— Что это было? — встреча с человекоподобными существами никак не выходила из головы Алексея. Особенно он переживал из-за "ребёнка", которого машинально уложил наповал — сработали рефлексы.
Плетнёв обращался не к кому-то конкретно, а больше задавал этот вопрос себе, пытаясь самому для себя найти хоть какое-то вменяемое объяснение произошедшему.
Он растерянно ощупывал пустой карман на разгрузке, где должен был быть использованный магазин от "калаша", но от неожиданности он бросил его на полу торгового центра. Никогда такого с ним ещё не было.
Если бы чёртовы манекены продолжили их преследовать, если бы попытались на них напасть, отхватить своими прозрачными жёлтыми зубами кусок его мяса, стали грызть товарищей, он бы не сомневался в правильности своих действий. Но картина шепчущих существ, словно наводящих заклинания, одетых в лохмотья полуистлевшей одежды, стояла перед глазами во всех красках.
И этот ребёнок! Его искажённое лицо! Ни страхом, ни ненавистью, ни жаждой крови… Просто какое-то чуждое… И к тому же он был там не один, Алексей заметил, как минимум, с десяток таких "детишек". Страшное и жуткое зрелище одновременно.
— Что это, бл@ть, такое было?! — чуть ли не кричал он, глядя себе под ноги.
— Что ты хочешь услышать? — спокойно уточнил полковник. Алексей, погружённый в мысли, даже не заметил, как оказался рядом с командиром.
Они шли по центральной улице города, внимательно осматривая окна возвышающихся по обеим сторонам зданий и заглядывая в заглохшие много лет назад автомобили, забитые древними трупами, некоторые из которых уже успели превратиться в скелеты, обтянутые тонким пергаментом кожи. Как же здесь должно было бы вонять, если бы они стали разлагаться по-настоящему!
Но пока ничего похожего на манекены из торгового центра им по пути не попадалось. Никто не шёл по их следу, не преследовал по пятам, не толпился у окон, глядя на них сверху и шепча свои непонятные и оттого жуткие заклинания.
По этой причине их продвижение, вопреки ожиданиям, не сильно-то и ускорилось, разве что теперь толкать тележку с раненым Александром было под силу всего лишь одному человеку, и то только после того, как на смазку колёс ушло несколько пачек сала и масла из запасов провианта и тюбик какой-то мази из аптечки.
Стоит отметить, что им в чём-то повезло. Будь здесь более влажный климат, то за столько лет, колёса, проржавев, срослись бы в одно целое с подшипниками и осью. И тут уж никакое сало бы им не помогло, а запасы антикоррозийных средств спецназ, как правило, на задания не берёт. Как-то не принято.
Но здесь сухо. Сухо так, как Алексей ещё ни разу нигде не встречал. Ему даже казалось, что через фильтры противогаза не проникает ни одной лишней молекулы воды. Самым большим источником влаги здесь были они сами, их тела.
Куски чуждой плоти, вырванные под напором пуль, — они ведь даже не кровоточили! Что это, твою м@ть, было?!
Когда смазывали салом и маслом ось с колёсами, желудок свело от приступа голода, и походу такая реакция имела место не у одного Алексея. Он заметил, как сощурился Данила, как сглотнул Толик и Дима.
Запах через противогаз не пробивался, но воображение и память предательски компенсировали этот недостаток, рисуя картину чесночного аромата и сливочный вкус сливочного масла на кусочке бородинского.
Только сейчас до него дошло, что он не ел уже часов восемь, если не больше, а пил буквально перед тем, как по ним стал шмалять американский вертолёт, когда они прощались со странниками. Время что ли здесь тянулось как-то иначе, чем обычно.
Очень хотелось есть. Очень хотелось пить. Времени до полного истощения, когда начнутся галлюцинации, было ещё достаточно, особенно, что касалось пищи, но голод и жажда уже начинали исподволь точить их сознание.
Полковник предложил (вот умеет же он так приказывать, будто просто предлагает, а ты просто соглашаешься!) терпеть до самого выхода из этого проклятого места. А там он обещал всем проставу с шашлыками и спиртным на любой выбор в пределах разумного, естественно.
Шашлыки это хорошо. Знавал Алексей одного человечка, который шашлыки так мариновал, что пальчики оближешь! Тьфу ты!
Плетнёв попытался сглотнуть, но язык прилип к нёбу. Вот ведь! Почему-то мумифицирование местного населения после гибели уже не казалось чем-то необычным.
Просто хотелось пить. Просто обычной воды. Холодной, колодезной. Или из ключа. Припасть к источнику и пусть зубы и голову сведёт от холода.
Но это место… Такое чувство, что здесь нет ни капли влаги, воздух не содержит ни одной молекулы воды. Оставалось непонятным, как здесь могли сохраниться деревья и растительность — без доступа к солнечному свету и воде.
