— Очень хорошо. Я не была подчинена до сих пор. И сейчас бы это не случилось, если бы не глупость Гемены. Я думала, она поймет…
— Она не из тех девушек, которые понимают. Гемена загнала нас в самую опасную ситуацию, Эолин. Если раскол между тобой и Акмаэлем станет серьезным…
— Это не серьезно?
— Еще нет.
Кори зашел за нее. Она чувствовала жар его взгляда на своей спине.
— Король по-прежнему благосклонен к вам? — спросил он.
Эолин напряглась.
— Он посещает так часто, как позволяет протокол, в сопровождении своих охранников или советников.
— Ты знаешь, что я не это имел в виду.
Во рту пересохло. Глаза неприятно жгло.
— Я не могу ответить на твой вопрос, маг Кори. Если я скажу «да», это могут использовать против моего короля. Если я скажу «нет», это используют против меня.
— Я спрашиваю из-за заботы о наших людях, Эолин. Тонкая завеса, которая отделяет нас от демонов Наэтер.
— Они теперь меньше всего меня беспокоят.
— Возможно, они должны быть на первом месте в твоем уме.
— Нет никаких доказательств того, во что вы с Телином верите, кроме расплывчатых и разрозненных упоминаний, почерпнутых из ваших таинственных анналов. Демоны Наэтер исчезли после победы над Сырнте, а темная магия, которая вытащила их из Преисподней, закончилась, когда ты убил Ришону.
— Тем не менее, порталы, через которые они путешествовали, все еще существуют. Союз между тобой и Королем-Магом — вот что держит эти порталы закрытыми.
— Это всего лишь предположение.
— Баланс между мужской и женской магией был восстановлен, когда вы с Акмаэлем дали друг другу клятвы. Любой разрыв в вашей любви ставит баланс в опасность.
— Ты зря озвучиваешь мне догадки, Кори. Даже если твои слова — правда, не я нарушаю баланс.
На это он не ответил.
Из окна доносились восторженные крики. Эоган и его товарищи оттачивали навыки фехтования в последних лучах дня. На Западной башне хор баритонов ознаменовал вечернюю смену караула. Десять лет Эолин сосуществовала с этим постоянным ропотом людей и мечей, звоном металла о камень. Она скучала по живому дыханию своего любимого Южного леса, по мягкому шелесту вековых деревьев, по мелодичному пению редких птиц. Боль этого отсутствия всегда сопровождала ее, но она была особенно острой сейчас, когда вечер подступал к городу и соблазнял его жителей на самые мрачные мечты.
Кори подошел ближе. Она чувствовала тепло его присутствия позади себя, его пальцы парили над ее волосами. Покалывание опустилось на затылок. Провокационное ощущение тонкими волнами распространилось по ее спине, когда переплелись нити их магии.
Украшение на ее руке зашевелилось, семейная реликвия Восточной Селен, подаренная ей давным-давно Акмаэлем. На серебряном браслете были выгравированы образы Дракона: крылатый змей и речная выдра, паук и медведь, белка и рысь, бесчисленные существа, слившиеся в едином, вечном цикле. По причинам, которые Эолин так и не поняла, этот символ ее связи с кланом Восточной Селен имел гораздо большее значение для мага Кори, чем ее брак с его двоюродным братом.
В ее памяти мелькнул пейзаж его дома: сугробы и теплые домики, пряное вино и сияющий камин. Величавый лес, замолкший от стужи зимы. Полночные видения из беспокойного сердца спящей земли.
— Ты предложил в этом году отпраздновать зимнее солнцестояние в Восточной Селен, — она прикусила губу, жалея, что не произнесла этих слов, сожалея о ностальгии, прозвучавшей в ее голосе.
Маг резко отпустил ее. Он обошел вокруг стула лицом к ней с непроницаемым выражением лица.
— Возможно, так оно и будет. Я должен идти, моя Королева. Близятся сумерки, и принцесса ждет меня в саду.
— Бриана будет очень разочарована, если ты не появишься. Это лучшее время суток для поиска огненных жуков, — обыденность ее замечания принесла слабое утешение, как будто мирское могло каким-то образом скрыть этот кризис. Эолин взглянула на угасающий свет. Ей было интересно, какие вопросы Кори задаст ее дочери.
— Когда мы снова поговорим, маг Кори?
— Через несколько дней, как только у меня будет возможность поговорить с твоими магами.
— Я хотела бы присутствовать при твоей встрече с ними.
— Уверяю, в этом нет необходимости, — он низко поклонился, его тон стал вежливым, но финальным. — У нас все в порядке.
Глава шестая
Леди Соня
Тэсара наблюдала за спящей Элиасарой. Светлые волосы девушки разметались по подушке. Ее грудь вздымалась и опускалась в тихом дыхании; кажущийся покой ее снов резко контрастировал с неустойчивым ритмом сердца королевы. Тэсара сморгнула слезы, разрываясь между огромной радостью от этой простой роскоши и кипящей яростью из-за того, что ей так долго отказывали в ней.
Детство ее дочери почти исчезло. Тэсара не познает удовольствия наблюдать за тем, как Элиасара растет изо дня в день, восхищаться каждым ее достижением, будить ее теплым поцелуем или усыплять историями о давно минувших временах. В самом деле, она могла никогда не услышать, как Элиасара назовет ее матерью.
Она наклонилась, чтобы поцеловать Элиасару в лоб. Девушка пошевелилась, но не проснулась. Отвернувшись от прикосновения матери, она пробормотала имя отца. Она глубже закуталась в одеяло, сдвинув брови.
Нелегкой задачей было подавить ярость Элиасары. Глаза девушки опухли от пролитых слез, щеки были в пятнах, словно в лихорадке.
— Вы должны дать ей время, — тихие слова Сони поманили Тэсару от постели.
Глубоко вздохнув, Тэсара встала и отошла.
Соня предложила горячую чашку чая. Тэсара с благодарностью согласилась, прежде чем сесть перед очагом. Летняя ночь принесла с собой странный холодок, и ярко-желтый огонь мало помогал отгонять мучившую ее дрожь. Успокаивающий напиток Сони имел вкус мяты, ромашки и неизвестных трав. Тэсара сделала большой глоток и наслаждалась теплом, поселившимся в ее животе.
— Помолимся Богам Грома, чтобы каждая ночь не была такой, как сегодня, — сказала она.
С шорохом юбок Соня заняла место рядом с ней.
— Принцесса Элиасара была под чарами Короля-Мага в течение очень долгого времени. Мы не можем ожидать, что она сразу вырвется из этих теней.
— Но говорить о нем так… — сердце Тэсары болезненно сжалось. — Она любит его, Соня. Она называет его бастардов братом и сестрой. Она даже относится к этой ведьме с любовью и умоляет меня вернуть ее. Я ее мать, Соня! Десять лет мне отказывали в ее обществе. Как она может просить меня о таком?
— Вы были терпеливы с ней сегодня. Она запомнит это и научится любить вас.
— Не так, как она любит своего отца и его шлюху.
— Больше, чем она их любит, и уж точно больше, чем своего дядю.
— Пенамор, — Тэсара закатила глаза. — Он очень трудный человек, чтобы любить.