* * *
Время бежало само по себе. Долгие часы Аврора проводила наедине с собой, а Повелитель бурь занимался бог знает чем. С её растянутым и связанным телом, она была во власти стихий. Кожа вокруг её губ стала сухой и потрескавшейся. Она не могла вспомнить, когда в последний раз ей давали пить воду. Вчера? Может быть, за день до этого?
Её бледная кожа не шла ни в какое сравнение с пылающим над головой Каэлирским солнцем. Ей казалось, что оно скоро её зажарит. Она пыталась сосредоточиться, сохранить свои границы, найти заслуживающую доверия душу и скрыть всё это от Повелителя бурь, но её способность концентрироваться быстро ухудшалась.
В первый день она так много думала, так волновалась, но теперь очень быстро уставала. Она спала чаще, чем бодрствовала. Тёмные пятна омрачали её зрение, а голод превратил её живот в грызущее, урчащее чудовище. Каждый миг она чувствовала, что вот-вот расплачется, но была совершенно уверена, что в ней осталось слишком мало жидкости, чтобы плакать. Она распознала признаки обезвоживания после первого столкновения с Зефир, только на этот раз симптомы появились не внезапно. Они медленно догоняли её, заставляя ревновать к быстрому страданию, которое она испытала от рук водяной ведьмы.
Именно беспомощность сводила с ума больше всего. Она не могла ни почесаться, ни изменить позу, когда болело тело, ни избежать палящего солнца, когда стучало в голове. Она попыталась заставить себя думать о чём-то другом, забыть о боли, жажде и голоде, но постоянный гул духов вокруг неё был слишком отвлекающим. Она боялась, что если позволит себе расслабиться, то никогда не найдёт дорогу назад. Так что она жила с болью каждое мгновение.
Она никогда не думала, что будет жаждать появления Повелителя бурь, но это случилось. Он редко бывал в лагере, а если и бывал, то не совсем с ней. Он существовал в реальности, которую она не могла видеть, он постоянно взаимодействовал с душами вокруг него, но он был настолько искуснее, что не давал ей ничего слышать. Потом он уходил с решительным выражением в глазах, и она никогда не знала, как долго он будет отсутствовать. В первый раз он оставил её почти на два полных дня.
Тогда она ещё была достаточно разумна и рассудительна, чтобы беспокоиться обо всём, что может пойти не так в его отсутствие. Она была лёгкой добычей для любого животного, которое могло бродить рядом. Если бы разверзлась природная буря, у неё не было бы никакой возможности найти укрытие, никакой возможности защитить себя вообще. Чистое безумие от невозможности отмахнуться от насекомых, которые садились ей на глаза и нос, заставляло её кричать и умолять его вернуться. Может быть, она так и сделала, мысленно, и даже не поняла этого, потому что вскоре после этого он снова пришёл. Его одежда была перепачкана кровью, и он даже не потрудился взглянуть на неё. Он просто прошёл мимо неё и вошёл в реку, чтобы искупаться.
Она старалась не думать о том, что может означать эта кровь. Был ли Киран всё ещё где-то там, ищет ли её? Неужели он подобрался слишком близко? Богиня, судороги голода сочетались с мучительным дискомфортом страха, и она поняла, что всё ещё может плакать.
Когда Повелитель бурь вернулся в лагерь, на нём был мундир солдата Локи, хотя он был весь в чёрных обугленных пятнах и дырах. Она не хотела выглядеть слабой, но отчаяние перевесило расчёт.
— Воды, пожалуйста, — прохрипела она.
Повелитель бурь дёрнулся от её вмешательства, как будто совершенно забыл о её присутствии. Но он сделал, как она просила, вытащил бурдюк с водой и направился к ней. Он поднёс его к её губам, и дал ей попить. Она была слабой и неуклюжей, и вода стекала по её подбородку, но она не возражала. Вода приятно холодило её сгоревшую кожу. Она пила до тех пор, пока бурдюк не опустел, и едва сдержалась, чтобы не попросить ещё.
— Я… я думала, ты будешь учить меня, — пробормотала она, снова падая на землю, измученная одним лишь поднятием головы, чтобы напиться.
