Всё меняется и все меняются внутри себя каждый день и каждый час, меняется распорядок жизни, убеждения и ценности. Все события будущего совершенно точно зависят от множества неожиданных стечений обстоятельств, их комбинаций, совпадений, но в первую очередь от одного первого шага. И сегодня Шемс впервые перешагнула порог покоев Лльюэллина. Здесь, как и повсюду пришлось пробираться через разбитую в щепки мебель, разбросанные вещи, разрушенные межкомнатные перегородки. Единственная уцелевшая лампа в надорванном абажуре высвечивала торчащий из руин немного необычной формы струнный инструмент с переломанным надвое грифом.
— Не знала, что ты умеешь играть на гитаре, — Шемс заявила о своём приходе довольно громко, так чтобы её услышали.
Лльюэллин вышел из спальной, в которой успел навести относительный порядок.
— Это мандолина, — он взял в руки сломанный предмет, — подарок отца.
— А говорил, что не хранишь памятные вещи. Значит ты учился музыки?
— Слишком давно, как будто в другой жизни. Вещи — это всего лишь вещь, Шемс. Цепляться за них не уникально, но незачем.
— Я храню мамин дневник и её обручальное кольцо. Наши вещи напоминают нам какие мы есть на самом деле. Я провела с тобой бок о бок достаточно времени, Лльюэллин, поэтому чтобы ты ни говорил, как бы ни старался показать, что тебе всё равно — я не верю.
— Твоё право верить во что хочется или не верить ни во что. Реальность от этого не поменяется. Мы никогда снова не станем теми, кем были когда-то. Невозможно перечеркнуть всю прожитую жизнь и просто начать с чистого листа.
— Да почему же?! Почему мы снова не можем жить нормально? Почему нельзя взять контроль над жизнью в свои руки, например, найти время для увлечений, вернуться к музыке?
— Помнишь слова Тихика, «жизнь — это всего лишь этап»? Рано или поздно, невзирая на все оправдания, которые мы добросовестно себе находим, нас ждёт та же участь, нам также придётся отправиться следом за ними в ад. Не только мне, Даррелю и Тибботу, но и тебе, и Евгении. Никто из нас не обретёт рая или хотя бы покоя. — Лльюэллин покрутил в руках мандолину и что-то изменилось в его лице, как будто он, наконец, позволил эмоциям проявиться. Светлые, лазурного цвета глаза, насмешливо смотрели на Шемс. — А вообще-то, знаешь, теперь я почти убеждён, что Тихик всё именно так и спланировал. И когда-нибудь, когда завершаться земные пути наших падших душ, мы вновь соберёмся, но уже по ту сторону. Безусловно, с твоим появлением множество удивительных сюрпризов ждёт представителей тамошних элит.
— И пусть. Но есть ведь разница в том, случится это завтра или через пятьдесят лет. Пока у нас есть время, до тех пор мы имеем возможность менять судьбу. Кстати, — спохватилась Шемс, — о посланниках ада. Я искала Чилу, надеялась получить совет, как же нам всё-таки сторговаться с её соплеменницами.
— Чила была здесь не более пяти минут назад. Может, это ты спугнула её своим появлением.
— Она начала меня избегать, что за новость? — Шемс нахмурилась. — Ну ладно… Помочь тебе с уборкой? Хочешь, попробую повторить фокусы Тихика?
— Не нужно. Береги силы. Сейчас мы под защитой, но это временно.
— Да, неприятно признавать, но без Чилы ритуал нам не повторить.
— Да и с призраками рано или поздно возникнут проблемы.
— Мы ведь что-нибудь придумаем?
— Не знаю, Шемс. Но принимать какое-то решение нужно уже сейчас.
Девушка закусила губу, подумать было о чём. На долгие месяцы для неё, а для кое-кого аж на столетия, заколдованный дом открылся целым миром, сложным, жестоким, но единственным доступным в силу своей изолированности. И вот пришла пора идти дальше: собирать пожитки, возвращаться домой, заканчивать школу, выбирать профессию, в общем, вступить в точку отсчёта нового этапа своей жизни…
Когда настенные часы, висевшие в покоях Шемс, подтвердили, что снаружи уже глубокий вечер, все обитатели дома, включая Чилу, собрались там же в гостиной, а их взгляды напряжённо следили, как порхающий снег оживляет картину за окном.
— Лучше приоткрыть створку, тогда Миназия гарантированно нас почувствует, — любезно подсказала девушка-горгулья.
