В тот же вечер Фатти составил расписание, по которому им предстояло привести план в действие. Следующий день обещал в этом смысле быть почти пустым. С воскресеньем всегда так. К сестре Зоэ Дейзи и Бетси уместнее явиться с подарком в понедельник. Вот, может быть, только Ларри и Дейзи завтра нанесут визит мисс Эдамс и разведают кое-что насчет Люси...
В закусочную «Башенка» они с Ларри пойдут тоже в понедельник. Выпьют кофе с сандвичами и поглядят, нельзя ли что-нибудь разузнать насчет Питера Уэттинга и Уильяма Орра. Элика Гранта смело можно отодвинуть в самый конец: алиби у него, по всей видимости, неколебимое, если его может подтвердить целый зал. Он бы не посмел о нем заявить, не будь это правдой.
– Никак не соображу, с какой стороны подобраться к последнему – как там его зовут? А, да, Джон Джеймс, – говорил сам себе Фатти, расхаживая по комнате. – Не могу же я задавать вопросы зданию кинотеатра. Или экрану. Ничего, потом додумаю.
Он посмотрел на себя в зеркало. Кроме всего остального, надо было придумать маску на завтра. Что-нибудь более или менее реалистическое, но с изюминкой. И обязательно рыжий парик: уж он-то сразу привлечет внимание Гуна. А еще надо напялить темные очки и притвориться, близоруким. Ребята получат полное удовольствие!
«Стало быть, в понедельник мы идем к Бойзи, – думал Фатти, обводя ноздри черными полукружьями, дабы заранее убедиться, дает это нужный эффект или нет. – Боже праведный! Ну и мрачный же тип получился! Гррр! Гах!» Он убрал линии вокруг ноздрей и немножко поэкспериментировал с бровями, продолжая неотступно думать о плане.
«В понедельник после дневного представления мы попросим у актеров автографы... Господи, да почему бы нам просто не пойти на представление и не увидеть труппу, так сказать, в действии? Это, разумеется, может ничего не дать, но, с другой стороны, может и дать! В высшей степени дельная идея. Так... Понедельник будет, я вижу, набит делами под завязку: беседы, выпрашивание автографов, проверка алиби. Ладно. Как вот все получится с завтрашним поездом? Вступить мне в разговор с Гуном, когда я его увижу, или нет!.. Придумал! Я спрошу у него дорогу!» Он принялся пробовать разные голова. Сначала послышались бархатистые раскаты, копирующие голос проповедника, который однажды приезжал в школу к Фатти прочитать воскресную проповедь и вызвал общее восхищение своим роскошным басом.
Потом он заговорил фальцетом. Нет, не годилось. Он попробовал прикинуться иностранцем – о, вот это получалось превосходно. Решено. Он будет чужеземцем, прибывшим из восточных земель.
– Пазалуста, саар, сказите мне дорогу Хоффл-Фоффл-Роуд, – начал Фатти. – Сто вы говолите, саар? Я не сообразую. Пазалуста, мне нузно Хоффл-Фоффл-Роуд... Нет, не пойдет. Восточному человеку требуется другой костюм. Да и лицо другое.
Раздался стук в дверь.
– Фредерик, у тебя там Пип и остальные ребята? Ты же знаешь, я не люблю, когда они засиживаются допоздна.
Фатти, сильно удивленный, отворил.
– Что ты, мамочка! Я здесь один.
Мать посмотрела на него и вскрикнула с раздражением:
– Фредерик! Ты что-то натворил со своими бровями! Они совершенно изогнулись. А вокруг глаза у тебя что?
– Ну, это я просто нарисовал морщинку – для эксперимента, – оправдывался Фатти, торопливо стирая черную краску с физиономии. – А насчет моих бровей ты не волнуйся, мама. Гляди.
Он снял накладные брови и продемонстрировал матери свои собственные. Они в самом деле ничуть не изогнулись, ни капельки!
– Интересно, что еще ты изобретешь, Фредерик? – сказала мать полусердито. – Я пришла вот зачем. Папа хочет, чтобы ты вместе с ним послушал передачу по радио. Она сейчас начнется. Это про ту часть Китая, которую он хорошо знает... Но скажи честно, здесь, кроме тебя, действительно никого нет? Я же собственными ушами слышала разные голоса, когда поднималась по лестнице.
