У меня была цель, и поэтому сосредоточенно, с холодной головой и сухими глазами, на полную катушку используя не до конца восстановившееся чутьё, я перебегала от дверного проёма к проёму, от колонны к колонне. Большинство эльфов отсыпалось после бала, но немногочисленные жаворонки то и дело шастали по коридорам. Около зала с портретами мимо статуи, за которой я укрылась, стремительно пронёсся Иорвет. Видать, он запоздало осознал, что, хлопнув дверью, поставил меня, да и себя, в не слишком-то удобное положение — пробираться в бальном платье, рискуя попасться на глаза и вызвать закономерные вопросы, мне предстояло через полдворца. Однако я не шелохнулась и проводила его взглядом. Дверной грохот ещё стоял в ушах. Вышла из-за статуи, присела на повороте лестницы за столбом, увенчанным мраморным шаром. Охранники у парадной двери лениво переминались с ноги на ногу, но через несколько минут мне улыбнулась удача, и они, тихо переговариваясь, ушли в обход. Со всех ног я бросилась в зелёноковровый коридор, потом в дубовопанельный, и незамеченная никем распахнула дверь в свою комнату.
От цели не отделяло больше ничего. Повалившись на кровать, я горько рыдала, оплакивая всё, что упустила: этот мир, мечту, которая увела далеко, но требовала платить по счетам. Оплакивала невозможные отношения, короткую свою жизнь, любовь. Рыдала, пока не иссякла, пока не кончились слёзы.
Пока равнодушное солнце поднималось над садом, я складывала вещи, умывалась и размышляла о ведьмачьей судьбе. Я сама выбрала её и вместе с бонусами в виде силы и чутья обязана нести и последствия. Ведьмаки — одиночки, как ни крути, а значит, в последний путь я должна уйти одна.
Когда я переоделась в походную одежду, постучалась Мона. Эльфийка вошла, окинула меня быстрым взглядом и, не говоря ни слова, прижала к груди, и я приютилась в её объятиях.
— Исенгрим вызвал меня, — произнесла она, не отпуская рук. — Сказал, что у тебя важное задание, и приказал срочно организовать твой отъезд.
— Да, я…
— Знаешь что? — Мона встряхнула меня за плечи и поглядела в лицо. — Я пойду с тобой. Мы с Роэлем пойдём.
Я покачала головой:
— Это задание для меня одной.
Мона уже по-хозяйски осматривала поклажу.
— Роэль пригонит твою лошадь, я пока соберу припасы в дорогу. До лагеря рукой подать.
— Мона, вам совсем не нужно…
— Доберёмся до лагеря, там решишь, — легкомысленно перебила она. — Нам в любом случае надо встретить Киарана, он должен прибыть со дня на день на коронацию.
— Разве что до лагеря, — пробормотала я, не сумев скрыть радость от того, что хотя бы часть пути проведу в компании.
— Вот и договорились, я пойду тогда, — улыбнулась Мона, понизила голос и сообщила заговорщицки: — А тебя ждёт Ида, и вид у неё такой, будто на завтрак ей подали жабу вместо икры!
***
Эльфийская чародейка и правда выглядела сбитой с толку, и непослушные огненные локоны выбивались из обычно гладкой причёски и сияли в пронизывающих библиотеку лучах утреннего солнца. Она встретила меня в дверях, будто знала, когда я приду, и молча повела между стеллажами. Пахло жжёной бумагой.
Около витрины с пророчеством Итлины она остановилась, вяло вскинула руку. Я смотрела на чёрный пепел, ещё сохранивший форму свитка, который лежал на подпаленном зелёном бархате под стеклом.
— Знаю, что тут не обошлось без ведьмака, — сказала Ида, и от её голоса мне стало не по себе. — Я чувствую это.
— Ты чувствуешь правильно, — ответила я. — Без ведьмака не обошлось, только этот ведьмак — не я.
Судя по её виду, оттягивать объяснение было опасно для жизни.
— Белый Хлад повержен, пророчество исполнилось, — быстро добавила я.
Ида схватила за руку, потащила в лабораторию. Усевшись в глубокое кресло, я рассказала про битву Геральта и Цири с Дикой Охотой, Сопряжение Сфер и портал к Белому Хладу, открытый Аваллак'хом.
