Охраны не было. Ни души. Привычной стены — тоже. Вечный рабочий был огорожен, — если можно так выразиться, — «красной линией» из битого кирпича. Ворота символизировали два металлических столбика с цепочкой.
Рядом с ними сидела рыжая, скептически настроенная собака. Она посмотрела на Ретро и Спот семицветными глазными протезами и задумчиво понюхала воздух.
— Гав? — задалась она вполне естественным вопросом.
Гав, воистину.
— Мучить животное, — пробормотала Спот. — Мне хоть противостоящий палец выдали.
В ответ собака оскалилась, но не агрессивно. Она улыбалась.
— Гав-гав, — философски заметила она. — Р-р.
Якобу показалось, что он ее понимает. Но ему много чего казалось на старости лет.
— Так мы пройдем, — сказал он как бы самому себе.
Пес метафорически пожал плечами. Он задрал морду, вслепую разглядывая Штормовых ангелов. Те сохраняли неподвижность, словно пятнышки крови на мутном стекле.
— Р-р-р.
— Это Котик, — сообщил Гарольд. — Он никогда не нападает, просто сидит тут все время. Ни разу не видел, что б он отлучался. Слушай, чел, ты будь максимально осторожен. Это все не шутки. Я был только на первых десяти этажах, где есть… нормальные люди. То, что выше — это территория Шторм знает чего. Говорят, там невозможно находиться, если ты не волк.
— Я полуволк, — сказал на это Якоб. — Все будет нормально.
— Что это еще за фигня — полуволк? — нахмурилась Спот.
— Полугарзонец, полубезумец, полуволк.
— И ты сможешь там полунаходится? — не отставала лягушка.
Якоб уверенно шел к подъезду.
— Все будет хорошо. Вот увидите. Поднимите руки те, кому есть что терять. Кто-нибудь? Спот? Гарольд, ты?
— Ну ты и мудила, чел.
— Спасибо. Теперь помолчите. Привет, Котик. Пока, Котик.
Стекляшки под густыми бровями медленно вращались. Один глаз — по часовой стрелке, другой — против. Пес уронил голову влево, косясь на спину Якоба.
— Р-р, фыр, — вращение остановилось.
Якоб подошел к вентиляционному отверстию слева от подъезда и вытащил Гарольда из картофельного мешка.
— Сейчас мы в слепой зоне? — спросил детектив.
— Ага. Все окна забраны противоштормовыми заслонками, чтобы серость не попадала в тысячник. Работают только камеры.
— Серость?
— Ну да, бесцветность. Хрен знает, как объяснить, чел. Ты уж лучше верь мне на слово, иначе мы здесь на неделю застрянем, выясняя что да как.
— Гарольд прав, — поддержала Спот. — Давай дед, шевелись!
Якоб с оттяжкой запустил руку в карманы плаща. Скотч. Рация. Старый грязный финик.
— Будешь? — предложил он девушке. — Ну как хочешь.
Минута ушла на то, чтобы отыскать на теле Гарольда подходящее место. Ретро крест-накрест приклеил рацию к лиловой шкуре и достал из кармана вторую.
— Вторая сломана, — сказал он. — Работает только на прием. Она будет у меня, поэтому говори постоянно, понял? Где что находится, куда все бегут, нет ли поблизости тварей вроде Котика… — Ретро оглянулся на рыжую шкуру. Собак он терпеть не мог. — Если нас поймают, не геройствуй, делай ноги.
— Очень смешно, чел.
Детектив нагнулся и Спот забралась ему на плечи. Она выломала решетку короткой фомкой и приняла из рук Якоба свежеиспеченного двойного агента. Гарольд, отчаянно извиваясь, протиснулся в квадратное отверстие. Лягушка спрыгнула на землю.
— Ты реально ему доверяешь? Он может сдать нас в любой момент, что ему помешает?
Якоб удивленно посмотрел на нее, а потом улыбнулся.
— Ты такая опытная, а до сих пор не научилась разбираться в людях… Ну, или в червелюдях. Все дело в том, что ты слишком быстро их убиваешь. В перспективе это играет против тебя.
— Пока от общения у меня одни проблемы. Ну и что ты имеешь ввиду?
— Я пообещал ему, что, если все получится, я вытащу его и отвезу родственникам.
— Фитцвиль, ты чудовище. Ты настоящий монстр. По-твоему, это смешно? Кому он сдался в таком виде?
— Любящая семья не обратит внимания на его новую форму. Держу пари, с ним теперь безумно удобно спать в обнимку. Жена оценит.
У Спот был такой вид, словно она забыла почему ей не хотелось умирать.
— Ладно, я поняла, — согласилась она. — Уж лучше попытаться, чем всю оставшуюся жизнь тусоваться в пыльной темноте и слышать звуки нормальной жизни. Но клянусь, еще одна твоя шуточка…
Ретро уже не смотрел на лягушку. Он полностью сосредоточился на рации. Гарольд что-то неразборчиво говорил, замолкал, пыхтел, говорил снова.
— Говорит, что на перроне сейчас не протолкнутся. Все хотят встретить идиотов, которые осмеливаются угрожать Голубому. Отлично.
— Что отлично? Нас с самого входа будет пасти куча головорезов.
— Не куча головорезов. Почти все головорезы. Это же элементарно, чем больше их в одном месте, тем меньше — в других. Риск засады уменьшается, и мы в выигрыше.
Детектив светился от счастья. Возможно, внутри нагретого черепа сияла картинка, где он с близнецами катается на каруселях и ест мороженное из настоящего молока.