Шемс прикрыла глаза, сознанием спаиваясь воедино со стенами и получая возможность руководить всеми процессами в доме, но теряя способность управлять своим телом.
Небольшое мысленное усилие и массивная высокая створка распахивается наружу.
— А это не опасно? — заволновался Тиббот. — Мы успеем вовремя заметить их появление?
— Взгляни на неё, — Чилу раздражало подобное невежество. — В таком состоянии погружённости, когда дух ослабил связь с грубой материей, отчётливо отслеживаются любые энергетические потоки. Шемс почувствует стаю ещё на подлёте, болван.
Даррель прокашлялся, привлекая к себе внимание.
— В таком состоянии Шемс не сможет вести переговоры. Может, ты Жень, представишь им наше предложение, — он кивком намекнул на Чилу, — в деталях описав все его достоинства.
Евгения убрала выбившуюся прядь волос за ушко и нервно улыбнулась.
— Хорошо. Начнём с того, что, — она заглянула в поданный ей листок, где обычной шариковой ручкой были заранее прописаны предполагаемые условия предстоящего контракта, — свобода Чилы идёт в обмен на свободу Шемс…
— Ещё я заберу с собой Лльюэллина, — прерывая её, внезапно объявила горгулья.
— Что?! Нет!
На Чилу посыпался град возмущённых восклицаний.
— Да никто не говорит про уготованную ему адскую бездну! — Чила вроде бы пыталась убедить всех присутствующих, но взгляд неотрывно впивался в красивое мужское лицо, слишком уж ждущий взгляд, буквально просящий. — Я унесу его в наш поднебесный город. Там никто и пальцем не посмеет тронуть…
— Это твоё условие? — Лльюэллин продолжал хранить непоколебимое спокойствие, вся фигура его дышала холодной сдержанностью.
— Нет уж! — Тиббот в отличие от брата долготерпением не отличался. — Я больше никому тут не позволю приносить себя в жертву.
— Жертву? Вот значит как?.. — Чила будто подавилась. Её лицо, ставшее белым до прозрачности, выглядело теперь каким-то уж совсем юным, совсем растерянным, а на глазах — почти слёзы.
— Она влюбилась, — полушёпотом констатировала Евгения.
— Ещё чего! — самообладание мгновенно вернулось к горгулье: и голова вновь высоко вздёрнута, и осанка королевская, только подбородок предательски дрожит. — Возомнили о себе невесть что, смертные ничтожества…
Прерывая её, электрический свет моргнул, задрожал часто-часто, заставляя тени метаться по стенам, и вспыхнул вновь. Словно под воздействием сильного порыва ветра оконная створка резко захлопнулась. И буквально, через считанные мгновения за тёмным стеклом появились силуэты. Несмотря на наглухо запечатанное окно звуки снаружи по-прежнему проникали сюда беспрепятственно и растекались по комнате, наполняя пространство шорохами крыльев и гневным шёпотом.
— Вот они, красавицы, явились не запылились, — недовольно бормотал Тиббот, заслоняя собой бесчувственное тело Шемс.
— Мы хотим заключить сделку, — громко и смело начала Евгения. — Вы, думается, заинтересованы в возвращении Чилы. Так почему бы не принять компромиссное решение.
Гул голосов с той стороны зазвучал эмоциональнее. Среди возмущённых, удивлённых и презрительных интонаций отчётливо улавливались и угрожающие нотки.
То ли полы плаща взлетали за спиной фигуры, приблизившейся к окну, то ли крылья, в темноте не разобрать. Чей-то смутный силуэт прильнул к стеклу и стало видно выразительное широкоскулое лицо.
— Это именно то, что нам нужно, — провозгласила старшая горгулья прекрасно поставленным голосом с полнозвучным красивым тембром. — Отдайте адское дитя, заблудившееся в чужих мирах, отпустите Чилу, и мы немедленно оставим вас в покое.
— Условия абсолютно неприемлемые, — возразил Даррель. — Только Чила, никто другого мы вам не отдадим, хоть штурмуйте, хоть осаду устраивайте.
— Похоже вы не понимаете. Природа этого дитя иная, несовместимая с земной средой. По мере взросления её энергия, её магические силы будут искажаться, мутировать, преобразовываться в нечто неуправляемое, непознанное… Вселенная всегда стремиться к равновесию, а появление подобных аномалий ведёт к болезням, войнам, катастрофам космического масштаба. Такова расплата за нарушение баланса.
