В шесть утра Микель Бравис сидел в глубине пустого паба, потягивая тёплое пиво. С улицы доносился шум: извозчики уже приступили к работе и везли в доки хлопок и зерно, поминутно проклиная жару. Интересно, хоть кому-то нравится лето в Лэндфолле? Микель решил, что такое предположение оскорбило бы всех мыслимых богов.
Он провел в Лэндфолле большую часть жизни. Возмужал во время революции, облапошивал в доках торговцев и туристов в годы восстановления и теперь, в тридцать, служил в тайной полиции, сотрудников которой обычно называли черношляпниками. «Когда же у меня хватит ума уезжать летом на север?» — с горечью подумал он.
Сделав большой глоток пива, он глянул на карманные часы. Шесть одиннадцать. Утро, лето, да ещё и любители опаздывать. Идеальное сочетание, чтобы испортить настроение.
И паршивое настроение на такой проклятой жаре сохранится на весь день.
Он заставил себя нацепить улыбку и продемонстрировал её пустому бару.
— Не порть себе настроение, — сказал он. — Взбодрись. Могло быть хуже. Ты мог быть снаружи.
— Хорошая мысль, — ответил он самому себе и принял серьёзный вид. — Кроме того, у нас есть доступ к пиву, а хозяин не придёт до полудня.
— Ты… — произнёс он радостно и, допив пиво, пошёл к бару за добавкой. — …сейчас напьёшься.
— Да. Да, напьюсь.
Он часто думал, какое впечатление производит на окружающих, когда разговаривает сам с собой. Наверное, его считают помешанным. Но в юности ему часто доводилось бывать одному, и разговоры вслух помогали собраться с мыслями и не скучать в долгие и жаркие фатрастанские ночи. Кроме того, при его роде занятий нельзя близко сходиться с людьми.
Микель пил третью кружку, когда дверь всё-таки открылась и на пороге появился молодой человек. Он нерешительно сунулся внутрь — ноги напружинены, будто вот-вот бросится в бегство, — оглянулся через плечо и наконец позвал:
— Есть кто?
— Ага, я здесь. — Микель махнул рукой. — Ты опоздал.
— Не мог найти это место.
— Дурацкое оправдание.
— Простите?
Микель поднял пиво, рассматривая юношу сквозь стекло. Юношу? Скорее мальчишку. Не старше шестнадцати, на подбородке лишь лёгкий пушок. Мал ростом для своего возраста, немного полноват, но лицо невыразительное, с каким легко затеряться в толпе. Почти ничем не отличается от самого Микеля, что неудивительно. Подбирая людей в шпионы, черношляпники прежде всего ищут неприметных.
— Дурацкое оправдание, — повторил Микель.
На юноше были длинные брюки, сюртук прямого кроя и шейный платок, повязанный как бедняцкая косынка. Наряд уже три года как вышел из моды, и это раздражало Микеля.
— Если ты не можешь найти нужный дом, то ты либо дурак, либо говнюк. И те, и другие иногда могут быть полезны, но не так часто, как ты думаешь. Дураков и говнюков не любят, а тебе в первую очередь нужно расположить к себе, иначе ты никуда не впишешься.
Юноша окинул бар смущённым взглядом, и его глаза слегка расширились, словно он попал в логово сумасшедшего.
— Вы Ми́кель? — спросил он.
— Мике́ль, — поправил Микель с ударением на втором слоге. — Ми-кель. Моё имя не рифмуется со словом «никель».
— Хорошо, — медленно произнёс юноша. — Я Дристан. Вы тот парень, который должен учить меня, как быть шпионом?
— Располагающие к себе люди, — продолжал Микель, игнорируя вопрос, — владеют информацией. Они говорят «спасибо» и «пожалуйста». Они спрашивают, как пройти. Они пунктуальны. Ты либо будешь таким, либо не подходишь для нашей работы. В лучшем случае люди, за которыми тебя пошлют следить, тебя не примут. В худшем обнаружат, что ты не тот, за кого себя выдаёшь, и тебя ждёт медленная смерть.
Микель со вздохом допил пиво и сказал себе, что больше наливать не стоит.
— Ты не шпион. Ты будешь так называемым «пассивным информатором». Ты станешь другим человеком, полностью погрузишься в чужую жизнь и будешь собирать для своего связного информацию о беспорядках, преступлениях и заговорах против правительства.
Дристан призадумался. Он так и стоял, неуверенный в себе, и по-прежнему казалось, будто вот-вот убежит.
— Не одевайся как щёголь из простонародья, — продолжал Микель. — Так ты становишься приметным, а шпионам это ни к чему. Носи короткие штаны и светлые рубашки. Можно кепку. Никогда не ошибёшься, если оденешься как простой рабочий. — Он показал пальцем на голову Дристана. — Ты видел своё лицо? На нем неуверенность и нервозность. Старайся избавиться от такого выражения. Оно вызывает подозрения. А теперь скажи как тебя зовут.