Затея Фитцвиля выглядела безумной, и только поэтому могла сработать. Добавишь в нее хоть немного здравого смысла, и вечер окажется безнадежно испорчен. Попытайся шантажировать Голубого, что б он выдал Унику, тот может пойти на принцип и прикончить его. В то же время, если завалится в тысячник как к себе домой, это может вселить в говнюка суеверный страх. Любая стычка между волками — карточная партия, основанная на блефе. Никто не знает возможностей другого. Никто никому не верит, даже самому себе. Сила Шторма изменчива и может нагнуть «хозяина» в любой момент, а противнику — сыграть на руку.
— Дверь закрыта, — Спот подергала ручку огромной двери, похожей на заслонку банковского хранилища.
— А как иначе? Нужно позвонить в домофон.
Ретро нажал на панели кнопку «один» и «вызов».
«Перлип — перлип»… «перлип — перлип»… «перлип…
Щелк.
— Так вот почему в остальных тысячниках двери всегда приперты шлакоблоками, — выдохнул Якоб, оказавшись в парадном. — Шторм застрянет на первом же подъезде.
Он спрятал рацию в рукав и ободряюще похлопал Спот по ягодице.
— Я тебе руку отгрызу.
— Поздно, любимая, поздно.
Что-то брызнуло на них сверху. Механический распылитель дал порцию смердящей жидкости.
— Это еще зачем? — взбесилась Спот.
Буквально выбив дверь на перрон, они ступили в царствие Голубого и…
Палитра-панки смеялись над ними. Они просто ухохатывались. Им вторил собачий лай. Наверное, это действительно было смешно, смотреть как дилетанты не могут нормально подготовится к обычному дружескому визиту с коробочкой шантажа в подарок. Ретро прикрыл глаза ладонью, но этот цвет проникал сквозь плотные жилы и кости, шинковал и перемешивал зрительные нервы, прижигал мозги. Спот от неожиданности закричала.
Он все-таки их подставил. Чертов Гарольд их подставил.
— …сем забыл, чел! Вот Шторм! Там же везде Бешеный цвет! Прикройте глаза чем-нибудь бесцветным, неважно чем! Бля, прости, чел, прости, для нас это уже как что-то само собой разумеющееся, я даже не вспомнил, что вас от него скрюч…
Ретро быстро ухватил суть, и перестал слушать. Все, что у него было бесцветного, это бумажный пакет из-под орешков. Он разорвал его пополам и соорудил из скотча и серой бумаги две ночные маски для крепкого сна. Стало полегче, но все равно ощущение было такое, словно Бешеный цвет пытается лишить тебя даже воспоминаний о том, что такое зрение. Ретро все еще видел его тень. Он бы мог описать эту тень как трупную жижу, сочащуюся из тела радужного пони. Давным-давно лежащего во влажной жаркой атмосфере.
Так вот зачем им собаки, — неожиданно подумал Ретро…
— …бак черно-белое зрение, — тараторил Гарольд. — Они водят людей через окрашенные зоны. Многие старожилы ходят в одиночку, по памяти, но остальные предпочитают поводырей, потому что планировка была сильно изменена…
— Клянусь Штормом, это что, волкачество?
— …тение Голубого, его, типа, дело жизни. Бешеный цвет — это смешение всех цветов, без мягких оттенков, и большого количества стекла, сделанного из песчаника со дна Океа…
— Валите их! Это никакие не волки! Затравить их псами!
Надо же какие догадливые, подумал Якоб.
— Друзья! — крикнул он. — Друзья. Кореша. Товарищи. Прежде чем вы нас грохните, позвольте мне сыграть для самого себя и моей спутницы похоронный марш. Это займет, — Ретро зажал ультразвуковой свисток зубами, — нешколько шекунд.
Собаки взвыли и принялись метаться, опрокидывая хозяев. Перрон превратился в слепую вечеринку без музыки, а местные тут же уверовали в штормовую силу Якоба. Пытаясь найти лазейку в начавшейся толчее, люди падали, давили друг друга и теряли ориентацию. Захрустели первые кости. Просто удивительно, как волкачество одним своим существованием делало людей глупее.
— Тревога! Всем прижаться к стенам!
— …елал, мне как будто отвертку в ухо засунули, — сдавленно шептал Гарольд. — Убирайтесь оттуда, или охрана вычислит вас по запаху… Оу, про это я тоже рассказать забыл… Нет у меня опыта сопровождения, уж извини, чел.
Ничего, ничего, — подумал Ретро. Он выплюнул свисток и сказал:
— Прыгай мне на спину. Так мы не потеряемся.
— Нам нужна пушка, — сказала Спот. — Я могу стрелять на слух.
— Что-нибудь придумаем. Возьми пока этот замечательный, совсем не украденный тазер и рацию. Шторм! Отцепись, сладенький!
Детектив вспомнил как выглядел перрон тысячника де Хина. Это абсолютно ему не помогло. Похоже, он вновь вляпался в дело, где тактика стремительного самореза сработала слишком эффективно.
Кто-то попытался схватить их, но получил заряд в череп. Спот постучала по рации.
— …гу понять, где вы, слишком шумно. Если все еще у дверей, рвитесь вперед, пока не воткнетесь в стену. По ней — направо, все время держитесь правой стороны, пока не наткнетесь железную дверь. Через нее вы попадете в запененное крыло, где сжигают мусор. Там нет краски, и вы сможете ориентир…
— Сбрасываем одежду, — сказал Якоб.
— Что?!
— Собачий лай дезориентирует, но аборигены по-прежнему могут найти нас по запаху. Стягивай верхнее, и мы попытаем шансы.
Спот стянула сутану и забросила ее в толпу. Это произвело эффект куриной ножки, брошенной в аквариум с пираньями. Якоб действовал еще решительнее и разбросал свое тряпье по частям.
— Они здесь!
— Это просто шмотки! Блять, да не толпитесь вы!
