Отец Александр проснулся с уже ставшим для него чувством спокойствия. После его прибытия в Северные земли, отец Александр был неприятно удивлен, северная стужа была настолько сильна, что пробивалась через всю защиту и все барьеры, выставленные отцом Александром и самим патриархом. Инквизитор был уверен, что бог-медведь усилил силу ауры северной стужи против него, иначе он бы не испытывал такой дикий холод, проникающий глубже тела, замораживая душу и лишая сознания бредущего в снегу инквизитора. Не понимая как бороться со стихией Холода, так медленно, но верно убивающей его, отец Александр упал лицом в снег.
В себя отец Александр приходил несколько раз, чувствуя приятное тепло от печи в маленьком, бревенчатом доме. После каждого пробуждения отец Александр пытался встать, но каждый раз его душа не выдерживала давления Стужи, и он вновь терял сознание. Спустя три дня его сил хватило на то, чтобы продержаться в сознании целых пять секунд. Все это время некто ухаживал за лежащим в беспамятстве инквизитором.
Еще две недели понадобилась отцу Александру, чтобы подготовить свою душу, и суметь продержаться в сознании четыре минуты. Этого времени ему хватало на то, чтобы поесть вкуснейшей в его жизни каши, которой с ложки кормила приятной внешности женщина, возраст которой нельзя было назвать с уверенностью, но и без этого было видно, что прожила она не одну тысячу лет. Волосы уже давно были не просто седым, они давно приобрели цвет свежевыпавшего снега. Но при этом тело не потеряло своей прежней силы, рука твердо держала ложку, а отец Александр чувствовал, что даже в полную свою силу не смог бы справиться с ней без проблем. Говорить и задавать вопросы ему не дали.
— Что пр… — только попытался он заговорить, как его моментально перебили.
— Не трать силы на пустые вопросы. — сухо произнесла женщина. — Быстро ешь кашу, и дальше продолжай познавать Север в своей душе.
Отец Александр не стал спорить или стоять на своем. Если тебе помогают, то зачем сопротивляться? Если бы ему и хотели причинить вред, то просто оставили бы замерзать в снегу. Таким образом, инквизитор прожил еще три месяца, а когда смог сопротивляться ауре Севера, не пару минут, а проводить на своих ногах весь день, отец Александр был невероятно удивлен. Та ненависть, что сжигала его изнутри, та ненависть, которая жила с ним после того, как он остался единственным выжившим в своем городке — пропала. Север погасил пламя ненависти сжигающей все другие чувства, и живущей с отцом Александром всю его жизнь в лоне церкви Света. Его перестал мучить тот кошмарный сон, а в душе поселилось до селе неизвестное чувство спокойствия.
— Мальчик! — позвала инквизитора старая Хельга. — Хватит спать! На Севере лежебоки долго не живут! Иди и помоги старой Хельге!
— Ко мне следует обращаться отец Александр, а не "мальчик"! — уже в который раз возмутился инквизитор, но при этом вышел из дома и взял протянутую ему лопату.
Старая Хельга, так она сама себя называла, жила в одиночестве на лесной поляне. Отец Александр не дошел до нее совсем немного, его душа начала замерзать и инквизитор упал умирая в снегу. Хельга нашла его, и помогла побороть Стужу Севера.
— Какой ты мне отец? Я старше тебя почти на три тысячи лет, мальчишка. — старая Хельга была непреклонна и продолжала называть самого грозного и опасного инквизитора мальчишкой. — Надо очистить крышу от снега, а то она скоро не выдержит его веса и провалиться оставляя нас без крова над головой.
Отец Александр не стал спорить со старой женщиной, все равно это было бессмысленно. Приставил лестницу, взобрался на крышу застеленную досками и залитую смолой, и принялся за работу. Старая Хельга не уходила и следила за своим подопечным. Очистив всего половину крыши, инквизитор взял передышку. Удивительно, но раньше ему не требовалось много времени для сна и отдыха. Он мог преследовать зараженных тварей без перерыва для отдыха неделями, а в молитвах проводил многие месяцы. Но на Севере к вечеру отец Александр уже валился с ног, его глаза закрывались сами собой, а желудок урчал прося еды. Все его силы уходили на сопротивление Стуже. Здесь на Севере эти слова можно было произносить только уважительно и с большой буквы, потому как это не просто низкая температура и холодный ветер. Это сама Стихия, которая сама решает как и на кого давить своей аурой. И от этого было еще удивительнее, как тут могла жить одинокая старуха.
