До сих пор большинство бурей, которые она вызывала, оставались спокойными, совсем не похожими на хищные бури, к которым он привык. Часто Авроре удавалось даже направить духа к нему и попросить оставаться неподвижным, пока он собирает магию, а затем она отправляла его на некоторое время на свободу, прежде чем притянуть обратно для следующего сбора. Это было больше похоже на загнанного в угол растерянного ребёнка, чем на бурю.
Но он не жаловался.
Аврора была просто великолепна, когда творила магию. Какие бы эмоции она ни испытывала, она излучала их, словно была его личным солнцем. Большую часть времени она была счастлива, что заставляло его опасаться возможного взрыва. Но в самом начале, когда она соединялась с духом, она часто чувствовала себя одинокой. Горе накатывало на неё волнами, и ему казалось, что он снова в ледяной реке и борется за то, чтобы не утонуть.
Сегодня она ласково положила руку ему на спину и наклонилась, чтобы рассмотреть варианты сердец бури. Они уже собрали изрядное количество ветра, дождя и небесного огня. Работать здесь было довольно комфортно. Она опустилась на колени, проведя пальцами по гладкой, блестящей чёрной поверхности сердца торнадо. Он огляделся по сторонам, думая, что им, возможно, придётся найти более открытое пространство, если они собираются попробовать призвать торнадо. Вода ставила их в слишком невыгодное положение.
Но затем её пальцы оставили это сердце, пройдя мимо ещё нескольких, прежде чем коснуться кристаллического красного осколка сердца огненного шторма. По правде говоря, им не нужна была магия огненного смерча. Они нуждались в сердцах огненных смерчей в качестве помощи, когда обрушивались природные огненные штормы, но он не был уверен, как она отнесётся к их созданию, учитывая, что это означало бы уничтожение душ, которых она призывала.
Она заколебалась, её пальцы скользнули к сердцу серого тумана, который лежал следующим в очереди. Его желудок сжался. Он знал, что рано или поздно им придётся заняться туманом, но это не означало, что он с нетерпением ждал этого момента. У него не было своего сердца тумана, это сердце принадлежало Дьюку. Но у них осталось достаточно порошка только для одного использования, так что у него будет один день, чтобы собрать как можно больше магии. Но это была ещё одна буря, в сердце которой они нуждались так же сильно, как и в магии. Так что, в конце концов, ему придётся встретиться лицом к лицу со своим страхом и принять сердце туманной бури, даже если ментальное вторжение, которое ему потребуется, заставит его чувствовать себя неловко.
Он увидел понимание того, что нужно сделать, на лице Авроры, когда она посмотрела на него, на её лице отражалась боль.
— Я знаю, что ты не хочешь, — пробормотал он. — Но, возможно, есть и компромисс. Ты можешь вызвать любую душу, какую захочешь. Тебе не нужно выбирать тех, кто хочет искупления. Вместо этого, возможно, ты могла бы использовать одну из тёмных душ. Я знаю, что ты ненавидишь их, но если я возьму сердце одной из этих бурь, то на одного злого духа станет меньше, и мы сможем использовать его против Повелителя бурь.
— Это правда. Но… я не уверена, что у меня будет такой же контроль над этим духом. Тебе придется быть осторожным.
— Я охотник, любовь моя. Осторожность приходит с опытом, — сказал он, поглаживая её под подбородком костяшками пальцев, решив не показывать своих нервов.
Она сделала глубокий вдох и сказала:
— Ладно. Но тогда мы начнём с тумана. Я не рискну огненным смерчем, который может вырваться из моей хватки.
Они разделили порошок тумана и оставили под рукой, давая каждому из них иммунитет от изменяющей сознание магии бури. Затем они приготовились к битве.
Этот раз отличался от всех предыдущих. Когда Аврора закрыла глаза и начала уходить от него в тот мир, который она чувствовала и видела, она вела себя не так спокойно и мирно, как раньше. Её плечи были напряжены, а кулаки сжаты. Через несколько минут на её лбу проступил пот и вместо горя, жалости или сострадания, которые он привык видеть, когда она притягивала к себе душу, выражение её лица исказилось в гримасе, а нос сморщился, как он мог только догадываться, в отвращении.
