Даже профессиональный вор-домушник не смог бы сработать тише, чем я, когда умылась и оделась на рассвете и с зажатыми под мышкой книгами прокралась мимо ширмы к двери. Романистка не подавала признаков жизни и спала, уткнувшись лицом в подушку. Ключ не подвёл и провернулся в замке без лязга, дверь отворилась без скрипа.
Перед уроком по Старшей Речи я заглянула в кузницу Тита Сороки, работа в которой кипела.
— К полудню бомбы будут на кургане, — проворчал он. — То Ярпен ходит, то ты! Вы бы между собой договорились, что ли, чем меня отвлекать…
Эйлин беспокоилась. Ночью Неса так и не вернулась домой, и эльфийка мужественно начала занятие, но постоянно теряла мысль и дрожащими пальцами нервно теребила косу.
— Отложим урок, — решительно сказала я. — Раньше такое бывало?
— На ночь бывало. Отпрашивалась пару раз. Ночевали с детьми в лесу, играли в скоя’таэлей. Муж мой сказал, что беды в этом нет, всех чудовищ и хищников близ Вергена повывели. Сам он на охоте, к свадьбе нужна дичь…
— Ты говорила, что дети строят дом на дереве. А где? У меня есть время, я могу поискать.
— Правда? — обрадовалась эльфийка. — Мне, право, неловко…
— У меня есть время, — повторила я.
— Где сам домик, я и не знаю, — развела руками Эйлин. — Скорее всего, Юзефа подскажет — это мать лучшего друга Несы, его Дин зовут. Я и сама думала у неё спросить, да вот только…
Эльфийка замялась.
— Что только? — ободряюще переспросила я.
— Побаиваюсь я её. Она считает, что Неса избалована и плохо на Дина влияет, от работы отвлекает. Может быть, она и права… — Эйлин виновато потупилась, а потом вскинулась: — Но они же совсем дети! Для работы вся жизнь впереди!
— Разберусь, — сказала я, придав голосу уверенности больше, чем испытывала сама.
Эйлин выдала мне поясок Несы — сплетённую из белых и красных нитей узорчатую тесьму, и передавая его, чуть не расплакалась.
— Паниковать рано, — твёрдо сказала я. — Обойди, пожалуйста, других матерей — быть может, они что-то знают. А я навещу эту Юзефу…
«И поговорю с Киараном», — думала я, направляясь к таверне, где работала мать Несиного друга.
Улицы кипели народом, с поросших пучками травы обочин и в закутках между домов возмущенно гоготали и хлопали крыльями гуси. По дороге от Махакамских врат удалялись от города телеги, груженные коваными изделиями кузнецов и оружием, навстречу сплошным потоком шли обозы с продовольствием из деревень. Перенаселённый город требовал еды. За пару крон трактирщик отрядил работника, который провёл через чадящий ад кухни, где в огромных котлах готовили кашу, а над очагами на вертелах подгорали окорока, потом через узкие коридоры и лестницы вниз. Мне казалось, что мы забрались глубоко под землю, но краснолюд толкнул дверь в тупике, и мы вышли на воздух.
Круглый провал, окружённый вертикальными, уходящими ввысь скалами был заполнен водой. Вода была прозрачной и синей, и сквозь неё было видно, что стены водоёма отвесные, а сам он бездонный. Высоко над головой на канатах висел гигантский чан — раз в день в нём поднимали лебёдками воду и наполняли цистерну на площади. Я пригляделась: действительно, мы не ушли далеко, край резного каменного козырька над входом в таверну виднелся у вершин скал.
Краснолюд повёл по выступу в стене к выдолбленному в камне широкому жёлобу, по которому скатывалась, бурля, вода из резервуара. Жёлоб уходил в скальную расщелину, и, спустившись вдоль него, мы вышли на площадку, где, согнувшись над бадьями, работали прачки. Над костром в жестяном поддоне грелись булыжники, под ногами хлюпала серая мыльная пена. По отвесной стене поднимались и опускались корзины с бельём.
— Юзька, к тебе! — крикнул мой провожатый и почему-то попятился.
— А ну, стоять! — от бадьи разогнулась краснолюдка с ребристым вальком-колотушкой в руке. На голове её тюрбаном был повязан платок, рукава рубахи засучены, и она надвигалась на нас, угрожающе постукивая вальком по ладони. — Уголь когда уберёшь, шельмец?
— Будет сделано, Юзечка, — забормотал краснолюд.
— И дров спусти, камни еле тёплые! Заставить бы тебя в ледяной воде стирать, негодник!
Руки у краснолюдки были красными, с распухшими и узловатыми суставами. Она замахнулась колотушкой, и работник, крикнув: «Сей момент!», припустил на выход. Вслед ему понеслись выкрики и смех остальных прачек, которые воспользовались перепалкой, чтобы минутку передохнуть.
— Тебе чего? — угрюмо осведомилась краснолюдка и направилась к бадье.
— Я ищу Дина…
— Как найдёшь, так передай, чтоб домой не появлялся! — перебила она, подошла к костру и, одной рукой подхватив на кованую лопатку булыжник, плюхнула его в бадью.
— Обязательно передам, Юзефа, — сказала я, — но мне нужно знать, где его искать.
Краснолюдка молча поднимала валёк и с размахом била по приподнятому над бадьёй белью.
— Ночевал ли Дин дома в последние три дня? — спросила я.
Юзефа разогнулась.
— Ты думаешь, мне есть время за ним следить? — грозно спросила она. — Ишь ты, Юзефа я ей! Так и скажи, что тебя эльфка подослала… Мой-то муж, в отличие от ейного, в битве полёг, мне некогда над дитятями крылами хлопать!
— Детей не было дома три дня, — твёрдо заявила я. — Я хочу их найти. Всё, что мне нужно — это информация, где они могут быть.
— Младший мой, Тим, знает, да только и он сегодня ни свет ни заря убёг, — краснолюдка вернулась к работе. — Ух, выпорю!
Некоторое время слышался только шум потока и тяжкие удары вальками по мокрому белью. Я ждала.
