Микеля бросили одного в крошечном кабинете над типографией «Вестника пало». Руки и ноги у него были связаны, нож и кастет отобрала здоровенная женщина-пало, а дверь на всякий случай заперли. Челюсть болела, голова после двух ударов раскалывалась, а ребра и грудь саднили от пинков, которые он заработал, попробовав отговорить пало от… того, что для него задумали. Попытка подкупа прошла чуть лучше: отделался лишь порезом над ухом.
Он ожидал, что избиения начнутся немедленно и будут продолжаться, пока он не сломается и не расскажет, кто он и на кого работает, но как только у него нашли серебряную розу, его связали как свинью и отнесли в кабинет. Одного пало − мужчину средних лет со страшным шрамом под глазом − поставили караулить за дверью.
Возможно, он сумеет освободиться от верёвок. Возможно, даже найдёт в кабинете что-нибудь, что послужит отмычкой, и вскроет замок. Но Микель сомневался, что с таким головокружением он справится с охранником пало — может, даже не с одним.
Если он выживет, то утром ему будет очень худо.
Медленно ползли часы, перевалило за полдень, крошечная комната невыносимо нагрелась. Пот лился градом, Микель весь взмок. Он обдумывал один план за другим, отбрасывая их из-за высокой вероятности провала. У него всегда лучше получалось говорить, чем бегать или драться, и хотя его серебряную розу обнаружили, он по-прежнему предпочитал действовать словами. Если тюремщиков нельзя подкупить или убедить отпустить, может, он уговорит их обратиться за выкупом в «Шляпный магазинчик».
Если «Шляпный магазинчик» даст за него выкуп, его карьера полетит в тартарары. Хотя лучше погубить карьеру, чем попасть на стол Фиделиса Джеса несколькими кусками…
Он обдумал все возможные истории, которые мог рассказать своим пленителям, и ни одна не казалась обещающей. Голова по-прежнему раскалывалась, во рту пересохло. Он уже начал думать, что потеряет сознание, когда снизу донёсся недолгий шум, а затем медленные, ровные шаги на лестнице перед кабинетом. Микель не знал, сколько времени прошло с тех пор, как его схватили, но надеялся, что пришли за ним. Ещё минута в такой жаре убьёт его так же верно, как и пытка.
Дверь открылась, Микель поднял взгляд на мужчину в дорогом чёрном костюме, с цилиндром в одной руке и тростью в другой. Он был высок, худ, с чёрными волосами и аккуратно подстриженными усами. Сердце Микеля ушло в пятки.
Тампо. Греджиус Тампо. Что за ирония судьбы: он потратил на охоту за этим мерзавцем столько времени и усилий, и оказался не с той стороны наверняка долгой и мучительной пытки. Облизнув губы, он прикинул, как долго сможет продержаться на допросе. Наверное, недолго. Микель всегда подозревал, что в глубине души он трус.
Наверное, пришло время это выяснить.
Тампо хмуро посмотрел на Микеля, щурясь в тусклом свете, затем достал табакерку, взял щепотку табака, осторожно поднёс пальцы к носу и втянул. Посмотрел на Микеля ещё раз и вздохнул.
− Принесите ему чаю.
Через несколько секунд Микелю развязали руки, и он с благодарностью выпил содержимое бурдюка, слишком измученный жаждой, чтобы беспокоиться, не отравлено ли оно. Тампо посмотрел, как он пьёт, повернулся и пошёл вниз по лестнице, оставив Микеля одного и без охраны. Нерешительно, не зная, какая ловушка может быть хуже его теперешнего положения, Микель последовал за ним в типографию.
Пало исчезли по одному кивку Тампо, и тот повернулся к Микелю, небрежно прислонившись к печатному станку в центре комнаты. Микель украдкой огляделся в поисках пути к бегству. Пало, наверное, находятся в пределах слышимости, но если Микелю удастся оттолкнуть Тампо, возможно, он сможет вернуться в кэб, оставленный за городом.
Если кэб его ещё ждёт.
Но при таком головокружении и боли во всем теле шансы на побег не внушали оптимизма. Выражение лица Тампо было нейтральным, даже дружелюбным. Может, удастся его уболтать?
− Вот незадача, − наконец произнёс Тампо.
− Вот именно, − ответил Микель.
− Неужели это ты гонялся за мной всё это время?
Микель озадаченно посмотрел на Тампо. Он впервые его видел, но в нём чудилось что-то ужасно знакомое, словно перед ним давно забытый друг детства.
− Я занимаюсь этим делом уже дней восемь.
− Проклятье. − Тампо поковырял в зубах безукоризненно чистым ногтем и постучал тростью по основанию печатного станка. Он казался скорее раздражённым, чем сердитым, и Микель гадал, что будет дальше.
− Что ж, ничего не поделаешь, правда?
Микель был абсолютно сбит с толку. Он ожидал, что Тампо войдёт, размахивая тростью, а не предложит чай и двойную порцию лёгкого раздражения. Покачав головой, Тампо ущипнул себя за переносицу и так простоял несколько секунд. Микель уже начал подозревать какой-то подвох, но тут лицо Тампо… изменилось.
Не очень существенно. Глаза теперь были расставлены чуть шире. В волосах вдруг появилась преждевременная седина, а усы совсем исчезли. Нос приобрёл ястребиные очертания, скулы стали выше и горделивее, губы тоньше. За пять секунд Тампо превратился в совершенно другого человека. Эти двое — Тампо и тот, кто стоял сейчас перед Микелем, — могли быть двоюродными братьями, но их никогда бы не спутали.
Микель сразу понял, почему Тампо так расстроен. Он тоже вздохнул, отчасти от облегчения, отчасти от глупости ситуации.
− Здравствуй, Таниэль, − сказал Микель. − Почему ты не сказал мне, что собираешься печатать этот долбаный памфлет?