Он смотрел, как она борется, и чуть было не прекратил всё это. Ему нравилось, как она выглядела, когда использовала магию — воздушная, искрящаяся, самая лучшая в этом мире. Но сейчас… сейчас всё было совсем не так. Когда она стиснула зубы, покалывание магии начало распространяться и вокруг. Всё стало ощущаться… испоганенным. Воздух стал густым и липким, как будто он дышал смолой, и хотя было утро, казалось, что тёмный мрак затмевает солнце перед тем, как разразится буря.
Тогда он увидел это. Словно ползучие пальцы, вырывающиеся из неглубокой могилы, длинные завитки густого молочно-белого тумана начали подниматься из леса вокруг них. Он посмотрел на Аврору, её лицо покраснело от усилий, которые она прилагала, и понял, что теперь его очередь.
Киран шагнул вперёд, готовый встретить зловещий шторм на полпути.
* * *
Аврору трясло. Её внимание было разделено между контролем над самой бурей, чтобы она не решила повернуть в другую сторону в поисках мест для разрушения, и поддержанием целостности самой себя. Эти границы, о которых говорила ей Слай, становились всё более чёткими в последние дни, когда она работала над своими собственными эмоциями вместе с душами, которым она помогала. Она представляла каждый свой зов душам как возможность для очищения, шанс освободиться от эмоций, которые связывали их здесь. Но этот опыт был очищающим и для неё. Каждый раз она изливала эмоции, за которые держалась, освобождаясь от старых обид, давней вины и невысказанных страхов. И каждый раз, когда она повторяла этот процесс, границы её собственной души становились всё чётче.
Они не всегда были идеальными. У неё были рваные и потрёпанные места, где только ей было безопасно ступать, но, если быть честной с собой, эти вещи потеряли часть своей прежней силы, дав ей больше контроля, в котором она нуждалась.
И она радовалась этому сегодня, потому что не была уверена, что смогла бы прикоснуться к этой душе, приблизить её так близко к своей собственной. Душа извивалась и вырывалась даже под её присмотром, то пытаясь выбраться, то вцепляясь в неё, как пиявка. Это был хрупкий баланс, ей нужно было удержать душу достаточно близко, но не настолько, чтобы она могла проникнуть в её собственные мысли и желания.
Она почувствовала момент, когда Киран вошёл в туман, потому что буря яростно вспыхнула из-за своей неспособности повлиять на него. Словно зная, что она в чём-то виновата, буря обратила всё своё внимание на неё, колотя по барьеру её разума. Она роилась вокруг неё, сжимаясь, добираясь до любых видимых слабых мест, пытаясь втиснуться в пространство, которое принадлежало только ей.
Её челюсть замерла в судорожном вздохе, но она изо всех сил попыталась втянуть воздух. Она пыталась выбрать дух, который был бы испорчен, но не был сильно опасен. Похоже, она недооценила решимость души причинить вред. Но пока её внимание было сосредоточено на ней, это должно было облегчить задачу Кирану. Разделённую душу ему было бы легче победить.
Она сосредоточилась на том, что приобрела за последнее время: к ней вернулась уверенность, её мать была в безопасности, они с Кираном восстановили свои отношения, она знала о своей магии больше, чем считала возможным несколько месяцев назад. Небеса, она обладала магией. Это было больше, чем она могла себе представить несколько лет назад. Она была не просто принцессой Авророй. И она не была охотницей Роар, которая лгала своим друзьям. Она была совершенно другой, той, что приняла все эти переживания и вышла с другой стороны цельной, и она будет продолжать делать это, независимо от того, что этот мир подкинет ей.
Буря внезапно прекратилась, и она почувствовала, как тлеющий крик ярости пронзил её разум. Аврора, наконец, смогла сделать столь необходимый вдох, и она знала, что настоящая битва началась — Киран отправился за сердцем бури.