— Хватит молоть чушь! Шемс просто милая и безобидная девушка. По-вашему же выходит, будто она готова спровоцировать целый рагнарёк.
— Именно так. Мы видим, ведь в этом наше предназначение — недопущение хаоса — дарованное свыше и обязательное к исполнению.
По всем признакам переговоры грозили зайти в тупик.
— Кажется, у меня есть решение этой проблемы, — Чила презрительно прищурила веки и закинула ногу на ногу. С самого начала переговоров она отчуждённо сидела в кресле напротив остальных домочадцев, коллективно собравшихся на просторном диване. — Шемс ведь сама хотела жизни простого смертного, так пусть откажется от магии, точнее, от той её части, что ведёт к патологическим процессам.
Лльюэллин качнул головой.
— Нельзя просто взять и вытащить из кого-то часть его сущности. Энергетические контуры внутри организма слишком плотно переплетены, разорвать их для любого означает либо смерть, либо обречение на физическую и психологическую неполноценность.
— Верно, — Чила подарила ему улыбку, полную хищного очарования. — Но не обязательно выдирать с корнем, можно вычленить этот злокачественный участок и наглухо его запечатать.
— Не слишком-то это отличается от того, о чём только что предупреждал Лльюэллин, — тень недовольства легла на лицо Дарреля. — Запечатать искру магии, почти то же самое, что лишить человека голоса или зрения — важной части с которой он родился.
Лльюэллин повернулся в его сторону, чтобы заметить:
— Может оказаться, что магия Шемс имеет двойственную природу. Как-никак ты её отец, кое-что она вполне могла и от тебя унаследовать. Так что нет объективных причин полагать, что все её сверхъестественные способности отключатся полностью, хотя риски, конечно, существуют, но по-другому не бывает. Собственно, право принимать окончательное решение в этом деле всё равно остаётся за Шемс.
— Она приняла решения, — сообщила Евгения, глядя в бумажный лист на коленях, текст в котором менялся прямо на глазах. — Она согласна.
— Что скажешь, Миназия? — Чила обратилась к своей сестре и предводительнице.
После полного и неоднократного прочтения контракта, некоторых корректировок и дополнений, согласие между сторонами было, наконец, достигнуто. Пользуясь дарованным Миназией правом, Чила поставила внизу подпись и склонилась над Шемс, готовая провести обряд запечатывания.
— Ты должен отпустить её руку, а ещё лучше отодвинься в сторону, — велела горгулья Тибботу, — иначе я и тебя зацеплю.
Тот в ответ вперил в Чилу тяжёлый взгляд исподлобья, но всё-таки пальцы, сжимающие тонкое запястье девушки, разжал.
Закрыв глаза и запрокинув голову, Чила опустила ладони на плечи Шемс и зашептала на неведомом наречии какое-то древнее заклинание. Все присутствующие, как заворожённые слушали её и наблюдали за сверкающей пыльцой, невесомым облаком рассыпавшейся вокруг бесчувственного тела Шемс и постепенно угасающей. Так прошла минута, две, три…
И вдруг всё закончилось. Чила отступила, пытливо всматриваясь в нечто недоступное человеческому взору. Последняя кружившая в воздухе искра потухла, Шемс резко дёрнулась, болезненно вскрикнула и распахнула глаза. Одновременно с этим верхний свет погас, праздничные гирлянды на ёлочке в углу тоже померкли, вся комната погрузилась во мрак. Теперь уже ни у кого не осталось сомнений — магия покинула стены этого дома.
Вернувшись в своё тело Шемс, не успела опомниться, как оказалась в объятиях Тиббота.
— Всё хорошо? — его встревоженный шёпот раздался прямо возле уха.
— Странное чувство… Но вроде, я в порядке…
Окно снова распахнулась, заставляя Тиббота крепче прижать к себе девушку, а остальных резво повскакивать с мест и готовиться к нападению. Только набрасываться на них никто не спешил. С этого момента сделка вступила в силу, и нарушить её без чудовищных последствий не мог ни человек, ни горгулья.
Ветер с улицы ворвался внутрь, наполняя гостиную морозной свежестью и пробирая до костей. Подстёгивая всеобщее смятение Чила взмыла над головами и ринулась прочь по пути сильно толкнув Лльюэллина крылом и оцарапав на прощание острыми коготками, не опасно, но весьма чувствительно.