От перерыва инквизитора отвлек рык. Из леса к ограждающему избу забору вышла Северная рысь. Она зарычала прижав уши с кисточками к голове и забила хвостом по своим бокам. Отец Александр собрался спрыгнуть с крыши для боя, но старая Хельга его остановила.
— Не лезь в бой, мальчишка. Твоих сил едва хватает на то, чтобы почистить мою крышу. — сказала она и твердой, уверенной походкой направилась к грозному зверю.
— Меня зовут отец Александр, упертая старуха. — не смог промолчать инквизитор, но его реплика осталась без внимания, старая Хельга уже подошла к Северной рыси и проговорила:
— Чего беспокоишь старуху?
Рысь зарычала еще сильнее угрожающе опустила голову шерсть на ее загривке поднялась. Но тут старая Хельга удивила инквизитора, уверенного в том, что он уже все повидал в этом мире. Отшельница подняла ладонь, и просто ударила зверя по загривку! Северную рысь! Зверя с которым даже опытный воин предпочел бы не связываться.
— Не смей угрожать старой Хельге в ее собственном доме. — строго, но по-доброму, как это умеют только старики, укорила зверя старуха. — Проголодалась?
Рысь с прижатыми ушами, настороженно кивнула головой так, словно поняла о чем ей говорят. Старая Хельга протянула руку, и погладила между ушей настороженного зверя. За эти десять минут отец Александр удивлялся больше, чем за последний десяток лет. Северная рысь прикрыла глаза и замурчала словно обычная домашняя Муська.
— Вот и молодец. — похвалила рысь старая Хельга. — Посиди тут, сейчас тебе мяска принесу.
Старая Хельга ушла в избу и спустя минуту вышла из дома с парой тушек кроликов в руках. Подошла к Северной рыси, и уважительно положил перед ней на снег. Рысь склонила голову, благодарно рыкнула, и схватив кроликов убежала куда-то в лес.
— Чего замер? — повернулась к инквизитору старуха. — Не видишь, что старая Хельга по колено в снегу стоит? Хочешь чтобы я разболелась?
— Я вообще не уверен, что ты человек, старуха. — проворчал себе под нос инквизитор, но увидев как сверкнули глаза у старой женщины, быстро принялся за работу.
— Почему зверь не разорвал тебя, старуха? — задал вопрос отец Александр, не отрываясь от работы.
— Мальчишка! Столько лет прожил, а простого не видишь. — старая Хельга присела на пень, на котором отец Александр рубил дрова для печи. — На Севере так холодно, что совсем немного тепла любви даже дикому зверю достаточно, чтобы согреться и прислушаться к тому, кто его подарил.
После этого отец Александр до самого захода солнца занимался домашними делами, которые ему указывала хозяйка дома. К вечеру он чувствовал себя так, словно вновь мальчишкой оказался в церковной школе, и тренировался до полного изнеможения. Сил хватило только на то, чтобы поесть все такой же вкусной каши, которой его кормили в первые дни пробуждения. Уснул отец Александр моментально, едва его голова коснулась подушки.
Вновь крики боли, и кипящая кровь на объятых огнем стенах домов. Крики испуганных людей, стоны умирающих, плач детей оставшихся без родителей. Сотни умирающих людей от лап и клыков твари, столько же растоптанных испуганной толпой. Тело ребенка раздавленного когтистой лапой монстра еще немного подрагивало в конвульсиях, а лежащий под телегой, и дрожащий от страха маленький мальчик смотрел на это, и тихо молился всем богам, прося их прекратить этот кошмар, не замечая стоящей прямо над ним Безумной твари с разинутой пастью, и текущей из нее слюной, перемешенной с кровью ее недавних жертв.
