— Значит, так, парень! — проскрипел Степа. — Если хочешь, чтоб я впредь имел с тобою дело, изволь не опаздывать. Ни-ког-да! Ясно?
Я обалдело кивнул.
Кого-то он мне напоминал. Но я не мог сообразить кого.
С недовольным видом ворон прошелся по ветке. Из груди лихо торчало сломанное пуховое перышко, словно Степа недавно побывал в какой-то переделке.
— Встань! — приказал он вдруг.
Я невольно подчинился.
— Подними!
Пошарив вокруг глазами, я увидел в траве сплющенную в лепешку банку из-под «пепси».
— Когда будешь уходить из парка, опусти ее в урну для мусора.
Я возразил:
— Это не моя! Вся ржавая… Сто лет здесь валяется!
Его взгляд удовлетворенно блеснул.
— Чао! Как говорится, счастливо оставаться!
И Степа сгруппировался, собираясь взлететь.
Я поспешно нагнулся за банкой.
Он, казалось, был разочарован.
— Ладно, — ворон почистил о ветку свой огромный клюв. — Что там у тебя? Выкладывай!
Заворачивая банку в газету, я начал:
— Ну, в общем… один человек украл у другого человека… это… ну, одну вещь, которая…
— Стоп! — яростно заскрежетал Степа и с такой силой долбанул клювом по ветке, что с нее посыпалась труха.
Я замер.
— Парень! Ты что, недоразвитый?
Я молчал.
— Заруби себе на носу: говорить нужно кратко, ясно и по делу. Первое: что пропало?
— Маршальская звезда с бриллиантами.
— Так! У кого она пропала?
— У моей одноклассницы.
— Когда?
— Вечером в этот понедельник. Вернее, ночью.
— Где находилась звезда?
Я рассказал все, что знал.
Выслушав меня, Степа запустил свой грандиозный рубильник под крыло и с ожесточением выкусил оттуда какого-то паразита.
— Дело твое поганое! — заключил он. — Темное. Запутанное. Гнилое. Ни за что бы за него не взялся! Но Сима очень уж просила.
Я возразил, что, наоборот, дело предельно ясное: звезду похитил Сергей Кривулин. Осталось лишь узнать, где он ее прячет, забрать и вернуть Светлане Алябьевой.
Степа насмешливо посмотрел на меня левым, зеленым, глазом.
— Тебя Димой, кажется, зовут?
— Ну, Димой.
— Большой дурак ты, Дима! — сообщил ворон и выжидательно уставился: не возникну ли я.
Но я уже раскусил его тактику и решил не давать ему повода слинять.
— A у тебя что, есть другая версия?
Ворон не успел ответить.
Где-то неподалеку, за кустами, послышался собачий лай. Степа прислушался. Лай приближался. Ворон засуетился, стал перебирать ногами ветку, а потом, панически взмахнув крыльями, исчез в листве. Я оглянулся. Из крапивы вынырнул шоколадный подросток-доберман. Это был совершенно безобидный кобелек с веселой мордой искателя приключений. За ним выполз хозяин, приволакивавший ногу тучный старик в спортивном костюме. Он опирался на дорогую палку с костяной рукоятью и дышал трудно, всем ртом, как звероящер. Скользнув по мне равнодушным взглядом, старик потащился дальше. Пес, задрав ногу, добросовестно оросил то, что когда-то было каруселью, и побежал догонять хозяина.
— Нас не должны видеть вместе!
Степа уже сидел на своей ветке и выкусывал из подмышки очередного паразита.
— И вообще, о том, что и расследую эту кражу, ни одна живая душа не должна знать. Понял? Даже отцу родному — ни звука!
Я кивнул.
— Если не Кривулин, то кто, по-твоему, мог украсть звезду?
Ворон усмехнулся.
— Кто угодно! Например, ты.