Сверху заглянул обеспокоенный Алик.
— Ребята, как вы там? В порядке?
— Вроде, да… — ответил я.
— Вот гады! — ругнулся Алик. — И, как назло, все море пустое, ни одного суденышка! Такое, наверное, раз в сто лет бывает!.. Ничего, держитесь! Прорвемся!
— Послушай… — у меня возникло какое-то странное состояние: встряхнуло нас так, что я сам себе казался невесомым, будто вот-вот взлечу и начну плавать под потолком как воздушный шарик, и от этого невесомого ощущения мне было тоскливо и неприятно, но при этом мозги заработали на полную мощь, не хуже мотора яхты, будто испуг от просвистевшего рядом выстрела какую-то пробку из головы вышиб. И мне многое сделалось понятным… Все было так просто! Это мы переусложнили, придумывая новые и новые версии. — Послушай, ведь на яхте есть средства связи?
— Судовая рация, — ответил Алик. Он вздрогнул и вскинул голову, прислушиваясь: это по яхте опять выстрелили, и Павел выстрелил в ответ. Судя по звуку выстрела, катера опять малость поотстали. — Но мы ей не очень умеем пользоваться. То есть, можем принимать сведения о погоде, о состоянии судоходных путей, можем передать какое-то сообщение, но… Но даже если мы что-то передадим, любая помощь запоздает. Мы должны выкручиваться собственными силами. Мы уже думали об этом.
— Но ведь у вас ещё были мобильные телефоны?
— Были. Но и они не помогут. Мы не знаем телефонов ни рыбинской милиции, ни других ближайших служб. Пока мы дозвонимся в Питер, чтобы там нашли телефоны Рыбинска и связались с Рыбинском, пока в Рыбинске поймут, в чем дело и вышлют нам на выручку патрульный катер со спецназом… Для нас все будет кончено, так или иначе. И потом, мы должны точно передать координаты, где нас искать — ведь море огромное. А из-за этой гонки мы сами немного сбились, и нам ещё определяться надо, в какой мы стороне. Если бы мы сразу, едва завидев катера, отзвонили в Питер по мобильному, то, может, и вышел бы толк, хотя вряд ли. Но мы ещё не знали, ложная тревога или нет. А теперь… А теперь мы можем только передать, что за нами гонятся такие-то катера с такими-то людьми, и что в нас стреляют. Но в любом случае эти катера сумеют начать искать только задним числом — и, конечно, ничего и никого не найдут, у них будет достаточно времени смыться куда угодно. Ничего, до людных мест осталось не так далеко!
— Я не о том! — сказал я. — Ведь с мобильного и в наш город можно позвонить?
— Можно, конечно, но…
— Так давайте его сюда! — сказал я.
Алик спустился в кают-компанию, вытащил из шкафчика свою спортивную сумку, а из неё телефон, и включил аппарат.
— Держи! Он был отключен от связи, чтобы нас не дергали во время отпуска. Но что ты хочешь сделать?
— Все узнаете! Мы продержимся ещё буквально пятнадцать минут?
— Продержимся. Пока они побаиваются выстрелов и сохраняют дистанцию. В конце концов они пойдут на решающий штурм, и нам будет не очень хорошо. Но минут на пятнадцать можно рассчитывать. Но как ты за это время?..
— Если я прав, — сказал я, начиная набирать номер, — то меньше, чем за пятнадцать минут мы решим все наши проблемы! А я думаю, что я прав!
— Ты не преувеличиваешь? — недоверчиво спросил Алик.
— Борька никогда не преувеличивает! — ответил воспрявший духом Ванька. — Он — голова! Он до такого может додуматься и такое сообразить…
В это время в трубке послышался знакомый мне хрипловатый голос.
— Алло?..
— Это я, Борис Болдин, — сказал я.
— Борис! Рад тебя слышать! Как дела? — Степанов хмыкнул. — Нашли вы клад?
— В том-то и дело, что нашли! И потрясающий — чуть ли не на миллионы долларов!