В конце концов оба лазутчика остались в нижнем белье. Розовых боксерах и черных трусиках. Фитцвиль мог только возблагодарить Шторм, что здесь никто ничего не видит.
Он подхватил лодыжки Спот, прыгнувшей ему на спину, и ринулся вперед.
— Поработай локтями как следует.
— Надо было поработать мозгами, и составить план ДО того, как мы полезли на рожон.
— Планы замедляют и дают ложное чувство уверенности.
— Замолчи. Если мы тут не подохнем, я доведу начатое до конца.
— …ется меня спалили, чел. Ко мне ползут сразу со всех направлений. Ничего, без боя не сдамся. Выживайте, пока я не сброшу хвост. Удач…
— Вот шляпа. Мы остались одни.
Якоб не ответил. Он прекрасно понимал, что им ни за что не удастся проскочить через толпу местных, которые уже отошли от всех его шуточек. Приступ суеверного страха быстро прошел, его вытеснила верность Голубому. Они теснили ряды, успокаивали собак.
Ретро сорвал с лица маску из орехового пакетика.
Боль была такая, что хотелось вымолить у Шторма, что б тот выдул мозг из черепа, как жидкость из яйца. Бешеный цвет подсветил чердак Фитцвиля изнутри, вывернул его глаза наизнанку, и абразивной струей вымыл все ощущения, кроме фантастической боли. Ретро почти закричал, почти выдал себя… Но тут появились близнецы. Все такие же неразлучные, как левое и правое предсердие. Колючая проволока стягивала их вместе.
— Тише, пап. Тише.
Они крест-накрест зажали ему рот ладонями. Фитцвиль с неудовольствием подумал о том, что от пальцев снова несет наркотой и потом. У обоих с детства была привычка совать ладони подмышки, которая затем только укрепилась. Они постоянно мерзли от озноба. От вечных отходняков.
Может намазать им ладони бальзамом «Жар»?
О, нет! Куда они уплывают? Снова в толпу вооруженных уродов? Ну, конечно, такие компании для них словно съезд старых друзей и теплые бабушкины объятия одновременно… Нет, мимо. Они пронеслись мимо, кто бы мог подумать? Нужно нырнуть следом в узкий промежуток, между локтями. И снова. Придется идти осторожно, что б не спугнуть эту парочку балбесов и не привлечь внимания. Тут все в каких-то сварочных масках, и холодным оружием в руках. Наверняка очередной засранный клуб с чокнутым дресскодом. Видали и поинтереснее.
Как же слепит глаза… Что тут с освещением, это клуб Ровного Загара? И жарко, пот заливает щеки. Густой. Нужно сварить им густой суп. Это придаст Анис сил бороться с зависи…
— Фитцвиль! Очнись!
— Лягушка, это ты? Ну как дела? Выглядишь постаревшей.
Спот была вымазана в саже и беспрестанно скалилась. Это от напряжения, подумал Якоб. Тащить меня по загаженному полу, наверное, очень сложно.
— Я могу идти сам.
— Зачем ты снял маску? Я думала тебе конец!
Фитцвиль, пошатываясь, поднялся на ноги.
— К счастью, мне в спину воткнулось столько использованных шприцов, что нормально выспаться не получалось. А где близнецы? Ты их не видела?
Лягушка широко улыбнулась. А потом так зарядила детективу кулаком, что у того мгновенно прочистилось в голове. Он прошелся ладонью по лицу и увидел на линиях судьбы кровавые сгустки.
— Ты меня видишь? — спросила девушка. — Сколько пальцев?
— Четыре.
— Ф-ух. Я была уверена, что ты ослепнешь.
— Где мы?
— В месте, куда тебя давно пора было отправить. Они не вывозят мусор, а сжигают его прямо тут, с помощью самодельных печей и труб.
Якоб осмотрелся. Кошмарные, гниющие заживо фуги давно перестали рыться в объедках, и пристально глядели на пришельцев мутными заложенными глазами.
— Та-а-к, — вполголоса протянул Ретро. — Гарольд не выходил на связь?
— Пока нет.
Мусор сыпался из широких желобов, по закопченным стенам расползалась мохнатая плесень и органическая слизь, всевозможная живность беззаботно роилась без всяких планов на будущее. Было бы странно, если б тут пахло освежителем «После дождя», но гарь и постоянное задымление отодвигали вонь на второе место.
В кучах шумно копошились крысы и местные рабочие: никакой конкуренции, только взаимное уважение и справедливая дележка яблочных огрызков. А все, что фуги не могли съесть, закидывалось ими же в раскаленные пасти щелястых печей. Кривые самодельные трубы уходили в стену, а потом, при помощи железных скоб, карабкались до самой крыши.
— Мясо? — услышал Ретро.
— …высохшие, не задерживайтесь там, — ненадолго ожила рация. — Не знаю, как вы оттуда выберетесь, но ты сам сказал…
— Да-да, все будет хорошо.
— Мясо…
— Старик, — позвала Спот. — Они все высохшие. Гарольд сказал, что тысячник был заражен, но его очистили. Так какого хрена они тут делают?
— Работают, не видишь? Отличная идея, запереть их здесь с простой как жизнь инструкцией. Меня больше интересует, как мы сюда попали?
— Ты вырубил мной охранников, словно дубиной, и забрал ключи от железной двери.
— …
— Позже я тебе это припомню.
— Прости.
— Лучше показывай, где оно, твое «хорошо».
Фуги-кочегары перестали зачерпывать мусор и подняли лопаты совками вверх. Из рыхлых куч, словно тараканы, выбирались вечно-голодные зомби: это были самые лучшие экземпляры, прожившие тут достаточно, чтобы превратиться в ходячую тухлятину.
— «Хорошо» обязательно настанет. Но ты пока вооружись.