– Мам, ну хочешь – посмотри под кроватью, в шкафу, отодвинь занавески, – предложил Фатти великодушно.
Миссис Троттевилл ничего этого, естественно, делать не стала и начала было спускаться вниз; внезапно у нее за спиной кто-то произнес фальцетом:
– Ну что, ушла? Можно вылезать?
Она резко повернулась, разгневанная. Стало быть, Фатти обманул ее и в комнате у него все же кто-то есть? Однако, увидев хитрую, улыбающуюся физиономию сына, она рассмеялась вместе с ним.
– Один из твоих, голосов! Конечно! Я могла бы и сама догадаться. Не пойму, Фредерик, как это получается, что ты всякий раз привозишь хороший табель из школы. Невозможно поверить, что там ты ведешь себя как надо.
– Видишь ли, мама, – сказал Фатти подчеркнуто невинным тоном, – ум и способности говорят сами за себя. В этом все дело. Я же не виноват, что у меня отлично работает голова. Отсюда и успехи. И я...
– Ш-ш! – сказал отец, когда они вошли в гостиную. – Передача уже идет.
Она и в самом деле началась и оказалась скучнейшим сообщением о какой-то малоизвестной китайской провинции, которую Фатти, на что он искренно надеялся, не предстояло увидеть никогда в жизни. Он провел эти тоскливые полчаса, обдумывая свои планы. Отец был весьма доволен осмысленным, сосредоточенным выражением его лица.
Юным детективам казалось, что время остановилась. Так всегда бывало, когда они ждали волнующих событий. Бетси едва дотерпела до середины воскресенья. В каком обличье предстанет Фатти? Что скажет? Подмигнет или нет?
В двадцать пять минут четвертого Ларри, Дейзи, Пип и Бетси с безмятежным видом прогуливались по платформе. Минутой позже появился Гун, слегка задыхающийся: у него произошел свор с Пиппином, и, чтобы не опоздать к поезду, полицейскому пришлось изрядно спешить. Ребят он заметил сразу же, глаза его злобно блеснули.
– Вы тут зачем?
– Полагаю, за тем же, что и вы, – пожал плечами Пип. – Встречаем кое-кого.
– Мы встречаем Фатти, – раздался тоненький голосок Бетси, за что его обладательница немедленно получила удар в бок от Ларри.
– Да не психуй ты, – прошептала Бетси. – Никакого секрета я не выдала. Он же не узнает Фатти, когда увидит. Ты что, сам этого не понимаешь?
С грохотом и лязгом подошел поезд. Народу на перрон вышло порядочно. Гун каждого буравил взглядом. Он стоял у выхода, ведущего к кассе, и, чтобы сдать билеты, все проходили мимо. Четверо ребятишек остановились поблизости, глазами ища Фатти.
Бетси вдруг толкнула брата локтем. По платформе шествовала массивная пожилая дама. Ветер относил вуаль ее шляпы за спину. Пип отрицательно помотал головой. Нет, как бы ни ловок был Фатти в искусстве переодевания, никогда ему не добиться полного сходства с толстой надутой старухой.
Прихрамывая, подошел мужчина с палкой, в шляпе, надвинутой на самые глаза, и бесформенном макинтоше, болтавшемся на плечах. Еще у мужчины были разлохмаченные рыжие волосы. Последнее обстоятельство заставило Гуна вперить в него пронизывающий взор.
Но Бетси знала, что это не Фатти. Мужчина имел кривой нос: подделать такое было невозможно.
Казалось, Гун сейчас двинется следом. Однако в этот миг он увидел человека с гораздо более рыжими волосами и гораздо более подозрительного вида.
Этот мужчина явно походил на иностранца. На рыжих, тщательно причесанных волосах сидела какая-то замысловатая шляпа. Еще на нем были заграничный плащ и до блеска начищенные остроносые туфли. Брюки, схваченные внизу зажимами, как у велосипедиста, придавали ему особенно чужеземный вид. Бетси заметила темные очки, небольшие рыжие усики и очень толстые щеки. Лицо мужчины густо покрывали веснушки. От веснушек Бетси особенно пришла в восторг, хотя не понимала, как их удалось сделать до такой степени натуральными.
