…И много-много манекенов. Здесь, там, везде. Пожалуй, даже больше, чем следовало, на первый взгляд. Но, вдруг, здесь было так принято, и местные жители любили, когда манекенов много. Или просто не успели их расставить, как следовало, распихать по этажам, по отделам и салонам: завезли, надели на них одежду для демонстрации, а нормально распределить времени не хватило — случилось то, что случилось, и они таки остались стоять там, где этот мир застала катастрофа.
Если бы не количество и хаотичность в расстановке пластиковых кукол, то всё было бы как в самом обычном магазине одежды — ну, может быть, не в обычном, а каком-нибудь крупном и дорогом — в которые Алексею иногда приходилось заглядывать — всё-таки салоны и залы были довольно просторными, и, наверное, когда-то выглядели очень и очень богато.
Если честно, Алексей предпочитал закупаться на рынке, так как небезосновательно считал, что там дешевле, и переплачивать за лейбл не видел смысла. Какая, в конце концов, разница: протрутся у тебя джинсы за три тысячи или за тридцать, и те и другие станут дырявыми примерно за одно и то же время. По крайней мере, он был в этом твёрдо уверен.
Да и не любил он зачастую не в меру напыщенных и зазнавшихся продавцов бутиков. Последние, бывало, как глянут на него, на обычного парня из провинции, будто сами являются не простыми наёмными работниками, а прямо таки собственниками заведения и вообще хозяевами жизни. Так хотелось иногда им съездить по напыщенной морде, чтобы опустить с небес на землю! Благо сейчас ситуация стала исправляться и таких становилось всё меньше. Деньги есть деньги, и любой покупатель, даже если он, на первый взгляд, выглядит как среднестатистический житель регионов, может явиться источником выручки.
Алексей, осторожно переступая через лежащие на полу тела, двигался мимо манекенов, которые загораживали проход к тому, что он считал подсобкой. Оно, конечно, может оказаться обычным пожарным выходом или лестницей на верхнюю галерею, но теперь уже надо было в этом убедиться, из принципа.
Где-то сбоку вполголоса (понятно, что через противогазы, но всё-таки), почти шёпотом переговаривались Данила с Димой. То "Кот" готов был, демаскируясь, греметь, ни в чëм себе не отказывая, в том числе костями усопших, то вдруг начинает соблюдать режим тишины. Впрочем, сейчас все на нервах, это место буквально заставляло чувствовать себя не в своей тарелке. Вроде в стольких передрягах побывал, а тут мандраж всё никак не проходит.
Неудачно зацепившись за один из манекенов, Алексей чуть не потерял равновесие, и, оступившись, с хрустом раздавил берцем кисть руки очередной мумии. Незадачливый покупатель или сотрудник магазина, застигнутый катаклизмом врасплох за выбором нового костюма, безучастно лежал на каменном полу, и не мог возмутиться столь бесцеремонному поведению чужака.
— Да чтоб тебя! — выругался Плетнёв, в тотальной тишине, звук ломающихся костей даже через резину противогаза показался невообразимо громким. Сердце резко ударилось вскачь. Хотя казалось бы, бояться надо живых, а не мёртвых. Место, видать, просто такое.
Плетнёв оказался перед группой близко стоящих манекенов, из-за чего пройти к дверям, не сдвинув их с места, было просто невозможно. Он заглянул через плечо одного, потом через другого. Попробовал примериться, чтобы пролезть пригнувшись. Не вышло.
"Твою ж!.. Понаставят, хр@н знает как! Пожарной инспекции на них нет! Эти бы быстро научили, как не захламлять проходы! — почувствовал раздражение Плетнёв. — Пара протоколов и минус премия за полгода!"
За столпившимися, словно живые люди, манекенами можно было рассмотреть аккуратные таблички на дверях с неизвестными надписями. Пару символов Алексей даже узнал, вспомнив надписи на автобусе, перевозившем детей.
"Неужели до настоящего времени никто не попытался их расшифровать? — Плетнёв вновь попытался протиснуться между замершими манекенами, стараясь их не касаться, но серая пыль всё равно стала с них осыпаться не только на пол, но и на форму.
— Да бл@! — разозлился он, проклиная в уме дурацкое табу на посещение этого мира, не позволявшее толком изучить его. Давно уже можно было собрать достаточно информации, чтобы люди, отправляющиеся на задание могли спокойно воспользоваться этой дорогой. И чтобы были готовы как следует, а не так чтобы искать потом лишний противогаз, как лишний билетик в театр.