Хотя… Алексей с нескрываемой со злобой надломил ветку кустарника, торчащего из обнесенной бордюрами клумбы, мимо которого проходил. Они скорее мертвы, чем живы.
— Я хочу понять! — он даже забыл обратиться по званию или хотя бы по имени-отчеству, но полковник либо делал вид, что ему всё равно, либо ему, реально было плевать на формальности. По крайней мере, в настоящий момент.
— Кто это был? Или что это было? — ровным голосом озвучил он вопрос.
— Да! — чуть не выкрикнул Плетнёв. — Я убил… ребёнка! И я хочу быть уверенным, что это ни чёрта не ребёнок! Я хочу знать, что это ср@ный мутант, который хотел меня сожрать. а не больной ребёнок!
Казалось, полковника ничто не может поколебать.
— Я тебе скажу честно: я не знаю. Если тебе будет от этого легче, то остальные ребята тоже положили немало этих существ.
— Мне — не легче!
— Ну, — Смирнов пожал плечами, — кто это был, я не имею ни малейшего представления. Скажу больше, всё, что я знаю об этом месте…. Я ничего о них не слышал. Сам под впечатлением, если честно. Мы думали, что город пуст. Близко к нему мы не подходили, но наблюдение не выявило никакого движения. И я сейчас не о себе конкретно, а о тех, кто осмеливался сюда зайти вольно или невольно, понимая, что по возвращению им придётся сидеть в карантине и сдавать уйму анализов. Как мы сейчас.
— Но Афанасий…
— Афанасий сказал, что эти существа не то о чем, он предупреждал. Он и сам об этих… — было видно, что полковнику не нравится термин, который он хотел озвучить, — …мутантах ничего не знал. Мы думали, что это место необитаемо. Теперь будет, чем занять наших учёных. Пусть они ломают голову над этим феноменом. Пусть объяснят, как эти существа могли выжить там, где нет ничего, что можно было бы назвать пищей.
— Денис Евгеньевич, — Алексей сделал паузу, — а вы уверены, что здесь мог кто-то побывать и не пройти карантин, я имею в виду не из наших.
— Случайный гость?
— Может и случайный, — хмыкнул Алексей, — может, нет. Просто тот, о ком не знает ваша организация.
— Ты реально сметливый, Алекс, нам нужны такие, — ответил полковник. — И да, ты абсолютно прав. Мы стараемся контролировать основные точки перехода, но только те, которые нам известны. Проблема в том, что они могут возникать спонтанно и на временной основе. А ещё, наверняка, есть те, о которых у нас нет никаких данных. И есть те, кого мы называем проводники.
— Проводники?
— Да, мы стараемся их отловить, но, признаюсь, получается это далеко не всегда. Уж больно хитрые твари.
— Проводники — не люди?
— Мы думаем, что они — что-то вроде странников, которые решили вести себя иначе.
Внезапная мысль вспыхнула в голове подобно яркой молнии.
— Афанасий — проводник? — спросил Алексей.
Полковник улыбнулся.
— Афанасий — человек, наделённый особыми способностями. Можно сказать, что он их получил по наследству.
— Это я уже понял, — казалось, разговор отвлёк Алексея от мрачных мыслей, но они накатили с новой силой. — Всё как-то неправильно. И эти существа… Ведь они реально не сделали нам ничего плохого!
— Или не успели сделать, Алексей, — возразил полковник. — Не переживай. Постарайся отстраниться.
— Но если… — начал Плетнёв, но полковник его перебил.
— А ты помнишь тот случай. когда вы преследовали наркокурьеров и зашли на территорию сопредельного государства? — не глядя на Плетнёва сказал Смирнов. Тон полковника ровным счётом не изменился никак, но от этого становилось только хуже. — Пару лет назад, кажется, это было?
Алексей буквально замер. Да, он продолжал всё также идти, но внутри он словно закостенел. Тело двигалось независимо от него.
— Напомнишь мне, что тогда произошло с пастушонком? Паренёк лет тринадцати, может, помладше, если я не ошибаюсь. Имени вот только не вспомню… — продолжал полковник.
Плетнёв сглотнул застрявший в горле ком.
— Зачем вы?…
— Чтобы ты, наконец, повзрослел, Алекс, и понял, что иногда приходится принимать тяжёлые и спорные решения. иногда они оказываются ошибочными. И чтобы два раза не вставать, считаю, что ты тогда всё сделал правильно, — полковник был по-прежнему предельно спокоен.
— У нас не было выбора. Он бы нас выдал, — пробормотал Алексей.
— Да, — согласился Смирнов, — безусловно, выдал бы. Сдал бы с потрохами, вас бы догнали превосходящими силами и перебили. Или устроили засаду, когда бы возвращались. Я же говорю, ты всё сделал правильно.
— У нас не было выбора! — повторил Алексей.