Она, разумеется, знала, что это Фатти. Остальные тоже знали. Но не рассматривай они каждого прохожего с таким тщанием, можно было и ошибиться. И все же в походке этого странного господина, в манере смотреть по сторонам ощущалось что-то такое веселее, знакомое, что исключало сомнения...
Проходя к выходу, иностранец слегка коснулся Бетси, подтолкнув ее локтем. Она чуть не захихикала.
– Ваш билет, сэр! – Контролеру пришлось окликнуть Фатти, поскольку было очевидно, что ни о каком билете тот не помнит.
Фатти принялся рыться в карманах, с досадой приговаривая:
– Бильет! Я имел бильет! Где есть бильет? Она был зеленый...
Мистер Гун пристально следил за происходящим, готовый арестовать пассажира, если билет не будет найден. Внезапно чужеземец наклонился к земле и руками отодвинул одну из ног полицейского в сторону. Гун обалдело посмотрел на него.
– Эй! Что вы делаете?
– Миллион извините, – сказал незнакомец и поднес прямо к физиономии Гуна свой билет, едва не поцарапав кончик носа стражу порядка. – Он есть. Он падал вниз, вы на него рраз – ваши большие ноги. Вот!
Потом Фатти сунул билет оторопевшему контролеру и начал протискиваться в дверь между ним и Гуном. Но неожиданно стал, как пень, отчего Гун даже отпрыгнул в сторону.
– Аха, вы полиц, да? – Иностранец близоруко вглядывался в Гуна сквозь темные очки. – Сначала думал, вы машинист, теперь вижу, вы полиц.
– Да, я представитель полиции, – угрюмо отвечал Гун. Поведение этого человека казалось ему все более и более подозрительным. – Куда вам нужно? Вы здесь, по-видимому, ничего не знаете?
– О, да, увы! Я чуждый. Я нуждаюсь узнать дорогу. Вы скажете мне, где идти?
– Разумеется. – Гун был доволен. Теперь станет ясно, куда держит путь этот малый.
– Это... э-э-э... Хоффл-Фоффл дом, Виллоу-Роуд, – объявил Фатти, решив, что небольшая суматоха вокруг этого «Хоффл-Фоффл» будет к месту. – Хоффл-Фоффл! Доходит?
Гун смотрел на него с недоумением.
– Такого названия в наших краях никто не слышал, – произнес он наконец.
– Я говорю: Хоффл-Фоффл, вы говорите: не знаю! Как так бывает? – закричал Фатти и быстрым шагом двинулся прочь. Гун следовал за ним по пятам. Фатти резко затормозил, и Гун со всего маху налетел на него сзади. Бетси к этому моменту корчилась от смеха так сильно, что не могла сдвинуться с места.
– Такого названия тут никто не слышал, – раздраженно повторил Гун. – Кого вы ищете?
– Это есть мое дело, отшень, отшень секретный, – сказал Фатти. – Где есть этот Виллоу-Роуд? Я найду Хоффл-Фоффл самому.
Гун объяснил ему, как добраться до Уиллоу-Роуд. Фатти прямо с места взял хорошую скорость, Гун, тяжело дыша, трусил позади. На некотором расстоянии от них шли ребята, из последних сил стараясь унять смех. Ничего такого, что носило бы имя «Хоффл-Фоффл», на свете, естественно, не существовало.
– Обсмотрю весь город, пока найду, чем нуждаюсь, – с гордым видом заявил чужеземец Гуну. – Не идите за мной, мистер полиц. Я из вас устал.
Сделав это заявление, Фатти, широко шагая, отправился дальше, быстро оставив мистера Гуна довольно далеко позади. Гун заметил четверых ребятишек и разозлился еще больше. Маленькие паршивцы! Только начнешь выслеживать злоумышленника, они тут как тут.
– Пошли прочь! – возопил он, едва дети приблизились к нему. – Слышите? Пошли прочь!