— Так и будешь над душой стоять? — наконец, спросила Юзефа.
— Мне нужна хоть какая-то зацепка, — сказала я. — Эйлин говорила, что дети строят дом на дереве…
— Эйлин, пф… — краснолюдка фыркнула.
— Ей дочка ничего не рассказала о том, где они играют. Может быть, вам сыновья доверяют больше? — попробовала схитрить я.
— Конечно, доверяют! Кому, как не собственной матери, при безотцовщине доверять? — краснолюдка, наконец, остановилась и вытерла руки о передник. — Младший говорил, что к северу от старого гномьего столба тропа идёт, так они за ельником дерево нашли, с которого полмира видно. Больше ничего не знаю.
— Мне нужны какие-нибудь вещи Дина или Тима, чтобы найти их след.
— Я работаю, не видишь? — буркнула краснолюдка.
Глубоко вздохнув, я выровняла дыхание, чтобы в голос не проникло нарастающее от разговора с невыносимой собеседницей раздражение.
— Я заплачу за простой в работе, — сказала я и похлопала по мешочку с монетами.
Лицо краснолюдки побагровело.
— У меня ребёнок пропал, а она мне деньги суёт! — Юзефа пихнула мне в руки колотушку. — Сторожи бадью, а лучше постирай, пока я хожу, время теряю. А то руки белые, как у барыни…
Краснолюдка ушла. Я опустила пальцы в бадью. Вода была ледяной и ничуть не нагрелась от камня.
— Не бери в голову, — добродушно сказала прачка по соседству. — Она скоро обернётся, времени не потеряет — живёт рядом с таверной.
— Юзя-то на словах только грозная, — добавила худая женщина с другой стороны. — Как муж у ней погиб, так и крутится, чтобы пацанов на ноги поставить…
Краснолюдка и правда вскоре появилась. Забрала у меня из рук валёк и всучила лохматую игрушку — волчонка с вышитыми крестиками глазами.
— Из мужнина тулупа сделала, Дин с этим волчеком каждую ночь спал, — пробурчала она, потом пожевала губами, посмотрела исподлобья: — Иди и найди наших детей, ведьмачка.
***
Дома я застала Марго перед зеркалом. В белых чулках и бархатном коричневом костюме из пышных панталон ниже колен и курточки до пояса она походила на пажа. В её руке был мой серебряный меч. На голове моя шляпа. Волосы заплетены в косу, как у меня. Она приняла красивую в её представлении позу, картинно подняв меч над головой.
— Я похожа на ведьмачку? — поинтересовалась она. — Смотри, вылитая ты, у нас даже глаза одного цвета! Я знала, что ты вернёшься за мечами, поэтому не в обиде, что ты меня не разбудила.
— Зато я в обиде, — перехватив её руку за запястье, я отняла меч и забрала с головы свою шляпу. — Никогда больше, слышишь, никогда не трогай мои вещи! Тебе очень повезло, что я спешу!
— Не вздумай убегать! — засуетилась она, полностью проигнорировав угрозу в моём голосе. — Я с тобой!
Второй раз за сегодняшний день мне потребовалось приводить дыхание в порядок. Вскинув меч, я коснулась остриём бархата на груди Марго.
— Давай-ка проясним отношения раз и навсегда — ты никуда со мной не пойдёшь, ясно?
Романистка, отступив на шаг, потянулась к столу и подала мне сложенный трубочкой с разломанной сургучной печатью свиток.
— Совершенно точно я пойду с тобой сегодня на обед в честь приезда махакамцев, — сказала она, разворачивая лист перед моим носом. — Приглашение для нас двоих от Скалена Бурдона.
Я пробежалась глазами по свитку.
— Вот там и встретимся, — сказала я, опустив меч, и скрылась в своей комнате.
Оружие, эликсиры, доспехи из шкуры виверны — полностью подготовившись к вылазке в лес, а заодно и на курган, я подошла к двери.
— Удачи! — проворковала Марго, перед зеркалом заправляя волосы под аккуратный берет с пушистым свисающим пером цапли.
На ногах у неё уже красовались длинноносые туфли с блестящими пряжками. Я посмотрела на неё в зеркало многозначительно и надеялась, что сурово, и получила в ответ чистый, полный невинности взгляд. Дверью я постаралась хлопнуть как можно громче.
***
Киарана я нашла в палатке Яевинна вместе с другими командирами скоя’таэлей. Не слишком-то обрадованный моим вторжением, эльф вышел.
— Ты зря беспокоишься, — улыбнулся он, выслушав меня. — Но я пошлю гонцов по отрядам, чтобы они прочесали лес.
— И… — начала я.
— И мы проверим берег, — успокаивающе добавил он. — С детьми ничего не могло случиться.
Он вернулся в палатку, а я повела Тучу на выход из северных ворот. Пару раз мне показалось, что я видела в толпе маячащее белое перо, но рассудив, что за городом Марго не сможет меня догнать, поскакала галопом и вскоре забыла о ней.
«Старый гномий столб и ельник», — вспоминала я указания краснолюдки. Киаран подтвердил, что единственный столб, который подходил под описание, был на той самой поляне, где когда-то мы встретились с Иорветом, а потом расколдовывали Саскию. Про себя я поражалась спокойствию Киарана — поляна находилась на изрядном от Вергена расстоянии, далеко за прочёсываемой ежедневно территорией близ города. Еловый лес начинался ещё дальше, за узким ущельем, сквозь которое вела единственная тропа.
Туча, цокая копытами по камням, вышла из ущелья к тёмной опушке. Тропа уходила в лес, в гору. Спешившись и сняв перчатки, я села на колени и положила под левую руку поясок, под правую игрушечного волка. Закрыла глаза.
***
Темнота ударила под дых. Наотмашь, наповал, насмерть. Задавила плитой, сжала горло удушьем. Я силилась вдохнуть и не могла, и не могла пошевелиться в сковавшей меня тьме. Из горла давился хрип, становясь всё громче, всё страшнее, и, наконец, надорвался. Воздух кончился. Разом всё стихло.
