С помощью магии Влора подожгла немного пороха почти в миле от себя. Взрыв практически мгновенно вызвал цепную реакцию. Огонь перекинулся на остальной порох в артиллерийском погребе, корабль разорвало надвое, а мачта улетела почти до самой суши.
Отдача тоже была мгновенной. Влора ощутила силу взрыва всем телом, словно на неё скатилась с лестницы винная бочка. Она чуть не упала со своего места на стене и изо всех сил держалась за каменный край. Головная боль, боль от раны в ноге, царапины на плече и уймы других порезов и ушибов грозили прорваться через пороховой транс, а благодаря обострённому восприятию её ошеломляли нахлынувшие со всех сторон звуки и вспышки.
Внезапно совсем рядом по стене клацнул крюк. Быстро глянув вниз, Влора увидела баркас у самого форта и дайнизского пехотинца, который взбирался по верёвке. Он успел преодолеть четверть пути до того, как ей удалось вытащить нож и перерезать верёвку. Раздался испуганный крик, а затем всплеск. К ней подбежали три штуцерника и открыли огонь по баркасу. На стену продолжали взлетать абордажные крючья.
То же самое происходило по всей стене сверху донизу. Почти полчаса дайнизы пытались закрепиться на стене. Вокруг форта валялись трупы и обломки баркасов, но ещё больше врагов продолжали упорствовать. На суше людей Олема оттеснили к дамбе, где они закрепились и, не сходя с места, яростно сражались с дайнизами врукопашную.
− Полковник идёт! − закричал кто-то.
Опираясь на перила и с трудом держась на ногах, Влора спустилась на плац. Главные ворота ненадолго открылись, чтобы впустить Олема. Его поддерживали под руки два солдата, сам он едва переставлял ноги. Без мундира, лицо в крови, рука на перевязи. Подбежав к нему, Влора обняла его за шею и притянула к себе.
− Докладывай, − прошептала она.
− Всё ещё жив, − выдавил он. − Я передал командование майору Сапину с приказом удерживать дамбу любой ценой. Бездна, мне нужна сигарета. Проклятый кисет с табаком пропитался дайнизской кровью.
− По крайней мере, не твоей.
Влора подавила непрошеное рыдание, даже не поняв, с чего это ей захотелось расплакаться: то ли она испугалась его вида, то ли обрадовалась, что он пострадал не так сильно, как кажется.
− Нет, − ответил Олем, − своей кровью я испортил папиросную бумагу.
Он убрал с себя руки солдат и жестом велел им уйти, потом осторожно попробовал наступить на ногу и, хромая, поплёлся к скамье у стены. Влора села рядом, решив, что можно немного отдохнуть.
− Хреново выглядишь, а я так же хреново себя чувствую, − заметила она.
Олем резко поднял голову.
− Те корабли. Твоя работа?
Влора кивнула.
Олем повернулся к ней и обхватил её лицо ладонями, заставив смотреть ему в глаза.
− У тебя шок, − сказал он, отпуская её.
− Со мной всё хорошо, − попыталась она заверить его, хотя в глубине души понимала, что он, скорее всего, прав. Даже такой опытный пороховой маг, как она, не может без последствий взорвать столько пороха. − Ладно, наверное, не очень хорошо.
− Больше так не делай, − предупредил он. − Отдача могла тебя убить.
− Кто здесь пороховой маг? − Она постаралась говорить шутливо. − Ты или я?
− И когда в голове у тебя прояснилось, ты совершенно недвусмысленно сказала, чтобы я не позволял тебе такое вытворять. Взорвать целый артиллерийский погреб − это не шутки.
Влора отвела взгляд. Нечего ему так переживать. Сейчас время сражений, а не тревог. Сожаления можно оставить на потом.
− Я всё ещё жива. И я бы так не поступила, не нуждайся мы в помощи. А как дела там?
Она вздрогнула: пушечное ядро дайнизов пробило северо-восточную стену. Разлетелись куски каменной кладки и людские тела. Спустя считанные мгновения в проломе появились дайнизы, но штуцерники целой стеной штыков отбросили их назад.
− Не очень, − ответил Олем. − Штуцерники держатся, но гарнизон принял на себя массированный удар. Они дрогнули, и я их не виню. Проклятые дайнизы должны были уступить ещё час назад, но они всё так же прут напролом.
