— Он ублажал, — память о ее первом любовнике пронзила Эолин. Сколько имен друзей, числящихся среди погибших, всплыло сегодня вечером? — А ты, Хелия из Горных Царств? Маг Кори доставлял тебе удовольствие?
— О, да. Он прекрасный любовник. Среди лучших, что у меня были. И я говорю это не только потому, что подозреваю, что он может слушать, — на этих последних словах Хелия повысила голос, многозначительно оглядывая палатку. Затем она отставила свою чашку и откинулась рядом с Эолин. — Я удивлена, что ты до сих пор не открыла для себя более интимные таланты Кори.
Эолин покраснела и отвела взгляд.
— Я вышла замуж за короля, Хелия.
— И все же ты мага. Ты не можешь быть привязана к одному мужчине.
— Возможно, я стала менее магой, когда вышла за Акмаэля.
— Нет, — теперь она была рядом. Ее аромат свежего воздуха и горных лесов одновременно успокаивал и пробуждал чувства Эолин. — Я так не думаю.
Их губы встретились, неожиданный, но естественный союз со вкусом сладкого вина и общего опыта. Эолин привлекла к себе Хелию, движимая новым видом магии, питаемой снегопадами в высоких горах, кристально чистыми озерами в глубоких и зеленых долинах, свежими травами и великолепными полевыми цветами. Здесь был свет, который мог заполнить пустоту в ее сердце, который мог прогнать настойчивую тень утраты и горя.
Она провела пальцами по светлым волосам Хелии, выгнулась, когда поцелуи горной воительницы падали ей на горло, как весенний дождь. С губ Эолин сорвался вздох облегчения. Рука Хелии скользнула к ее корсету. Груди Эолин приподнялись в предвкушении, но в этот момент по нагретой солнцем траве прошла тень, Огрубевшие от войны руки ласкали ее кожу. Дух мертвого короля прошептал ей на ухо:
Эолин.
Она вырвалась с бешено колотящимся сердцем и подняла руку, чтобы остановить продвижение Хелии.
О, Акмаэль.
Он был рядом. Так близко. Если бы она только взглянула вверх. Если бы она могла просто выйти за тонкую завесу этого мира…
— Что такое, Эолин? — обеспокоенность смешалась с разочарованием в голосе Хелии.
— Мне жаль, — Эолин не могла встретиться взглядом с подругой. — Слишком рано. Боль так глубока. Я не могу… я не могу этого сделать, Хелия. Ни с тобой, ни с кем. Мы не были бы вместе, понимаешь. Даже если мы с тобой обнимемся, я буду с ним. Только с ним.
Через некоторое время горная воительница отступила и встала.
— Я должна просить прощения, Эолин, за то, что нарушила путь твоего траура.
Разочарование обожгло глаза Эолин. Она хотела этого волшебства. Она нуждалась в этом. Почему она отослала Хелию?
— Твой поцелуй меня не огорчил, — сказала она.
— Но он не вовремя, — Хелия отошла от кровати и поклонилась. — Я ухожу. Час становится поздним, и мы должны отдохнуть. У нас есть совместный план сражений и война, которую нужно выиграть. Никаких больше празднеств, пока это не закончится, Эолин. На этом даю слово.
Она повернулась, чтобы уйти.
— Хелия, — сказала Эолин, останавливая отступление воительницы. — Для меня большая честь видеть тебя здесь, как мою сестру по магии и товарища по войне.
Хелия усмехнулась и поклонилась.
— И для меня большая честь воссоединиться с тобой, Эолин, королева Мойсехена. Я горжусь тем, что я среди твоих союзников.
Глава сорок шестая
Изгнание
Ночью Тэсаре снился Пенамор, застрявший под обломками на дне реки. Рука, колеблемая течением. Распущенные волосы обрамляли его лицо. Его кожа была синей от гнили, и рыбы клевали его щеки. Он смотрел на нее белыми глазами, открывая рот как пропасть, которая грозила поглотить ее целиком.
Она проснулась, дрожа, его обвинения эхом отдавались в ушах.
— Это была не я, — прошептала она. — Я не просила об этом.
Слова сорвались с ее губ в молитве. Если бы Тэсара повторяла их достаточно часто, возможно, они бы приняли форму истины.
Тело Пенамора не было найдено. Возможно, по этой причине дворяне так быстро приняли Тэсару вместо него. Ее дядя мог еще появиться. Течение было быстрым. Его могло унести далеко вниз по течению, прежде чем он ухватился за крепкий корень на берегу и вытащил себя на берег. Он мог упасть в обморок, обессилеть и быть спасенным крестьянами, вылеченным на их скудном бульоне. Даже сейчас он мог идти к ним пешком, решив закончить начатую им войну.
— Моя Королева.
Тэсара подпрыгнула от звука голоса Сони и обнаружила, что сидит за завтраком, не притронувшись к еде. Элиасара с любопытством смотрела на мать.
«Как долго я была потеряна в моих мыслях?».
— Вы должны есть больше, моя Королева, — Соня говорила ласково. — У нас впереди долгий день.
Еще не рассвело, но лагерь уже был оживлен. Мужчины кричали. Волы мычали. С грохотом дерева и брезента рушились палатки. Слуги упаковывали вещи Тэсары, пока она ела. Сегодня они поедут на восток, к Римсавену и армии Королевы-Ведьмы.
— Ваш чай, — Соня поставила перед ней чашку. Из темных внутренностей поднимался пар.
Тэсара оттолкнула напиток.
— Это слишком горько.
— Это придаст силы для пути.
Их обмен взглядами встревожил Тэсару, словно она попала в какое-то заклинание сырнте, где прошлое и ненависть сошлись в настоящем. Все казалось нереальным, но чрезвычайно ярким. Воспоминание шевельнулось под поверхностью ее мыслей, но ускользнуло прежде, чем Тэсара смогла уловить его суть.
Она резко встала.
— Мы закончили здесь. Принеси мой плащ. Единственное средство для долгого дневного пути — это начать.
Полоса света обозначила восточный горизонт. Звезды все еще украшали западное небо. Ветер был мягким и влажным, предвещал грядущий теплый день. Ее охрана ждала снаружи палатки вместе с несколькими членами Совета.
Савегр стоял у своего коня. Рядом дежурил Уралес, высокий и угрюмый. Галийский принц взял Тэсару за руку и поднес ее пальцы ко лбу. Тэсаре хотелось задержаться в тепле этого прикосновения, чтобы подтвердить нежность, которую, как ей казалось, она видела, но она ушла.
Савегр не возвращался в ее постель с их первой ночи. Временами, когда он был рядом, в ее сердце вспыхивал гнев, и она горела желанием спросить, почему, хотя на самом деле чувствовала облегчение от его отсутствия. Боги чуть не забрали ее дочь, когда она в первый раз переспала с Савегром. Что они потребуют, если она снова сдастся ему?
«Было наложено заклинание, убившее моего дядю? Он заставил реку подняться?».
По всему лагерю загудели трубы, когда она и Элиасара забрались в седла.
— До победы! — трижды капитан ее гвардии повторил свой призыв. Трижды армия подхватывала его клич, и каждый раз воинственнее предыдущего.