Отец Александр проснулся в крике ужаса. В его груди разгоралось забытое пламя ненависти. Его руки тряслись от такого далекого, почти позабытого, но все такого же леденящего кровь ужаса. Огонь ненависти в груди инквизитора становился все сильнее, и терпеть его становилось невыносимо, и отец Александр выбежал на улицу не утруждая себя тем, чтобы накинуть теплую одежду, которую ему дала старая Хельга. На полном ходу он влетел в сугроб, который нагреб сегодня днем, и снег вокруг инквизитора зашипел испаряясь, не оставляя даже талой воды. Огонь ненависти в его груди начал успокаиваться и понемногу стихать.
— Снег тебе не поможет. — раздался голос старой Хельги. — Пока не разберешься со своим страхом, он так и будет тебя преследовать.
— Мне и не надо с ним разбираться. — ответил инквизитор тем самым голосом, который пугал самых матерых каторжников, но старая Хельга даже и бровью не повела. — Этот самый страх и дает мне те силы, благодаря которым я ежедневно спасаю наш разваливающийся мир от тех созданий, что хотят ускорить его конец. А в тепле твой любви я и позабыл об этом. Где лежит мое снаряжение, старуха?
Старая Хельга молча кивнула головой, зовя зайти в дом и указала на один из сундуков в углу. Отец Александр забрал свою одежду, закинул огромный меч себе за спину, надел на грудь сбрую с метательными ножами, на пояс ножны с двумя кинжалами. Теплая одежда, которую ему выдала старая Хельга, он вернул обратно, ему она больше была не нужна. Огонь ненависти горел в его груди, и не подпускал Северную Стужу к его душе. Отец Александр взял направление в сторону откуда несло уже знакомой ему аурой силы Безумия, которая стала только сильнее с их последнее встречи. Снег немного подтаивал под его ногами, но инквизитор не обращал на это внимания. Он вспомнил зачем добрался до Северных земель, и теперь уже ничто не заставит его свернуть со своей цели.
***
Скит сидел на своем излюбленном месте, на носу корабля, и ловил рыбу для сильно подросшей Азалии. Лазурный барс набрался сил, а потому для кошки больше не было необходимости жить в мире души своего спутника. Теперь для Азалии, рост которой в холке достигал груди Скита, больше не хватало пары рыбешек, как это было у маленького котенка. Охотиться на Летучую рыбу Азалия могла и сама, но какая кошка упустит шанс поспать если есть такая возможность? Да и команде "Отступника" понравились блюда из Летучей рыбы, которые им готовил Бьёрн.
— Ты снова тут сидишь? — над ухом Скита раздался голос Фестиция.
Скит дернулся, не ожидая того, что кто-то сможет тихо подобраться к нему со спины. У Скита сильно обострились слух и обоняние, так на нем сказались как тренировки со стариком Ичи, так тот факт, что в его душе долгое время жила Азалия, деля с ним собственные инстинкты.
— Да. Это хорошая тренировка по контролю силы духа, да и рыба хороша на вкус. — ответил парню Скит. — А ты сегодня решил остаться трезвым, как я вижу?
— Просто у нас вино закончилось. — отмахнулся Фестиций. — А монах не хочет делиться содержимым своей бездонной горлянки.
— Потому тебе и не спится так поздно? — задал вопрос Скит, смотря на полную луну на небосводе.
— Я пришел поговорить, Скит. — начал Фестиций. — Думаю, что я совершил ошибку, когда последовал за тобой.
— Почему ты так решил? — по виду Скита нельзя было сказать, что этот разговор стал для него неожиданностью. Он отложил удочку и достал трубку. — Мир не такой как в книгах, и твоих фантазиях? Ты не можешь стать светлым рыцарем, спасать принцесс, а также бедных и обездоленных?
— Потому что здесь никто не знает понятие чести! — вспылил Фестиций, после таких слов. — Все стараются ударить в спину, напасть на более слабого противника, а когда ты хочешь помочь даме в беде — она обязательно тебя отравит самым подлым ядом!
— Думаешь, что лучше бы было остаться дома и изображать на сцене светлого рыцаря, каким ты никогда не станешь? — Скит и не пытался смягчить слова, нанося ударю прямо в душевные раны парня. — Убивать выдуманных злодеев, и спасать не настоящих принцесс?
— Да! — Фестиций поднял голос. — Лучше будет просто выступать на сцене и не видеть всей этой подлости!