— Я уже говорил, что Дристан.
— Нет. — Микель хлопнул ладонью по столу. Юноша вздрогнул. — Как тебя зовут?
— Дри… — Он помолчал. — Меня зовут… э… Плиннит.
«Он схватывает быстрее, чем большинство моих ученичков».
— Плиннит? Что это за имя такое, Плиннит? Дурацкое имя.
— Эй, я слышал такое раньше! — запротестовал Дристан.
Микель закатил глаза и медленно повторил:
— Плиннит дурацкое имя. Что это за имя?
Дристан уставился на него, не понимая, чего от него хотят, а потом глаза у него загорелись.
— Ох! Плиннит — бруданское имя.
— Ты из Брудании? — продолжал Микель тренировочный допрос.
— Нет. Моя… э… мама была бруданкой. Приехала оттуда из рыбацкой деревни.
— Неужели? Мой лучший друг тоже из рыбацкой деревни в Брудании. Может, из той же самой.
— Я не помню название, — ответил Дристан.
— О, это очень плохо. Что ты делаешь в Лэндфолле, Плиннит?
— Папа был фермером близ Редстоуна. Он умер прошлой осенью, и мама отправила меня в столицу искать работу.
Микель почти пять минут осыпал мальчишку вопросами, требуя от него подробности, которые обычные люди, скорее всего, не будут выспрашивать. Наконец Микель отстал от него, отбросил притворство и налил себе ещё пива.
— Не так уж плохо.
Мальчишка просиял.
— Но и не великолепно, — продолжал Микель. — Я не поверил ни одному проклятому слову.
— Но вы уже знали, что я не сын фермера по имени Плиннит! — возразил Дристан.
— Да ну? — пожал плечами Микель. — Ты понятия не имеешь, что мне известно. Это твоя работа убедить меня, что ты тот, кем называешься.
Он покрутил пиво, в тысячный раз жалея, что нет способа получше. Пацаны всё время приходят с улицы, желая присоединиться к черношляпникам. Большинство становятся невысокого ранга головорезами, избивающими всех, кто выскажется против леди-канцлера. Смышлёные могут стать политическими представителями или канцелярскими крысами. Из остальных набирают информаторов, шпионящих за всеми подданными леди-канцлера.
У информаторов самая опасная работа, и обучают их меньше всех. Какая польза от информатора, которого заметили в компании с известным черношляпником? Самое большее, на что они могут рассчитывать — это провести несколько дней в укромном месте с человеком вроде Микеля, опытным информатором, прожившим достаточно долго, чтобы стать чиновником. Разумеется, люди знают, что Микель черношляпник. Но не знают, что он получил повышение, выдавая своих соседей.
— Понимаешь, — сказал Микель, — всё дело в том, что у людей общего.
— Что вы имеете в виду?
— Мы с тобой крессианцы, верно? Я о том, что мы называем себя фатрастанцами, но даже если сами родились здесь, то наши деды родом из Девятиземья. Сечёшь?
— И что?
— В общем, наши деды в прежней стране могли ненавидеть друг друга. Может, твои были кезанцами, а мои адроанцами. Смертельными врагами. Но когда они пересекли океан, у них появилось что-то общее. Поэтому они забыли старую вражду и теперь просто называют себя фатрастанцами. Так?
Дристан не впечатлился.
— Наверное…
— У них появилось что-то общее, — перебил его Микель. — И они стали действовать заодно. Во время революции все мы, считавшие себя фатрастанцами, вместе с пало сражались против Кеза. Объединились против общего врага.
— Но сейчас фатрастанцы и пало ненавидят друг друга.
— Конечно. Потому что лояльность исчезает, когда в ней пропадает необходимость. Помни, информаторы должны смешиваться с людьми. Ты должен быть предан тем, кто тебя окружает. Это как в театре: хороший актёр скажет тебе, что лучший способ вжиться в роль — это сродниться с персонажем, даже если играешь злодея. Чтобы работать осведомителем среди врагов государства, ты должен думать как они, стать одним из них.
Он развёл руками.
— Вот в чем, вкратце, заключается шпионаж.
— Я думал, мы не шпионы.
— Слова «информатораж» не существует.
Поморщившись, Микель покосился на барную стойку: не налить ли ещё пива? Всего полкружки.
— Вы кажетесь старше, чем выглядите, — заметил Дристан.
Микель направился к крану.
— Я же знаю, что делаю. Научись уверенности в себе — или, по крайней мере, притворяться уверенным, — и все будут считать, что ты на десять лет старше, чем на самом деле. Также помогает владение своим ремеслом, а моё ремесло — наблюдать за людьми леди-канцлера.
Микель поднёс кружку к бочонку и немного подождал, прежде чем открыть кран.
Похоже, Дристан неплохой парень. Достаточно смышлён, чтобы продержаться несколько лет в шпионаже. Можно было поучить его ещё день-два, но Микель уже решил одобрить его перед серебряной розой Саласией, которая станет куратором Дристана. К сожалению, в их роде деятельности самое лучшее обучение — это швырнуть новичка в воду, надеясь, что тот научится плавать.
