Кори смягчил тон.
— Они говорят это, потому что боятся тебя. Ты мага. Хуже того, простолюдинка, достигшая небывалой власти. У многих знатных семей Мойсехена нет другой причины презирать тебя.
— Если я отвернусь от крови и мести, я могу показать им, что им нечего бояться.
— Король не может потерпеть неудачу в правосудии.
— А милосердие, проявленное Акмаэлем, когда он получил Корону своего отца? Он пощадил Бортена, хотя Кедехен пал под его копьем. Он пощадил меня, когда по закону я должна была сгореть. Даже тебя пощадили, Кори, несмотря на твое предательство.
— Акмаэль был принцем, уверенным в своих правах на трон. И он многое выиграл, даровав каждому из нас свою жизнь. Что бы ты выиграла, Эолин, пощадив этих мужчин?
— Дело не о выгоде. Какова цель их убийства сейчас? Бэдон стар и иссох, — они нашли древнего волшебника в одном из коридоров замка, раненого и дезориентированного, что-то бормочущего о своей вине и предательстве сообщников. — Утомленный и раскаявшийся. Ты сам так сказал.
— Бэдон сказал, что раскаялся, потому что убил короля, а не тебя. Он понятия не имел, что высвободит, разрушив магию, связывавшую вас с Акмаэлем. Если бы он предвидел это, уверяю, он нашел бы другой способ добиться своих целей.
— Тем не менее, он достаточно близок к смерти, и мне не нужно толкать его через край. И Маркл! Боги, Кори. Я смотрела, как он взрослел. Во многих смыслах он все еще мальчик.
— Маркл доставил Мариэль ее мучителям. Он предал человека, который воспитал его как собственного сына. Он добивался твоей казни и изгнания твоих детей. Если он достаточно взрослый, чтобы совершить эти преступления, он достаточно взрослый, чтобы принять на себя последствия.
Эолин отпрянула, спасаясь от непреклонной логики Кори. Ее ноги остановились у одного из южных окон. Внизу город бурлил жизнью, а Фурма сверкала под полуденным солнцем. Сине-зеленое пятно на южном горизонте отмечало подъем гор Тэшель, границу ее дома в Моэне.
Мир был полон жизни, звука и движения, его пульс не ослабевал из-за отсутствия ее Короля. Только она чувствовала себя застывшей посреди неразборчивого лабиринта выборов, неспособной двигаться вперед с момента ухода Акмаэля, неспособной понять свое место без него.
— Это не то, чем я должна была быть, — пробормотала она. — Я намеревалась вернуть в этот мир волшебство, магию, радость и жизнь. Теперь они дают мне Корону и просят убивать, убивать и снова убивать. Я не могу этого сделать, Кори. Я не буду.
Она услышала шорох одежды при его приближении.
— Они не дали тебе корону, Эолин. Это был выбор Акмаэля, выбор, который он сделал, потому что доверил тебе исполнение его воли.
По ее плечам пробежала дрожь.
«Найди их, — сказал Акмаэль. — Устрани их».
— Мне не следовало приходить сюда, — пробормотала она. — Я должна быть там, где мое место, в Моэне.
Кори быстро вздохнул и покачал головой.
— Мы не те маги, которыми надеялись стать.
Она посмотрела на него, пораженная признанием.
— Каким магом ты надеялся стать?
Он смотрел в ответ, в его глазах отражался постоянно меняющийся, но знакомый дух.
— Маг Восточной Селены, конечно. Не места, заметь. Людей. Окруженного лесом сообщества, которое я знал мальчишкой. Но, как и ты, я видел, как мое детство сгорает в огне. Как и тебя, меня пощадил король и привел в этот город наполовину пленником, наполовину гостем, чтобы я научился их играм интриг и власти.
— Игра, в которую ты играешь очень хорошо.
— Я играю, чтобы выжить. Это талант, который Боги дали мне, когда Бриана из Восточной Селен взяла меня за руку и вытащила из огня. Я пользуюсь их даром не столько потому, что он мне нравится, сколько потому, что искусство меня все еще верит, что наши усилия каким-то образом служат более высокой цели. Даже если форма и смысл этой цели продолжают ускользать от меня.
Живот Эолин сдавило. Она прикусила губу и отвела взгляд.
— Не знаю, почему я все еще слушаю тебя.
— Слушаешь, потому что я говорю правду.
— Ты всегда предаешь самых близких тебе людей.
— Когда я предавал тебя?
— Совсем недавно? В ночь, когда напали демоны Наэтер.
— Это не было предательством.
— Ради богов, Кори!
— Я хотел предупредить тебя, Эолин, но это разрушило бы иллюзию.
— Это не было иллюзией.
— Эолин…
— Я бы добровольно отдала свою жизнь! Я бы отдала всю себя этим тварям, если бы знала, что это спасет наш народ. Почему ты не доверял мне настолько, чтобы рассказать, на какой риск мы идем?
— Я не собирался тебя терять!
Эолин сделала шаг назад, застигнутая врасплох силой его ответа.
Неуверенность отразилась на лице Кори. Он нахмурился и отвел взгляд.
— Я не неблагодарна за то, что ты сделал, — тихо сказала она. — Я обязана тебе жизнями моих детей и всех, кто выжил в ту ночь. Но я…
Ее грудь сжалась, прервав дыхание. Ее рука потянулась к Серебряной паутине, свисавшей у нее с горла.
«Мне нужно знать, могу ли я тебе доверять».
Повернувшись спиной к Кори, Эолин подошла к столу и положила руку на смертный приговор.
— Подписание этих документов мало что изменит. Те, кто хочет, чтобы меня уничтожили, не смогут избавиться от своей ненависти.
— Сообщение, посланное этими казнями, будет понято, — Кори присоединился к ней. — И другие действия могут быть предприняты, чтобы подавить любой затянувшийся спор.
— Других действий Советом не обсуждалось.
— Не все находится в компетенции Совета. Бэдон, Лангерхаанс и Маркл — всего лишь трое звеньев в паутине интриг, которая может растянуться в королевстве. Мы не можем надеяться привлечь всех игроков к суду и казни; на самом деле это было бы контрпродуктивно. Но мы можем наносить хитрые и стратегические удары. Мы можем заставить их замереть, прежде чем они осмелятся снова выступить против нас.