— Что-о? — я услышал, как Степанов поперхнулся и закашлялся. Очень может быть, проглотил от изумления сигару — он почти наверняка сидел с сигарой в зубах, как всегда в своем рабочем кабинете.
— И теперь за нами гонятся какие-то бандюги! — выпалил я. — Может, и вам слышны выстрелы: это они стреляют, а Павел отстреливается с палубы от их катеров!.. А до этого, когда я клад нашел, в меня стреляли из подводного ружья и чуть не убили!.. Скажите, кто знал о вашем договоре с телевизионщиками и об условии насчет клада?
— Кто знал? Мы сами, адвокат, нотариус, секретарь нотариуса… похоже, Степанов с трудом приходил в себя, хотя любые передряги и бандитские разборки были ему не в диковинку.
— А еще? Кто-нибудь из охранников?
— Олег, например. Он к нотариусу гонял, документы возил. Но он человек железный!
— Кто-то из них рассказал знакомым, что мы едем клад искать!
— Понял! — голос Степанова сразу посуровел. — Сейчас всех тряханем!
— Только быстрее! Мы продержимся не больше пятнадцати минут! И за эти пятнадцать минут нам надо сказать бандитам, что вы знаете, кто они такие!
— Этого не требуется! Я и так могу сказать, что я знаю, кто они такие! Давай их сюда!..
— Даем! — я кивнул Алику. — Машите белым флагом! И крикните, что с ними Степанов хочет поговорить!
— Так это люди Степанова?! — чуть не одновременно воскликнули Алик, Ванька и Фантик.
— Нет… Я потом все объясню! Да вы же многое слышали!
— Ладно! — и Алик стал подниматься на палубу. — Только вы все равно не высовывайтесь!
Он только поднялся на вторую ступеньку, как всю яхту сотряс глухой удар — такой силы, что мы все покатились кубарем. Мне показалось, что весь мир переворачивается, в глазах потемнело, а в ушах раздался такой звон, что куда там церковным колоколам! Падая, я выронил телефон, и он отлетел куда-то — я не мог сообразить куда. Барахтаясь на полу, я слышал, как заглох мотор, ощущал, как яхта кренится набок…
Снаружи доносились торжествующие вопли бандитов. Алик попытался подняться, чтобы поспешить на помощь Сергею и Павлу, но рухнул со стоном.
— Ч-черт! Похоже, ногу подвернул!..
— Что это?.. — пробормотала Фантик.
— На мель сели… — ответил Алик, сквозь стиснутые от боли зубы. — В этом районе обозначены опасные мели, прямо посреди моря, поэтому надо очень четко следить за курсом… Но мы так гнали, что, естественно, не следили… А у катеров осадка меньше, чем у нас, вот им мель и не страшна.
С палубы слышалась какая-то возня, шум борьбы, быстро умолкшие: силы были неравны.
— Телефон!.. — воскликнул я. — Куда делся телефон?..
— Вон он… — показал Ванька и пополз к нему.
Он схватил аппарат и швырнул его мне в тот момент, когда трое бандитов стали один за другим стали спускаться в кают-компанию. Трое других, судя по возгласам с палубы, крепко связывали Павла и Сергея.
— Алло!.. Алло!.. — надрывался голос Степанова. — Что у вас происходит?
— Мы сели на мель, — ответил я. — Они уже тут…
— Все точно, это Олег побазарил с дружками, — сказал Степанов. — Я успел спросить, и Олег уже на ходу, сам все исправит…
— С кем это ты? — осведомился первый из бандитов, грубо вырывая у меня аппарат. — Кому сообщаешь, что «они уже тут»?
— Степанову, — ответил я. — Он хочет с вами поговорить… Только не с тобой, — добавил я мстительно, потому что это ты стрелял в меня из подводного ружья, чтобы в одиночку, ни с кем не делясь, прикарманить то, что, как ты вообразил, мы нашли…
Я узнал этого гада, хоть и видел его мельком.
— Прикарманить?.. — спросил второй бандит.
— Братва!.. — сказал первый. — Да что вы его слушаете?..