– Что же, нам нельзя даже выйти погулять, мистер Гун?! – с пафосом воскликнула Дейзи, и мистер Гун, фыркнув, махнул рукой и бросился догонять «этого гнусного иностранца», который, между прочим, уже почти скрылся из вида.
Гун его действительно едва не потерял. Фатти утомила затянувшаяся прогулка; мальчик мечтал только о том, чтобы избавиться от Гуна, добраться до дому и как следует посмеяться с друзьями. Однако мистер Гун героически продолжал тащиться за ним следом. Фатти пришлось сделать вид, что сквозь темные очки он внимательно изучает вывески на домах. Одновременно он понемногу приближался к собственному жилью и, наконец, приблизился к нему вплотную.
Ухитрившись быстро проскочить в главные ворота, Фатти молнией пронесся по саду, вбежал в сарай и запер за собой дверь. Теперь надо было как можно скорее уничтожить следы маскарада. Он лихорадочно стер краску с лица, отлепил фальшивые брови, стащил с головы парик, вынул из-за щек подушечки, поправил галстук и только тогда отважился выйти в сад.
Ребята стояли за воротами, с тревогой глядя через изгородь.
– Гун пошел разговаривать с твоей мамой, – прошептал Ларри. – Он думает, что «иностранец» прячется у вас в саду и хочет, чтобы ему разрешили устроить обыск.
– Конечно, пусть обыскивает, – ухмыльнулся Фатти. – Господи Боже мой, как же мне хочется смеяться! Ш-ш! Вон идут Гун с мамой.
С лучезарной улыбкой на устах гуляющим шагом он двинулся им навстречу.
– Помилуйте, это вы, мистер Гун? Какой приятный сюрприз!
– А я думал, это тебя твои дружки ушли встречать на станцию, – недоверчиво прищурился, полицейский.
– Вы совершенно правы, – вежливо отвечал Фатти. – Они меня там и встретили. Вот они.
Пип и Ларри вместе с девочками попали во двор через заднюю калитку и теперь с наигранным смущением, опустив глаза, стояли на дорожке позади Фатти. Гун воззрился на них в полном обалдении.
– Но они... Они же шлялись за мной чуть не полдня, – начал он. – А тебя я на станции определенно не видел!
– О, что вы, мистер Гун, он там был. – Физиономия Ларри выражала глубокую искренность и почтение к стражу порядка. – Может, вы его просто не узнали? Он ведь, знаете, выглядит по-разному: сегодня так, завтра этак.
– Мистер Гун, – нетерпеливо вторглась в приятную беседу миссис Троттевилл, – вы хотели поискать у меня в саду какого-то правонарушителя? Ищите. Сегодня воскресенье, и я, с вашего позволения, возвращаюсь в дом к мужу. Дети вам не помешают.
– Да, но, – Мистер Гун тщетно пытался осмыслить факты. Как могли эти сопляки встретить Фатти, если его не было на станции? Как смеют они говорить, что встретили его, когда точно известно, что все четверо шли за ним, Гуном, Бог знает сколько времени? Какой-то здесь подвох!
– Итак, мистер, Гун, я вас покидаю, – сказала миссис Троттевилл. – Дети, вне всякого сомнения, охотно помогут вам в войсках вашего подозрительного бездельника.
Она ушла. Ребята бросились осматривать кусты и деревья с таким невероятным энтузиазмом, что мистер Гун отказался от своей затеи. Он уже понял, что ему не отыскать рыжего иностранца. Черт побери! А не был ли это Фатти в одном из своих обличий? Нет, наверняка нет. Никто не решился бы на такую наглость – заставить его, Гуна, гоняться за химерой!
Так или иначе, но он не сумел перехватить мошенника, приехавшего поездом в три тридцать! Гун фыркнул и, рассерженный, вышел на улицу через главные ворота.
Ребята повалились на сырую весеннюю землю и хохотали до слез. Они так веселились, что даже не заметили мистера Гуна, тупо глядящего на них через изгородь. Над чем это они, а? Проклятые сморкачи... Лживые, скользкие, как угри – им даже на секунду нельзя верить! Ну, ничего. Настанет день, они попадутся ему в руки, и тогда слезы у них польются от страха, а не от смеха!