— Это называется "реальной жизнью", парень. — спокойно отозвался Скит, выпуская изо рта сизый дым. — А она никогда не бывает добра к нам. Всегда найдет твое самое слабое место и ударит именно туда. Каким бы стойким ты себя не считал, тебе она сделает тебе больно. Думаешь, что после того, что мы пережили ты сможешь просто выступать на сцене?
— Это не приносит столько боли! — воскликнул Фест, хватаясь за грудь. — Это не ломает веру в людей. На сцене никто бы не отравил меня, когда я пытаюсь помочь девушке в беде.
— Безусловно. — кивнул головой Скит. — Но если бы ты остался дома, то разве ты не испытывал бы неудовлетворение? Не бегал бы каждый вечер смотреть на улетающие корабли и думать, что ты упустил свой шанс увидеть все чудеса этого мира? Мы скитальцы не потому, что не можем найти своего места в мире, а потому, что наше место это весь мир! И он зовет нас, предлагая нам все что может. Этот зов и не дает нам задерживаться на одном месте слишком долго.
— Но я все равно считаю, что зря тогда ушел с вами. — покачал головой Фест.
— Если ты так легко откажешься от своего пути, то сделаешь очень сильный шаг назад, и еще не скоро вернешься на тот уровень мастерства, которым обладаешь сейчас.
— А что тебя ведет на твоем пути, Скит? — спросил Фестиций.
— Я хочу понять загадку этого мира. — не задумываясь ответил Скит.
— Какую загадку? — продолжил спрашивать Фестиций.
— Что? — не понял Скит.
— Какую загадку мира? — пояснил Фест.
— Э… Почему этот мир такой неправильный. — неуверенно ответил Скит.
— А что в нашем мире неправильного? — продолжил пытать вопросами Скита Фест.
— Да все! Очень расплывчатые законы мира, не понятно что дают вам боги, ведь вы все равно гнете дары своих покровителей под себя. Я вижу истинный облик мира, и не боги дают вам энергию, а наоборот, она исходит от вас и тянется куда-то, оставляя лишь крупицы духа. И самый главный вопрос. Почему у вас такое малое население на очень плодородных землях, при очень мягком климате. У вас нет крупных войн, а нападения Безумных тварей очень редки.
— Но что заставляет тебя не останавливаться? — не замолкал Фестиций.
— Я… Меня… Мне… Он… — со стоном боли Скит схватился за голову и закричал.
Через боль он видел смазанные изображения, смысл которых не мог понять. Чья-то смерть, сильнейшая душевная боль, ярость и некое существо, которое Скит не смог б описать никогда в жизни. Боль разрасталась и становилась сильнее, растекаясь по всему телу. Но вдруг все резко прекратилось, и Скит встал на ноги. Твердым взглядом, без единого намека на то, что происходило всего секунду назад он оглядел Феста и Бьёрна, который прибежал услышав крик капитана. Встревоженные криками боли, из трюма выбежали Мор и Ву.
— Сейчас я не готов ответить тебе. — начал говорить Скит. — Для того, чтобы понять ответ, я должен подготовить свою душу. Бьёрн! — резко обратился Скит к здоровяку.
— Да, кэп! — вытянулся по струнке северянин.
— Мне нужен маленький островок, сильно отдаленный от всех земель, чтобы у меня не было возможности сбежать. — начал рассказывать свою задумку Скит. — Найди его на карте. Фест!
— Да, кэп! — повторил за Бьёрном парень.
— Ты лезешь на мачту и просматриваешь горизонт, карта может быть не точна.
— Есть! — воодушевленный Фестиций козырнул и полез выполнять приказ.
Сам же Скит сел медитировать, игнорируя все вопросы задаваемые ему командой, и начал собирать энергию вокруг себя. Азалия поняв, что собирается делать её спутник, легла рядом, положив свою голову на колени Скита, как бы говоря: "Я рядом. Не переживай, что бы не происходило, я всегда буду рядом, и мы вместе со всем справимся." Долго так сидеть Скиту не пришлось, с мачты раздался крик Фестиция.
— Остров, кэп! Я вижу подходящий остров!
— Какой ты видишь остров, малой? — в ответ раздался медвежий бас Бьёрна. — Согласно карте ближайший остров на нашем пути появится только через два дня пути!