Я лежала боком, щекой на камнях. Руки были скрючены, под обломанными ногтями набилась каменная крошка, будто я скребла землю. Видение было молниеносным и сокрушительным, и, как вырванный из кошмара человек, я некоторое время не шевелилась, пытаясь убедиться, что с миром ничего не произошло. Лошадь безмятежно ждала в стороне и вяло обмахивала круп хвостом. Поясок и волчонок валялись рядом. Прежде чем прикоснуться к ним, я сосредоточилась, и ответила мне глухая, слепая тишина. Протянула руку, осторожно дотронувшись до пояска, и сосредоточилась вновь — ничего, словно орган чувств, который отвечал за ощущения в медитации, перегорел, как предохранитель.
Встала на четвереньки, на землю капнула кровь — бровь была рассечена. Согнувшись над дорогой, на ощупь промыла рану водой из фляги и нанесла мазь. Ещё чувствуя себя контуженной, забралась в седло. Сомнений не оставалось — детей надо было срочно искать! Я пустила Тучу по тропе, уходящей в тёмный лес.
***
Дважды по дороге мне встречались развилки. Я бессильно прислушивалась к себе, не находила подсказки и выбирала ту дорогу, что вела в гору. «С дерева видно полмира, — размышляла я, — следовательно, оно на высоте». Места стали глухими. Ельник взбирался на плато, к которому невозможно было подобраться с противоположной от города стороны, поэтому шанс встретить патруль скоя'таэлей стремился к нулю.
За приглушённым постукиванием копыт по хвойной подстилке слышались звуки леса — то щёлкали ветки, то шелестело, будто от ветра. Я остановила Тучу — звуки исчезли. Уходящие в небо мрачные ели стояли неподвижно. На периферии зрения что-то мелькнуло. Показалось. Тропинка петляла, огибала скальные выступы склонов. Нехороший был лес, недобрый, совершенно неподходящий для детских игр. Даже сейчас, ясным утром, и даже без чутья, ощущалось в нем чьё-то присутствие, а по спине пробегал холодок, будто кто-то внимательно и давяще смотрел вслед.
Впереди между деревьев я заметила бурую кочку из тряпья или меха, издалека было не разглядеть, и в солнечном сплетении сжалось — неужели я нашла Тима? Подъехав ближе, спрыгнула с седла. У тропы лежала мёртвая собака — крупная, рыжая, с оскаленными зубами. Шерсть вокруг порванного горла слиплась от крови, из вскрытого живота выпали внутренности. Труп был ещё тёплым. Встретить собаку так далеко от Вергена было странным. Характер ран указывал на хищников, скорее всего волков. Я вспомнила волчий вой, что мы ночью слышали с Иорветом, для спокойствия достала из ножен меч и направилась верхом дальше по тропе.
Мелькнуло справа — теперь уж не померещилось. Туча запрядала ушами и ускорила шаг без понукания. Перешла на рысь. Еловые ветки царапали лицо. Прижавшись к шее лошади, я оглянулась — между стволами скользили длинные серые тени. Точно, волки! Туча рванула с тропы в сторону и понесла в уходящий вниз распадок.
Волки уже не таились и широкими прыжками летели рядом. Они не нападали, а будто направляли лошадь вдоль оврага. «Загонщики», — думала я, что есть сил дёргая повод. Лошадь не слушалась и хрипя мчалась вперёд. Аксий! Туча всхрапнула, мотая головой, разжала удила, но не остановилась. Мы скатывались с горы молчаливой серой лавиной, и слышно было только топот и храп лошади. Аксий! Туча затормозила всеми четырьмя копытами.
— Не останавливайся, bloede arse! — вдруг услышала я крик и краем глаза заметила между деревьев тёмный силуэт всадника.
— Вот ещё! — прошипела я под нос и выбросила Аард.
Накачанная Аксием лошадь присела на задних ногах, а ближайший волк, поскуливая, отлетел в сторону. Никогда ещё я не видела таких огромных волков. Стая ощерилась, подходя ближе, и сжимала кольцо.
— А ну пошли отсюда! — заорала я, бабахнула Аардом слева, перехватила меч и выпустила огонь справа.
Волков было слишком много, и я надеялась, что встретив сопротивление, они отпустят добычу. Ещё один Аард, и несчастная моя лошадь заржала и встала на дыбы, молотя передними копытами по воздуху. Я вцепилась ей в гриву и, матерясь на чем свет стоит, выпустила ещё один Игни. Сработало! По одному волки отступили и исчезли за деревьями. Я вытерла рукавом пот со лба и потрепала Тучу за шею.
— Зачем ты их прогнала?! Amadana! — раздался голос справа, и я увидела разъярённое лицо незнакомого мне эльфа в меховых одеждах.
*Дура!*
Он развернул прочь гнедого коня, на ходу убирая за спину лук, и в дополнение к своему непонятному вопросу обложил меня эльфийской матершиной. Тут уж и я не осталась в долгу и вылила ему на голову существенную часть своих знаний по Старшей Речи.
Вдруг остановившись, эльф замер, опустил хищное лицо с тонким прямым носом к груди и вскинул ладонь. Я замолчала.
— Они нашли новую добычу, — процедил он и подстегнул коня. — За мной!
Ничего не понимая, я поскакала за незнакомцем, решив, что так или иначе нужно выбираться из оврага на тропу.
— Veloë! — крикнул он.
*Быстрее!*
Лес прорезал далёкий крик.
Лошади летели слаженно, как по прямой дороге. Эльф отпустил поводья, на ходу доставая лук, и, казалось, был с лошадью единым целым, как индеец из прерий, я же сосредоточилась на том, чтобы не задеть головой ветви и не свалиться.
Мы выскочили на тропу и рысью поскакали по ней обратно, справа промелькнул труп собаки.
— Het stráede, — сказал эльф, показывая рукой на следы волков на хвойной подстилке, ведущие вбок.