— Ласточка… Старшая Кровь… — прошептала чародейка. — Энид ан Глеанна была права насчёт неё. Но мы не ушли за ней по Спирали, как пророчила Итлина, мы остались здесь.
— Белый Хлад больше не угрожает этому миру, зачем вам уходить? — спросила я.
Ида не ответила. Встала, сняла с комода с ящичками шкатулку. Поднесла мне, открыла крышку. Внутри поблёскивал гранями пузырёк с тёмной жидкостью.
— Кровь Иорвета, — сказала она. — Я немного изменила свойства, не изменив структуры, и теперь она не испортится даже через век.
— Благодарю, — я протянула руку, взяла толстостенный ледяной пузырёк. — Ты нашла Филиппу?
Ида поморщилась.
— Пока тишина. Куда бы она ни отправилась со Скеллиге, она позаботилась, чтобы её след нельзя было обнаружить. Я продолжаю искать день и ночь, но мне нужна зацепка, чтобы хотя бы немного сузить территорию поиска.
Она смотрела сквозь меня, будто её мысли были в других временах и пространствах, возможно там, где была Цири. Я поднялась, поблагодарила её.
— Жду весточку, — отрешённо сказала чародейка, не повернув головы. — Я тебя найду.
***
Укрывшие внутренний двор пористые от старости плиты, между которыми проросла трава, отдавали скупое тепло. Я навесила на Тучу седельные сумки, рядом навьючивали лошадей Мона с Роэлем и ещё с десяток скоя'таэлей, которые собирались поохотиться в районе лагеря. Из дверей дворцовой конюшни, щурясь на солнце, вышла Верноссиэль, отыскала меня взглядом и подошла.
— Личный ведьмак Иорвета покидает нас? — игриво улыбаясь, спросила она.
— Ведьмаки — не чья-то собственность, — ответила я хмуро. — У меня появились свои дела.
— Ты шла за Иорветом, пока ему было нужно, а теперь, когда у тебя появились собственные дела, ты идёшь в одиночестве, — продолжая чему-то радоваться, констатировала она.
Я досадливо отвернулась, притягивая ремешками к шлее клетку с белым толстым голубем.
— Так Иорвет устроен — всегда идёт к своей цели. Если ты не идёшь за ним, ты идёшь без него, — продолжила Верноссиэль, будто решила прочитать мне напоследок лекцию на тему Иорвета, и, помолчав, добавила мечтательно: — Хотела бы я снова оказаться в лесах, охотиться на дхойне… Всё лучше, чем болтаться здесь без дела.
Эльфийка потрепала Тучу по чёлке, а потом, наклонившись ко мне, положила руку на плечо и, будто закадычной подружке, сообщила на ухо:
— На руке Иорвета больше нет кольца, мой план работает.
— Удачи, — безучастно ответила я и вскочила в седло.
Мона дала команду отправляться.
Из города вела широкая мощёная дорога. Мы мчались по ней вдоль реки, потом свернули на грунтовку в сторону гор. Роща Гамадриад осталась в стороне, и, несмотря на немалый крюк по дорогам, на лошадях мы передвигались так быстро, что к обеду достигли лагеря у подножия Рудных Кряжей.
Скоя'таэли, присматривавшие за лагерем, успели построить у ручья мостки, сложили поленницы выше шатров, сколотили столы и лавки. Под одним из тентов стояли гружёные телеги из Вергена. Насколько я поняла со слов Моны, лагерь решили сделать временным перевалочным пунктом между Долиной Понтара и Дол Блатанна, и расторопные краснолюды поспешили застолбить места, чтобы первыми успеть заключить контракты с эльфами из Долины.
Несмотря на оживление, большинство шатров пустовало, и я заняла тот, в котором мы ночевали перед походом. Повесила гамак между шестами поближе к огню, натаскала дров. Мона с Роэлем устроились в шатре неподалёку.
Обедали за общим столом у костра, который успели превратить в каменный очаг, и слушали сплетни из Вергена. После дождей Понтар разлился и притопил лагерь, где была свадьба, а когда вода ушла, там остались вымытые из пещер трупы гнильцов. Утопцы, наоборот, расплодились. Делегация из Махакама отбыла на родину, а Брунимора, пользуясь связями, получила кредит из казны на открытие таверны.