— А ты посмотри глазами, здоровяк! — язвительно закричал Фестиций. — Может и заметишь что-то помимо своей бороды!
— Мне больше нравился вежливый Фест. — пробурчал себе под нос здоровяк, поглаживая свои усы и бороду.
После перехода на новый уровень силы, Бьёрн заплел свои густые усы в косы влетая в них и бороду. И теперь в любой свободный момент он только и делал, что поглаживал свои усы и бороду. Вглядываясь вдаль, Бьёрн заметил серебряные искорки, светящиеся в последних лучах луны.
— Этого быть не может! — воскликнул северянин. — Кэп, погляди! Это же остров с лунным серебром. Совсем маленький, почти полностью выработанный, но еще способный держаться воздухе! Оттого я на карте его и не увидел, никто не может отследить их из-за того они не стоят на месте, перемещаются по одним богам известным траекториям.
Скит понял голову, и открыл глаза. Не ожидая того, что он может увидеть, Бьёрн отдернулся. Кожа Скита побледнела, изумрудно-зеленые глаза с вертикальными, как у кошки, глаза слегка фосфоресцировали в предрассветном сумраке.
— Отлично. Вот на нем меня и оставьте. Держитесь на приличном расстоянии от этого острова. — начал раздавать приказы Скит. — Если к вечеру я не дам сигнал о том, что я в порядке и в сознании, то расстреляйте остров с расстояния, чтобы та тварь, которая сформируется в моем теле, сгорела в жаре ядра планеты.
— Но как же…? — начал Бьёрн, но его перебил Фестиций.
— Как скажешь, кэп! — прокричал он.
Бьёрн стоя за штурвалом скорректировал направление корабля, и спустя тридцать минут Скит уже сходил на берег, а спустя еще пару, он остался в одиночестве. Даже Азалия в этот раз осталась на корабле, Скит не пустил ее с собой, приказав остаться на борту. Кошка всем своим видом показывала, что она против, но в этот раз Скит не позволил ей с собой спорить. — Я должен справиться один. — говорил он обнимая пушистую шею Лазурного барса. — И если я не справлюсь, то ты не должна погибнуть вместе со мной.
Кошка рыкнула и слегка прикусила руку Скита, как бы говоря, чтобы он не смел и думать о том, что может не справиться. Скит почувствовал, что ему хотели сказать, и сходил на остров с легким чувством грусти, которое ему передала Азалия. Но так же было и чувство, что его спутница верит в то, что Скит справится, и ждет его возвращения.
— Ты снова тут? — раздался знакомый Скиту голос. Его собственный голос.
— А ты разве не ждал моего появления? — вопросом на вопрос ответил Скит.
Они вновь стояли друг напротив друга, как и когда-то давно, при их первой встрече. Черно-белый Наемник, и бело-черный Скит. Вот только в этот раз никто не готовился к бою, оба противника стояли в расслабленных позах и смотрели друг другу в глаза.
— Ты готов? прервал молчание Скит.
— Все еще надеешься на то, что я прощу тебя? — ухмыльнулся двойник.
— Я не ищу твоего прощения. — отрицательно покачал головой Скит. — Мне нужно лишь спокойствие моего внутреннего мира. Без того, чтобы тратить силы на то, чтобы усмирять тебя. Чтобы в очередной раз потеряв контроль, я не уничтожил все вокруг.
— Даже не пытаешься показать, что жалеешь о случившимся? — вспылил Наемник. — Ты виноват в том, что никто не помнить о существовании моего брата!
— Боги совершили это! — в ответ воскликнул Скит. — Я лишь занял уже мертвое тело!
— Твое появление в нашем мире было виной случившемуся! Ты виноват в смерти невинного человека!
— Нет! — прокричал Скит. — Я должен был появиться в другом месте, но мою душу хотели сжечь пока она не окрепла и потому я оказался там во время вашего эксперимента. Боги решили убить двух зайцев одним выстрелом. Не дать вам создать ваш артефакт, и уничтожить меня. Ты же и сам все понимаешь. Технологический процесс давно остановился, вы перестали развиваться, богам не нужны те, кто поможет людям поднять голову выше дозволенного.
