Что же тут делать? Повелитель Смерти мертв. Праотец Войны безмолвно залег в обрушенной крипте. Свет и Тьма бежали в Тень, а Тень мечтает о солнечном свете. Дома оставлены. Глашатаи кричат, но их не слышат; каменщики просеивают пыль сквозь онемевшие пальцы; госпожи одиноко бродят в ночи. Королевы рыдают, а короли спотыкаются. Весь мир в изменении, истины гибнут с каждым потраченным дыханием, каждым сказанным словом.
И старуха бредет по коридору, одну за одной зажигая свечи, но гулкий ветер крадет пламя за ее спиной, шаг за шагом.
Однако вижу пред собой новое поле битвы, приветствующее зарю тяжелым молчанием. Скоро поредеет мгла и темнота сбежит, обнажая противостояние армий. Знамена крыльями плещут на ветру, ряды дымятся и колышутся; восходящее солнце обрызгало золотом сокровища — оружие и латы.
Затем поднимается одна фигура среди врагов, шпиль плоти и упрямой воли; железные кости, но лицо разбито. Он ничей поборник, но бог для всех. Он воитель алого благословения, но и сладкий поцелуй любви; он свидетель каждого трупа и сеятель детей. Он золоченый носовой таран корабля истории, яростно режущий пену волн, но мирно дремлющий в промежутке меж курганом и менгиром. Он тяжкая поступь и он — касание перышка; хладный взор и лукавый взгляд. Для него всякая сдача, для него всякая жертва. Ради его имени рушатся народы; от его имени преклонят колени боги. Если империи пылают, его не вини, не сейчас, когда любящий взор уходит прочь. Стать свидетелем означает — начать видеть. Видеть означает — начать понимать. Понять означает — отпрянуть. Но он стоит дерзко, без оружия и без лат пред будущим, и я знаю его: он Нежелающий Бог, Беспомощный Бог, Убийца Всех и Никого.
Враги не движутся. Солнце разбрасывает золотой свет на покровы мира. Станет ли день днем битвы? Мы увидим…