Будто в подтверждение его слов через стену перемахнул дайниз с мушкетом и тут же напоролся на штык.
− Это магия, − сказала она.
− Ты уверена?
− Скорее всего так. Нельзя быть настолько храбрыми или настолько глупыми. По словам Норрин, ни один дайниз не повернулся и не побежал. Думаю, не обошлось без всевидящего.
− Ты можешь его найти?
− Поверь, я пыталась. Корабль Ка-Седиаля в трёх милях отсюда. Таниэль мог бы сделать такой выстрел. Я − нет.
Олем поморщился.
− Что ж, Таниэля здесь нет. Ка-Седиаль действует один?
− Я почуяла ещё несколько всевидящих. Двоих удалось убить. Третьего ещё ищу. Если мы не сломим волю этих гадов, они нас сомнут.
− Их уже осталось не так много, − с надеждой сказал Олем. − Половина флота пошла ко дну или вот-вот утонет, а на воде не так уж много баркасов.
− Им всего лишь нужно смять нас. И, проклятье, им это уже почти удалось.
На стену взобрался ещё один дайниз. У Влоры заколотилось сердце, когда до неё дошло, что это не обычный солдат, а человек-дракон в кожаной броне. Здоровенный, свирепый, с длинным и изящным белым мечом. Он зарубил нескольких штуцерников прежде, чем Влора схватила пистолет. К тому времени, как она вытащила его и зарядила, человек-дракон рухнул под градом ружейных залпов с близкого расстояния, но успел нанести больший урон, чем двадцать пехотинцев.
− Мне нужно подняться наверх, − сказала Влора, вставая.
Олем схватил её за руку.
− Ты сейчас в таком состоянии, что будешь только мешать.
− Командиры не только сражаются. Они должны быть на виду.
Она поковыляла к лестнице, но её остановил нечеловеческий стон, разнёсшийся над бухтой. У неё по спине пробежал холодок. Влора вдохнула ещё пороха и, не обращая внимания на боль, взобралась на крепостную стену. От увиденного у неё захватило дух.
На противоположной стороне бухты в порту горела половина кораблей и высоко в небо поднимался чёрный дым. Но не это привлекло внимание Влоры. Несколько горящих кораблей сорвались с якоря, и прилив усиленно тянул их в море. Она с недоверием протёрла глаза. По палубам бегали крохотные фигурки, распутывая такелаж и пытаясь потушить огонь.
− Что за…
Разинув рот, Влора следила за кораблём, по которому стремительно распространялся огонь, а с парусов валил чёрный дым. Со стоном и скрипом судно резко развернулось и понеслось через бухту почти к самым стенам форта Ньед. Нос корабля сокрушил десятки баркасов, вынудив дайнизов прыгать в воду, где они быстро тонули под тяжестью брони.
Горстка матросов отчаянно старалась удержать корабль на плаву, а на юте стояла знакомая фигура. Валленсиан, расставив ноги и заливаясь безумным смехом, сражался со штурвалом.
Торговое судно на пугающей скорости пролетело мимо проломленных стен форта. За ним последовало ещё одно, и ещё, а с четвёртого морякам пришлось спасаться бегством − им не удалось удержать его под контролем, а пожар быстро стал слишком опасным. Корабль болтало в разные стороны, он налетал на волноломы.
− Что, бездна их побери, они делают? − спросил солдат позади Влоры.
Влора с благоговением смотрела на воду. почти потеряв дар речи.
− Ледовый барон жертвует своим флотом, чтобы спасти битву.
Она вспомнила его замечание насчёт отлива и сжала кулаки. Ему не выбраться из этой заварушки. Даже если он покинет корабль, то не сможет приплыть на берег против прилива. Самоубийственная затея для кораблей, матросов и его самого, и они должны были это знать.
Оставшиеся корабли дайнизов быстро навели пушки на флот Валленсиана, но никакого проку это не принесло. И без того охваченные огнём торговые суда были всего лишь плавучими таранами. Корабль Валленсиана на полном ходу столкнулся с линейным кораблём, которому весь день удавалось избегать залпов из форта Ньед. Раздался ужасный грохот, страшный скрежет, словно из бездны вырвались сотни демонов. И дайнизы, и матросы Валленсиана начали прыгать в воду с обоих тонущих кораблей.