*По этой дороге*
Он пустил коня по следу, я держалась за ним, мучительно раздумывая, не маленького ли Тима выбрали волки новой жертвой после того, как отпустили меня. Если они не боялись нападать на вооруженного всадника, то что говорить о ребёнке, который шёл пешком! Я сконцентрировалась и шёпотом выругалась, с досадой убедившись, что чутьё и не думало возвращаться. Мы опять скакали вниз, по другому склону того самого оврага, куда перед этим гнала меня погоня. Эльф не терял следа, но почему-то не торопился, как будто не хотел догонять стаю раньше времени.
— Смотри! — крикнула я ему, указывая на валяющийся в стороне и белеющий на фоне земли пушистым пером берет. — Надо спешить!
— Они не нападут, пока не приведут жертву к засаде. Там всех убьём, — проговорил эльф, мельком глянув на берет, и грозно добавил: — Но не раньше!
Крик раздался вновь, и теперь к нему присоединился высокий волчий вой.
— Пора! — скомандовал эльф.
Мы вылетели на выкат оврага, где деревья расступились и посветлело. Посередине поляны, верхом на звенящем сбруей пони, визжала романистка Марго Д'Альбер. Пони взбрыкивал, отважно отбиваясь копытами от нападавших волков. Марго, как на родео, мешком подпрыгивала на его спине, и крик её обрывался каждый раз, когда коротенькие лохматые задние ноги пони взметались в воздух. В прыжке один из волков вцепился романистке в бархатные складки штанов и выдернул её из седла.
Я погнала Тучу по большому кругу, обжигая крайних волков Игни. Эльф пускал одну за другой стрелы в тех, что нападали на Марго. Я рубила мечом, перегибаясь с Тучи, и отгоняла Аардом. Волки бросили романистку и с ожесточением ринулись в бой. На этот раз они не убегали, и вскоре я поняла почему — за молоденькими пушистыми ёлочками на опушке притаилось трое волчат. Марго затихла, сидя на земле около пони, и расширившимися глазами, которые занимали пол-лица, наблюдала за схваткой. Матёрая старая волчица подпрыгивала, пытаясь добраться до эльфа, и когда из всей стаи осталась лишь она одна, волчата выскочили из укрытия. Двое кинулись к пони, и тот отбросил их копытами, а третий с тявканием кружил вокруг коня эльфа, помогая матери. Волчица упала, пронзённая стрелой. Всё было кончено. Эльф соскочил с коня и вдруг, стремительно выбросив перед собой одеяло, снятое с седла, поймал волчонка.
— Хорошая собака будет, — сказал он, завязывая углы одеяла в тюк. — Верная.
Марго, сидя на земле, незаметно отвернула в сторону лоскут бархатной ткани на порванных панталонах, чтобы в прореху было видно подвязку чулка на бедре, и выпустила из косы локон на лицо.
— Как тебя отблагодарить, спаситель? — в голосе её появились грудные модуляции, и она протянула руку, как для поцелуя.
Эльф закончил привязывать мешок с волчонком к седлу и развернулся. «Ну точно, индеец», — подумала я. Тёмные волосы были заплетены в длинные косы, скулы были острыми, лицо худое, с резкими чертами, и глаза опасные, чёрные. Он был красив, как все эльфы, но красотой дикой и необузданной, красотой хищника. Он прошагал мимо Марго к пони и потрепал того по мохнатой голове.
— Вот твой спаситель, женщина. Вернёшься в Верген, дай ему моркови.
Марго отфыркнула локон с лица и поднялась с земли.
— И всё же мне хотелось бы узнать твоё имя, — сказала она.
— Иолар с Синих Гор, из Свободных Эльфов, — ответил он.
— Я слышала про вас! — воскликнула Марго. — Вас называют Дикие Эльфы!
— Кто нас так называет? — Иолар усмехнулся. — Дикие dh’oine? Что они вообще могут про нас знать?
— Они, может, и не знают, а вот мне очень хочется узнать побольше, — сказала Марго, посылая ему выразительные взгляды. — Меня зовут Марго, а это Яна…
— Вы сёстры? — перебил эльф, оглядывая нас.
— Нет! Да! — воскликнули мы с романисткой одновременно.
— Единоутробные близнецы, разлученные в детстве, — промурлыкала Марго, — мне повезло в жизни больше, а вот мою сестру украли ведьмаки и сделали ведьмачкой.
— Почему ты кричал на меня? — спросила я Иолара.
— Утром волки выманили из лагеря и загрызли одну из наших собак. Мне нужна была наживка, чтобы найти засаду — в это время года волки обучают щенят охоте. Зуб за зуб, теперь у меня будет новая собака, — он помолчал и кивнул на Марго. — Из твоей сестры наживка получилась лучше, чем из тебя.
Марго выпятила грудь и свысока посмотрела на меня, будто Иолар отвесил ей лучший в жизни комплимент.
— Я ищу ребёнка, — сказала я. — Утром он проходил в этих местах. Ты его не встречал?
Эльф задумался.
— Я видел его следы, — наконец, сказал он. — Я помогу тебе.
***
Вернувшись на тропу с мёртвой собакой, мы прошли назад до развилки, где я повернула не в ту сторону. Я вспомнила, что в Зеррикании в горах Иорвет упоминал имя Иолара, и решила, что он не стал бы звать в Верген того, кому нельзя доверять. Поэтому, поразмыслив, я рассказала Иолару о пропаже детей. Лицо эльфа посуровело, но он успокаивающе поднял ладонь.
— В этих местах охотилась всего одна стая, и утром они были заняты моей собакой, — сказал он.
Марго, подпрыгивая на спине пони, понукала его ударами пяток и пыталась втиснуться между Тучей и конём Иолара. Пони упрямо бежал так, как хотел.
— Мы пришли ночью, — сказал Иолар, — встали лагерем близ города…
— Вчера был сбор всех скоя'таэлей, — тихо сказала я, оглянувшись на отставшую романистку.
— Я знаю, — так же тихо ответил он. — Я встретил утром Иорвета с Исенгримом.
— О чём вы шепчетесь? — возмущённо спросила Марго, врываясь между нами. — Мы — одна команда, а в команде не должно быть секретов!