Неужели кто-то там наверху так боится заражения, неизвестно чем, что свели визиты сюда к минимальному минимуму? Если дед и прадед Афанасия здесь были, и ничего глобального на Земле не произошло, то может не стоит так уж перестраховываться?
В конце-то концов! Это всего лишь большие куклы, а он и так уже щедро осыпан пудрой, которая то ли опасна, то ли нет, и никто толком ничего объяснить не может. Приходится всё принимать на веру. Ведь, массовая смерть жителей города могла быть вызвана не этой пылью, а, как сказал Дима, каким-нибудь патогеном, который давно уже перестал быть опасным. Или техногенной катастрофой, а пыль…что пыль? Попробуй год не делать влажную уборку в квартире, ещё и не столько наберётся.
Сейчас он просто возьмёт и отодвинет руку вот этого манекена, одетого когда-то в яркое женское платье, а теперь в потускневшие распадающиеся лохмотья, потом отодвинет вот того и того, и тогда можно будет, наконец, дойти до двери.
За руку и корпус манекена он взялся всё-таки с некоторой брезгливостью и стал осторожно его поворачивать, опасаясь вызвать эффект домино среди манекенов, и чтобы в воздух взлетело, как можно меньше пыли, а то фильтр реально сдохнет раньше срока.
Рука манекена была не то резиновой, не то пластиковой со множеством мелких трещинок, прикрытая полуистлевшим рукавом. Оно и не удивительно пластик и резина со временем разваливаются на части, но это был походу хороший пластик, даже определённую упругость сохранил, так как протянуть столько лет в таком сухом климате — это много говорит о качестве материала.
Однако, у всего есть свой срок годности. Даже у пластика. К слову, может Афанасий и прав, что касается времени здешней катастрофы, ведь если уж пластик стал распадаться, то прошло точно лет сто, не меньше, или сколько он там разлагается.
Энтропия — всплыло в памяти почти незнакомое слово. Что-то связанное со временем. Наверное, когда-то где-то вычитал, а сейчас память услужливо его подкинула, добавив странности и загадочности и без того малопонятной обстановке.
Где-то за спиной продолжали препираться Данила с Димой, но слов было уже не разобрать. Всё больше какой-то шёпот на грани белого шума. Ладно, потом с ними переговорю, решил Плетнёв.
Ещё вспомнились худосочные манекены, больше похожие на жертв немецких концлагерей, или фэнтезийных эльфов. Почему-то было принято их делать лишь издали похожими на среднестатистического покупателя.
С другой стороны, уж лучше такие, чем если бы это были какие-нибудь бодипозитивные чучела в соответствии с развивающимися тенденциями в просвещённой Европе. Вот уж смеху было бы.
Стараясь бесшумно сдвинуть манекен с места (лишь бы он не упал!), Алексей мельком посмотрел на пластиковое лицо под пыльными обвислыми светлыми кудрями.
Только что думал, насколько на Земле производители делают манекенов непохожими на нормальных людей, а тут всё ещё хуже. Лицо, какое-то деформированное что ли: глаза, нос, рот…да и вообще форма скул и черепа… Слишком уж они отличались от мёртвых тел, во множестве попадавшихся им на пути.
Странный всё-таки вкус был у местных жителей, раз они делали манекены такими не похожими на самих себя. Какое-то влияние местного аналога бодипизитива, или так было надо согласно религиозным верованиям? От общего с человеком осталось разве что количество конечностей и голова, а вот черты лица… Нет, пожалуй, манекен на вещевом рынке в его родном городке и то больше на человека походил.
Алексей попытался отодвинуть манекен ещё сильнее, и понял, что зацепился рукавом.
Он посмотрел на свою левую руку, и холодный пот прошиб его в ту же секунду.
Он не зацепился за манекен. Это манекен ухватился рукой за его левый рукав. Нет, ему не показалось, кисть куклы именно что цепко сжимала ткань его формы. А потом она ещё раз дёрнулась буквально у него на глазах, сжимая ткань ещё сильнее. Кажется, он почувствовал, как рвётся рукав.
Иногда ты должен сделать то, что очень не хочешь, но делаешь это просто потому, что у тебя нет другого выбора, некая сила тебя заставляет это сделать вопреки твоей воли.
Сердце колотилось как бешенное.
Алексей поднял глаза и сквозь стекло маски взглянул на лицо манекена — на него смотрели два неподвижных мутных глаза неопределённого цвета. Выглядели они как искусственные.
