что они пришли. В небе, прямо над ними аллела расползающаяся прозрачная дымка.
Врата.
"Издалека напоминает вагину" — Сказал сам себе Скотт и засмеялся. Он уселся на песок и стал ждать. Текила кончилась, и Скотт, допив последние капли, швырнул бутылку в сторону.
Когда стемнело, во вратах, прямо посередине, появилась брешь, и медленно становилась всё больше и шире. За ней было черное небо. Галактики на его фоне выглядели мизерной палитрой красок, разлитой на асфальте. И звёзды. Они были чужие. Не из этого мира. Скотт не понимал, откуда это знание. Но, он знал это абсолютно точно.
Когда червоточина заняла полнеба, Скотт увидел, как на ТОЙ стороне, прямо напротив, появилась планета. Огромная, она закрывала собой всё остальное. И она хотела проникнуть в этот мир через врата.
Скотт любовался этой картиной. Она была настолько прекрасна, что всё земное казалось серым, и лишенным всяких красок. Он даже не заметил шум автомобилей за спиной. Он сидел, окруженный сотнями кошек и взирал на неведомые, потусторонние силы, неподвластные человеческому пониманию.
— Это прекрасно. — Сказал он.