Спот ловко шевельнула носком ботинка, подбрасывая вверх кусок арматуры. От безумной жары по ее обнаженному телу скользили мутные капли. Они щипали приоткрывшуюся рану и скапливались в ложбинках пресса. Идеальная прическа растрепалась, яростные глаза совсем пропали из виду. Впрочем, и без того было ясно, что лягушка внимательно наблюдает за приближающимися фугами. Крысы, тем временем, заняли лучшие места, и не могли дождаться начала представления.
— Ну, подходите, желтые пельмени! — крикнула Спот.
Пельмени бросились в атаку… Точнее, они медленно в нее побрели, но их было слишком много, чтобы отнестись к ситуации легкомысленно. Некоторое время происходящее напоминало избиение подушек, но вскоре дело дошло до укусов.
— Ах ты мелкая сука! Лодыжку мне прокусил. Фитцви-и-иль!
— Я почти сообразил, секунду… Что? Что вы там забыли?!
Ох уж эти негодники. Забрались в одну из погасших печей в конце помещения. Выглядывают из нее, словно пара птенцов из скворечника. Нужно немедленно достать их оттуда, пока не поранились.
— Спот, ты должна мне помочь, — Ретро наступил на старую вывеску с названием «Горячая печка и мягкие булки Агнесс фон Гросс». — Дай руку.
— Ах!
Ретро пробивался сквозь высохших словно ледокол, оставляя тропинку опрокинутых карликов. По нему несколько раз попали лопатами, но детектив ничего не замечал. Спот буквально летела вслед за ним, щелкая каблуками по гнилым макушкам. Желтые зубы схватили правый ботинок и тот сорвался с пятки.
— Куда мы бежим?
— Некогда, некогда… Они сейчас застрянут там и придется вызывать МЧС. Так уже было однажды, когда они лазили через заборы в поисках закладок.
Спот поняла, что совершила ошибку, доверившись кому-то кроме своих. Теперь она была заперта на свалке с ходячими мертвецами и сумасшедшим стариком. Как быстро и чудовищно изменилась ее жизнь. Лучше бы она умерла. Лучше бы она пошла на берег и ждала волны…
— Лезь первой. Ты тоньше, я пойду следом и буду подталкивать тебя.
— Нет!
Но Спот уже летела внутрь. Она упала на черную решетку и чуть не задохнулась от взметнувшегося пепла. Ретро толкнул ее глубже и залез сам, захлопнув за собой заслонку. Старое железо гремело от ударов.
— Лезь в трубу.
— Зачем?
— Там Анис и Вальтер, ты должна схватить их, пока не поздно.
Дыхание Якобы было спокойным. Голос — как у терапевта по реабилитации людей с черепно-мозговыми травмами. Лягушка слышала в его тоне, как непросто втолковать кому-то настолько простую вещь: нужно лезть вверх по старой дымовой трубе, которая может развалится под их весом в любой момент. Разве это так сложно понять?
На секунду Спот показалось, что именно она здесь слегка не в себе. Знакомые пальцы прикоснулись к ее бедру… Спот хотел смахнуть их, но потом решила просто направится куда было предложено.
Многие думают, что лягушки — глуповатые создания. На фоне всего случившегося — возможно так оно и есть. Бритти, по крайней мере, всегда знал когда следует зарыться в ил, и предупреждал остальных. У него была чуйка на проблемы. Из террариума могли вытащить и унести в неизвестность кого угодно, но только не Бри. Конечно, он обманывал судьбу до поры до времени, однако талант его был очевиден. Это было решающее качество для лидерской позиции, поэтому все остальные слушались его беспрекословно. Толстый общался с людьми, толстый передавал, что нужно сделать. Точка.
Неудивительно что сама Спот так и не научилась разбираться в человеках. Фитцвиль прав, до встречи с ним она слишком быстро убивала всех посторонних.
Сорок лет они вчетвером путешествовали по всему Немосу, не зная, чем заняться, чему посвятить свою свободу. Мстить людям? Да, на какое-то время это заполнило промежутки между зимними спячками. По правде говоря, мстил в основном Бри, остальные лишь подыгрывали в меру сил. Они-то не чувствовали угрозы в Создателе так же явно, как толстый. Наоборот, эта фигура кормила их, ухаживала за клочком природы, на котором они с удовольствием принимали лампочные ванны. Сытые, довольные, влажные — сонно щурились на гладких камнях.
А Бритти — да. Натерпелся и озлобился на всю жизнь. Как-то раз они по надуманной причине уничтожили дикий городок со всеми жителями. Человек сорок-пятьдесят. О таких местах, населенных бродягами, преступниками и цыханами, никто не беспокоился. Для Компании Тенебрии они представляли опосредованную угрозу, так что войска ставили под ружье только если дичка слишком разрасталась. Большая редкость. Обычно клоаки сами успешно распадались, сгорали, пустели по естественным и не очень причинам, о которых никто не мог рассказать.
Тогда Спот впервые убила кого-то настолько беззащитного, что ей стало неприятно. Убивать детей было глупо, тошно и слишком просто. Разве для этого Бритти постоянно гонял их с Шестеркой в заброшенных военных лагерях? Иногда они тренировались сутки напролет, пока кровь из носа не брызнет. Спот давно подозревала, но тогда — поняла отчетливо, что Бритти безнадежно изуродован страхом перед людьми. В каждом он видит Создателя и его ассистентов. Ему нужно охотиться чтобы контролировать ужас, ломать его бесконечно растущие этажи.
Разумеется, иногда они совмещали приятное с полезным. Получать деньги за убийство людей Бритти считал величайшим наслаждением. Ничего существеннее этот прогорклый мир, зараженный человеческой подлостью, предложить не мог. Толстый запрещал остальной команде думать иначе и пристально следил за тем, чтобы остальные ступали за ним след в след. Метафорически, конечно. Сам-то ведь он летал, поэтому не оставлял следов и… А, неважно.