— Научу, — сказал он. — Когда придёт время.
— Ты можешь освободить меня? Хотя бы ненадолго. Тебя так долго не было, и мне нужно… мне нужно…
Список того, что ей было нужно, был бесконечен, но единственное, что приходило ей в голову в тот момент, это мысли о Киране и пропитанной кровью одежде, которую носил Повелитель бурь, появившись в лагере. Ей нужно было знать, что он в безопасности.
— Ты должна чувствовать себя беспомощной и одинокой, — отрезал он. — Вот так всё и начинается. Только когда ты по-настоящему одинок, когда от тебя отказались те, кто любит тебя, и те, кто должен защищать тебя, и бросили твои товарищи… вот тогда ты узнаёшь ценность своего дара.
— Это то, что случилось с тобой?
— Локи позаботились об этом. Оставили меня умирать в джунглях. Они не знали, что я никогда не бываю один. Спасибо богине.
Он ушел раньше, чем она успела попросить еды, и её желудок резко сжался в знак протеста. Она всё ждала и ждала, надеясь, что он вернётся с другой лисой, кроликом или птицей, но когда она собралась с силами, чтобы обыскать души в окрестностях, она не нашла его, чёткой и запутанной.
Вот тогда-то она и закричала. Она взвыла к небу, её горло саднило, и всё в ней содрогалось от непревзойдённого страха и ярости. Она кричала до тех пор, пока птицы не разлетелись с окружающих деревьев, и водоворот в её груди не превратился в изнеможение. Это было приятно. Но это лишь снова погрузило её в сон.
Проснувшись в следующий раз, она увидела темноту и дождь, которые пытались поглотить её целиком. Земля под ней стала грязной, а поток был таким сильным, что ей казалось, будто она тонет на суше. Каждый раз, когда она пыталась дышать, её заливало водой, она поворачивала голову в сторону, задыхаясь, но это повторилось снова, тогда начала образовываться лужа, поднимаясь всё выше и выше, пока всё её тело не оказалось почти под водой, и ей пришлось напрячь шею, чтобы дышать.
Неужели он хотел убить её? Если такова была его цель, то она хотела, чтобы он сделал это. Что за человек оставит кого-то связанным, совершенно беззащитным, а потом исчезнет на несколько дней?
Сумасшедший, вот кто. Она слышала эти слухи так же, как и все остальные. Но назвать его сумасшедшим казалось способом оправдать его жестокость и все те страхи и разрушения, которые он причинил. И всё же она не могла думать о нём как о злодее. По правде говоря, до всего этого она старалась думать о нём как можно меньше. Потому что это означало, что она должна была усомниться в своём сходстве с ним. Было ли безумие неизбежным результатом того, кто говорил с духами больше, чем говорил с живыми? Если да, то, что это значит для неё?
Дождь, хлеставший по её лицу и телу, не давал ей уснуть, а кровь быстро бежала по венам. Это было самое бодрое и живое чувство, которое она испытывала за последние дни, поэтому она направила всё своё отчаяние на что-то стоящее.
Она вспомнила тот дух, который помог ей во дворце, тот, что был смелым, сильным и благородным. Он дал ей не так уж много. Она не знала, кем он был в своей прежней жизни, и почему не двигался дальше. Но она помнила его ярость, и сейчас ей это было необходимо. Поэтому она сосредоточилась на этих воспоминаниях, на каждой детали, которую могла вспомнить в присутствии духа, и затем она позвала его, только его.
Аврора взывала к солдатской душе снова и снова в течение ночи, каждый раз, когда холод терзал её тело, или страх поднимался так же высоко, как вода, омывавшая её, но она не слышала ответа.
Когда дождь утих, она спала урывками, но ничего не давало ей настоящего покоя. Просто её тело сдавалось, когда доходило до такой степени, что даже страдания не могли удержать её в сознании.
Очнувшись в очередной раз, она поняла, что уже стоял день, почва под ней всё ещё была влажной, но солнце светило ярко, и тепло ощущалось как спасение на её коже. Потребовалось много времени, чтобы жар просочился вниз, к слоям холода, которые полностью захватили её прошлой ночью. Она слышала лязг кандалов каждый раз, когда дрожь пробегала по её телу.