Тропа скоро растворилась в земле. Со стыдом мне пришлось признаться Иолару, что я потеряла чутьё. Он кивнул, соскочил с коня и повёл его под уздцы, внимательно вглядываясь под ноги.
— Слишком сухая и твёрдая земля, — недовольно сказал он. — Слишком маленькие ножки…
Внезапно остановившись, он перехватил из рук Марго повод пони. Позвякивание блях на сбруе прекратилось, и откуда-то послышался тоненький и тихий скулёж. Иолар похлопал по мешку с волчонком, тот в ответ тявкнул и забарахтался.
— Туда! — сказал эльф.
Мы шли на звук. Поскуливание не прекращалось. Хвойный лес поднялся на склон, и между деревьев забелело небо. Мы вышли на обрыв — снизу жёлтыми и бурыми пятнами уходил вдаль лес, перемежаемый торчащими островками скал. Звук был совсем рядом.
— Тим! — закричала я.
Мне ответил голос — захлёбывающийся от рыданий детский голос. В стороне на клином выступающем над обрывом уступе стояла мощная ель, высоко в ветвях которой виднелся настил из связанных верёвками палок.
— Я не могу-у-у! — слышалось оттуда сквозь всхлипы.
Приблизившись к дереву, Иолар посмотрел ввысь на корабельный прямой ствол, приметил верёвку, спускающуюся сверху. Подёргал за неё и вдруг подпрыгнул и помчался вверх. Ногами он будто бежал по стволу и быстро-быстро перебирал руками по верёвке. Через миг он уже исчез в верхних ветвях.
— Какой мужчина! — заворожённо прошептала Марго.
— Как насчёт истории любви успешной романистки и дикого эльфа с Синих Гор? — спросила её я.
— Почему бы и нет? — она вскинула на меня затуманившийся вдохновением взор.
— Только в конце все непременно должны умереть, — сказала я.
— Ничего подобного! В истории пикантных похождений знаменитой романистки нигде не может быть поставлена точка. Ни один мужчина не заслуживает этого, — она хитро посмотрела на меня. — Но этот мужчина, несомненно, заслуживает отдельной главы, а то и двух.
Иолар показался над настилом из ветвей, осторожно переступил за край и не спеша спустился по верёвке на землю. На плечах у эльфа, обхватив обеими руками лоб и уткнувшись лицом в макушку, сидел малыш-краснолюд. Иолар занёс руки за голову и попытался снять его со спины, но мальчишка только крепче сжал руки.
— Открой глаза, — сказал Иолар и пояснил нам: — Он смог забраться наверх, но боялся спуститься вниз.
Мальчик послушался и, открыв заплаканные глаза на щекастеньком круглом лице, шмыгнул носом.
— Мы договорились не реветь, — строго сказал Иолар и поставил малыша на землю.
Тот кивнул, шмыгнул носом ещё раз и разрыдался.
— Тим, всё в порядке, ты на земле, — сказала я, присев перед ним на корточки.
— Не-е-ет, — рыдал он.
Эльф с видом мученика закатил глаза.
— Да что же вы стоите истуканами! — Марго, распихав нас, опустилась на колени и подхватила мальчонку на руки. — Поплачь, маленький, поплачь…
Она бормотала, а Тим обхватил руками её шею и рыдал в бархатную грудь.
— А теперь ты расскажешь добрым тётям и смелому дяде, что случилось, — ласково сказала Марго.
Маленький краснолюд всхлипнул, вытер нос о её куртку.
— Я хотел играть с Несой, Дином и другими, а они не пускали меня с собой, потому что я маленький и боюсь высоты! — с обидой в голосе воскликнул он. — А как я залез к ним в домик, чтобы доказать, что не боюсь, их нет!
Марго упреждающе зашептала, чтобы он не расплакался вновь.
— Друзья так не поступают, — сказала я. — Мне нужно найти Несу и Дина и сказать, чтобы они брали тебя в игру.
Тим радостно закивал.
— Где они? — вкрадчиво спросила я.
— Прячутся где-то. Дин знает, что мамка его выпорет, что он два дня дом не убирал, дрова не колол, воду не носил, кур не кормил… — он начал загибать маленькие пальцы.
— Бедный ребёнок, — вздохнула Марго.
Я распрямилась.
— Возвращаемся, — сказала я.
Мы нашли Тима, но ниточка, ведущая к Несе, оборвалась. Маленький краснолюд безапелляционно заявил, что хочет ехать с эльфом и никак иначе, и Иолар не стал спорить, одной рукой подхватил мальца и усадил в седло.
***
На дороге, ведущей от Вергена к кургану, мы встретили телегу с бомбами, которую сопровождал Ярпен с отрядом краснолюдов.
— Янка, где ты шляешься?! — воскликнул он, потом его удивлённый взгляд остановился на Тиме, который ехал в седле перед эльфом.
— Дяденька Ярпен, смотри, как я высоко! — крикнул тот с восторгом.
— Высок репей, да ноги жиденькие, — проворчал Ярпен, с неприязнью рассматривая лицо Иолара.
Потом скользнул взглядом по одежде из шкуры с длинным тёмным мехом, перетянутой ремнями перевязей, по клинкам, притороченным к седлу.
— Проверим? — Иолар спрыгнул с коня и разогнулся пружиной.
— А то и проверим!
Ярпен бросил на телегу топор и вразвалку направился к эльфу, засучивая рукава. Краснолюды заулыбались и загудели в предвкушении драки.
— Дяденька Ярпен, а ещё у него волк в мешке! — объявил Тим.
Иолар потянулся и ссадил мальчика на землю. Тим подбежал к Ярпену и вцепился тому в штанину:
— Я тоже хочу волка, дяденька Ярпен, можно мне завести волка?
— Мать тебе такого волка заведёт — вой будет стоять по всему Вергену, — проворчал тот и поднял лицо на Иолара. — Некогда мне с тобой разбираться, у меня таких бездельников на очереди — полный курган. А ну, трогай!
Возница хлопнул вожжами, и телега покатилась по дороге. Краснолюды разочарованно завздыхали и зашагали следом. Иолар насмешливо смотрел на Ярпена. Тот сплюнул.