Однако сама Спот довольно быстро истратила все свои запасы ненависти. Да, Создатель вырастил ее для утилитарных целей, — она служила манекеном для испытания оружия и реактивов, — и не воспринимал как личность. Иногда ассистенты стыдливо трахали ее по ночам, бывало даже признавались в любви. Ей приходилось очень тяжело временами, но раны всегда заживали, а память была недостаточно глубока, чтобы стать такой непросыхающей ямой злобы, как у толстого.
Все же, Спот оказалась достаточно наблюдательна, чтобы понимать: создатель хоть и зол, но не на лягушек. И все остальные тоже. Спот была вне их эмоций. И как мстить тому, кто даже не к тебе обращался, ни тебя мучил, вообще не подозревал, что в клетке сидит личность. Они не знали, что у лягушек вместе с телом развился разум. Это была непредсказуемая побочка, как и у самих людей в свое время.
Спот прожила так долго и так привыкла изображать злобу, что глаза ее от постоянного вранья утопли в черепе и состарились. Она уже не понимала, куда и зачем движутся Задетые, просто шла вслед за Бритти, как делала это всегда. Больше всего ей нравилось спать под снегом всю зиму.
«Задетые». Банда обиженок. Хорошо хоть они редко так себя называли. За-де-ты-е. Ох уж этот Бри. Как был жабой, так и остался. Ни капли воображения. Потратить столько времени на прошлое, окуклиться в нем! Им выпала невероятная возможность попробовать человеческий мир на вкус, а они глодали одну и ту же высохшую кость.
— Спасибо, Спот.
Даже если ей суждено тут погибнуть, пусть сохраниться хотя бы видимость, что она хотела помочь. На этот раз — помочь.
— Будешь должен старик. Ползи быстрей, они наверняка выберутся на крышу.
Ретро так быстро цеплялся за внутренние распорки и сварочные швы, что лягушку несло вверх, будто пробку в наполняющемся сосуде. Чаще она просто упиралась ногами в стальные плечи Якоба и перебирала руками словно плывущая собачка.
Ты начинаешь съезжать с резьбы, когда тебе грозит опасность, — подумала лягушка. — Но боишься не за себя, — сразу переключаешь мысли на близнецов. Это самое сильное чувство в тебе, любовь к детям. Ты фокусируешь силу Шторма не на злости, как остальные, старик, а на любви… Вот почему тебя так испугался Бритти! Непонятно, на что ты способен в таком состоянии, хоть тебе и нужно время, чтобы войти в него.
Это маленькое открытие настолько поразило ее, что лягушка даже не заметила одно немаловажное изменение в ее жизни. Они перестали двигаться. Фитцвиль под ее ногами с величайшей осторожностью пытался найти опору для правой ноги, которой он выдавил наружу ненадежный металлический лист.
— Шторм, — прошептал детектив. — Осторожно ползи дальше, слышишь? Я за тобой.
Воспользовавшись заминкой, Спот выглянула в щель между двумя плохо сваренными краями.
— Слушай, старик… — протянула она. — Эти твари, которых ты призвал почему-то окружили тысячник. Ты ничего об этом не знаешь?
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Фитцвиль! Ты сейчас используешь волкачество, так? Хрена с два ты бы выдержал такой темп без жульничества. Мы сейчас на высоте двадцатого этажа!
— Обижаешь, я в отличной форме.
— Тогда что ты делаешь?
— Слежу за малышами, что же еще?
— Я не… Подожди, ты что общаешься с их душами? Это волкачество, ты нас подставишь! Сам ведь говорил, что ангелы теперь будут кидаться на все, что принимает волну!
— Спустись чуть пониже.
— О, Шторм!
Ретро довольно грубо дернул Спот за голую щиколотку и заключил в объятья. Металл за его спиной опасно заскрипел, но это была меньшая из проблем. Тогда же близнецы показались из тьмы прижав указательные пальцы к бескровным губам. Ретро почувствовал изнурительный приступ головной боли, и видение исчезло.
Бак-гам! — в ту же секунду. Грохот был такой, словно взорвалась цистерна с газом. Секцию трубы и стену разорвало что-то неумолимое, что-то бесконечно угрожающее и чуждое. Тут же под ногами Фитцаиля разошлась как бумага их смехотворная защита и яркий свет заслонило угловатое, пятигранное, издающее мучительно-неприятный шум. Неописуемый звук смерти, болезненный гул, проклятый стук.
«У-у-у, дук-дук, у-у-у, дук-дук-дук, у-у-у, дук-дук…»
— Так, — вымолвил протрезвевший Фитцвиль. — А что происходит, любовь моя?
Спот парализовало от страха.
Нечто похожее на пыточный инструмент, агрессивно разрывало металл и двигалось из стороны в сторону, дробя бетонные плиты. Оно как будто потеряло цель из виду.
Бум… Бум-бум! И еще раз, и целая канонада глухих взрывов где-то наверху. В трубу посыпалась бетонная крошка и хорошие, увесистые обломки. Фитцвиль прикрылся рукой. Тело у Спот стало холодное и неподатливое.
Кажется, ей было немного не по себе.
— Спот! Нет!
Она быстро скользнула вверх, влажные тела скрипнули кожей, и теперь Ретро пришлось догонять белые ножки. Спот выбралась наружу, вцепилась в край и ловко нырнула в угловатую брешь, оставленную ангелом.
Ретро последовал за ней.
Этаж был разрушен. Из труб хлестала вода, где-то трещал огонь и глухо вопили люди. Жутко мерцали лампы. Лягушка склонилась над кучкой котлетного фарша и судорожно приводила в порядок трофейную штурмовую винтовку.
