Кое-как пересилив внутреннюю слабость, Шемс вскочила с постели и постаралась восстановить в памяти цепочку вчерашних событий. Разбуженная требовательным стуком в дверь, она не успела даже взглянуть на себя в зеркало, однако догадывалась по паршивому самочувствию, что зеркало её не порадует.
— Ты в порядке? — Тиббот стоял на пороге, опершись ладонями о дверные косяки. Девушку поразили его враз осунувшиеся черты. А ещё наводили на мысли о поспешных утренних сборах, свободно падающие на лицо, недосушенные огненно-рыжие пряди волос, за которыми ему ни капельки не удалось скрыть синеющие глубокие тени под покрасневшими глазами.
— А ты как думаешь? — Шемс тихо огрызнулась, но всё же посторонилась, пропуская парня в комнату.
— Думаю ты гораздо выносливее, чем кажешься на первый взгляд. И настырнее.
— Поиздеваться явился?
— Нет, не за этим. У тебя сегодня дежурство. Решил, что это подходящий повод подмазаться и завоевать твоё расположение, пока буду помогать тебе с уборкой.
Шемс скорчила скептическую гримасу. Но его совершенно измождённый вид призывал проявить хоть немного дружелюбия.
— Вот держи, — она протянула ему мамин дневник. — И только посмей потом не вернуть!
— Спасибо, — благодарная улыбка коснулась его губ. — Я верну обязательно.
Она потратила в ванной буквально десять минут, не совсем понимая, как сильно опаздывает на своё первое дежурство, и чем это опоздание для неё может обернуться. Хотя, судя по настроению Тиббота, вроде бы впадать в панику ещё рано. Она небрежно кинула влажное полотенце на стиральную машину и, проникнувшись благородной решимостью, направилась исполнять возложенные на неё обязанности.
— Чем вчера всё закончилось? Кажется, я пропустила момент развязки.
— Я отключился сразу после тебя. Затем выбыл Даррель, за ним Иона. Лльюэллин продержался дольше всех. Как бы то ни было, наших сверхчеловеческих усилий всё равно не хватило, чтобы проломить барьер. Только представь, вся эта напряжённая подготовка, растянувшаяся на несколько месяцев!.. И столько заверений в надёжности плана, всем казалось, каждый шаг продуман до мелочей. И вот Властвующая наконец-то даёт добро на проведение ритуала, а итог… Сама видела. Собственно, в глубине души я знал, что это безнадёжно.
В небольшом чулане, расположенном по правой стороне коридора, включался электрический свет, что существенно упрощало поиски среди хранившегося тут инвентаря: вёдер, швабр, тряпок…
— Не понимаю, — сетовала Шемс, добавляя в воду моющее средство, пахнущее лимоном, — почему мы этим занимаемся? Этот дом может нагружать холодильник всевозможными яствами, сколько душе угодно забавлять тебя пейзажами за окном, хоть реалистичными, хоть порождёнными твоей же собственной фантазией, создавать комнаты с мебелью и предметами декора, но не может элементарно убрать с пола грязь!
— Хм… Хороший вопрос, — Тиббот крепил на стены новые канделябры, и пока зажжённых свечей было немного, казалось, будто трепещущие огоньки плывут прямо по воздуху. — А ты попробуй взглянуть на это с другой стороны. Тебя обеспечивают тёплым кровом, пищей, бытовыми удобствами, так будет ли в связи с этим считаться нормальной практикой требовать, чтобы кто-то вечно ещё и подчищал за тобой? Мы не стремимся подчинить Дом своей власти, да и не в наших это силах, мы просто являемся его частью и живём согласно его законам. Именно поэтому вчера наша попытка чуточку переиначить пространство провалилась. Даже жертвоприношение не помогло. А суть-то в том, что наша жизнь поставлена в такие условия, при которых возможно существовать лишь в полном симбиозе с Домом.