— А что, Марго Д'Альбер ещё в Вергене? — спросила я у молчаливого краснолюда, который сидел напротив.
Он недоумённо уставился на меня, потом склонился к уху соседа и зашептал что-то, тыча в мою сторону оттопыренным большим пальцем.
— Отбыла дама, — отрапортовал тот, когда понял, чего от него хотят. — Отчалила на трёх телегах от Махакамских Врат в неизвестном направлении.
Скоя'таэли собрались вокруг певца, который перебирал струны лютни и исполнял длинную заунывную балладу, а я вернулась в шатёр, где немного потеплело, и подбросила дров. Почему-то известие о том, что Марго уехала, расстроило меня, как будто ещё одна ниточка, связывающая с этим миром, оборвалась. Со дна седельной сумки я достала книгу в кожаном переплёте. «Когда гаснет огонь» называлась книга, и я читала, удобно устроившись в гамаке, и мне казалось, что пока я читаю, то Марго где-то рядом, и от этого становилось легче на душе.
После ужина, распрощавшись до утра с Моной, я прилепила свечу наверху стойки, к которой было привязано изголовье гамака, и продолжила читать. Снаружи от костра доносились слова очередного скоя'таэльского блюза про то, как подруга ушла ранним утром, с бесконечно повторяющимся припевом:
Жизнь трудна, а потом ты умираешь,
Жизнь — жестокая стерва, а потом ты умираешь,
Ты отдаешь ей любовь до последней капли, до самого дна, а потом ты умираешь.
***
Чтобы понять, что произошло, не требовалось ни открывать глаз, ни использовать ведьмачье чутьё — холодный утренний воздух, в котором едва-едва чувствовался дымок тлеющего костра, был наполнен сладким и душным ароматом сирени.
Конверт лежал у меня на груди — плотный с острыми уголками прямоугольник бумаги. Не распечатывая, я сунула его за пазуху и не спеша, оттягивая момент истины, прошла через спящий рассветный лагерь к ручью, умылась ледяной водой. Вернувшись, разожгла костёр, примостилась у огня. Мелкий и изящный почерк был мне незнаком, но очевидно, что это писала Йеннифер:
Несмотря на предупреждения о возможной засаде, объект направился в собственные владения — замок Монтекальво.
Снизу квадратным почерком Геральта было приписано:
Удачи на Пути
Оторвав пожелание Геральта и оставив только необходимую информацию от Йен, я аккуратно сложила надушенную записку и спрятала в крохотный мешочек. Голубь, который измучился сидеть в клетке, смотрел на меня с ненавистью и умудрился клюнуть до крови в палец, пока я неловко привязывала мешочек к его лапе. Однако, когда я вынесла его из шатра и подкинула в воздух, он не улетел, а вспорхнул на нижнюю ветку ближайшего дуба и долго чистил перья, с подозрением косясь на меня. Я плюнула, развернулась к шатру, и в тот же момент раздалось хлопанье крыльев, и белый голубь исчез среди голых крон.
Весточка была послана, но как и когда меня собиралась найти Ида, я не представляла, и поэтому с некоторыми сомнениями поддалась на уговоры Моны прогуляться в глубь ущелья. «Стая эриний спустилась со скал и охотится на лошадей, — утверждала она, — пойдём, развеешься!» Когда же вместо толпы эриний мы нашли только пару заброшенных прошлогодних гнёзд, я уверилась в мысли, что Мона вытащила меня на прогулку с единственной целью не дать захандрить.
Вторую половину дня я провела с книгой Марго, валяясь в гамаке. К ночи при свете свечи перевернула последнюю страницу и снова плакала, но уже не так, как во дворце, а по-другому, не о себе — так плачут, когда оканчивается хорошая и большая история.
***
Утро не принесло вестей. Я изучила карту. Замок Монтекальво был обозначен крохотной точкой на западе Пустульских гор, разделяющих Реданию и Каэдвен, рядом был помечен пик — Лысая Гора. Всё-таки без помощи Иды не обойтись — до Редании быстрее чем за полмесяца мне было не добраться никак. Обогатившись знаниями, я маялась и слонялась по лагерю в ожидании ответа из дворца, и в конце концов сама напросилась в компанию к Моне и Роэлю, которые решили прогуляться на лошадях вниз по ручью и встретить Киарана.
