- Ну и дубина же я, стократ дубина, - возмутился Калле. - И как я не понял? Лорд Уимси и Эркюль Пуаро уже давным-давно раскрыли бы эту кражу. Ну и ну! Стоило лишь как следует прочитать газету!
Он взял в руки маленькую жемчужину. Как можно узнать, восточная она или нет? И вдруг его словно молотом ударила новая мысль. «Я не таскаю с собой эти побрякушки», - сказал дядя Эйнар. Нет, конечно же, нет! А он, Калле Блумквист, знает, где все это спрятано: и браслет, и бриллианты, и изумруды, и платина, и еще всякое разное, как оно там называется! Конечно же, все это - в развалинах замка. Ну да - в развалинах! Дядя Эйнар не осмелился держать краденое у себя в комнате. Ему надо было спрятать драгоценности в надежном месте. А подземелье развалин замка было прекрасным местом: туда никогда никто не ходит.
Голова Калле разламывалась от обуревавших его мыслей. Скорее к развалинам замка и попытаться найти драгоценности, пока дядя Эйнар не явился и не забрал их оттуда! Ой-ой, да ведь ему еще надо следить за дядей Эйнаром и за двумя грабителями, чтобы в нужный момент арестовать их! Где ему взять время на все это? А тут еще война Роз в самом разгаре! Нет, с такой работой ему одному, без помощника, не обойтись! Даже сам лорд Питер Уимси, если бы ему пришлось работать одному, не справился бы… Нужно посвятить в эту историю Андерса и Еву Лотту и просить их помочь. Конечно, они только и делают, что смеются над его детективными увлечениями, но на этот раз ведь все совсем иначе.
Тихий внутренний голос подсказывал ему, что в этом случае необходимо искать помощников в полиции, и он знал, что голос прав. Но если сейчас идти в полицию и все рассказать, поверят ему там или нет? Скорее всего, высмеют, как это обычно делают взрослые. У Калле уже был прежний горький опыт его детективной деятельности. Никто не желал верить, что можно добиться чего-нибудь, если тебе всего-навсего тринадцать лет! Нет, пожалуй, лучше подождать, пока наберется чуть побольше вещественных доказательств.
Калле осторожно положил жемчужину в ящик. Смотри-ка, там ведь и отпечаток пальца дяди Эйнара! Кто знает, когда он может пригодиться! Калле радовался своей предусмотрительности и тому, что раздобыл его. «Полиция еще не напала на след преступников», - было написано в газете. Ну-ну, вечная история! Но, может быть, им хоть отпечатки пальцев удалось взять на месте преступления?! Да, отпечатки пальцев!! Если взломщик еще раньше был не в ладах с полицией, то отпечатки его пальцев наверняка есть в полицейской картотеке. И тогда их надо только сравнить с теми, что обнаружены на месте преступления, - яснее ясного! Тогда можно с уверенностью сказать: «Этот взлом совершил Хромой Фредрик!» Только, разумеется, если отпечатки его пальцев найдены. Но может случиться, что отпечатков пальцев грабителя в полицейской картотеке нет! И тогда большой радости от всех этих дел ждать нечего, способ этот уже не применишь!
А тут сидит Калле с отпечатком большого пальца дяди Эйнара на клочке бумаги, очень отчетливым и хорошим отпечатком… И в голове у Калле медленно рождается идея. А что, если немножко помочь этим несчастным полицейским, поскольку они еще не напали на след преступников. А что, если дядя Эйнар и в самом деле участвовал в этой краже со взломом на Банергатан! Абсолютной уверенности в этом у Калле, разумеется, не было, но вещественные доказательства и улики заставляли думать, что это именно так. Возможно, у Стокгольмской полиции есть непреодолимое желание получить этот маленький клочок бумаги с оттиском большого пальца дяди Эйнара?
Взяв бумагу и ручку, Калле написал:
Затем он некоторое время грыз ручку. Теперь необходимо было написать так, чтобы они поверили, будто пишет взрослый человек! А иначе они, эти дурни, пожалуй, бросят письмо в корзину для бумаг. И Калле продолжил письмо:
«Поскольку это исходит из газет, у вас, на Банергатан, произошла кража со взломом. Так как вами, возможно, зафиксированы какие-нибудь отпечатки пальцев, я посылаю вам таковой - в надежде, что он совпадет с каким-нибудь из обнаруженных вами. Дальнейшие разъяснения могут быть высланы вам бесплатно.