Повелитель бурь стоял у костра, над которым уже жарилась какая-то дичь. Её желудок болезненно сжался, а рот наполнился слюной. Он посмотрел в воздух, разговаривая с другой душой, догадалась она, и тут же повернул голову к ней.
— Ты проснулась.
Она не знала, что ответить. Поэтому она кивнула, и мир закружился от этого простого движения. Когда её зрение восстановилось, она посмотрела на мясо с неприкрытым отчаянием. От запаха еды, стоявшего так близко, к горлу подступала тошнота, и она знала, что ей понадобится всего один укус, чтобы избавиться от неё.
Наконец он взял палку, на которую было насажено жареное животное, и подошёл к ней.
— Сегодня у тебя первый урок. Так что тебе нужно поесть.
Он держал палку прямо перед её лицом. Она ждала, что он отпустит её руки или оторвет кусок, но когда он не сделал ни того, ни другого, она уступила своему голоду. Вытянув шею, она вцепилась в мясо зубами. Сок брызнул ей на лицо, но она была слишком голодна, чтобы обращать на это внимание. Снова и снова она грызла пищу, которую он подавал, отрывая большие полоски зубами. Её челюсть устала после нескольких укусов, но она продолжала жевать.
Каким бы ни было его представление об уроке, она знала, что ей понадобится вся её сила для этого.
Когда она съела достаточно, чтобы ей стало плохо, она остановилась и кивнула ему, чтобы он убрал всё. Он так и сделал, бросив всё обратно в огонь, вместо того чтобы съесть самому.
Затем, к её удивлению, он опустился на колени и начал отмыкать её кандалы. Первое прикосновение воздуха к её запястьям обожгло, и она потянула их вниз, обнаружив сырые, красные ссадины там, где раньше были кандалы. Повелитель бурь двигался быстро и рационально, встав, чтобы снять кандалы с её лодыжек. Когда он полностью освободил её, то выпрямился и посмотрел на неё.
Она подтянула ноги к животу, её босые ступни закопались в грязь.
— Какой же это урок? — спросила она и почувствовала облегчение, когда её голос почти не дрогнул.
Он указал на её грудь, и, посмотрев вниз, она увидела неистовую вспышку своего небесного огня сквозь ткань рубашки.
— Если ты хочешь быть мне полезной, тебе нужна не одна буря в подчинении.
Аврора замерла, стараясь не выдать своего ужаса.
— Ты… ты хочешь, чтобы я приняла ещё одну душу?
— Да. И я выбрал идеальный вариант.
При этих словах по воздуху пробежал холодок, сопровождаемый тихим, скользящим шипением зловещих намерений. Ветер усилился вокруг них, достигая воющего крещендо, и Аврора заставила себя подняться на ноги. Её ноги болезненно дрожали под её весом, и быстро падающая температура резала её обнажённую кожу. Ветер становился всё яростнее, срывая с неё одежду и поднимая волосы, вызывая слёзы на глазах. Небо над ними бурлило, облака темнели, словно их взбили.
Постепенно она начала замечать крошечные белые пучки, подхваченные порывами ветра. Она прищурилась, пытаясь разглядеть, что это такое, но через несколько мгновений ей уже не нужно было ничего видеть. Она могла чувствовать. Холодный снежный поцелуй коснулся её лба, затем щеки, затем обнажённой руки. Она моргнула, и крошечные снежинки превратились в лавину.
Кусочки снега и льда захватили ветер, превратив яростные порывы в тянущиеся руки пронизывающего холода. Земля вокруг неё была покрыта снегом и, казалось, будто она босыми ногами вошла в кучу иголок.
Аврора сделала глубокий вдох, и холод обжёг её лёгкие. Ощущения в глазах и носу были такие, словно она сунула лицо в огонь, а не в метель. Воздух вокруг неё был белым, и она едва могла видеть больше, чем на несколько шагов в каждом направлении.
Она попыталась найти Повелителя бурь, но больше не могла видеть его в туманной зиме, которую он создал. Её тело сотрясала сильная дрожь, тонкие слои рубашки и брюк не могли остановить пронзительную боль от холодного воздуха вокруг неё.