— Не смей сравнивать нашу связь с твоей.
— Ты права. На этом сходство заканчивается, потому что выбранный мной путь принес нашему народу десятилетие мира. Возможно, это мало в огромном пространстве истории, но, тем не менее, это важно для всех тех, кто помнит Войну маг и последовавшие за ней чистки. С другой стороны, твой выбор втянул нас в войну. Невинные умерли; гордый и красивый город был потерян. И по всем оценкам, этот конфликт только начался. Мой Совет говорит, что тебя нужно сжечь. Что скажешь, Никола? Какое будет справедливое наказание за всю кровь, которая была и будет пролита из-за тебя?
— Ты искажаешь правду в своих целях!
— Я говорю только то, что знаю, то, что я видела и слышала с того дня, как вы забрали Элиасару и передали ее человеку, который использовал ее для удовлетворения собственных амбиций.
Никола опустила взгляд.
— Некоторые говорят, что любовь ведет нас к глупым решениям, — продолжила Эолин. — Я полагаю, что в некоторых случаях это правда. Тем не менее, я твердо придерживаюсь учения Эйтны о том, что в целом любовь побуждает нас к более здравому суждению.
— Мне надоели твои милые слова. Скажи о моей судьбе, и покончим с этим.
— Твою судьбу выбирать тебе, Никола. Ты можешь жить среди нас, а можешь жить в изгнании.
Никола подняла голову.
— Жить?
— Если останешься в Мойсехене, ты должна отказаться от Высшей магии. Часть твоей магии, которая теперь связана, будет полностью удалена. Ты сложишь оружие и поклянешься, что все твои дары будут до конца жизни посвящены служению нашему народу в смирении. Если нарушишь клятву или попытаешься запросить другой посох Высшей Магии, ты будешь заключена в тюрьму; запертая и забытая в самых темных глубинах крепости Вортинген. Останешься там без компании до того дня, когда ты умрешь.
— А если я выберу изгнание?
— Тогда ты можешь оставить свой посох, и я буду молиться, чтобы ты добралась до дома, где сможешь посвятить свои дары лучшему делу, — Эолин встала, сказав то, что хотела сказать. — Завтра мы поедем на запад. Тебя вернут в Римсавен, где ты останешься в плену, пока эта война не закончится. Мариэль будет твоим охранником и компаньоном. Я подозреваю, что у тебя будет много времени, Никола, чтобы обдумать свой путь.
— Почему бы тебе просто не сжечь меня?
Эолин медленно выдохнула.
— Это были неспокойные времена. В последние дни я узнала, что способна на великий гнев и великую жестокость. Но одного я не сделаю: я не казню своих дочерей, какие бы преступления они ни совершили против меня или моего народа.
С этими словами Эолин повернулась, чтобы уйти.
— Король-маг без колебаний сжег бы меня, — крикнула ей вслед Никола.
Эолин остановилась на полушаге и встретилась взглядом со своей ученицей.
— Нет. Но, надеюсь, ты увидишь, Никола, что я — не Король-Маг.
Глава сорок восьмая
Поля конфликта
Солнце сияло высоко над головой, когда Эолин и ее эскорт поднялись на вершину невысокого холма. Их приветствовали открытые луга, отмеченные разбросанными рощами деревьев. Армия вторжения расположилась лагерем сразу за хребтом на дальнем конце этой широкой долины. Флаги цвета шалфея и золота развевались среди знамен серебра и пурпура, цвета, бросавшие вызов королеве Эолин и притязаниям единственного сына Акмаэля. Сам лагерь не был хорошо виден, что затрудняло определение того, сколько там скопилось войск Тэсары. Холм спускался по травянистому склону, который огибал долину, простираясь к ним земляными объятиями. К северу местность заканчивалась острыми белыми скалами над рекой Фурма.
— Я узнаю эту стратегию, — сказала Эолин. — Мой муж воспользовался подобными обстоятельствами, когда мы готовились к последней битве с Сырнте.
Тени колыхались над полем, предвестники волн агрессии и смерти.
— Если не считать того, что твой муж занимал высокие позиции, — Хелия остановилась рядом с Эолин. Она цокнула языком, изучая пейзаж. — С Мехнесом и его армией внизу.
Эолин кивнула.
— Холм также был ниже, и не было деревьев, за исключением небольшого леса далеко от поля битвы. У лучников было очень мало возможностей спрятаться, в отличие от этого.