Второй, ни слова больше не говоря, вырвал у первого «мобильник» и так приложил первого в челюсть, что отправил в глубокий нокдаун. Третий бандит довольно хмыкнул.
— Своих, значит, кинуть решил, подлюга?..
И хотел добавить первому ногой под ребра, но, из-за того, что яхту слегка качнуло, промахнулся.
А из аппарата донесся такой рев Степанова, что всем было слышно.
— Эй, вы! Ответить немедленно! Кто там не желает со мной разговаривать?..
И, в дополнение, такое красочное мнение о тех, кто не хочет с ним разговаривать и о признаках их породы, что, думаю, в других обстоятельствах Фантик густо покраснела бы, услышав подобную тираду, да и всем стало бы по себе. Но сейчас, в шоке, она никак не отреагировала, как будто и не восприняла.
А Ванька восторженно шепнул:
— Вот это да!.. Надо запомнить!..
— Я тебе запомню!.. — и я показал ему кулак.
У моего братца есть такой вывих: он с полулета схватывает весь «словесный сор», который услышит, и этот сор ему очень нравится.
А взявший аппарат бандит говорил в него:
— Да… да… понял… Да мы… Да это все этот гад, мы его…
В это время сверху всунулась голова четвертого бандита.
— Да что вы там телитесь? — рявкнул он. — Не разобрались, что ли?
Третий бандит, скорчив зверскую гримасу, показал ему кулак, и четвертый, поняв, что происходит что-то неладное, добавил уже шепотом:
— С кем это он?..
— Со Степановым… — тоже шепотом ответил ему третий.
— А этот?.. — четвертый бандит кивком показал на первого.
— А этот нас продал, скотина! — сообщил третий.
Четвертый присвистнул.
Второй тем временем закончил разговор и отключился от связи. Вид у него был как у побитой собаки.
— Отбой, братва! — сказал он. — Уходим, если жить хотим.
— Уходим!?.. — вырвалось одновременно у третьего и четвертого. — Но как же…
— А вот так! — ответил второй. — Олег уже поехал наши семьи в заложники брать, и если мы не отхлынем, то всех на куски порежут.
— Но как они догадались?.. — вопросил четвертый.
— Догадливые… — кисло скривился третий. — Как ни есть, а догадались. Нет, я в эти игры не играю. У меня двое детей… да и у всех кто-то есть. Отдадим Степанову вот этого, — он кивнул на поверженного в нокдаун, — пусть и отдувается, ведь это он больше всех натворил.
— Братва… — пробормотал поверженный.
— А ты молчи! — рыкнул второй, показав поверженному «козу».
— А как же клад?.. — вопросил четвертый.
— Да нет и не было никакого клада! — сказал я. — Фантик, расскажи им, откуда это условие про клад появилось.
В нескольких словах мы объяснили им, почему в договоре отдельно говорилось про клад.
— Так это и правда хохма была? — разочарованно спросил четвертый.
— Хохма, — кивнул я. — То есть, не совсем хохма, а так… Наши игры.
— Тьфу ты! — четвертый сплюнул в сердцах. — Только неприятностей на свою голову нажили! Знал бы…
— Братва… — опять подал голос поверженный. — Мне бы на воздух, проветриться.
— Я его провожу, — сказал третий. — Вставай! — он дернул первого за шиворот. — Заодно и Ваське со Степкой новый расклад растолкую.
И он поволок первого наверх.
— И скажи им, чтоб этих развязали!.. — пробурчал ему вслед второй. Он устало опустился на скамью и вытер пот со лба. — Уф-ф!.. Так чего ж вы драпали, да ещё пальбу затеяли, если ничего такого в море не выловили?
— Потому что парня уже чуть не убили! — ответил Алик, кивая на меня. А когда, после того, как в парня стреляли, появляются катера, выдающие себя не за тех, кто они есть на самом деле — тут поневоле напряжешься! В конце концов, у нас оборудование ценное, невесть сколько стоит. Вон, к съемочному оборудованию ещё и водолазное добавилось. Кто-нибудь, пронюхавший про него, вполне мог на это оборудование охотиться!