— Хорошо. Следить за собой и не оставлять хвост пыли или гору немытой посуды — это наша святая обязанность, но только не я весь этот бедлам устроила, — Шемс повела рукой, указывая на бесформенные зеленоватые потёки, чередующиеся с кровавыми пятнышками и разбросанным повсюду мусором. — Честнее было бы, если бы каждый прибирался за собой. Только почему-то Иона заставляет именно меня это делать, не из личной ли неприязни?
— Или тебе просто на каждом шагу мерещатся злые козни…
— Ничего себе, обвинение! А ты не думаешь, что моя подозрительность вполне обоснована? Я в чужом доме, который находится под властью не то злой ведьмы, не то демона… Живу здесь среди едва знакомых людей, преимущественно не слишком-то приветливых, а порой и откровенно враждебно настроенных, как в случае и Ионой. Ты понимаешь, Тиббот, что мне одиноко и страшно до чёртиков?
— Прости, Шемс, но ты ведь прекрасно понимала на что идёшь. А насчёт Ионы… Её мы теперь долго не увидим, — Тиббот отвернулся. — Иона приняла на себя всю ответственность за вчерашнюю неудачу, а остальным лучше не знать какую расплату приготовила для неё Властвующая. Вот и выходит, что собрать с пола мусор и оттереть грязь со стен — это настолько незначительное неудобство по сравнению с тем, что могло бы и всё ещё может с нами произойти, если вдруг раскроется хоть один из твоих секретов…
— Посвети мне, пожалуйста, — Шемс злилась. Вместо того чтобы поддержать её Тиббот беспокоился об Ионе.
— Ого! — Тиббот поднял руку с подсвечником повыше, — пожалуй, нам здесь не обойтись без стремянки.
Большое пятно на стене никак не желало смываться и пришлось усердно тереть его щёткой.
— При таком-то освещении — это не уборка, это её халтурное подобие, — запасы терпения у Шемс были на исходе.
— Не переживай, у нас отлично получается. Поверь моему богатому опыту по части наведения порядка.
— А вот, кстати, сколько тебе лет, Тиббот?
— А в твоей справочной тетрадке об этом не сказано? — шутливо спросил напарник, страхуя забравшуюся на стремянку Шемс и при этом стараясь ненароком не дотронуться до её голых ног. — Признаюсь по секрету, как близкому другу, пару месяцев назад уже сто шестьдесят девять исполнилось.
— Ух ты, ничего себе! — искренне поразилась Шемс. — Скоро юбилей.
— На самом деле я совсем их не чувствую. Я имею в виду прошедшие годы. Мне ведь было всего двадцать, когда я пришёл сюда, а потом… будто и не жил вовсе. Хотя конкретно сегодня ощущаю себя настоящей древней развалиной, на целую тысячу, ну или как минимум лет на пятьсот. К счастью, не каждый день такое случается, чтобы терять силы до неспособности осилить дорогу в постель.
Шемс чуть покачнулась на стремянке, но Тиббот сразу среагировал, схватив её за колени, и поскольку Шемс не запротестовала, то и Тиббот немного осмелел, в том числе и в придерживании девичьих ног.
— Но ты свободен от обязательств перед Властвующей! Ты можешь уйти, когда пожелаешь?
— Могу. Я не присягал на вечное служение, как, впрочем, и на временное. Только дело в том, что за пределами дома исчезает и моё бессмертие. А я хочу жить, Шемс, и хочу оставаться молодым. Пусть люди и дальше верят в бесконечный круговорот рождения и смерти, но для себя я выбрал иной путь.
— Серьёзно? Даже несмотря на то что в эту самую минуту Властвующая пытает Иону, потому что та недостаточно хорошо выполнила свою работу? Пусть, я молодая, но не дура. Ты сам говорил, что за всё приходится платить. Неестественно долгая жизнь тоже требует определённой платы. Признайся, как часто ты сам выполняешь грязную работу? Сколько раз ты пачкал полы и стены этого дома чужой кровью? И чем ты оправдывал собственные злодеяния?
— Я не маньяк, Шемс, не нужно думать, что мне доставляет радость чужая боль!