— Этот опыт сослужит хорошую службу теперь, когда мы оказались в невыгодном положении. Мы рискуем дать армии Тэсары легкий доступ к нашим флангам, когда будем двигаться вверх по этому холму, и мы можем быть уверены, что в каждой из этих рощ будет небольшая рота воинов. Мы должны тщательно планировать, защищать наши фланги, пока наши силы движутся к центру. Воины должны быть отброшены назад с каждым нашим шагом по этому холму. И мы должны держать немного кавалерии в резерве. Они планируют нечто большее, чем просто победу, Эолин. Они надеются на кровавую баню.
«Война — это всегда кровавая баня».
Эолин устало вздохнула.
— Я полагаю, мы не можем ожидать меньшего.
— Возможно, Тэсара и провела годы среди бедняков, — сказала Хелия, — но она сохранила свой боевой инстинкт, не говоря уже о здоровой жажде мести.
— Я думаю, это ее советники выбрали эту местность, а не она.
— Не стоит недооценивать эту женщину больше, чем она недооценивала бы тебя, Эолин. Она решила принять их совет. Понятно, что они надеются не оставлять выживших. Ты говоришь, что галийцы не могут изменять форму?
— Насколько нам известно, эта магия не является частью их традиций.
— Ну, по крайней мере, у нас есть этот трюк на нашей стороне. Держу пари, галийцы не дрогнут при виде нескольких клыков, но суеверные кролики из Рёнфина разбегутся, как только наши воины превратятся в диких зверей.
— Медведи и снежные тигры могут принести нам мало пользы. Ничто так не вселяет страх в сердце дикого зверя, как огонь, и галийцы сильны в своих способностях владеть им. К настоящему времени их волшебники прорыли туннели под этими полями и наполнили их дыханием своих вулканов. Мало того, что они могут повергнуть в панику наших воинов-оборотней, они могут испепелить нашу армию на части так же, как разрушили стены Селкинсена.
— Разве Кори и его друзья не готовят магию против этого?
— У нас есть кое-какие хитрости, но от этих контрзаклинаний мало толку, если наши воины-маги сгорят до того, как у них появится шанс их призвать, — Эолин кивнула группе магов вниз по склону, ближе к реке. — Они также наносят на карту магию, которая течет под этой долиной. Если беспорядки, оставленные галийцами, достаточно велики, возможно, мы сможем найти существующие траншеи. Но галийцы были умны в размещении и сокрытии своей работы. Тем не менее, к концу дня Кори должен быть в состоянии сказать нам, какие места наиболее подходят для галийской огненной магии.
— Ну, это что-то, — Хелия развернула свою лошадь. — Тогда приступим к поставленной задаче. Давай созовем наших офицеров. Нам есть над чем поработать до начала игр.
Эолин.
Голос Акмаэля пронесся сквозь ветерок, болезненно далекий, невероятно близкий.
Эолин закрыла глаза и подняла лицо к солнцу. Она представила, как соскальзывает с лошади и кутается в плащ присутствия Акмаэля.
Атрибуты войны исчезли с пейзажа. Эолин шла босиком по полю, ее богатое одеяние сменилось простым красновато-коричневым платьем, которое она предпочитала. К ее спине была привязана корзина, сделанная из коры. Смех прокатился по холмам. Она узнала в этой сладкой мелодии голоса Таши и Катарины, изысканную песню Адианы, строгий зов Ренаты.
Она поставила свою корзину и обнаружила, что она наполнена саженцами дуба, березы, ольхи и пихты. Акмаэль появился рядом с ней, неся свой груз растущей жизни. Вместе они сажали молодые деревья, одно за другим. Сотни, а затем и тысячи были дарованы темной земле.
За ними вырос лес, высокий и зеленый. Закончив, они оглянулись на свою работу и увидели тугую сеть жизни, смерти и обновления.
Это тоже пройдет, — сказал ее спутник.
Эолин обернулась и увидела рядом с собой не Акмаэля, а свою любимую наставницу Дуайен Гемену. Старуха смотрела на нее, как в первый день их встречи, острыми серыми глазами с насмешливой улыбкой, сердце Эолин болезненно сжалось при виде ее матери в магии. Она потянулась для объятий, но Гемена отступила, мерцая, как мираж в жаркий летний день.