— Спот, ты в порядке?
Девушка вскочила, целясь в Якоба так, словно тот был медведем, вставшим на задние лапы.
— Нет, сукин сын, я не в порядке. Где твои дети?
— Дома, а что?
— Их нет где-нибудь тут, поблизости?
— Да что ты говоришь? Ты же сама их видела, они под наркозом! У коек даже колёсиков нет…
Спот выдохнула и опустила ствол. Она смотрела на Якоба на фоне огромной дыры в бетоне и видела город, который усиленно притворялся, что здесь ничего не происходит. Лягушка с удовольствием поступила бы точно так же, если б ей дали выбор.
Детектив улыбался.
— Меня накрыло, да? Как тогда в квартире Насчи?
— Гораздо хуже, старик. Ты себя полностью дискредитировал. С этого момента мы действуем по-моему и никак иначе. Если у тебя есть возражения, можешь прыгнуть в запасной выход прямо у тебя за спиной. Попробуешь снова использовать свое волкачество, я тебя пристрелю. Ты понял?
— Абсолютно.
— Умеешь стрелять?
— Нет, и не собираюсь учится.
— Почему? Только не говори, что ты у нас дохера гуманист. После того переулка — не поверю.
— Огнестрельное оружие дает фальшивое чувство уверенности в собственных силах. Но мы живем в мире, где враг может быть гораздо сильнее пули.
Спот положила винтовку на плечо.
— Иными словами, тебе постоянно нужно находиться на взводе, что б скорее почувствовать опасность, так?
— Ты удивительна догадлива, любовь моя…
Грянуло.
— Ты что, ноготь мне отстрелила?!
Ретро сунул палец в рот.
— Я добавляю еще одно правило: ни слова про любовь… Так, наружу я больше ни ногой. Надо найти другой вариант.
Ретро поразмыслил и вспомнил разговоры с Хином.
— Нам нужна Шахта лифта, — сказал он. — Это надежное место и по ней можно добраться до крыши.
Судя по выражению лица, Спот не верила ни одному его слову.
— Ладно, идем. Встань впереди и пригнись. Я буду использовать тебя как упор для стрельбы. Пол трясет, патронов мало, нужно бить наверняка.
— М-м-м?
— Не бойся старик, я буду стрелять раньше, чем выстрелят в тебя. Ты что, не доверяешь своей лягушечке?
Разумеется, старик доверял ей. Ему пришлось слегка согнуть коленки, чтобы Спот могла целиться по вертикальной оси. Кроме того, она заметила бесхозный фонарь.
— Возьми его в руки. Как только увидишь кого-то, свети в глаза. Усек?
— М.
Они двинулись по этажу, который, после визита самой разрушительной силы, превратился в катастрофу. Сначала было слышно только ангела, но теперь снизу прибывали войска тысячника, и стрельба то крепла, то затихала. Очевидно, это зависело от перемещений ангела и расторопности панков.
Всего одна эта тварь на этаже, а сколько разрушений. Что же происходит наверху?
— Почему они ломанулись наверх?
Спот выстрелила. Панк повалился на бетонную крошку, свистя черепом. Ретро сверкнул фонариком.
— Извини, опоздал.
— Я и не ждала от тебя помощи. Просто хочу, что б ты был чем-то занят и поменьше пиздел под руку. Так почему?
— Могу только предположить, что у Голубого сдали нервы и он сам принялся волкачить. Думаешь они могут повредить твоему приятелю?
— Надеюсь, что — нет. Уника даже сражаться не станет. Он абсолютный пацифист. Да можно ли с таким сражаться?
Бах! Бах! Панки повалились друг на друга. Ретро сверкнул фонариком.
— Да что ж ты! А я-то думал у рептилий плохая реакция.
— Земноводных. Тебе повезло, я с рождения ловила мух лучше остальных.
— Ты помнишь, что с тобой было… тогда?
Ретро сверкнул фонариком.
— Что з…
Бах!
— Да! Я успел!
— Молодец, старик.
— Мы с тобой одного возраста, так что хорош уже.
— Тихо. Слышишь?
— Да. Оно поблизости. Кажется, кто-то действительно разозлился.
По капитальным стенам пошла дрожь, загудел арматурный скелет. Судя по грохоту и волне удушливой пыли, где-то обвалилась целая секция тысячника.
— Почему тут нет Бешеного цвета? — задумалась Спот. — Стой. Там целая толпа. Прижмись к стене.
Мимо них гурьбой протопали парни в сварочных масках, пинками подгоняя гражданских. Псы заливались паническим лаем.
— Кажется они решили эвакуироваться, — сказал Ретро. — Что ж, самое время. Я думаю, цвет тут был, но серая пыль его обезвредила. Голубой понятия не имел, что его могут атаковать сквозь стены.
Здание снова тряхнуло. Какое-то время Ретро и Спот еще бродили по этажу, но никак не могли сориентироваться. Они уложили с десяток панков, и чудом избежали столкновения с ангелом. Неописуемое медленно проплыло в десяти метрах от них, случайным образом громя препятствия. Ретро почувствовал резь в зрительном нерве и прижал глазные яблоки большими пальцами.
Его подбросило.
— Там! — крикнула Спот прямо в ухо Якобу. — Потолок обвалился, заберемся по нему выше!
Они бросились к нему, перепрыгнув реку парящего кипятка, и взбежали вверх, как по трамплину.
«Скорее, скорее» — кричал Бритти. Он висел над полосой препятствий словно маленькая Мунза. Перед ним сиял технический идол — электронный планшет, на котором был запущен армейский тест по физподготовке. Фигурка гарзонского сержанта отсчитывала время.