Было свежо, и, несмотря на поднимавшееся над горами солнце, по берегам под буреломом трава была покрыта утренней изморозью. Ручей журчал по камням, а над морщинистыми бесснежными склонами в яркой густой синеве кружили коршуны. Я беспокоилась о судьбе толстого белого голубя — додумался ли он обогнуть кряжи или полетел напрямик, когда Роэль остановил коня.
— Идут, — сказал он, проводив взглядом стаю вспорхнувших над лесом птиц.
Первым послышался цокот копыт по галечному дну, а потом из-за поворота ручья показался отряд в пару десятков скоя'таэлей. Впереди на караковом жеребце ехал Киаран и, судя по всему, рассказывал анекдоты, потому что эльфийки по обе стороны от него, бросив поводья, покатывались со смеху.
Завидев нас, Киаран приветственно вскинул руку, а потом взгляд его устремился за наши спины, и, широко улыбаясь, он привстал на стременах и замахал обеими руками.
Обернувшись, я увидела мелькнувшего за излучиной всадника на белоснежном коне, который приближался по ручью со стороны лагеря.
— Вот и встречай их после этого, — проворчал Роэль, когда Киаран с отрядом проскакали мимо нас.
Не слезая с лошадей, Иорвет с Киараном обнялись.
— Ты что, не мог потерпеть полдня, брат? — услышали мы, когда подъехали поближе. — К вечеру мы бы и сами добрались до Серебряных Башен, но я рад тебя видеть.
Иорвет похлопал Киарана по спине.
— Ты удивишься, но так оно и есть — больше терпеть я не мог, — ответил он.
Бок о бок они поехали во главе отряда. Мона что-то тихо и возбуждённо шептала мне, но я не слышала. Какого чёрта здесь делает Иорвет? Если он здесь, то зачем Исенгриму была нужна клоунада с моим отъездом? Дающее решимость идти одной до конца, старательно взращиваемое, как чахлый росток, ощущение великого и одинокого ведьмачьего подвига, который я совершала ради Иорвета, разрушилось в дым, и теперь я только и могла, что в прострации сверлить взглядом его спину.
Когда шатры лагеря показались между деревьями, Иорвет приотстал от Киарана, пропустив вперёд скоя'таэлей. Мона с Роэлем пришпорили лошадей, и Туча с Бинки пошли бок о бок позади отряда. Я молчала, растеряв все слова. Иорвет потянулся с седла, перехватил поводья Тучи, и лошади остановились.
— Эйльхарт нет в Монтекальво, — сказал он.
— Письмо… — начала я.
— Ида получила его, настроила свои волшебные зеркала на Монтекальво и засекла след Филиппы, которая покинула замок, — перебил Иорвет. — Она обещала прибыть сюда в лагерь, как только узнает что-нибудь конкретное.
— Хорошо, — сказала я, старательно рассматривая гриву Тучи.
Иорвет помолчал, так и не отпустив повод моей лошади.
— Отдай кровь, — тихо сказал он.
Невольно я прижала руку к груди, где во внутреннем кармане куртки был спрятан пузырёк, и непонимающе уставилась Иорвету в сосредоточенное нахмуренное лицо. Отдать мой билет отсюда?
— Вот ещё! — воскликнула я.
— По-моему, ты не поняла того, что я пытаюсь сказать, — проговорил он, глядя мне в глаза. — Я пойду с тобой, как и обещал.
— Ты не можешь идти со мной, ты должен быть рядом с Исенгримом!
Иорвет усмехнулся.
— Я сообщил Исенгриму о своём решении. В Дол Блатанна я сделал всё, что мог, и теперь на время уйду в тень. Без меня эльфы договорятся быстрее.
Иорвет улыбался краешками губ и по всей видимости считал, что я должна прыгать от радости до небес, я же взбесилась так, что из-за нехватки воздуха не могла выговорить ни слова. Дурацкое объяснение в любви, расставание, два дня жизни с ощущением, будто я была раздавленной лягушкой, и ради чего? Чтобы Иорвет пошёл со мной, как это и планировалось с самого начала?