Он немного поколебался, прежде чем написать «частный сыщик». Но потом подумал, что стокгольмская полиция никогда его не увидит и с тем же успехом может пребывать в уверенности, что письмо написано господином Блумквистом, частным сыщиком, а вовсе не Калле, тринадцати лет от роду.
- Вот так! - сказал Калле и лизнул конверт. - А теперь быстрее к Андерсу и Еве Лотте.
Андерс и Ева Лотта сидели на чердаке пекарни, в штаб-квартире Белой Розы. Уютнее этого убежища не придумаешь. Кроме штаб-квартиры, чердак служил еще и складом товаров и местом хранения отслужившей свой срок мебели. Тут стоял белый комод, недавно выселенный из комнаты Евы Лотты, в углу были свалены старые стулья; был там и ободранный, видавший виды обеденный стол, который отлично подходил для игры в пинг-понг в дождливые дни. Но как раз теперь у Андерса и Евы Лотты не было времени для игры в пинг-понг. Они были чрезвычайно заняты изготовлением «секретных бумаг». По мере того как бумаги были готовы, Андерс складывал их в жестяную коробку - величайшее сокровище Белой Розы. В ней хранились священные реликвии прежних войн Белой и Алой Розы: мирные договора, секретные карты военных действий, камни, испещренные диковинными письменами, и множество других предметов, которые лишь непосвященному показались бы старым хламом. Однако для воинов Белой Розы содержание коробки представляло собой ценность, за которую можно, не задумываясь, пожертвовать жизнью и пролить кровь. На шнурке вокруг шеи предводитель Белой Розы днем и ночью носил ключик от этой коробки.
- Куда запропастился Калле? - спросил Андерс, положив только что сфабрикованный документ в ящик.
- По крайней мере час тому назад он сидел на развилке клена, - сказала Ева Лотта.
В тот же миг на чердак взлетел Калле.
- Кончайте с этой мурой! - переводя дух, сказал он. - Немедленно заключаем мир с Алыми. В худшем случае пойдем на безоговорочную капитуляцию.
- Ты что, спятил? - спросил Андерс. - Мы ведь только начали…
- Ничего не поделаешь! Есть вещи поважнее, и придется посвятить им все наше время. Ева Лотта, ты очень любишь дядюшку Эйнара?
- Люблю, еще что! - ответила Ева Лотта. - Почему это я должна так уж жутко его любить?
- Потому, что он все-таки кузен твоей мамы.
- Ну и что с того. Не думаю, чтобы мама сама его любила, - ответила Ева Лотта. - А раз так, то и мне вовсе ни к чему им увлекаться. А почему ты спрашиваешь?
- Значит, ты не очень расстроишься, если услышишь, что дядюшка Эйнар мошенник?
- Ну, Калле, отвяжись наконец! - сказал Андерс. - Это ведь Хромой Фредрик стибрил церковную кружку с деньгами, а не дядюшка Эйнар!
- Заткнись! Прежде чем говорить, прочти-ка сначала вот это, а потом возникай сколько влезет, - сказал Калле, выкладывая газету.
Андерс и Ева прочли заметку: «Кража драгоценностей на Эстермальме».
- А теперь послушайте, - предложил Калле.
- Как ты себя чувствуешь, ты вообще-то здоров? - заботливо поинтересовался Андерс. Грязным указательным пальцем он ткнул в другую заметку: «Бешеный бык сеет панику». - Может, по-твоему, это тоже дядюшка Эйнар?
- Сказал: заткнись! Ева Лотта, ты видела этих двух хмырей, только что стоявших у калитки? Они болтали с дядей Эйнаром? Так вот. Это его соучастники, а дядя Эйнар их каким-то образом надул. Они называют себя Крук и Редиг, а живут в гостинице. Драгоценности же спрятаны в развалинах замка.
Слова лились из уст Калле потоком.