Второе судно Валленсиана проломило бак другого военного корабля, а третье врезалось в дайнизский корабль сзади, разбив руль и иллюминаторы на юте.
Сражение словно бы приостановилось; люди с обеих сторон глазели на ужасные столкновения. Влора перегнулась через стену и выстрелила в офицера на баркасе. Внутри у неё что-то щёлкнуло, и она встряхнула головой.
Сначала она решила, что с ней что-то неладное: сломалась кость, порвалась связка или случилось что-то ещё. Но не почувствовав никакой боли, она огляделась. Что могло щёлкнуть? Лишь через несколько мгновений до неё дошло: что-то изменилось.
Дайнизы впервые дрогнули.
Это произошло не сразу. Постепенно, словно пламя на крепчающем ветру, волна атакующих начала колебаться. Крики дайнизов стали неуверенными, напор ослабевал. Шли минуты, сражение становилось всё более отчаянным, а затем на оконечности дамбы, которую с трудом удерживали солдаты Олема, один дайниз бросил мушкет и понёсся обратно к берегу.
За ним последовали другие, а затем обратилась в бегство вся армия дайнизов, будто задули свечу.
У штуцерников и гарнизона словно открылось второе дыхание, они удвоили усилия и бросились в погоню. Дайнизские солдаты добрались до воды, некоторые залезли в уцелевшие баркасы, а другие, осознав, насколько безнадёжны попытки уплыть, развернулись, чтобы организовать оборону. Но было слишком поздно, люди Влоры ударили сзади, заставив отступать в воду.
Дайнизы десятками шли ко дну в своих тяжёлых нагрудниках, не веря ужасной участи. Влора перевела взгляд на обломки корабля Валленсиана и тяжело вздохнула, зная, что в ближайшие дни не сможет организовать спасательную операцию.
Этот день им каким-то образом удалось выиграть.
Держа карабин в одной руке, Стайк, почти не целясь, нажал на спусковой крючок и проскакал сквозь клубы дыма под грохот сотен других карабинов − уланы и кирасиры открыли огонь по передовой линии дайнизской пехоты.
Дайнизы собрались в оборонительный строй и дали единственный залп. Стайк почувствовал, что левое плечо зацепила пуля, и, подавив боль, повертел рукой − действует ли она. Сзади ржали и падали лошади. Не оглядываясь, он убрал карабин в кобуру, взял пику и нацелил на поредевшую передовую линию дайнизов.
Амрек перескочил через раненого пехотинца, а Стайк разорвал пикой горло одному дайнизу и вонзил острие в лицо следующего. Крепко держа пику, он целился без промаха, пока она не переломилась пополам. Отшвырнув бесполезное оружие в пехотинца, который наставлял штык в грудь Амрека, Стайк выхватил тяжёлую саблю и размахнулся с такой силой, что снёс голову дайнизскому офицеру.
Стайк пришпорил Амрека и попёр напролом через восемь передних рядов пехоты, оказавшись среди дайнизов, которым ещё не приказали опустить оружие. Враги пытались защищаться перед яростной атакой, офицеры кричали и ругались.
Стайк рискнул оглянуться. Шакал по-прежнему скакал сразу за ним вместе со знаменосцем штуцерников, но Ибана и множество других уцелевших уланов исчезли в хаосе боя. Стиснув зубы, он наклонился в седле, резанул под руку пехотинца.
− Вперёд, собаки! − взревел он, размахивая саблей. − Вперёд!
Его кавалерия прорывалась дальше. Стайк заметил дайнизского избранного. Тот сидел на коне с поднятыми руками в белых перчатках и с шарфом на лице, чтобы защитить нос от порохового дыма. Стайк повернул Амрека к нему, но избранный свалился с седла с пулевой раной в груди.
Два Выстрела работал не покладая рук.
Стайк с боем прокладывал путь сквозь толпу, Амрек прыгал и брыкался с проворством гурлийской скаковой. Они прорвались через ещё три ряда и внезапно оказались на просторе, на возделанном поле за позициями дайнизов. Стайк развернул Амрека и стал наблюдать, как его кавалеристы выбираются из гущи боя.