— Верни мне кровь, — повторил он.
Я одёрнула предательницу Тучу, которая нежно тёрлась мордой о шею Бинки.
— Кровь останется у меня, — воздух вернулся в лёгкие, и я жалела только о том, что рядом не было Исенгрима, чтобы высказать ему всё, что я о нём думаю. — У меня нет желания ждать очередной перемены эльфийских настроений.
— Что значит «эльфийских»?! — мгновенно рассвирепел Иорвет и притянул морду Тучи, намотав повод на кулак. — Может, мне стоит забрать мою собственную кровь силой?
— Попробуй! — зло ответила я.
Покачав головой, Иорвет отпустил повод, подал Бинки на пару шагов назад.
— Ты прошла со мной от начала и до конца. Не понимаю, почему ты вообще решила, что я не способен выполнить свою часть договора.
— Не понимаю, чем пузырёк с кровью у меня в кармане помешает тебе выполнять свою часть договора!
— Тем, что у тебя больше не будет возможности передумать и сбежать, чтобы искать Эйльхарт самостоятельно! — воскликнул он.
Из лагеря доносились голоса скоя'таэлей, приветствующих отряд Киарана. Лошади шагом шли рядом, и я смотрела, как на камешках на дне ручья играют солнечные блики. Мысли, наконец, отцепились от собственных страданий и обратились к Иорвету, который знать не знал об ультиматуме, поставленном мне Исенгримом. Очевидно, что моё неожиданное решение уйти должно было показаться ему полной блажью. Если бы я не подчинилась приказу Исенгрима, если бы не глупая ссора, мы остались бы вместе, и Иорвет был бы рядом со мной всё то время, что осталось. Я искоса глянула на него — он и был рядом, несмотря ни на что. Вздохнула. Расстегнув верхний ремешок куртки, достала пузырёк и протянула ему.
Иорвет кивнул, спрятал кровь в сумку, притороченную к седлу.
— Ждём Иду, — сказал он, пришпорил Бинки и, не оглядываясь, поскакал к лагерю.
Я смотрела ему вслед. Даже если мы и были рядом, но, очевидно, не вместе.
***
С Иорветом прибыло несколько долблатанцев, которые расселись на лавках вокруг стола, а вергенские торговцы, подкатив поближе телеги, показывали товар. Один из краснолюдов бухнул на стол мешок, развязал и, зачерпывая мощной ручищей зерно и любовно пропуская между пальцев, расхваливал его чистоту и цвет.
К дубу около моего шатра была привязана рассёдланная лошадь. У её копыт лежали сумки, а сверху — лук в чехле и полный колчан. Мне даже не нужно было заходить внутрь, чтобы догадаться, кем была новая соседка — Иорвет был здесь, значит и Верноссиэль околачивалась неподалёку.
Эльфийка сидела, согнувшись, у очага, и, подойдя ближе, я увидела, что она держала на коленях книгу.
— Взяла у тебя в гамаке, — сказала она, подняв голову. — Интересная?
Я метнула взгляд на свою сумку — она казалась нетронутой.
— Очень. Про любовь, которая закончилась, — ответила я.
— То, что надо, — Верноссиэль криво улыбнулась.
В голосе её не было ни радости, ни бравады.
— Можешь взять, я уже прочитала, — сказала я.
Она медленно и как будто в нерешительности провела пальцами по странице.
— Эта книга о дхойне… Но любовь же у нас и у вас одинаковая? — задумчиво спросила она.
— Не знаю.
Я ушла к гамаку и, расстегнув перевязь с мечами, сняла пояс с эликсирами.
— Думаю, что одинаковая, — Верноссиэль поднялась, кивнула мне, показывая на книгу. — В походе пригодится.
Я ничего не ответила, а она переминалась с ноги на ногу, глядя на меня, будто ей необходимо было выговориться.
— С Иорветом ничего не вышло, прошлое не вернуть, — тихо сказала она и вскинула голову: — Ещё пытался запретить мне ехать сюда за ним, ха! Я сама себе хозяйка! Душно мне в Дол Блатанна. Доберусь до Вергена, а там — вниз по Понтару…
— Охотиться на дхойне? — спросила я.