Всё давление, которое медленно давило на неё, исчезло, оставив лишь головокружение от этой перемены. Она открыла глаза и увидела, что поляна полностью погружена в туман. Она подняла руку, заметив, что её контуры исчезли, как только она вытянула её во всю длину. Она знала, что вода была слева от неё, но больше не могла её видеть. Киран был где-то впереди. Она чувствовала напряженность его души, решительной и сильной. В отличие от той ночи в пустыне, на этот раз она не боялась. Он выиграет эту битву, и она знала это. Это был только вопрос времени, когда туман уступит своё сердце.
Она была так сосредоточена на битве, на приближающейся победе Кирана, что перестала обращать внимание на всё остальное вокруг. Было уже слишком поздно что-либо предпринимать, когда она почувствовала чьё-то присутствие за своей спиной, чью-то душу, сложную и большую, связанную из разных частей, как лоскутное одеяло.
Чья-то рука зажала ей рот и дёрнула назад с такой силой, что она потеряла равновесие. Другая рука обвилась вокруг неё, сковывая её движения, и горячее дыхание проникло ей в ухо.
Она вздрогнула, когда низкий мужской голос произнёс:
— Успокойся или я вызову другую бурю для твоего друга, пока он отвлечён. Как думаешь, что произойдёт, тогда? Он либо умрёт от моей бури, либо потеряет концентрацию и умрёт от твоей.
Сердце Авроры сжалось, провалившись куда-то в желудок. И тогда она сделала единственное, что могла сделать. Аврора кивнула в знак согласия и позволила Повелителю бурь забрать себя.
Вода продолжала подниматься всё выше, унося с собой всё больше жителей города, всё больше невинных жизней и последние остатки веры Финна в своего дядю. Король продолжал отступать, оставляя всё большую и большую часть битвы солдатам, которые слишком устали, чтобы сдерживать бурю. Финнес больше не мог смотреть на медленное разрушение своего дома. В ту же ночь он начал набирать людей для своей миссии. Он либо спасёт Калибан, либо погибнет, пытаясь это сделать.
— Сказ о лорде Финнесе Вольфраме
19
Дверь в комнату Новы и Джинкс распахнулась без предупреждения. Так было всегда, даже во время обеда, солдаты старались показать им, что здесь им никогда не будет слишком комфортно, даже если их принц приказал накормить девушек и обращаться с ними хоть немного уважительно.
К счастью, они занимались своими опасными делами только по ночам, практикуясь с магией Новы, из-за которой им чаще всего приходилось вдвоём тесниться на одной из четырёх кроватей в комнате. Никто из них никогда не обсуждал привычку спать в одной постели после тренировки. Это случалось не каждую ночь, но когда случалось, они неизменно попадали в одну и ту же ситуацию.
Но сегодня они были на противоположных концах комнаты, когда дверь распахнулась. Джинкс делала сложные растяжки, она занималась этим каждое утро, а Нова украдкой наблюдала за ней, ковыряясь в остатках завтрака.
— Ты, — сказал солдат, указывая на Нову. — Идём со мной.
Джинкс немедленно прекратила свою растяжку и вскочила на ноги.
— Куда ты её ведёшь?
— Тебя это не касается, — усмехнулся солдат. — Ты останешься здесь. Принц просил только её.
Нова постаралась не залезть глубже в кровать от страха. В последнее время ей стало намного лучше. Её тревога никуда не делась; она сомневалась, что это когда-нибудь случится. Но с контролем и принятием её магии, влияние беспокойства уменьшилось. Стало легче определить, когда вмешивается тревога, и Нова научилась не придавать ей значения, жить с ней рядом.
Пока солдат пересекал комнату, направляясь к ней, Джинкс встала перед Новой, отрезав ему путь.
— Нет. Ты можешь забрать нас обеих или не забирать никого.
Мужчина с силой отпихнул Джинкс, и она рухнула на кровать напротив Новы. Спрыгнув с кровати, Нова приготовилась дать отпор, но кто-то вошёл в комнату, оборвав её намерения.
— Довольно, — рявкнул принц Кассий. Он подождал, пока Джинкс поднимется на ноги, и, увидев, что она цела и невредима, продолжил: — Я не хочу причинить Нове никакого вреда.
Джинкс усмехнулась.
— Можно подумать мы можем доверять всему, что ты говоришь.
— А следовало бы. Я решил освободить её.