— Вечером помахаемся, — сказал он, — коли не зассышь.
— Договорились, — спокойно ответил эльф.
Ярпен ещё раз сплюнул, растёр сапогом и обернулся ко мне:
— Янка, пошли!
— Я догоню, — сказала я.
Марго наблюдала за уходящими краснолюдами с таким видом, будто тоже была разочарована несостоявшимся зрелищем.
— Отвези Тима в Верген и отведи его к матери, — обратилась я к романистке, решив позже высказать ей всё, что я думаю про слежку за мной, и скрепя сердце добавила: — Пожалуйста.
— Но как же курган? — заволновалась она. — Мне непременно нужно запечатлеть схватку с трупоедами!
— Я тоже хочу к трупоедам! — воскликнул маленький Тим.
Иолар заинтересованно прислушивался.
— В следующий раз, — со всей твёрдостью в голосе объявила я. — И это не обсуждается.
Романистка с мольбой глянула на Иолара, но не нашла поддержки в его бесстрастном лице. Вздохнув, раскрыла руки в объятьях и усадила Тима на пони.
— Поедем, дружок, нас здесь не любят, — сказала она. — И они за это ещё поплатятся!
Позвякивая сбруей, пони направился в сторону Вергена.
***
Спешить, скорее! Внутренний зуд вынуждал подстёгивать лошадь. Иолар распрощался — эльфы с Синих Гор разбили лагерь близ поворота на катакомбы. Телегу с бомбами, сопровождаемую Ярпеном, я оставила далеко позади и мчала к патрулю скоя’таэлей, по дороге лихорадочно соображая, что делать дальше. Меня разрывало между заданием на кургане и поиском детей. Второе было несравненно более срочным и важным — я знала это, я помнила каждой клеткой тела кошмар в медитации. Однако чем я могла помочь? Чутьё возвращалось еле-еле, как начинают шевелиться пальцы парализованной руки, а без чутья я была не полезнее лопаты без черенка.
Разговор с эльфийкой, командиром патруля, остудил мой пыл, и я решила идти с Ярпеном на курган, как и было запланировано. Несмотря на кажущуюся беспечность, Киаран успел поднять всех вергенских скоя’таэлей на поиски детей. Белки обшаривали леса, пещеры и старые шахты, протаскивали бредни по дну омутов вдоль берега Понтара.
Спешить больше не имело смысла, и, поджидая телегу Ярпена, я направила лошадь по дороге шагом. В умении находить следы в лесу соперничать со скоя'таэлями я не могла. Но у меня было нечто, чего не было у них — память о видении. В этом кошмаре был спрятан ключ, зашифрованное послание о том, где находятся дети. В нём были удушье, темнота, невозможность пошевелиться… Мысли возвращались к воде — похожий опыт я испытала, чуть было не утонув в бассейне в Ард Доле. Однако что-то не сходилось. В видении ещё был страх, и был он вязким и бесконечным, как потеря надежды, как ожидание неизбежного. Там пахло смертью. Кроме того, я была уверена, что дети живы, и они не смогли бы просидеть под водой три дня.
Из задумчивости меня вывел топот копыт, и верхом на своём гнедом жеребце из пролеска вылетел и догнал меня Иолар.
— В лагере скучно, — пояснил он в ответ на мой вопрошающий взгляд. — А в горах нет трупоедов.
— Вам повезло, — улыбнулась я.
— У нас есть эринии, грифоны… Есть ещё скальные тролли, — добавил он. — Тролли нас охраняют, с ними несложно договориться.
Мы помолчали, лошади шли бок о бок по тропе.
— Я слышал о тебе… — наконец, сказал Иолар.
— Откуда? — удивилась я.
— Мой названный брат, Рагнар, охотник из Ард Дола. Он рассказал, что Иорвет с ведьмачкой и отрядом побывал там летом. Я понял, что ты — это она, когда увидел твою ведьмачью магию, — ответил Иолар. — Ещё Рагнар рассказал, что вы вылечили воду…
— Было такое, — подтвердила я. — Расстались мы не слишком дружелюбно.
Эльф кивнул.
— Пару десятков лет ни тебе, ни Иорвету лучше не показываться в Ард Доле, — серьёзно сказал он.
— Про себя я могу это гарантировать, — рассмеялась я, а потом осеклась, вспомнив опрометчивое обещание, данное Наине, которому суждено было остаться неисполненным.
Мельком взглянула на Иолара, на его обветренное и загорелое от обжигающего горного солнца лицо.
— Почему вы не ушли в Ард Дол, раз знаете о его существовании? — спросила я. — Почему живёте в горах?
— Не все могут жить на одном месте, в тесных дворцах, среди толпы, — ответил он. — Нам нужен простор, нужна свобода. Края наши суровы, но за снежными пиками на высокогорных плато растут цветы. Там близко небо.
— Поэтому вы называете себя Свободными Эльфами?
— Не только, — сказал он. — Мы никогда не жили в плодородных долинах, никогда не сражались ни с dh’oine, ни с другими расами за землю. Мы всегда были и останемся свободными.
— Тогда я не понимаю, — сказала я, поразмыслив. — Зачем ты приехал со своими эльфами сюда, сражаться за Дол Блатанна?
— Зачем пойдёшь сражаться за Дол Блатанна ты, человек? — ответил Иолар вопросом на вопрос.
— Всё-то ты знаешь, — усмехнулась я. — У меня есть свои причины. И свой долг.
— Рука — часть тела, и разве рука не поможет телу, если ему грозит опасность? Мы — часть Aen Seidhe, и наш долг — помочь братьям и сёстрам, — высокопарно, как индейский вождь, произнёс он. Потом, подумав, приложил руку к груди, и на его хищном лице появилась вдруг мягкая и немного застенчивая улыбка: — Кроме того, у меня тоже есть свои причины.
Я посмотрела на него и, сама того не ожидая, расхохоталась. Загорелое лицо эльфа стало цвета красного дерева.
— Прости, — сказала я, успокоившись, — я слишком мало спала в последние дни, нервы ни к чёрту.
