А киномеханик этак удивился и отвечает:
"Что ты, Витя, нигде я не был. Вам, верно, показалось".
— Показалось! — передразнил Витя, — Своими глазами видели, что это был он.
— Да-а, — проговорил Сережа.
— А киномеханик потом и говорит: я человек новый, откуда мне знать, где кто живет? — пересказывал Витька.
Загадка! И не разгадаешь сразу: "Новый человек"?! А землянку осматривать небось первым пришел. И ящичек в сомовьей яме хотел присвоить. "У меня такой же пропал, может, мой?" Ага, твой. Чего же он в реке оказался? Не признается, что и по лесу ходил…
— Сережа, а может, он следил за нами? Может, он высматривает что-нибудь у нас? — зашептал Витька.
— Вот и я подумал об этом, — ответил Сережа. — Кажется мне, Витька, не наш он человек, этот киномеханик. Только прикидывается нашим.
— Как это не наш?
— А так: или вор, или шпион…
— Ну, ты и скажешь — шпион!
Они еще долго сидели у стены. Решали, что делать. И надумались назавтра взять лукошки и пойти в лес будто за ягодами, а самим увидеть лесника и рассказать ему все, что они знают про нового киномеханика.
… Дома лесника не оказалось. И телега не стояла возле сарая. Поехал, наверное, осматривать лес.
Мальчики загрустили. Что делать?
Увидели знакомую лохань. Она стояла в другом месте. Солнце только-только приближалось к ней. Значит, дядя Яковенко поставил ее недавно, и с таким расчетом, чтобы не была в тени.
Сережа подошел к лохани, присел. И тут же вскочил. Стал плеваться. Его затошнило.
Подбежал и Витька.
На подостланном мху лежали белые остроконечные яички. Некоторые были наколоты, скорлупа разломана. А в ней ползали резвые червячки. "Ужи! присмотрелся Витька. — Ужи вылупливаются из яичек", — и тоже сплюнул. Обоим стало противно, и они пошли в лес. Так, без дела. Разве что зубровки поискать. Все же пообещали. А слово надо держать всегда.
Они ходили по лесу, даже не снимая с плеч лукошек. Каждый думал о своем: "Смотри-ка ты, из такой мелочи вырастает настоящий уж, вроде Антоши!", "Зачем дяде Яковенке разводить такую дрянь?"
Только под вечер нарвали они и сложили в пучки длинную, похожую на осоку, зубровку. Сворачивать к дому лесника после увиденного днем не очень-то хотелось, но решили еще раз заглянуть к нелюдимому хозяину. Так, на всякий случай. Поговорить. Чтобы, не задерживаясь, вечером быть в Засмужье.
Уже подходя, увидели возле сарая телегу. Значит, дядя Сильвестр дома. Поспешили к нему.
И тут Витька так дернул Сережу за штанину, что тот упал рядом с приятелем, который первым бросился на землю.
— Тс-с-с! Молчи! — шепнул Витька и показал глазами в сторону дома.
Это было недалеко от них. Лесник нес из кустов охапку хвороста, а справа вдруг вышел какой-то человек и пошел за ним следом.
Витьке незнакомец показался плохим человеком. Чего это он крадется за лесником? И Витька решительно зашептал Сереже:
— Кричать надо! Он же убьет дядю Яковенку.
Но что-то сдержало Сережу. Не позволил он кричать и Витьке.
— Лежи. Тихо!
Вот незнакомец почти догнал лесника.
Казалось, человек хочет ударить его сзади по голове, и Витька намерился было вскочить. Но незнакомец не ударил.
— Привет от Евы! — сказал он леснику.
Лесник едва не споткнулся от неожиданности. Едва не выпустил из рук хворост. Тяжело повернулся лицом к незнакомцу. И удивительно спокойно ответил:
— Спасибо, давно не видел.
Незнакомец махнул рукой, и лесник пошел вперед.
— Ева дочку женит, сына замуж отдает.
— Когда свадьба?
— Свадьба по договоренности.
Лесник усмехнулся. Посторонившись, пропустил в сени незнакомца, вошел сам. Дверь закрылась.
— Ты что-нибудь понимаешь? — шепотом спросил Витька.
Сережа пожал плечами.
— Пока ничего. Но надо разузнать. Взглянуть на того незнакомца. Давай немного подождем и войдем в дом.
Ждали долго. Уже стемнело, а лампу в доме не зажигали. Может, беда какая случилась с дядей Сильвестром?
— Пошли, — поднялся Сережа.
Дверь была на запоре. Долго стучали, пока не послышался голос: "Сейчас, сейчас!" Звякнул запор, и в приоткрытую дверь просунулась черная борода лесника.
— Это мы, дядя Сильвестр! — заговорили мальчики.
— А-а, вижу, вижу, — сказал он. — Пришли — заходите, гостями будете.
Мальчики ступили из сеней в комнату и зажмурились после темноты.
Окна были завешены одеялами. Горела лампа. В печке весело потрескивали дрова.
— Я вот мыться собрался, — как бы оправдывался лесник, — воду грею. Вдруг слышу: стук. Кто бы это мог быть? — подумал. А это — вы!.. Хотя, кроме вас, ко мне и зайти некому.