Спот и Шестерка бегали внизу по глубокому снегу, навалившему за ночь. Немой хрипел от усталости, да и пятнистая чувствовала, что вырубиться с минуты на минуту: зимняя сонливость грабила их силы. Обморочная тьма закрыла боковое зрение, и в образовавшийся тоннель влетали бесконечные горки, лестницы, ямы и узкие бревна.
В какой-то момент Шестерка обогнал ее, широко разводя мощные ноги и скрылся за подъемом. Спот взбежала по скользким железным брусьям и прыгнула на канат, но сорвалась с него прямо в мягкую ловушку.
Снег влажно хрустнул под ее весом и куснул за щеки. Снег ждал, что сейчас его нервно разметают в стороны, но лягушка не двигалась. Только смотрела, будто случайный свидетель, на разглаженное серое небо. В нем взрывались атмосферные пузыри. Со звуками грома рассыпались белые лавины, огромные, жуткие, иногда смертельные для всего живого… Но чаще их по крупинкам растаскивали ветра.
Спот приоткрыла рот и высунула длинный язык-ложечку навстречу уродливой мохнатой снежинке. Вода-а-а…
Его тут же ударило током.
— Ай!
Она прикрыла рот ладонью.
— Я что, разрешал отдыхать?! Посмотри на Шестерку, он уже почти добил круг, а ты валяешься тут будто замерзший пьяница. Вставай!
От гнева Бритти снег буквально плавился и Спот ощутила, как ее одежду пропитывает талая вода. Ей стало до того противно и грустно, что она зачерпнула спрессованный снег из-под собственной задницы, вскочила и швырнула все это в толстого. Неровный снаряд испарился, даже не коснувшись обнаженного пуза.
— Для чего нам это нужно?! — не выдержала она. — Мы бегаем, стреляем, истязаем себя пытаясь достичь непонятно чего! Разве мы не должны хоть иногда отдыхать?!
Бритти казался смущенным, хотя по понятным причинам, его эмоции были не читаемы.
— Конечно, — буркнул он. — Через неделю мы заляжем в спячку.
— Я не об этом! — Спот вздохнула. — Мы же теперь выглядим как люди. Почему бы нам не попробовать жить как они? У нас полно денег, мы бы могли создать себе хорошие условия. Попробовали бы себя в чем-то мирном.
— В чем, например?
Спот помялась.
— Я бы хотела… Ну я подумала… В общем я видела, как люди ныряют в Океан, чтобы понять как он устроен там, глубоко. Можешь себе представить? Это как слетать туда, вверх, — Спот вскинула руку. — Полная неизвестность!
— Спот…
— Ну послушай! Люди без гидрофобии встречаются крайне! Это болезнь, страх воды. Особенно такой воды. А я родилась в Черной Дыре! Это самое глубокое озеро на континенте! А теперь я могу спуститься глубже, могу ходить по дну Океана. Может быть, для этого меня и растили, может быть это моя судьба, я могла бы принести…
— Спот!
— Не Споткай мне… Ах! М!
Горло пятнистой закрыл невидимый ком. Она почти не дышала. Спорить стало на порядок сложнее.
Канат наверху снова закачался под весом Шестерки. Тот прыгнул, расставив руки, и пропал.
Девушка упала на колени.
— А-а… Хи-с.
— Запомни всего одну вещь, — бубнили сверху. — Ты никогда не принесешь им пользу, потому что они не смогут тобой правильно распорядиться. Они скорее сделают из тебя рабыню, игрушку, а то и сожрут, просто чтобы распробовать вкус такой необычной живности. Думаешь хоть кто-то подумает, что ты можешь исследовать Океан? Что ты вообще достойна делить с ними право на жизнь? Они и себе подобным в этом нередко отказывают.
— Хс-и-и!
— Послушай меня, — Бри подлетел ближе. — Я не позволю посадить всех нас в новый террариум, и на этот раз — больше, шире, да еще в каком-нибудь фрикопарке! Поэтому я заставляю вас потеть. Вы должны постоять за себя, даже если меня не станет. Даже если не станет Уники.
Горло прочистилось и Спот подавилась воздухом. Она закашлялась, вытирая слюнку, а потом растерла лицо снегом.
— Кстати, насчет последнего. Сходи к нему, пусть проверит вас перед сном, не появились ли какие-нибудь болячки… Эй, Шестерка! Тащи сюда свою бесполезную тушу и вместе с пятнистой валите к доку! На сегодня все!
Спот медленно вытащила из-под себя ноги, но никуда не пошла. Бритти безмолвно давил на нее сверху, но вскоре понял, что окно успешного запугивания закрылось и просто улетел. Перегибать палку сейчас было ни к чему. До спячки пятнистая все равно никуда не смоется, а три месяца сна прочистят ей голову.
Шестерка осторожно приблизился к яме и заглянул внутрь. В руках у него была вырванная с препятствий лестница. Как только Спот нехотя обратила на него внимание, Шестерка опустил железяку вниз. Он был дьявольски горд собой. Лицо-болтанка светилось от счастья.
— Ну а ты что об этом думаешь? — спросила пятнистая, выбравшись из ямы. — Не хочешь занятся тем, что тебе самому нравиться.
Шестерка приподнял левое плечо. Спот знала, что, если ему приказать, он выйдет из субмарины и без глубинного костюма. Он был добрым парнем, этот загадочный тефтель с металлическими мускулами. Точнее «одобренным». Бритти считал его совершенно безвольным, а потому — идеальным членом команды.
— Ты ведь никогда не был одним из нас, — сказала Спот с неожиданной злобой. — Тебя вообще ничего не держит рядом с Бритти. Ты его терпеть не можешь. Почему не уйдешь? Неужели так страшно быть одному?
Шестерка потер кулаком массивный шнобель. И приподнял правое плечо.
