Она двигалась осторожно, словно испытывала боль, и прежде чем он успел осознать это, он бросился к ней. Она промокла насквозь, но на её бледной щеке всё ещё виднелась полоска сажи. Когда он почти добрался до них, она повернулась и обменялась долгим, непроницаемым взглядом с Джинкс.
Чем он вдвоем занимались, что увело их из гостиницы?
Он отбросил эту мысль. Ничего из этого не имело значения, не тогда, когда он так боялся, что она была… Он покачал головой, отказываясь задерживать ещё хоть на миг на этой возможности.
Киран замедлил шаг, когда он приблизился, преодолевая последнее расстояние в несколько длинных шагов. Потом он обхватил её лицо руками и поцеловал.
Ему было всё равно, что идёт дождь или что кончики его пальцев обгорели от соприкосновения с пламенем внутри гостиницы. Он редко заботился о чём-то ещё, когда Роар была рядом. Она таяла рядом с ним и не пыталась остановить его, когда он откинул её капюшон и запустил свою здоровую руку в её короткие, небесно-белые волосы.
Несмотря на холодный дождь, её губы горели огнём под его губами. Она встретила его отчаяние без малейшего колебания, как будто знала, что его сердце может разорваться, если он не притянет её как можно ближе.
— Я не мог тебя найти. Я думал…
Она успокоила его, нежно коснувшись губами его подбородка, потом щеки, а потом прижалась лбом к его лбу. Она бормотала извинения между лёгкими, дразнящими поцелуями, и Кирану ничего не оставалось, как крепко обнять её.
Когда его сердце, наконец, замедлило свой ритм до терпимого темпа, он отстранился и спросил:
— Чем вы занимались в городе в этот час? Я думал, мы договорились, что тут небезопасно.
Слова прозвучали резче, чем он хотел, но достаточно было оглядеться по сторонам, чтобы понять, что эти слова были правдой, как всегда. Страх снова скрутил его внутренности. Хотя она была в безопасности. Даже несмотря на то, что она была в его объятиях. Он почему-то всё ещё смертельно боялся.
Вот что значит быть влюблённым? Проживёт ли он остаток своих дней в постоянном страхе, что этот кусочек совершенства, который ему был дан, будет вырван, как и всё хорошее, что было до неё?
Уголки её губ опустились вниз в хмуром взгляде, прежде чем она одарила его своим привычным пустым взглядом. Иногда он ненавидел этот взгляд. Он никогда не хотел видеть её замкнутой и бесчувственной. И его раздражало, что когда-то у него было такое же выражение лица, пока она не вошла в его жизнь и не разбила её вдребезги. Теперь его эмоции всегда были слишком близко к поверхности.
Она слегка отступила назад, выходя из круга его рук.
— Мне нужно было кое-что сделать. К тому же со мной была Джинкс.
— Мне не нравится мысль о том, что вы вдвоём были одни. Мы слишком многого не знаем о состоянии города.
— Тебе не обязательно должно это нравиться.
Когда его страх померк, он обнаружил, что раздражение заполняет оставшееся пространство.
— Что мне не нравится, так это то, что ты всё время что-то от меня скрываешь. Мы либо вместе, либо нет. Это не может быть и тем, и другим.
Роар положила руку ему на грудь, прямо над сердцем. Она выдохнула и закрыла глаза. Ему было интересно, чувствует ли она, как его сердце забилось сильнее всего лишь от одного её прикосновения.
— Я знаю, — ответила она. — Я хочу этого. Очень. Вот почему… — она замялась, расправила плечи и продолжила. — Вот почему нам нужно поговорить. Сегодня вечером.
Что-то в её голосе дрогнуло, прорвалась частица уязвимости. И хотя он уже несколько недель жаждал, чтобы она открылась ему, теперь он чувствовал себя немного… обеспокоенно. Любопытство душило его с той самой минуты, как он впервые увидел Роар. В последние дни он на пределе испытывал своё терпение, пытаясь дать ей время, в котором она нуждалась. И теперь, когда она была готова, он понял, что он-то сам может быть и не готов к этому. Что бы там ни скрывала Роар, у него было предчувствие, что это всё изменит.