Верноссиэль неожиданно рассмеялась, и на её щеках появились ямочки.
— Если попадутся, им же хуже! Я хочу найти каждого скоя'таэля в Темерии и Редании, который ещё не знает о том, что у него появился новый дом, и привести сюда! А куда идёшь ты? Может быть, нам по пути?
Она присела, выставив вперёд ногу, чтобы перевязать сползшие голубые ленты, охватывающие мягкое голенище сапога, и вопросительно смотрела мне в лицо.
— Нет, — покачав головой, ответила я. — Нам точно не по пути.
***
Ида появилась после полудня, когда все сидели за столами и гоняли чаи. Кутаясь в тёмно-зелёный плащ, она вышла из незанятой палатки как ни в чём не бывало, будто жила там, и остановилась у входа. Я вскочила с лавки, с противоположного конца стола поднялся Иорвет.
— Дела плохи, — быстро сказала чародейка, заведя нас за шатры к пустующему столу. — В Монтекальво Филиппу ждали. Я засекла след, который довёл до Ринды, потом по Понтару до Хиппиры…
Ида откинула капюшон. Её лицо было бледным, а и без того большие глаза казались огромными.
— Она сняла защиту от поиска, но через двимерит не смогла докричаться ни до кого из нас. Если бы я не шла по следу, её бы не услышал никто.
— Двимерит? — переспросила я. — Филиппу схватили?
Ида достала из складок плаща свёрнутую в трубку карту, расправила на столе.
— Да, она рассказала. Жрец Церкви Вечного Огня Виллимер. Раньше служил в Вызиме — один из тех фанатиков, что возглавили охоту на ведьм. После смерти Фольтеста переметнулся под крыло Иерарха Хеммельфарта, который пожаловал ему отряд Охотников за Колдуньями и полуразрушенный замок на юге от Оксенфурта.
Тонким пальцем Ида провела по испещрённому горизонтальными чёрточками участку карты ниже Понтара до точки на одном из островов посреди прихотливой формы озера, соприкасающегося с болотами.
— Велен… — произнёс Иорвет странным сдавленным голосом.
— Они везут Филиппу к себе в замок, — Ида свернула карту и практически впихнула её Иорвету в руки. — Я никогда не была в друзьях с Филиппой Эйльхарт, но ни одна чародейка не заслуживает того, что скоро сделают с ней.
Иорвет усмехнулся.
— Не уверен, что Эйльхарт этого не заслуживает.
— Она нужна нам живой, — возразила я.
— По всей видимости, живой она нужна только вам, — тихо сказала Ида. — Я не смогла убедить никого из наших помочь ей. Вам надо спешить…
Отправляться решили немедленно, и я бросилась в шатёр перепаковывать вещи в сумке. Ида наотрез отказалась переправлять нас через портал вместе с лошадьми, и поэтому предстояло выбрать только самое необходимое. Потом попрощалась с Тучей, погладила в последний раз ласковую серую морду и отвела её, нагруженную седельным сумками со всеми моими пожитками, к Моне. Эльфийка, выслушав меня, бросилась на шею.
— Я не возьму твою лошадь, а отведу в Верген, — сказала она, и в глазах её стояли слёзы. — Она будет тебя там ждать. И я буду. Иорвет вернулся и всё будет хорошо, я знаю!
Сам Иорвет прощался с Киараном. Лук в чёрно-красном сайдаке был за его плечами, у ног лежала сумка. Я подошла.
— Ты так прощаешься, брат, будто навсегда, — улыбнувшись, сказал Киаран. Они обнялись.
Ида, которая осталась ждать на другом конце лагеря, показалась между шатров и нетерпеливо вскинула руки. Хмуро переглянувшись, мы с Иорветом взвалили сумки на плечи. Я быстро отвернулась и зашагала вперёд к чародейке, не ожидая его, чтобы скрыть нежданный, рвущийся откуда-то из самого нутра восторг — от того, что снова он и я, вместе, шли в неизвестность. На краю поляны оглянулась: Мона прикладывала пальцы к губам и посылала воздушные поцелуи, а у шатра застыла, приоткрыв рот, Верноссиэль, которая неотрывно смотрела в спину Иорвету и, кажется, всё поняла, потому что я уходила, а он уходил вслед за мной.