— Ну как, чего-нибудь понял? — Микель налил вторую кружку и двинул её по барной стойке к Дристану.
— Я получу розу?
Медальоны в виде роз были знаком власти черношляпников: железные и бронзовые розы указывали на низкий ранг, латунные и серебряные — на средний, а золотые… Золотые розы были элитой черношляпников, их посвящали во все секреты и махинации фатрастанского правительства. Они управляли страной от имени леди-канцлера и держали в своих руках богатства континента. Золотую розу жаждали все, но добивались немногие.
Но даже получить железную розу — большой шаг вперёд для выходца из трущоб вроде Дристана. Если Дристан переживёт одно-два задания, он может сразу перескочить в латунные розы.
— Не только розу, — ответил Микель.
Дристан отпил пива, глядя на свои руки.
— Черношляпники позаботятся о моих сёстрах, — наконец произнёс он. — Им дадут еду и кров, они не попадут в публичные дома. О них будут заботиться, пока я храню верность, даже если умру.
Микель кивнул. Обычная история. О черношляпниках говорили много всякого дерьма — по большей части правду, — но о своих они всегда заботились.
— Мой тебе совет, — произнёс он. — У тебя есть своя жизнь, семья, счастливые воспоминания?
Он вытянул руку, указывая на что-то невидимое на ладони.
— Да.
— Когда работаешь под прикрытием, ты должен стать совершенно другим человеком. Не думай о своей прежней жизни, ни секунды, иначе можешь предать себя в момент слабости. Ешь, спи, дыши, даже думай как сын фермера Плиннит или кем ещё ты будешь. — Он сжал кулак. — Возьми все эти счастливые воспоминания, сожми их в маленький шарик, засунь в самый дальний угол в голове и даже не смотри на него, пока не закончишь работу. Я больше не информатор, а просто среднего ранга черношляпник на службе у леди-канцлера, но когда-то я был на твоём месте. И трюк с шариком помог мне справиться.
— Вы были шпионом… то есть… информатором?
— Думаешь, почему я тут сижу и перед тобой распинаюсь? Меня внедряли трижды, что на два раза больше, чем нужно для человека, работающего в одном городе. Просто чудо, что меня никто не узнал во второе и третье внедрение. Поэтому у меня богатый опыт, и я могу потратить пару часов, чтобы поделиться им с парнем вроде тебя.
— Почему вы это делали?
Микель обдумал вопрос.
— Как и ты, ради розы.
Он просунул большой палец под шнурок на шее и показал Дристану серебряный медальон, который всегда висел у него на груди.
— А также ради Фатрасты, — честно добавил он. — Потому что хотел приносить пользу.
— И вы приносили пользу?
— Найди меня, когда выполнишь первое поручение. Я расскажу о деле с пороховым магом.
Микель посмотрел в полупустую кружку и поставил её на стойку, досадуя на самого себя. Четыре кружки пива до семи утра — это чересчур, даже по его меркам. Внезапно в дверь постучали. Микель повернул голову. Дверь резко распахнулась.
Внутрь заглянуло знакомое лицо. Мужчина в чёрной рубашке с длинными рукавами и чёрными пуговицами на левой стороне груди и в такого же цвета брюках — типичная униформа тайной полиции леди-канцлера. На левом манжете не хватало пуговицы, что бесконечно раздражало Микеля. Мужчина открыто носил приколотую к рубашке латунную розу.
— Агент Бравис, сэр, — произнёс он.
— Сукин… Проклятье, Варсим, это конспиративная точка. Я здесь учу новичков. Люди увидят, как ты заходишь сюда в этом наряде, в такой час, и… — Микель ещё несколько раз выругался. Паршивое настроение только начало улучшаться, как припёрся этот Варсим и угробил его любимую конспиративную точку. — Какой бездны тебе надо?
Поморщившись, Варсим нагнул голову.
— Простите, сэр. У меня не было выбора. Вас вызывают в кабинет гранд-мастера. Вас хочет видеть Фиделис Джес.
— Зачем? — растерялся Микель. Он не золотая роза. У него нет никаких дел с гранд-мастером. Сзади по шее потекла струйка холодного пота. — Меня? Он спрашивал меня по имени?
— Я о том и говорю.
Микель отпихнул пиво, отчаянно надеясь, что ему хватит времени протрезветь. Бездна, да он уже трезв. Пойти в кабинет гранд-мастера всё равно что окунуться в море.
— Хорошо. Во сколько?
— Вам назначено на восемь пятнадцать.
Микель сверился с часами и посмотрел на Дристана.
— Убирайся отсюда. Урок окончен.
— Мне прийти завтра?
— Нет. Если всё наладится, я сам тебя найду и мы вернёмся к учёбе.
— А если нет?
Микель опять глянул на часы. Гранд-мастер. Бездна!
— Тогда забудь, что мы вообще разговаривали.