Показалось? Может и с рукой показалось? Бывают же механические манекены? Бывают?
Он повёл фонариком, закрепленным на автомате, и зрачки существа тут же среагировали на свет! А в следующий миг манекен уж наклонил на бок голову и открыл рот, наполненный рядами неровных почти прозрачных жёлтых зубов, издав шипящий звук, в котором с трудом можно было разобрать членораздельную речь.
Рука, продолжавшая цепляться за левый рукав Алексея, стала с неожиданной силой сгибаться в локте, подтягивая Алексея всё ближе и ближе к лицу манекена, который, уже было понятно, таковым не являлся.
Вторая рука манекена уже тянулась к горлу Алексея.
Автоматная очередь разорвала окружавшую Алексея гробовую тишину, а заодно и странное существо, вырывая из него куски тёмной желеподобной плоти. В воздухе сверкнул маленький металлический медальон, сорванный пулей с цепочки.
Тело вновь было на шаг впереди разума.
Вспышки выстрелов рывками освещали полутёмное помещение, и движущаяся масса манекенов напоминала какую-то адскую дискотеку.
Хватка манекена ослабла, и он медленно осел на пол, продолжая шептать что-то невнятное. До Алексея дошло, что источником шёпота были не совсем не его товарищи.
И тут Алексей заметил, что в движение пришёл весь зал, а порядочно позади него тоже раздались выстрелы. Чёрт! Он даже не догадывался, как далеко удалился от остальных!
Ещё одна короткая очередь снесла голову другому существу, одетому в явно мужской костюм и тоже решившему схватить Алексея за плечо.
— Да чтоб вас! — шепчущие непонятные слова манекены двигались к нему со всех сторон, пытаясь ухватиться за одежду и подтянуть к себе.
Неестественно худые руки тянулись к нему со всех сторон.
Ещё выстрел! Потом ещё! надо беречь патроны!
Очередные пронзительные глаза уставились на Алексея, стоило ему обернуться на движение. Выстрел в область живота — фигура сложилась как тряпичная кукла.
Надо перезарядиться!
Отточенными движениями Плетнёв отбросил пустой магазин, вытащил новый и вставил его до щелчка в приёмное окно. Догнать патрон в патронник. Можно стрелять.
Схватившего его за ногу чужака Плетнёв огрел вторым берцем с размаху, заставив того ослабить хватку. Следующая пуля, выпущенная в спину твари, тут же успокоила её навсегда.
Отбиваясь от тянущихся к нему рук, которые принадлежали не только "взрослым манекенам", но и таким, которых вполне можно принять за детей, Плетнёв отходил туда, откуда пришёл, и откуда раздавались выстрелы его товарищей.
— Да что, бл@, вам надо?! — новая очередь скосила ещё одно существо, которое упав продолжало ещё какое-то время ползти, пялясь на него своими ненормальными глазами, и шевеля своими узкими губами.
Кто-то схватил Плетнёва за плечо со спины и старший сержант развернулся, готовясь стрелять.
— Алекс! Цел?! — это был Данила.
— Да! — выдохнул Алексей, опуская автомат.
— Что это за х@рня вообще? Кто это?
— Без понятия! Прут со всех сторон!
— Уходим отсюда! Быстро! — Данила отпихнул очередную фигуру, оказавшуюся слишком близко, в то время как Алекс прикладом уложил "ребёнка", протянувшего к нему руки. Пришлось успокаивать себя тем, что это существо лишь примерно напоминало человеческого ребёнка.
Они быстро-быстро побежали по торговому залу обратно в "ресторан", где их уже ждал "Кот", ведя стрельбу из-за опрокинутого стола по приближающейся толпе. Одиночными в голову он методично снимал одного манекена за другим, а те падали, словно марионетки, лишившиеся удерживавших их нитей.
Пробежав мимо барной стойки, где "спал" один из клиентов, Алексей задел его и тот вместе со стулом с хрустом повалился на пол, поднимая облака пыли. Рядом со звоном на множество осколков разбился бокал, который до этого сжимал в руке труп. Не повезло клиенту, ни тогда допить не дали, ни сейчас в покое никак не оставят.
— Валим-валим! — крикнул Данила, выпуская короткую очередь, и несколько манекенов рухнули на пол.
Тем временем выстрелы уже стали раздаваться и с улицы. Причём, судя по звуку, стреляли в направлении здания, в котором они сейчас находились.