Шемс посмотрела на него сверху долгим взглядом, будто и впрямь могла в полутьме различить выражение его лица, а затем ловко спрыгнула вниз и зашагала вперёд, в неосвещённый мрак коридора.
«Дом, впусти меня» — мысленно пожелала она, прикладывая ладошку к деревянному дверному полотну, вроде бы неуязвимому для всякой противоборствующей магии.
Когда дверь без проблем открылась и в широком проходе появился длинный прямоугольник света, Шемс самодовольно обернулась к Тибботу.
— Ну и чего встал истуканом? Пошли, представлю тебя Евгении.
С высоты пузатого старомодного шкафа, угрюмо и неприветливо призрак взирал на без приглашения прибывших.
— Не буду я с вами разговаривать, я занята.
— Мы ведь условились объединиться во имя общего дела, — напомнила Шемс.
Тиббот, в свою очередь, учтиво улыбнулся Евгении, но глаза его из-под широких бровей поглядывали по сторонам настороженно. Внимательный взгляд скользнул по человеческим останкам в гробу, затем по плотно закупоренным склянкам, рядами расставленным на открытых полках шкафа и вновь остановился на бледном лице, чётко обозначенном слабым фосфоресцирующим сиянием.
— Недурно, недурно! Евгения? Ибо прежде мы встречались друг с другом всего каких-то пару раз, благо вот кажется появилась замечательная возможность составить своё мнение на личных ощущениях, так сказать, не опираясь на чужие толки и всякие нелепые предрассудки, — вид у Тиббота ребячливый, но в голосе проскальзывают нотки высокомерия.
— Изначально неверный подход, за который тут могут и покарать, если что не так сделаешь. Но тебе, Тиббот, ведь не нужно напоминать об этом? А знаешь, ещё есть призраки — опасные, прячась в тенях, неслышно скользящие вдоль стен, улавливающие движения и малейшие звуки, внимающие приглушённым голосам, где-то неподалёку. Однако ж всем известно, смысл речей заложен глубже слов, — глаза Евгении разгорались угрожающим огнём. — Красавица Иона вожделела прикосновения, а ты вожделел её. Вы услаждались приторными ласками, оставаясь, как вам казалось, наедине друг с другом и смеялись надо мной. Этой ведьме до сих пор не надоело хвастаться, как она оттачивала секреты мастерства сковывающей магии и как отрабатывала на мне технические навыки, причиняя страшную боль.
— Семнадцать лет мы гадали, что происходит за этой дверью, скрывает ли дом призрака, или вся комната давно растворилось в небытие, — Тиббот перестал изображать беззаботность. Глаза, направленные на привидение, полоснули стальным холодом, делая его куда больше похожим на старшего брата, чем обычно казалось. — Плохие вещи случаются со всеми, всегда и везде, и не только по воле Властвующей, но, каким бы адом порой не казалась жизнь, у меня никогда не возникало желания убить себя. Несправедливо обвинять Иону или кого-то другого в своей смерти. Может пора, наконец-то, обрести покой, вместо неприкаянных блужданий по ненавистному тебе дому?
— На твоё несчастье, у меня появилась идея получше, — зловещим тоном сообщила Евгения.
Шемс растерянно переводила взгляд с одного на другого, не понимая почему они ссорятся. Всё должно было быть иначе. Они ведь союзники, а не враги.
С пыльной полки старого шкафа резко взмыл вверх кривой, в виде полумесяца, ритуальный нож, и со скоростью арбалетной стрелы просвистел по комнате, оставив на плече парня глубокий кровавый след.
— Тиббот! — Шемс закричали и кинулась было на помощь, но неведомая сила отшвырнула её прочь.
— Ты способна на физическое воздействие?! — Тиббот смотрел на привидение, а в его расширенных глазах плескался настоящий испуг и удивление. — Хочешь превратить меня в орудие мести? Что ж давай, только чего добьёшься? Вряд ли моя смерть опечалит Сатис.