— Я думал, что ведьмачьим даром ты прочитала эти причины в моём сердце, — сказал он, и я могла поклясться, что он смутился.
— Они настолько смешны? — не удержалась я от вопроса.
— Были те, кто смеялся надо мной, — просто ответил Иолар. — Томление духа непозволительно для командира и лучшего охотника Синих Гор. Они говорили — неужели я не могу найти её среди своих?
Некоторое время я обмозговывала его загадочное заявление.
— Кого найти — невесту? — озарило меня, когда я вспомнила, как эльф прикладывал руку к сердцу и краснел.
— Её, — серьёзно поправил он. — Единственную.
Я ничего не ответила, и каждый погрузился в свои мысли. Остаток пути до кургана мы провели в молчании.
***
На пустыре горели смрадным дымом сложенные горками трупы чудовищ. Ярпен был в ярости. Свалившийся на голову Иолар встал ему костью поперёк горла, и только моё вмешательство и ропот в отряде, что лишний лук (особенно пришлый, который не жалко) не помешает, остановили новую свару. Ещё сердясь, Ярпен отцепился от незваного эльфа — ему аж зудело, как хотелось самолично заняться взрывами.
В провал полетело сразу три бомбы новой модели. На счастье я последовала совету кузнеца и отошла подальше — от взрыва из дыры выплеснулись чёрные брызги, и борода одного из краснолюдов превратилась в обожжённый огрызок пакли. Когда жидкость внизу прогорела, нам с эльфом выпала честь первыми лезть в провал. Краснолюды опустили шатающийся дощатый помост, с которого мы на пару расстреляли оставшихся в живых трупоедов в зале внизу. Иолар не пустословил, когда назвал себя лучшим охотником Синих Гор — каждый его выстрел достигал цели, и пока я перезаряжала арбалет, два или три чудовища падали со стрелою в глазу. Снова пришел черед бомб. Смесь, придуманная Титом Сорокой, работала безотказно, и вскоре все кладки трупоедов, налипшие по стенам и на полу в зале, были уничтожены.
Мы с Иоларом спустились в подземелье вновь, чтобы зачистить от чудовищ прилегающий коридор. Подоспевшие бойцы Ярпена помогали в ближнем бою, а потом мы бросали бомбы и уничтожали гнёзда. От грохота содрогались древние стены, и местами каменная крошка сыпалась со сводов.
Весь запас бомб израсходовали ещё до наступления вечера.
— Как раз к званому обеду поспеем, — благодушно сказал Ярпен. — Завтра продолжим.
— Хорошо, — сказал Иолар, приторачивая к седлу лук.
Ярпен снова взъярился.
— Тебя будто звали! Думал, если рядом поошиваешься, так я и про махач забуду? Ты завтра на койке лежать будешь, а не трупоедов бить.
— Или ты, — невозмутимо ответил Иолар.
Среди краснолюдов послышались смешки, а Ярпена от такой наглости чуть не хватил удар. Но, видимо, мысль об обеде и о том, что солнце уже давно перевалило за полдень и до сведения счетов осталось всего ничего, умиротворила его, потому что он разулыбался, сплюнул под ноги Иолару с весьма благостным выражением на лице и скомандовал краснолюдам сворачиваться. На сегодня работа на кургане была закончена.
***
Перед торжественным обедом я заглянула домой, чтобы смыть копоть и переодеться. На кровати Марго в беспорядке были разбросаны цветастые платья, самой её уже не было. Дома было тихо и хорошо, и не хотелось никуда идти. Я медлила, долго выбирая между двумя парами штанов и копаясь в невеликом числе рубашек, потом долго раскладывала одежду. В заднем кармане шорт что-то мешалось, и я достала восьмиугольную зерриканскую монету с раскинувшим крылья драконом и скомканное прощальное письмо Эскеля. Расправила бумагу. Чернила расплылись на пятне в центре то ли от каэдвенской водки, то ли от моих слёз. Я понюхала письмо — определённо это была водка. Усмехнувшись, бросила его в камин. Щелчок Игни, и оно вспыхнуло. Монету я оставила в кармане — из всего нашего с Иорветом зерриканского богатства она была последней. Остальные ещё в день приезда Сесиль Бурдон обменял мне по грабительскому курсу на новиградские кроны, и тогда я пожалела, что не оставила пару золотых профилей Виллентретенмерта на память.
Я смотрела в камин, на ярко-красные извилистые нити, которые пожирали бумагу и оставляли после себя чёрный хрупкий измятый комок. Я не думала про Эскеля, я думала про Иорвета. Про то, что у меня нет ни единой вещи на память о нём. Выпустила слабенький Аард, и сгоревшее письмо разлетелось серым пеплом. «Мне не нужны вещи, мне нужен он сам», — сердито решила я и тут же вспомнила, что на руке у меня есть то, что гораздо важнее любой вещи — наш знак, наша тайная связь. Раскрыв ладонь, я сосредоточилась и подумала, что никогда не пыталась концентрировать внимание на метке. Вдруг я смогу почувствовать Иорвета и узнать, что у него всё в порядке? Головой я понимала, что за неполный день пути с ним и отрядом ничего не могло случиться, однако сегодняшний день был таким длинным, что казалось, будто расстались мы на пороге моей квартиры с месяц назад. Закрыла глаза. Отзывчивая темнота вернулась, и хотя про Иорвета я не сумела узнать ничего, ярко вспыхнули во мне воспоминания об утреннем опыте. Чутьё восстановилось! Вскочила и заметалась по квартире, сердясь на себя — пока я теряю время, размазывая сопли, Киаран, возможно, разузнал что-нибудь, нашёл место, откуда следовало начать поиски, и теперь я могла помочь!
***
В Замке Трёх Отцов слуга проводил в украшенный тяжеловесным махакамским декором зал, в котором раньше мне не доводилось бывать. Горящая вереница рогатых канделябров на длинном столе разрезала приземистый зал на половины, и стены его терялись во мраке между толстых резных колонн. Мимо, чуть не задев меня плечом и не удостоив взглядом, прошагал на выход Яевинн, ведущий под руку Торувьель.