Следом за Чилой и остальные горгульи взвились вверх, уносясь дальше и дальше к звёздам, покидая этот несовершенный мир, только удаляющийся голос Миназии зловещим пророчеством доносился на землю из поднебесья:
— Мы не станем преследовать вас, живите как пожелаете. Но однажды вы состаритесь и отведённый срок вашей земной жизни завершиться. И вот тогда мы вернёмся…
Холод становился всё ощутимее.
— Если так пойдёт и дальше, мы наверняка околеем быстрее, чем горгульи успеют до своего скального города добраться. То-то они удивятся, — заметил Даррель, зябко поёжившись и поспешил закрыть окно.
— А вы что думали? — Татьяна поднялась с дивана и прошлась по комнате. — Зима давно на дворе, а мы остались без отопления и без света. Как по мне — этот дом даже на первый взгляд совершенно непригоден для жизни.
— Пара-тройка каминов у нас уцелели, и всякого хлама навалом, — Лльюэллин поднялся и направился к выходу. — Нужно разжечь огонь, иначе и правда замёрзнем.
— Вы ведь не собираетесь продолжать тут жить? — сердито крикнула ему в след Татьяна.
Вскоре Тиббот и Шемс остались одни. В камине уже потрескивал огонь и свечи, добытые из нескончаемых запасов разгоняли навалившуюся темноту.
— Даже не верится, что всё закончилось, — возбуждённо говорила Шемс, кутаясь в плед. — Странно, но мне кажется, я буду скучать по этому месту.
— А я вот уж точно нет.
— Знаешь, у меня есть квартира, и если остальные согласиться, можете пожить у меня. Пусть там не так просторно, как здесь, но зато никаких демонов и порталов в иные миры.
— Демоны и порталы добавляют остроты ощущений, — пошутил Тиббот.
— Ещё я опасаюсь, что меня снова отправят в интернат.
— Этому не бывать.
— Мы ведь не расстанемся, правда? — Шемс обеспокоенно заглянула в его глаза.
Лицо Тиббота приблизилось и губы легонько, едва-едва прикоснулись к её губам. На этот раз она не оттолкнула, а наоборот доверчиво приникла к нему, чтобы поцеловать горячо и уверенно.
*
Хорошо заметные издали густые клубы дыма застилали ясное зимнее небо. Это рано утром внезапный пожар разразился где-то возле одинокой горы, о которой местные любили рассказывать всяческие суеверные выдумки. Странный был тот пожар, ведь места там безлюдные, скала, да сугробы вокруг, там и гореть-то особо нечему. Но огонь лютовал с неистовой силой, и едкий запах гари быстро заполнил округу и влекомый ветром добрался аж до ближайшего городка, находящегося в паре километров.
Случайные городские зеваки с любопытством всматривались в горизонт, почерневший, как уголь, выстраивая в головах разные интересные версии, фотографировали на телефоны, а затем шли восвояси, ведь впереди ещё один день, наполненный многочисленными рутинными делами.
В это самое время по плохо расчищенной дороге, завывая сиренами, неслись в сторону горы две пожарные машины. Водители на чём свет стоит материли коммунальщиков, резко маневрируя среди заносов и угрюмо посматривая, как впереди пожарище выбрасывает над горной расщелиной снопы бушующих искр. Занятые размышлениями над заведомо невыполнимой задачей, как им на машинах пересечь глубокий овраг, чтобы попасть к подножию горы, куда отродясь никакой дороги не было ни плохой, ни хорошей, доблестные пожарники совсем не обратили внимания на шестерых путников, бодро шагающих по заснеженной обочине в противоположную сторону.
Снег поскрипывал под ногами, мороз немножко покусывал носы и щёки, что нисколько не омрачало удовольствия от начатого путешествия, настроение у всех приподнятое, впору горы сворачивать. Но вот удивительно, ни у кого из путников пожар не вызывал ни интереса, ни даже тени любопытства, они просто шли вперёд, удаляясь всё дальше и дальше, не заботясь о направлении, вступая в этот новый, напоённый светом, январский день.
Где-то там за плечами всё ещё виднелся опалённый до черна, оплавленный кусок скалы, и под ним выжженный дотла участок, на котором ни осталось ничего напоминающего о заколдованном доме, лишь грязный пепел кружил над грудой дымящихся головёшек и неторопливо оседал на искрящийся под солнцем снежный наст.
Больше книг на сайте - Knigoed.net