— Ну что? Не прикидывайся дураком. У тебя есть разум, я видела, как ты читаешь книги без картинок!
Парень вздрогнул и взглянул виновато и испуганно. Его неровные радужки напоминали лопнувшие желтки.
— Я не ругаю тебя… — Спот вздохнула. — Просто не понимаю, что мы все тут забыли. Хренов Бри. А знаешь почему я не уйду?
Шестерка внимательно слушал, навострив острые ушки.
— Потому что я влюблена в тебя…
Шестерка фыркнул и улыбнулся.
— Ну вот! — взвизгнула Спот. — У тебя и чувство юмора есть!
Она схватила увальня за шею и принялась елозить костяшками по клочковатым волосам.
— Отвечай, ты дурак или нет?
— М-м-м!
Пятнистая была аккуратно побеждена, после чего Шестерка поднял ее на руки и подбросил вверх. Спот пролетела четыре метра, проглотила снежинку и засмеялась. Не то чтобы она любила дурачиться, но Уника в последнее время стал таким отчужденным, что ходить к нему было неприятно и… жутко.
Для квартир он всегда выбирал возвышенности. Сейчас это была дозорная вышка со старым, проржавевшим пулеметом и мутными от старости прожекторами. Там организовали полноценную бытовку, в которую Шестерка притащил небольшую печь и кучу еды. Впрочем, едой Уника интересовался мало. В солнечные дни он расправлял крылья и замирал так, поедая свет. Зимой нехотя грыз припасы. Он был единственный из всех четверых, кто никогда не спал, и не квакал. Существо высшего порядка, пришедшее из будущего во снах безумного Создателя.
Именно Уника был равным людям с самого начала. Именно Уника сопровождал Создателя словно лучший друг. И он же создал Бри, и дал тому провести короткий диалог с их общим отцом.
Спот медленно карабкалась на вышку вслед за Шестеркой. Почтительно отстучав в заколоченное окно, лягушки принялись ждать. Потом нерешительно вошли в холодное жилище. Уники не было. Он опять летал где-то, словно безмолвная тень, преследуя личные интересы. По возвращению его руки всегда были пусты. Лишь однажды он принес с собой багаж: настоящего висельника с узлом на шее. Он выкинул веревку и уединился с трупом в тогдашнем гнезде. Всю ночь Уника жевал окоченевшую руку, но парень так и не воскрес.
Утром крылатый унес его прочь. На вопрос Спот о том, что это, Шторм подери, было, Уника лишь покачал головой.
Шестёрка растопил печь, и они сели возле нее. Осоловевшие, сонные, похожие на дряхлых мартышек. Шестерка навалился на плечо Спот, и она не стала его толкать. Она и сама задремала, и во сне за ней следила Красная Голова. Распространенный троп у людей, живущих рядом с Океаном. Голова считалась воплощением Шторма, но ничего судьбоносного не предвещала. Считалось, что таким образом Шторм проявляет любопытство.
Ее разбудил тихий шелест и скрип армейской кушетки. Лягушка торопливо подобралась, и сразу увидела Шестерку. Тот склонился перед Уникой, как колосок сорной травы перед мирозданием. Оно, это мироздание, уныло восседало на офицерском одеяле, простуженно завернувшись в невозможные крылья. Пальцы на босых ногах были поджаты.
Какое-то время все трое молчали, наслаждаясь покоем и тишиной. Затем Шестерка медленно разогнулся и ужом скользнул к припасам, чтобы разогреть его повелителю фруктовые консервы. Бритти он боялся, Унику — обожал и лелеял.
— Как ты себя чувствуешь, прекрасная Спот? — тихо проговорил Уника. — Что-то беспокоит?
— Нет, — смущенно буркнула пятнистая. — Но… Ты не мог бы меня укусить. Мне очень нужно.
— Я сам решу, нужно тебе это или нет. Подойди ко мне.
Уника мягко ощупал ее лимфоузлы, осмотрел язык и глаза. У него был смешной докторский саквояж, почти игрушечный, но с набором всех первичных инструментов.
— Выглядишь хорошо, самолечение работает как положено. Что ж, садись рядом. Побудь со мной.
— Конечно. Но как насчет одного маленького ук…
— Шестерка, друг мой. Твоя очередь.
После того как сияющий от счастья увалень закрыл за собой дверь, Уника долго и равнодушно ел половинки абрикосов. Тянул сладкую жидкость. Он как будто позабыл, что рядом кто-то сидит, но Спот знала, что это не так. Крылатый помнил про нее. И, почему-то ей казалось, хотел выставить наружу и одновременно оставить, чтобы заняться сексом.
Его ложка тихонько застучала о край банки. Уника застонал и наклонил голову.
— Очень больно? — Спот прикоснулась к холодному крылу. — Поставишь укол?
— Уколы давно не помогают. Ничего. Все в порядке. Спасибо.
Уника навалился на стену и прикрыл глаза.
— Останься на всю ночь. Сможешь?
— Ун… Зачем спрашивать? Конечно останусь. Все лучше, чем одной.
Спот тоже навалилась на стенку и прикрыла глаза. Затем вроде бы задремала, но перед самой темнотой, скосила глаза влево и ужаснулась. На этот раз Уника снова был с покупкой. Он принес пистолет.
— Зачем тебе это? — спросила она изумленно. Она никогда не видела более странной композиции. Абсолютный пацифист со стволом в руке. — Зачем?
Крылатый положил пушку между ними, и Спот не решилась даже прикоснуться к ней, хотя знала, что стоит забрать ее. Сейчас же.
— Помнишь, я пытался реанимировать самоубийцу? — сказал он. — Ты еще спросила: зачем. На самом деле, я просто хотел узнать у него одну важную вещь…
— У трупа? Какую?
— Как решится на то, что он сделал.