О том, что званый обед давно начался, недвусмысленно сообщал разудалый гул голосов. Вокруг стола сновали слуги с кувшинами и блюдами в руках. Меня провели к месту в начале стола между Ярпеном, который, судя по разводам копоти на бритой голове, явился на пир сразу с кургана, и Иоларом, который вошёл в зал следом за мной.
Во главе стола сидела Саския с таким величественным видом, будто была она не на пиру, а полководцем на военном совете. На ней была боевая стёганая куртка, и казалось, что не хватало только стальных наплечников и нагрудника, чтобы она ударила железным кулаком по столу и повела собравшихся в бой. По правую руку от неё сидел Александр, который в своём чёрном бархатном дублете походил на благородного печального рыцаря, по левую — Киаран и Сесиль Бурдон. Далее в соответствии со статусом рассадили гостей — на одной стороне стола бородатых дядьёв, на другой — Брунимору в окружении мамушек. Невеста хохотала, слушая, как разглагольствует Ярпен, отклонялась с лавки назад и переглядывалась с женихом за широкой спиной одной из мамушек.
Справа от меня, сразу за Иоларом, приземлилась расфуфыренной столичной птицей Марго в пурпурном платье с бантами, а дальше вперемешку рассадили гостей из приезжих командиров скоя’таэлей, рыцарей Александра и краснолюдов. Из вергенских скоя’таэлей я не заметила никого — вероятно, все они были заняты поиском детей.
— И тогда эта золотая гадина как хлопнет крылами, как извернётся да как рванёт когтями пузо лошади! Тут уж мы оценили диспозицию здраво и, теряя портки, ринулись в горы, — Ярпен указал в потолок гусиной ножкой, которую сжимал в кулаке. Брунимора прыснула со смеху. — Мудрый командир…
— Ты, что ли, мудрый командир?! Был бы мудрым, вернулся бы в Махакам, не позорил бы клан Зигринов, — пробурчала одна из мамушек. — Лучше золото в земле, чем золотая гадина в небе.
Промычав что-то невнятное, Ярпен припал к кубку с вином.
Киаран был занят. Вместе с Сесилем, Саскией и Александром он изучал бумаги, переданные одним из дядьёв. Я приступила к еде, рассеянно прислушиваясь к разговорам, доносящимся с разных сторон, и выжидала момент, когда могла бы узнать у Киарана новости. Стол между тем ломился от яств: была тут и дичь, и жареные поросята со сливами, и фаршированная грибами щука, и судак, копчёный на осиновой щепе. Похоже, что ради пира Сесиль опустошил запасы посуды в казне: на стол вперемешку выставили медные, серебряные, золотые тарелки, блюда и кубки из разнокалиберных сервизов.
Справа от Иолара журчал воркующий голос Марго, и, судя по донёсшемуся до меня слову «трупоеды», она выспрашивала о подвигах эльфа на кургане. На меня романистка демонстративно не обращала внимания. Видимо, у неё появился более перспективный кандидат в герои романа, за каждым шагом которого стоило следить, что меня полностью устраивало. Чуть дальше Верноссиэль с азартом спорила с абсолютно пьяным молоденьким рыцарем, убеждая его, что кметы должны ненавидеть дворян, а не скоя’таэлей. Рыцарь вяло отбивался, не отводя глаз от её хорошенького личика, и утверждал, что они защищают народ, а эльфийка кричала, что не защищают, а пьют народную кровь.
— Как вампиры? — икнув, переспросил рыцарь.
— Хуже! — с революционным напором ответила Верноссиэль.
— Вы, значит, из нас стрелами кровь пускаете, а вампиры — мы… — обиделся рыцарь.
— Знавал я одного вампира… — начал Иолар и вдруг замолк на полуслове — за пустующее место напротив него вернулась за стол Торувьель.
На бледном лице эльфийки горел румянец. Присев, она склонилась к уху уже знакомого мне краснолюда в бандане из её отряда и покрутила в руке пустой бокал.
— Как интересно! Говорят, в Новиграде полным-полно вампиров, но по вполне понятным причинам они скрывают свою сущность, — воскликнула Марго. — Расскажи же про твоего вампира!
Она прильнула к плечу Иолара, а тот будто окаменел и неподвижно смотрел на Торувьель. Черноволосая эльфийка, заметив его взгляд, усмехнулась и протянула ему бокал. Заторможенно, как голем, Иолар поднял руку и взял бокал. Торувьель расхохоталась.
— Вина ей налей, дурень! — воскликнул краснолюд в бандане.
Лицо Иолара покраснело, как тогда, утром, и, спохватившись, он налил вино. Марго, почуяв опасность, вновь попыталась перевести его внимание на себя. Слева послышались крики и взрыв смеха.
— Вот из-за таких вот, как ты, у молодёжи мозги и набекрень! — ругалась мамушка на осмелевшего от вина Ярпена.
— А мы как-то в недостроенной шахте играли! — Брунимора задорно покосилась на поджавших губы краснолюдок. — Хотели первыми жилу золота найти. Долбили-долбили, а там ничего…
— Дак это вы только следы нашли, — снисходительно сказал Ярпен. — Золотишко мы детьми по склепам собирали, так надёжнее. Страшно было до тошноты…
— Да что же ты такое, шкодник этакий, говоришь! — мамушка всплеснула руками, а у меня перед глазами поплыли лица, освещённые пламенем свечей, и разговоры слились в белый шум. «Страшно до тошноты», «склепы» — слова Ярпена ярко высветили простое решение загадки, которое всё это время было под носом — мимо катакомб за сегодняшний день я проехала раза три. Едва удержавшись, чтобы не обнять краснолюда, я наклонилась над столом, пытаясь поймать взгляд Киарана. Он, однако, всё так же был занят. Мельком огляделась по сторонам — мои соседи были заняты друг другом тоже. Момент, чтобы незаметно сбежать, был подходящим. Я выскользнула из-за стола — наконец-то нашлось дело и для ведьмака.