— Угу… — второй кивнул. — Да, на воде лучше избегать непонятных встреч. И черт нас дернул…
Он не договорил, потому что взревел мотор катера и послышались отчаянные крики: «Стой!.. Стой!..»
— Да что там?.. — и бандиты кинулись наверх.
— А в самом деле, что там? — Ванька встал и хотел вылезти на палубу.
— Да понятно! — сказал Алик. — Этот сбежал, который в Борьку стрелял. И на которого они намылились всю вину перед Степановым свалить. Улучил момент, сиганул в катер — и был таков! Интересно, долго ли пробегает?
Ванька кинулся к иллюминатору.
— Точно, вон он на катере драпает!
Мы с Фантиком, вполне уже встряхнувшиеся и пришедшие в себя, тоже кинулись поглядеть.
Катер уносился вдаль по бесконечной водной глади. Вдогонку ему грохнуло несколько выстрелов. Наверху орали:
— На другом катере за ним!..
— Да поздно, все равно не догоним!..
— И как его упустили!..
— Да он к воде вроде спустился, лицо ополоснуть, и вдруг раз — и деру!..
— Ох, доберусь до него!..
— Не твоя забота — пусть Степанов добирается!..
В общем, топотали и галдели что надо.
Потом в кают-компанию спустились довольно помятые и измочаленные Павел и Сергей. Они разминали и растирали припухшие кисти рук, на которых виднелись красные полоски от тугих веревок.
— Братцы, что происходит? Мы уже с жизнью прощались, и вдруг нас развязывают, лебезят перед нами, спрашивают, не надо ли помочь яхту с мели снять… Как это вы их перевоспитали?
— Борис перевоспитал, — хмыкнул Алик. — А как — он сам потом расскажет. Что до того, нужно ли нам помогать… — он поднялся с полу, вцепившись обеими руками в край стола, и на одной ноге пропрыгал к иллюминатору. — Ничего, сами справимся. Глубина тут метр с гаком — с каким гаком, ещё уточнять надо, может и полтора метра будет, так что мы скорее килем зацепились, чем по-настоящему сели. Киль, конечно, смотреть потом надо будет, ведь мы со всей дури налетели… Ну, и мотор заглох от такой встряски, да он вообще трудился из последних сил, вот его, родимого, этот подвох и доконал… Ну, и набок нас малость повело, потому что, видно, что-то киль держит. Может, зацепились между камнями, может, ещё что. Освободимся! И мотор запустить попробуем. Пусть только отдохнет малость, пока мы все осмотрим. А если ветер окрепнет, то мы возможно, и без мотора справимся… Пусть плывут куда подальше, с глаз долой! Чем меньше мы их будем видеть, тем лучше! Только скажите им, что за разбитый иллюминатор и за топливо израсходованное мы с них слупим, да и за ремонт яхты тоже, если ремонт потребуется.
— Да, и ещё спросите у них, как они с сомом разобрались, — сказал я.
— Да, конечно, с этим гигантским сомом, — кивнул Павел.
— Чудные дела творятся! — ухмыльнулся Сергей. — Только-только они нас уничтожить были готовы, и вдруг мы уже ими командуем и условия ставим. Жду не дождусь узнать, что произошло!
Через пять минут оставшаяся пятерка бандитов отчалила прочь на оставшемся катере. Уплывали они хмурыми и подавленными, и даже мотор у них кряхтел и постанывал, будто жалуясь на судьбу.
Мы какое-то время смотрели им вслед, а Павел проговорил:
— Да, насчет сома. Говорят, Патрушев — это тот, который в тебя стрелял и который сбежал — твердил им про колоссального сома, ушедшего от него и даже дико его напугавшего, но сами они этого сома не видели.
— Да, конечно, — кивнул я.
Мы перевели дух, мысленно собираясь с силами, и Сергей нырнул, чтобы посмотреть, насколько крепко засела яхта. Результаты осмотра обнадежили: если мотор заработает, то, дав задний ход, мы снимемся с мели довольно спокойно, особенно если ветер будет помогать.
Понятное дело, прежде всего мы занялись освобождением яхты, отложив все остальное на потом.