— Что ты всё " у нас" да " у нас"? Выбор ведь сделал ты, Алекс, разве не так? — полковник, наконец, посмотрел на него. — Ведь это сделал ты, другие не стали. И скажу тебе больше: они до сих пор благодарят Бога, что это были не они. И отношение к тебе с их стороны как-то потом изменилось, правда? Всё вроде бы так, и не так одновременно, верно? Ты, по факту, спас всю команду, а они как бы невзначай стали тебя сторониться.
Алексею нечего было на это ответить. Каждое слово полковника было правдой. Он и на миссию-то эту согласился потому, что хотел вырваться с заставы. Причём ведь, если вспомнить, никто ему никакого приказа не отдавал. Даже начальник заставы. Фактически ему сделали предложение, на которое он с готовностью согласился.
Плетнёв вдруг понял, что он здесь может быть не один с такими тараканами в голове, что вся эта команда — своего рода отряд прокажённых. Осталось только понять, какие секреты хранят остальные. А то, что они были у каждого, или почти каждого, он уже не сомневался.
И это совсем не обязательно должно быть какое-то преступление или спорный поступок. Это может быть что угодно.
И Данила тоже ведь что-то скрывает. Что-то, что, кроме него, известно ещё таким людям, как полковник Смирнов. Не даром же он осёкся, когда рассказывал, как бегал по чердакам и подвалам Питера. Интересно, кем он был? Опером? Или был по другую сторону? Нет, скорее всё-таки опером. Вопрос в том, как он сюда попал. И не конкретно в это забытое Богом место, а в Организацию.
Плетнёв ещё не знал, как она называется, поэтому просто решил называть её "Организация". И этот так называемый сводный отряд, это всего лишь малое проявление её работы.
— Так чем тот пастушонок отличается от сегодняшнего мутантёнка? — добил его вопросом Смирнов.
— Нельзя быть таким циничным, Денис Евгеньевич, — покачал головой Алексей. — Нельзя.
— Можно, Лёша, можно. Признаюсь, бывает сложно, но можно. Ты ещё нарастишь необходимую броню, которая тебе потребуется для выполнения поставленных задач.
Перед Плетнёвым внезапно развернулась перспектива его будущего: стать бездушным и циничным сотрудником окологосударственного полулегального органа безопасности, возможно частной военной компании (которых, как известно, в России нет), которому убить ради поставленной цели будет, что плюнуть да растереть.
Он вспомнил, как полковник явно задумался, стоит ли тащить с собой раненого Санька, который, будем честны, может и не дожить до возвращения домой, и всё это время откровенно сковывает их и тормозит.
Вспомнил, как остальные бойцы отводили глаза, готовясь к тому, что сейчас может произойти худшее. Как Санёк, будучи ещё в сознании, яростно утверждал, что он сможет идти во что бы то ни стало. Он понимал. Он ждал. Он не хотел умирать.
Однако…
— Об этом знали только члены группы, — произнёс Алексей.
— Да, — подтвердил полковник.
— Кто рассказал? — его голос стал жёстким.
— Думаешь, тебе от этого будет легче? Поверь, это уже не имеет никакого значения. И потом дело ведь не в том, что кто-то нам что-то рассказал. А в том, что ты сделал. В том, что ты посчитал правильным именно в той ситуации, и…. что действительно важно, так это то, что твоё решение спасло жизни всей группе. А что ещё важнее, твоё решение спасло десятки детей в нашей стране, которые не попробуют первую дозу, и не превратятся потом в н@ркоманов.
— Но…
— Вот только давай не будем про слезинку ребёнка. У тебя была задача и ты её выполнил.
Полковник сделал глубокие вдох и выдох. Было слышно, как воздух с шумом выходит через клапаны.
— Вот ты думаешь, мне нравится сосуществовать вместе со Зверем? Так я тебе скажу, что нет. Ни разу, Алекс! Чувствовать на языке вкус человеческой крови, человеческого мяса, при том, что я сам его даже и не ел — сомнительное удовольствие. Поверь.
— Данила назвал его симбионтом.
— Данила иногда не может держать язык за зубами, — кажется это показалось полковнику смешным. — Но в целом и общем, да, это симбионт. Довольно своеобразный, но симбионт. Если ты ему понравишься, он будет тебе помогать, хотя и станет, время от времени, требовать своего рода дань, — разоткровенничался полковник, а Плетнёв понял, что вербовка продолжается, что он увязает в этой трясине всё глубже и глубже, ведь перед тобой не будут раскрывать секретную информацию, если не хотят иметь с тобой дел в дальнейшем. — А может превратить жизнь любого человека буквально в ад. Многих из тех, кто пришёлся ему не по нраву, сошли с ума и даже покончили с собой.
— Они бывают разными?
— Симбионты? Да, они бывают разными. Какие-то вполне безобидные, какие-то, — полковник сделал паузу, — как мой. Но у такого сосуществования есть и свои плюсы.
— Какие?
Но ответа Алексей дождаться не успел, так как к ним быстрым шагом подошёл Данила и постучал по плечу Плетнёва, привлекая его и полковника внимание.
— Смотрите!