Шемс снова закричала, брыкаясь изо всех сил, в плену невидимых пут. По всем признакам происходило что-то очень-очень нехорошее. Тиббот упал на спину, кожа на его лице стремительно приобретала пугающе серый, неживой оттенок, глаза остекленели и слепо смотрели на высокий белый потолок. А тем временем по всей комнате одна за другой сами собой загорались чёрные свечи и слетевшие с низкого столика рунные камешки, подчиняясь чьей-то злой воле, двигались по полу, пачкаясь в растекающейся кровавой лужице, и складывались замысловатым рисунком.
— Евгения, что ты натворила?! — Шемс мотала головой, отказываясь верить в происходящее. — Тиббот хотел помочь… Зачем ты всё испортила?..
— Он и поможет, — привидение слетела со шкафа, как раз в тот момент, когда магические камешки окончательно сложились в геометрическую фигуру и вспыхнули красным. — Вот, прочти это вслух, — в руки Шемс влетел немного помятый пожелтевший от времени тетрадный лист, исписанный синими чернилами. — Ах да, ещё понадобиться пара капелек твоей крови.
— Не стану я этого делать!
— Шемс, я думала мы с тобой друзья.
— Я тоже так думала. Отпусти Тиббота, Евгения, умоляю отпусти. Нельзя же так…
— Думаешь, он поступил бы с тобой иначе? Шемс, дорогая, послушай меня, это мой шанс вернуться. Если ты завершишь ритуал, я смогу занять тело Тиббота. Я снова буду жить. Понимаешь?!
Шемс ошарашенно моргала, пытаясь прийти в себя.
— Это не сработает, — тихо выдавила она, наконец.
— Уже почти сработало, разве не видишь?
— Я не о том. Тебя же сразу разоблачат. Или думаешь Лльюэллин не заметит подмены? Заметит. И что тогда?
На миг по светлому лицу привидения пробежала тень сомнения.
Шемс глубоко вздохнула:
— Отпусти его, Евгения, пока ещё не слишком поздно.
— Я не могу. Он расскажет обо мне. Сатис начнёт охоту, и все предыдущие попытки разрушить барьер покажутся нам детской шалостью, когда придётся очутиться с глазу на глас с разъярённым демоном. А ты ведь тоже замешана. Не надейся, кара никого не обойдёт стороной.
— Нет не расскажет, я с ним поговорю. Он не подведёт. Не поступай так с Тибботом, не уподобляйся Сатис, — Шемс плакала. — Пожалуйста!
— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — время шло и ритуальные действия постепенно теряли свою силу. — Ладно, будь по-твоему, — привидение отвернулось и с завидной легкостью вновь вспорхнуло на шкаф. — Лишь бы потом не пожалеть об этом.
Руны потухли и к облегчению Шемс лицо Тиббота начало приобретать живые краски, а равномерные движения грудной клетки свидетельствовали о вернувшемуся к нему дыханию.
— Тиббот не предаст, я уверена.
— А если встанет выбор между нами и Лльюэллином, кого думаешь он выберет?
Шемс запнулась, растерянно наблюдая за пробуждением Тиббота.
— То-то и оно, — усмехнулась сверху Евгения, — ты и сама понимаешь, что доверие — вещь хрупкая и ненадёжная. Тебе уже рассказали, что Лльюэллин продал свою душу, чтобы спасти жизнь младшего брата? Нет? Тогда при случае попроси своего приятеля поведать тебе нехитрую историю их знакомства с Сатис. А то даже мне подробности неизвестны. И нечего так на меня смотреть. Информация нужна для дела, а не удовлетворения моего тщеславия.
Тиббот тем временем поднялся на ноги и немного дезориентировано взглянул на Шемс.
— Это тебя я должен благодарить за своё спасение?
Евгения опередила девушку, вклинившись немного досадливым тоном из своего убежища на шкафу:
— Мы посовещались и решили, что живой ты будешь нам полезнее.
— Вот уж мудрое решение, — с хрипотцой выдохнул Тиббот и, слегка покачиваясь, направился к выходу. — С нетерпением буду ждать нашей следующей встречи.
Шемс махнула на прощание Евгении и, виновато потупившись, поплелась за ним.