Он посмотрел по сторонам, с удовлетворением отметив вспышки и молнии на фоне порохового дыма − черношляпники и их избранные атаковали фланги дайнизов. Похоже, стратегия сработала. Дайнизам пришлось распылять внимание между кавалерией и застрельщиками, и, похоже, у них не осталось избранных, которые могли ответить магам черношляпников.
Стайк досчитал до сорока, чтобы как можно больше его кавалеристов выбрались из рядов дайнизов, и взмахнул над головой саблей.
− Стройся! − проревел он и погнал Амрека обратно на врага, пока дайнизские офицеры не развернули солдат лицом к нему.
Он ломился через ряды сбитых с толку дайнизов, которые пытались сражаться одновременно и с кавалерией, и с магами на флангах. По пути он заметил Ибану в окровавленном мундире со сломанной пикой в одной руке и шпагой в другой. Она собрала в неплотный круг несколько десятков потерявших лошадей уланов, и их уже одолевали дайнизы. Стайк повёл остатки кавалерии прямо к ним.
Как только он добрался до людей Ибаны, его бедро проткнул дайнизский штык. Мгновенно нахлынула обжигающая боль. Выхватив мушкет из рук испуганного солдата, Стайк развернул оружие и врезал дайнизу по башке с такой силой, что сломал приклад. Ещё один штык угодил ему в лицо, чуть не попав в глаз, а по щеке с размаху, словно дубиной, врезали мушкетным прикладом. Из глаз посыпались искры, он отшатнулся, вслепую размахивая саблей.
Молния ударила так близко, что едва не обратила Стайка с Амреком в пепел. Через мгновение с небес обрушился столб огня толщиной с человека и прошёлся зигзагом по рядам дайнизов. Пехотинцы моментально изжаривались в своих доспехах, и в ноздри Стайка ударил запах горелой плоти и волос. Только что он был близок к поражению, и вот уже поле боя свободно от врагов.
Он развернул Амрека, дико озираясь. Черношляпники, чьи ряды сильно поредели, сумели обойти дайнизов с флангов и ударили им в тыл. Один из их избранных истекал кровью от огнестрельной раны, но оба мага продолжали шевелить пальцами, сея смерть среди врагов. Огонь и молнии расходились от позиции Стайка к центру, с поразительной скоростью уничтожая дайнизскую пехоту подчистую.
Наблюдая за работой избранных, Стайк соскользнул с седла и заковылял к Ибане. Она стояла на коленях рядом с незнакомым Стайку штуцерником и держала его за руку, а тот корчился от боли. Часть левой руки штуцерника отсек вражеский меч, а обрубок придётся ампутировать.
Стайк оглядел побоище. Грудь до дурноты переполняло воодушевление. Ничто так не заставляло его чувствовать себя живым и энергичным, как запах мертвецов, ветер в волосах и кровь на клинке. Он вспомнил охранников в трудовом лагере и всех людей, которым позволял избивать и унижать себя, чтобы добиться условно-досрочного освобождения.
− Не следовало там сидеть, − сказал он, вдыхая запахи магии и сожжённых трупов. − Надо было вырваться на свободу много лет назад.
− Ты о чем? − спросила Ибана.
Стайк перевёл взгляд на гущу битвы, где Таниэль Два Выстрела, уже пеший, с помощью штуцера со штыком в одиночку прорывался сквозь целый отряд дайнизской пехоты. С таким же изяществом сражалась леди Флинт, хотя Таниэль был быстрее и ещё страшнее.
− Если не можешь их сломать… − начал он.
− Сотри их кости в пыль копытами, − закончила Ибана, не отводя глаз от раненого штуцерника. − Мы победили?
Избранный черношляпников, остатки кавалерии и Таниэль расправлялись с последними дайнизами. Наглядное напоминание о том, как быстро магия переломила ход битвы и как легко дайнизский избранный превратил бы кости Стайка в пепел, если бы Два Выстрела не уравнял шансы.
− Да. − Стайк достал нож и, опустившись на колени перед штуцерником, прикинул, сколько нужно ампутировать. − Прикуси ремень, сынок. Будет больно, зато разрез будет чистым. Мы победили.