- В развалинах замка? Но ты ведь сказал, что они живут в гостинице? - не понял Андерс.
- Крук и Редиг, да! А драгоценности, балда ты этакая, - это ведь изумруды, и платина, и бриллианты, понятно? Господи, Боже ты мой; когда я думаю об этом!… Нет, невозможно! Драгоценности по меньшей мере на 100 000 крон валяются там, внизу, в подземелье!
- Откуда ты знаешь? - крайне недоверчиво спросил Андерс. - Тебе что, дядя Эйнар сказал?
- Кое-что можно, верно, вычислить и самому, - заявил Калле. - Когда нужно разрешить какую-либо криминальную загадку, всегда нужно считаться с вероятностью того, что могло произойти.
На мгновение в Калле проснулся суперсыщик Калле Блумквист, который немного задрал нос. Но он тут же испарился, а на чердаке остался просто Калле, оживленно жестикулирующий и опасающийся, что не сможет убедить друзей в своей правоте. Но в конце концов, после долгих разговоров, ему это все же удалось. Когда он рассказал всю историю - и про ночной визит к дяде Эйнару, и про найденную в развалинах жемчужину, и про то, как он, сидя на дереве, подслушал разговор грабителей, то даже Андерс пришел в восторг.
- Помяните мое слово: этот парень, когда вырастет, станет сыщиком, - одобрительно сказал он.
И тут же его глаза засветились.
- О, какая удача! Ну и дела! Какие виды на будущее! Мы должны немедленно этим заняться. У нас нет времени на войну Роз.
- Вот, значит, в чем причина, - сказала Ева Лотта. - Значит, именно поэтому мне так трудно оставить в покое коробки с печеньем… У меня точь-в-точь такие же длинные вороватые пальцы, как у дядюшки Эйнара. Что значит быть в родстве с преступником! Но его нужно выгнать из нашего дома немедленно! Подумать только, а вдруг он стянет столовое серебро!
- Успокойся! Потерпи еще немного, - осадил ее Калле. - Можешь мне поверить, у него сейчас есть более важные заботы, о которых приходится думать, нежели столовое серебро. Он в жутком капкане, потому что Крук и Редиг будут охранять его как зеницу ока.
- Вот почему он лег после обеда… А сказал, что плохо себя чувствует.
- Будь уверена в том, что он плохо себя чувствовал, - уверенно заявил Андерс. - Но теперь нам прежде всего надо заключить мир с Алыми. Ты, Ева Лотта, поднимешь белый флаг, пойдешь к ним парламентером и все уладишь. Хотя они, разумеется, подумают, что мы просто спятили.
Ева Лотта послушно привязала к палке белый носовой платок и торжественно отправилась к гаражу Сикстена, где ее предложение о безоговорочной капитуляции было встречено с удивлением и недовольством.
- Вы что, заболели? - спросил Сикстен. - Надо же! И это сейчас, когда мы только-только начали.
- Мы сдаемся на милость победителя, - заявила Ева Лотта. - Вы победили! Но мы вас скоро опять обольем грязью, и тогда - только искры полетят!
Сикстен, очень недовольный, составил акт о капитуляции, условия которого были для Белой Розы крайне жесткими. А именно: половину денег, полученных на неделю, надо было отдать на покупку карамелек для Алых. Далее, при встрече на улице с кем-нибудь из Алых Белым Розам предписывалось трижды глубоко поклониться и сказать: «Знаю, что нога моя недостойна ступать по той же самой земле, по которой ступаешь ты, о господин!»
Ева Лотта подписала договор от имени Белых Роз, торжественно пожала руку предводителю Алых и понеслась обратно на чердак пекарни. Пробегая через садовую калитку, она не могла не заметить одного из «друзей» дяди Эйнара, стоявшего прямо напротив.
- Слежка идет вовсю, - отрапортовала она Андерсу и Калле.
- Эта война будет почище войны Роз, - удовлетворенно отметил Андерс. - Ну, а ты, Калле, как ты думаешь, что теперь будем делать мы?
Хотя в обычных случаях предводителем всегда был Андерс, он счел, что в данном исключительном случае следует подчиниться Калле.