Застрелив ещё несколько манекенов, которые повалившись на пол, заставили затормозиться основную толпу, бойцы выскочили через разбитое окно на улицу, где их уже ждали остальные товарищи, которые вели стрельбу по окнам верхних этажей.
Там на верху виднелись десятки, если не сотни существ, которые подошли к окнам и смотрели на незваных гостей, посмевших потревожить их покой.
— Отставить огонь! — скомандовал полковник, глядя наверх.
Существа стояли. Их совместный шёпот сливался в один зловещий шелест. Непонятные слова на непонятном языке разлетались по округе, отражаясь эхом от соседних зданий. Они стояли, тянули руки, но дальше не двигались.
Посмотрев карем глаза на полковника, Алексей заметил, как тот изменился. Такое он уже наблюдал, когда Зверь помог разорвать группу американских наемников. Неужели, командир и сейчас готовился дать волю своему симбионту?
— Почему они остановились? — спросил Алексей, ни к кому конкретно не обращаясь, но отозвался "Кот".
— Кто ж их разберёт. Может, не могут догнать. Медленные они какие-то, как мне показалось.
— А может потому, что я их чётко выстрелом в тыковку снимал, — с невесёлым задором заметил Дима.
— Стрелять по голове не обязательно! — сообщил Алексей — Их вполне останавливает огонь по корпусу. Сам нескольких так уложил.
— Или они просто решили не преследовать, — озвучил неожиданную мысль полковник, оглядывая скопившиеся на этажах фигуры. Даже через маску противогаза было видно, как на его лбу выступили крупные градины пота.
— В смысле? — не поверил Алексей. Он, на всякий случай, обернулся поглядеть назад, на здание, стоявшее, на противоположной улице, но там ничего подобного не происходило. Уже хорошо.
— Лёша, — обратился к нему Смирнов, — как они себя вели?
Плетнёв пожал плечами, продолжая удерживать наготове автомат, ему всё ещё не верилось, что он смог вырваться из этой толпы чудовищ.
— Хотели схватить меня, цеплялись руками. Хотели укусить. — Алексей запнулся.
— Или тебе показалось, что хотели укусить, — задумчиво прокомментировал полковник, заметно успокоившись. Похоже, Зверь пока останется на поводке.
— Разбираться было некогда, товарищ полковник! — возразил Алексей, — Не поговорить же они хотели?!
— Может, и хотели. Только тебя никто ни в чём не винит, Лёша. В текущей ситуации ты всё сделал правильно.
— Денис Николаевич, — Алексу даже поплохело, — вы что, считаете, что они хотели типа выйти на контакт? А я… мы, значит, их из автоматов?
— Ничего я не думаю, — бессильно бросил полковник. — Значит, так хр@ново пытались выйти на контакт, раз мы их не поняли. А может и в самом деле хотели вас сожрать. Так, ладно, уже хорошо, что они нас не преследуют. Никого не покусали, случаем?
Алексей, Данила и Дима осмотрели себя с ног до головы.
— Вроде, нет, даже не поцарапали, — сообщили они.
— Тогда смотрим в оба и продолжаем движение, — скомандовал он и добавил. — Теперь мы знаем, что мы здесь не одни. Кстати, Афанасий? Это и есть та сущность о которой рассказывал твой дед?
— Не-а, — покачал головой Афоня. — Эти просто нагоняют страх, а от того аж мороз по коже. И плачет оно, плачет. А эти шепчутся.
— Мы ничего подходящего для перевозки Александра не нашли, — виновато констатировал Алексей.
— Не важно, ребята нашли, — полковник указал на что-то вроде складской трёхколёсной тележки, на которую уже перенесли Александра.
Ну, и то хорошо, что хоть кому-то улыбнулась удача, подумал Алексей. Всяко будем двигаться быстрее.
Американец вновь, как и прежде был привязан верёвкой к полковнику, и тоже с видимым удивлением, страхом и, как показалось Плетнёву, восхищением, наблюдал за рядами существ, который взирали на бойцов с первого и верхних этажей здания, продолжая тянуть к ним свои руки и шептать, шептать, шептать. И что-то было безысходное в их шёпоте, в их жестах, что-то до невозможности наполненное непонятной, чуждой тоской.
— Всё, двинули, народ! А то чего доброго эти… создания передумают. Не хочется испытывать их терпение и замыслы.
С неба продолжал падать серый почти невесомый тлен.