***
На корабле стояли четверо людей и одна большая кошка. Они с тревогой смотрели на происходящее на острове. Первое, что произошло, это все крупицы лунного серебра, до этого свободно летающие вокруг острова, вдруг резко остановились, словно налетели на невидимую стену. Затем был мощный взрыв силы, и крупицы лунного серебра закружили вокруг сидящего на земле Скита, скрывая его от глаз наблюдающих с корабля.
— Что происходит? — с тревогой спросил Фестиций.
— Сейчас идет борьба их Воли. — объяснил Ву, он даже к своей горлянке перестал прикладываться, что сильно выдавало его волнение. — Исход этой битвы зависит от того, чья Воля сильнее, и кто сможет подавить волю противника.
***
Скит не стал дожидаться удара, и первым бросился в атаку. Никто даже и не пытался призвать лунное серебро. Это была дуэль чистой силы, только мастерство владения своим Телом и Волей. Удар следовал за ударом. Каждый раз когда кулак Скита достигал своей цели, и соприкасался с телом противника, он получал частичку воспоминаний своего двойника. Каждый раз когда удар Наемника попадал по Скиту, тот видел частичку прошлой жизни Скита. Никто не мог одержать верх на противником, и никто не собирался проигрывать. Никто не использовал стиль боя, только животная ярость личная сила. Скит улыбался, Наемник скалился, радуясь такому долгожданному бою. Сколько минут или часов длился их бой, никто не мог сказать, Скит и Наемник враз упали без сил, и тяжело задышали.
— Ты… упал… раньше… — тяжело дыша проговорил двойник.
— Нет… я видел… как ты… ты… первый начал… заваливаться… — дыхание Скиту давалось ничуть не легче. — Ты же все видел?
— Видел. — согласился двойник. — Но что это доказывает? Ты все еще не помнишь причину своего появление в моем мире.
— Зато я предлагаю тебе самое главное. — покачал головой Скит. — Я предлагаю тебе отомстить.
— Почему ты уверен, что способен на это? — заинтересованно спросил Наемник.
— Потому что я буду не один. Со мной будешь сражаться Ты. — трясущейся рукой Скит указал на собеседника. — Два существа с самой сильной Волей в этом мире. А также четыре безумца, что последовали за мной, и моя Азалия. Вместе мы объявим войну богам, которые уничтожают ваш мир. Именно они виноваты в ваших смертях и в том, что память о тебе и твоем брате была вычеркнута из этого мира.
***
— Уже вечер, мы должны выполнить то, что Скит нам наказал! — на корабле стоял спор.
Друзья разбились на две противоположных стороны. Фестиций и Ву были за то, чтобы разбить остров, пока еще есть время. Мор и Бьёрн стояли на том, чтобы дать Скиту еще немного времени. Азалия же просто скалила зубы, всем своим видом показывая, что без боя она никому не даст причинить вред ее спутнику.
— Если мы сейчас не разрушим остров, то потом будет уже поздно! — пытался перекричать бушующую бурю силы монах. — Он знал на что шел, и был готов к этому!
— Скит сам сказал так сделать! — вторил монаху Фестиций.
— Неужели вы готовы с такой легкостью убить нашего друга?! — взвывал к совести монаха Мор.
— Нет времени на споры! — схватился за свой посох Ву.
Буря исходящая от острова усилилась настолько, что Азалию просто сдуло с ног, и со всего маху ударило о ящики стоящие под мачтой. Фест, дорогу которому и преграждала кошка, сорвался с места, и помчался в оружейный отсек. Ву преградил дорогу Мору с Бьёрном, держа свой посох в боевой готовности.
— Неужели вы не понимаете насколько он может быть опасен? — монах пытался остановить Бьёрна в его боевом обличии. — Я видел на что способен потерявший над собой контроль одержимый! Целый храм трупов за неполные пол часа!
Мор и Бьёрн напали одновременно, Азалия скулила, но буря силы просто не давала ей подняться на ноги. Ву справлялся с обоими напавшими на него друзьями, не пропуска никого, чтобы они не помешали Фесту разрушить остров, на котором находился Скит. Раздался оглушительный грохот и все моментально затихло. В этой тишине был слышен треск раскалываемого камня. Все в изумлении замерли и с неверием смотрели на осыпающийся в бездну остров.