* * *
Команда провела вторую половину дня, по возможности помогая гостинице убрать все повреждения. К счастью, только верхний этаж здания получил значительные повреждения, а остальные пострадали только от слоя сажи на каждой поверхности и затяжного запаха дыма. Многим другим районам города так не повезло.
Очевидно, Джинкс была единственной, кто обеспечил ливень, который спас этот район от худшего ущерба. Но в других частях города им пришлось сосредоточиться на уборке трупов, а не только мусора.
Аврора и Джинкс были единственными, кто занимал комнаты на верхнем этаже. Поэтому, когда наступила ночь, и они сделали столько работы, сколько могли за день, охотники собрались, чтобы обсудить своё жильё на следующие несколько дней. Джинкс предложила девочкам переночевать в комнате Слай. Когда Роар начала отвечать, Киран коснулся тыльной стороны её руки.
Он наклонился к ней, прижавшись губами к её волосам, а потом прошептал:
— Останешься со мной?
Она сжала его руку и кивнула в ответ, и он поймал себя на мысли, что хотел бы оказаться с ней в комнате наедине. Он не знал, откуда берётся такая срочность, за исключением того, что города Бурерождённых всегда вызывали у него тревогу.
В диких землях он чувствовал себя как дома, какими бы опасными они ни были. Было что-то успокаивающее в осознании опасности, которая таилась вокруг тебя, в том, чтобы называть её по имени. Но в этом городе, во всех городах под контролем Бурерождённых, он остро осознавал, что люди могут причинить столько же вреда, сколько и самые свирепые бури.
Они с Роар извинились и покинули команду, но не раньше, чем он заметил ещё один недвусмысленный взгляд между Роар и Джинкс.
Эта срочность поднялась ещё на одну ступеньку. Не помогло и то, что Роар весь день была необычно тихой, и то же самое происходило сейчас, пока они поднимались по лестнице в комнату Кирана. Её брови были нахмуренными, а губы плотно сжаты. Он даже не был уверен, что она обращает внимание на то, куда идёт, её мысли были так явно обращены внутрь.
— Это не обязательно должно стать чем-то большим, чем ты хочешь, — сказал он ей.
Она подняла глаза на него и покачала головой.
— Прости. Что?
— Остаться со мной, — закончил он. — Я не просил этого, потому что хотел… я попросил, потому что хотел, чтобы ты была со мной. Вот и всё. Ни больше, ни меньше.
Роар замедлила шаг в коридоре и повернулась к нему лицом. Она подняла руку и тонким пальцем провела по кожаным ремням амуниции, которую он носил.
— Ты хороший мужчина, Киран Торн.
Он усмехнулся себе под нос. Большинство людей, взглянув на него, назвали бы его неприятностью, опасностью, если уж на то пошло. Он был рад, что она видит его иначе.
— Я мужчина, это правда. И больше, чем что-либо ещё в этом проклятом мире я хочу быть хорошим для тебя.
Крошечным пальчиком она скользнула под один из кожаных ремней и притянула его ближе, медленно, соблазнительно. В то же время она склонила голову набок и посмотрела на него голубыми глазами, которые разбили его сердце и снова собрали его воедино.
— Ты уже хорош для меня.
Она приподнялась на цыпочки и стащила ещё один кусочек его души, поцеловав уголок его губ. Она продолжала это делать, откалывая от него кусочки, о которых он даже не подозревал.
Она повернулась и повела его к двери, протискиваясь внутрь, всё ещё держа палец на ремне. Но как только она вошла в комнату, то резко остановилась, и её рука упала. Киран последовал за ней внутрь, закрыв за собой дверь, и обнаружил, что она стоит на коленях рядом с сумкой с её вещами, крепко прижимая её к груди и глядя на него со слезами на глазах.
— Ты спас мои вещи, — сказала она сквозь слёзы.
— Конечно, я их спас. Когда началась буря, я сразу же пошёл в твою комнату. Тебя там не было, но там оставалась твоя сумка.
Она издала звук, нечто среднее между фырканьем и смехом.
— Я… я так волновалась весь день, что совершенно забыла, что оставила это в своей комнате. Я была бы опустошена, если бы вещи сгорели.
Киран проглотил комок в горле и пробормотал: