Часть III Глава 11
— Точно, забыл сказать. Надо узаконить наши новые отношения. Я не могу защищать тебя на своё усмотрение, если у меня не будет на то законного права. Да и моя семья будет беспокоиться, что я увязался за сомнительной личностью, что держит меня при себе ради выгоды. Уже были случаи, когда меня оставляли ни с чем, прилично разорив. С тех пор утекло много воды и хладных трупов в реке Теянмуль.
Ян натянуто улыбнулся, неудачно попытавшись сымитировать беззаботный смех. Каламбур мечника мог бы сработать на нём, не будь это правдой. Временами Ян забывал, с каким человеком он решил разделить своё будущее.
Или же предпочитал не вспоминать.
— В любом случае, сделанное мной предложение не считается вступившим в силу, пока одна из сторон, как правило, предлагающая, не свяжет себя и избранного узами…
— Маркус, — поспешно перебил его Ян, наконец, придя в себя и нервно осматриваясь по сторонам, — я привык к твоей манере речи, но не окружающие. Хватит травмировать психику людей.
— Какое мне дело до того, что о нас думают? Я вроде как к тебе обращаюсь, а не к ним. Дела мне нет до их предрассудков или грязных мыслей. Они напридумывают, пусть сами и страдают, — раздражённо цокнул Маркус, отпугивая от себя рядом идущих людей. — Пока просящая сторона не сможет заверить законность предложения нотариально. Нам понадобится кто-то из старших. Твои предки не в курсе, так что поручителем выступят мои родственники.
— У тебя не возникнет проблем с раскрытием личности? По слухам, ты несколько лет находишься под опекой отца в Комешэхе.
— Не беспокойся. Пока мы были в Зильбере, я распустил слух, что целители излечили все мои физические и духовные раны, — заунывно выдохнул северянин. — Хоть с этим рука об руку идут и проблемы. Как Соня и сказала, один раз отказаться от пути рыцаря и поставить под удар Мастера — немыслимый позор для семьи. Я же успешно провернул это три раза. В своих кругах меня даже ласково прозвали «прокажённым».
Когда парни приблизились к оживлённому причалу, давно начало вечереть. Уже ставшие привычными белые холмы давно сменились грязью и жухлой травой. Водная гладь приняла облик оранжево-жёлтого неба, успокаивая уставших путешественников. Птичий клин пронёсся над головами людей, унося тревожные крики птиц на юго-восток.
— Маркус, расскажи мне о своей семье, — забравшись в узкую лодку, двое парней поплыли в сторону зелёного острова. — Мне надо будет как-то им представиться. Есть ли темы разговоров, которые следует избегать или, наоборот, затронуть.
— Действительно хороший вопрос. Ну, увидим — разберёмся.
Сначала рыцарь был задумчив, потом он ободряюще кивнул своему спутнику и, расчехлив меч, начал его полировать.
— Мне не нравится такое начало.
— Я сам не знаю. Мы с тобой в одной лодке. В прямом и переносном смысле. Я в последнее время хорош, неправда ли? — поиграв бровями, мечник пару раз ткнул Яна локтем в плечо для пущей убедительности. — Если серьёзно, я не видел их… около четырёх лет. И не надо на меня так смотреть. Я писал им. По возможности. Когда было настроение.
Ян в ужасе раскрыл рот. Семья для Башазаг всегда была на первом месте, вне зависимости от того, где они пребывали и как долго отсутствовали.
— Хорошо, во всяком случае, они знают, что я не умер ещё в самом начале бродячей жизни. Семь месяцев назад отправил весточку из очаровательного местечка на северо-востоке Паннама. За вечер пропил половину вылазки в Бакком, а девушки там… Смуглая кожа, походка от бедра, манящие взгляды. Одну звали Маргаритой. Пышные волосы, сладкие губы, и какая соблазнительная…
— Семья, Маркус, — щёлкнул пальцами Ян. — Теряем нить разговора.
— Как всегда обрываешь на самом интересном, — состроил недовольную гримасу северянин. — Я даже не уверен, ждут ли они моего возвращения, или моя отрубленная голова на острие копья после успешного исчезновения будет уместнее.
— Меня ожидает прекрасная первая встреча, — заключил наримец. Мечник, извиняясь, улыбнулся.
— После смерти предыдущего Мастера, я так и не явился на поминки. Та сторона жутко негодовала. Обещал разразиться жуткий скандал, но, видимо, наша сторона неплохо постаралась. Их племянник-оболтус был последним мерзавцем, так что, даже его смерть принесла им немало проблем. Страсть к азартным играм и редкостное невезение привели к таким огромным долгам, которые даже в следующей жизни они не смогли бы выплатить целиком.
Ян тихо радовался, что ему это не грозило. По простой причине отсутствия денег.
— Будь на то их воля, они бы с удовольствием достали его с того света и заставили лично решать проблемы, — хохотнул Маркус. — Договорившись с ними о частичном возмещении его игровых долгов, обе стороны пришли к согласию. Хотя вначале они пыжились, грозились рассказать правду о том, что я приложил руку к его нелицеприятной безвременной кончине. Но мои родители успели им напомнить, что стоит общественности узнать о похождениях их отпрыска, как вся власть их семейства и доверие к нему тут же разнесётся северным ветром Панпуга, а от него не веет излишним теплом.
Непривычно печальное выражение скользнуло по лицу северянина.
— И вот уже четвёртый год я скитаюсь по свету и живу в своё удовольствие. Меня пару раз пытались найти прихвостни отца, но, к их несчастью, обратно они не возвращались, так что следует приготовиться к встрече. Я вот меч точу и тебе советую. Надеюсь, наши тренировки не прошли даром. Как минимум, сам себя уже не поранишь. Как максимум, должен будешь вырубить одного или двух человек. Для справки, ты в это количество людей не входишь, Ян, — серьёзно заявил Маркус, пригрозив приятелю пальцем и вновь вернувшись к полировке и заточке меча. — Ты мне нужен живым и здоровым. В идеале, в дееспособном состоянии.
— Я всегда могу вернуться на берег и притвориться, что не знаю тебя, — с лёгкой обидой пробурчал наримец, вовсе не собираясь этого делать.
— Нет, для этого слишком поздно. Раз уж взял в руки поводок, то держи его до конца.
И он звонко клацнул зубами, со смехом глядя на помрачневшее лицо Яна.
— Почему у меня такое ощущение, что, несмотря на то, что сделку предложили мне, бесплатно и безвозмездно, именно я понесу урон при её отмене?
— Тебе показалось.
— Во что я ввязался?..
Стоило парням разговориться, как вдалеке показался жёлтый свет фонарей.
Ассаад представлял собой небольшой вытянутый остров, расположенный меж двух отдельных континентов. В основном здесь жили выходцы из Панпуга. Сами же его обитатели считали эту землю самостоятельным городом-государством. Единственным в своём роде.
Будучи отделёнными от большой земли, они сами установили себе высшую власть, законы и распорядок. И были довольны своей спокойной и тихой жизнью. Ассаад не вмешивался в дела Панпуга, а Панпуг — в их. Население потихоньку росло и крепло, как и его вера в себя.
И именно здесь поселилось семейство О Де Фоль, втайне покинувшее большую землю. Ассаад приютил их и дал кров, возможность начать жизнь заново, не храня за спиной тяготеющее прошлое Панпуга. Авторитеты континента не представляли для ассаадцев никакого интереса. О Де Фоль честным трудом выбились здесь в люди, подсказывая и координируя взаимодействие островитян с внешним миром: как поступать с торговцами, что производить, за какую стоимость продавать и приобретать товары. Семья рыцарей быстро заслужила доверие жителей Ассаада и влилась в общественно — политическую жизнь острова.
— Видимо, без каких-либо на то оснований меня здесь никто задерживать не собирается, — удивился Маркус, впервые за долгое время, не имея проблем с переходом границ. — Мне уже начинает здесь нравиться. А сейчас самое время повидаться с моей чудной семейкой. Если хочешь, можешь немного пройтись по округе, пока я попытаюсь их найти. Тебе явно будет интересно узнать, до чего могли додуматься местные фермеры-самоучки. Может, у них тут какие редкие виды растений есть.
— Я пойду с тобой. Хоть Соня и сказала, что жизни твоей семьи ничего не угрожает, она не стала опровергать, что за ними кто-то следит.
Маркус нервно почесал затылок, глядя себе под ноги.
— Это может прозвучать странно при данных обстоятельствах, но я доверяю ей достаточно, чтобы стремглав не нестись к матери вместо того, чтобы спокойно с тобой это обсуждать.
— Конечно, это вовсе не ты нёсся со всех ног в Ассаад. И это точно не я убеждал тебя, что Соня так бы не поступила.
— Теоретически она могла, — укоризненный взгляд прожигал бессовестное загорелое лицо. — Хорошо, после разговора с тобой я осознал, что в поведении Сони читалось едва различимое беспокойство, скрытое под толстой коркой напускного безразличия.
Ян торжественно похлопал себя по голове, хваля за бесчисленные, но увенчавшиеся успехом попытки вбить в голову одного знакомого рыцаря мысль о том, что не каждый на свете ставит себе священной целью причинять вред другим.
— Что-то надвигается, но она сама не в курсе, поэтому и предупредила. Хоть эта поганка успела изрядно испить моей кровушки, в ней нет двойного дна помимо того, что мы откопали. Тем более, ассаадцы встретили меня весьма радушно. Так бы не улыбались тому, по кому в скором времени должны справлять поминки. Уверен, моя семья живёт себе припеваючи, радуясь каждому проведённому здесь дню.
— Сейчас мы это узнаем, — уверенно произнёс Ян, глядя на открывающуюся перед ним панораму шумного города. — Так что, идём навстречу новым приключениям?
Маркус скептически хмыкнул.
* * *
Хоть ассадцы некогда и принадлежали народу Панпуга, многие себя таковыми не ощущали. Им чужды были войны, жизнь, шагающая в ногу со смертью, и нездоровое стремление к власти, что шло вразрез с традициями рыцарских семей, что и послужило одной из причин отсоединения Ассаада от северного государства.
Другой причиной послужили шаткие права малого числа от населения Панпуга, что несли в своём теле позорные признаки далёких предков. Атавизмы, которые в других государствах были отличительной чертой великих людей, в северных краях считались клеймом — магия.
Маги, кто были одарены первыми четырьмя прародителями, скверной кровью своей нарушали давно принятые обеты непорочности и невмешательства в сакральные дела Кхайе. Притеснённые со всех сторон, они либо подавались в Исследовательский Центр нуминозных явлений, чтобы стереть в себе абнормальные характеристики, либо в страхе сбегали заграницу, чтобы начать жизнь с чистого листа.
Пока не появился Ассаад.
Так этот остров и начал отдаляться от материкового континента, заявляя о своих правах. Главы города реже стали появляться на заседаниях Панпуга, перестали уплачивать земельные налоги и оповещать о городских решениях, принятых на советах. Город-государство не хотел идти на поводу у людей, чьи желания и цели не совпадали с целями Ассаада. Ведь в основе всего лежало и будет лежать желание жить, а не выживать.
После того, как пути Ассаада и Панпуга окончательно разошлись, часть семей рыцарей южного побережья тайком перебралась на чужие земли. Семья О Де Фоль, с которой долгие полтора года не спускали подозрительно взгляда, продолжала упорно трудиться до седьмого пота, доказывая асаадцам свою абсолютную искренность.
И вот сейчас один из наследников этого рода вместе со своим новым Мастером стоял напротив непримечательного трёхэтажного здания из серого кирпича, куда их любезно проводили местные, услышав фамилию О Де Фоль. За широкими окнами первого этажа сидела немолодая женщина, под глазами которой заметно пролегли глубокие морщины. Переутомление и стресс, что, казалось, никогда не сломят энергичную и бойкую натуру, брали вверх над женщиной, проскальзывая в её слабой осанке, в постоянном касании знакомого медальона на груди.
Пытаясь спасти остатки своей семьи Марфа О Де Фоль прошла долгий и сложный путь, чтобы разрушить существующее предубеждение против участия женщин в военной, оружейной, продовольственной и других сферах деловой активности. Никто не спешил с распростеёртыми объятиями принять госпожу севера, чей муж на блюдечке приносил Светлости изменников, которым не приходилась по вкусу диктатура Верхних.
Первое время в Ассааде Марфе пришлось нелегко. Далёкие времена, когда она юной девушкой попала в Панпуг, и ей приходилось доказывать северным людям свою преданность, вновь вернулись. Несмотря на это хрупкая на вид Марфа дважды добилась расположения северян. Первый раз, чтобы спасти родных в Паннаме, продав себя в качестве прилежной жены северному рыцарю. Второй — чтобы спасти собственную семью, двух сыновей, от самого Панпуга.
Будучи женой одного из высокопоставленных рыцарей северного континента, Марфа должна была олицетворять образ жены, глубоко почитающей благородного мужа, и вырастить детей, достойных наследия отца. Не смея выказывать неповиновения, одинокая женщина, скованная обстоятельствами, смиренно следовала по пути сотен жён, разделяя их тяжёлую судьбу. Скрывая сыновей от глаз Верхних, она заточила их в семейном поместье, обрубая все их связи с внешним миром.
Годы шли, дети росли, и удерживать их в крошечном поместье, за стенами которого открывался необъятный мир, становилось всё сложнее. Младший наследник практически отрёкся от семьи, не оставив после себя никаких следов. Единственное, что напоминало о нём в его некогда обжитой комнате — запах хозяина. Лёгкий аромат подзолистой почвы и раскалённой стали.
Поначалу семейство пыталось тайно разыскать пропавшего сына, решившего поиграть в догонялки. Но чем больше проходило времени, тем дальше Маркус отходил от Комешэха, и тем сильнее родители сомневались в необдуманности и ребячливости его поступка. Надежда на возвращение сына окончательно пропала с его выходом за пределы Панпуга: преследование личности в этом случае считалось нарушением договора континентов о мирном времени.
Так текли однообразные дни в однажды замолчавшем на многие-многие годы доме.
— Зайдём? — сквозь пелену услышал Маркус Яна. — Может, мы встретим твою маму?
— Нет, здесь мы точно никого не найдём, — Маркус рванул подальше от серого здания, до боли сжимая в руке рукоятку меча. На скулах заиграли желваки.
Он бы хотел вовсе не возвращаться.
Побродив по городу в поисках нужного здания, заблудившиеся путники столкнулись со стражами. Молодые ребята любезно направили неразлучную парочку к аккуратному белому домику. Из окон первого этажа приветливо выглядывали растущие в горшках анемоны. Небольшой балкончик на втором этаже выходил на улицу, занимая большую часть стены. Входная дверь была украшена небольшой мозаикой, отбрасывающей цветных зайчиков внутрь дома. Зелёный ковер аккуратно подстриженной лужайки перед домом радовал прохожих.
Приняв оборонительную стойку и стиснув ручку двери так, что побелели костяшки пальцев, словно готовясь к прыжку, Маркус увидел давно забытые отличительные знаки семьи О Де Фоль, как если бы он оказался в Комешэхе.
Детские поделки на деревянных подставках, засушенные цветы, разноцветные камешки в вазах и непонятно для чего предназначенные чудеса других континентов на стеллажах и стенах. Но не столько внутренний облик дома напоминал о старой жизни под крылом родителей, сколько детские крики и заунывный плач родителей, огорошивший гостей с первых секунд.
Хоть двое малышей уже давно умели ходить и неплохо успели освоить навыки говорения, казалось, что, когда они были новорождёнными и спали большую часть суток, с ними двумя не освоившимся родителям приходилось куда проще. Они никуда не бегали, ни во что не врезались и не пытались добраться своими шаловливыми пальчиками до всех горизонтальных поверхностей в попытке всё с них снести. Но это было давно, и юные родители почти успели позабыть те счастливые деньки. Сейчас же в доме, несмотря на тщательную уборку с утра, царствовал хаос.
— Святые угодники, — послышалось со стороны внутреннего дворика, — не могу поверить, что два этих ангелочка могли сотворить такое с домом в преддверии праздника. Уж скорее двое взрослых отлынивали от своих прямых обязательств.
Бабушка Марфа добродушно улыбнулась, входя в знакомые стены и насмешливо оглядывая разрушения.
— Но всё это не важно, где же мои любимые внучата? Для вас у меня всегда найдутся маленькие подарочки.
Стоило прозвучать заветным словам, как на какое-то время в доме воцарилась блаженная тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов. Но кроткому счастью не суждено было длиться вечно. Прошла минута, и на втором этаже послышался тяжёлый топот двух пар маленьких ножек. Из-за перил лестницы показались две макушки пшеничных волос. Маленькими ручками дети ухватились за перила и что есть мочи быстрее перебирали ногами, опасливо глядя на узкие скользкие ступеньки. Светясь от счастья, два ангелочка набросились на привыкшую к таким действиям бабушку и вприпрыжку стали водить вокруг неё хоровод, не замечая никого вокруг. Погрузившись в игривое настроение с головой, дети стали крутиться быстрее, пока неокрепшие ноги не запутались, и малыши не отлетели назад, врезавшись в очень высокого парня с длинными волосами.
— Бабушка, а это кто? — пролепетали дети, глядя широко распахнутыми глазами на широкоплечего дяденьку и видя в нём потенциальные качели. Не дождавшись объяснения, они схватились за ремень его брюк. — Дяденька, а вы нас покатаете?
К такому развитию событий Маркус не был готов.
Глупо таращась с высоты своего немалого роста на двух детишек, рыцарь попеременно поглядывал то на Яна, то на Марфу, беззвучно ища у них помощи. Маркус познал много в своей насыщенной жизни. Он мог днями не питаться, если назойливая дичь никак не хотела ловиться в жарких тропических лесах. Мог оказаться в плену у случайных разбойников, не имевших представления о том, с кем имеют дело. И один лишь Маркус знал, как Радигощ О Де Фоль тренировал своего только научившегося брать в руки меч сына. Мужчина холодной наружности не желал иметь уязвимые места, тем более, в лице семьи, и задействовал любые силы, что были ему только доступны, но перекроил сыновей в непробиваемые и неприступные ни для чужих, ни для родных крепости.
Из раза в раз Маркус упорно показывал невероятные способности к выживанию во всевозможных условиях, когда от хладного ума и недюжинной силы зависела его жизнь. Но стоя перед двумя человечками, неловко пытающимися взобраться на высоченное тело родного дяди, до боли сжимая кожу под его одеждой, мечник испытывал непреодолимый растущий страх.
Словно на секунду он вернулся в детство, когда в середине осени подобрал с улицы грязного щенка и втайне от родителей вместе с Волибором пытался его вырастить. Из немощного питомца, который не мог самостоятельно сделать и пары шагов, настолько обезвожен и истощён он был, щенок вырос в натренированного, не знающего страха преданного друга.
До тех пор, пока Дуглас, так прозвали мальчишки собаку, не начал рычать и скалиться на главу семьи — Радигоща О Де Фоль. В отце хозяина собака видела злого человека, который являлся угрозой для Маркуса и Волибора. Защищая своих спасителей, она нападала на жестокого человека, стоило ему поднять руку на своих детей. И такие выходки не остались безнаказанными. Но расплатиться за них пришлось не верному псу, а тем, кто его любил, но навек потерял.
Живые воспоминания лёгкими крыльями бабочек вспорхнули в памяти, извлекая из её закоулков сохранённые моменты неутешительного детства. Назойливая мысль всё чаще мелькала в сознании Маркуса: «А правда ли семья — спасительный круг, защищающий от неправильной жизни, или семья же и ведёт к ней, к этой неправильной жизни?»
На неумолкающие звуки детских голосов вышел импозантный мужчина под два метра ростом. Ниже Маркуса, но ещё намного выше Яна. Прямой немигающий взгляд, как и у обладателя светло-карих с золотыми прожилками глаз. Запачканный красками фартук поверх измятой рубахи, три верхние пуговицы которой открывали широкую грудь, исполосованную глубокими шрамами. Большая часть густых каштановых волос была поднята наверх и собрана в причудливый пучок. На затылке они свободно свисали, доходя до плеч, и невысохшими кончиками оставляли мокрые разводы на рубашке. Коротко постриженная борода переходила в две тугие косички, а брови напоминали взъерошенные крылья ворона. Мужественный образ завершала пыльная тряпка в руках, детские игрушки и другие мелкие предметы в кармане фартука.
Многозначительно присвистнув, мужчина шутливо покачал головой и довольно улыбнулся.
— Какие люди! Я уж думал, ты давно угодил в лапы смерти. Но посмотрите на него, этот засранец цветёт и пахнет, — мужчина вплотную подобрался к Маркусу, тормоша голову младшего и приводя его лохматые волосы в ещё более безобразный вид.
Отбиваясь от настойчивых нападок, Маркус исподлобья зыкнул на нарушителя своего спокойствия и коротко указал на него говоря:
— Ян, рад представить тебе — или не совсем рад, — прошептал он тише, — моего старшего брата. Знакомься — Волибор О Де Фоль. Хоть по виду этого стареющего не по дням, а по часам создания и не скажешь, но он не является моим дедушкой или, так и быть, если всё-таки убрать пару годиков, троюродным дядей, которого я вижу раз в столетие. Уж лучше бы это был он…
— Приятно познакомиться, Ян. Ты не обращай внимания на слова моего заносчивого братца, — протянув широкую ладонь, Волибор замешкался и неловко почесал затылок. — Простите, потерял бдительность. Начал общаться с вами неформально, позабыв обо всех приличиях. В Ассааде редко общаюсь с новыми людьми, вот по привычке и обратился как к старому знакомому.
— Всё в порядке, для меня так будет удобнее, — ухватился за ладонь наримец и крепко её сжал. — Меня зовут Ян Башазаг, будем знакомы.
— Кто бы знал, Марчи, что ты обзаведёшься таким достойным другом, — хохотнул мужчина. — С твоей-то кислой физиономией только на похороны идти.
— Сказал мне повелитель грязного бельишка.
Волибор недоумённо посмотрел на Маркуса.
— Не хочу тебя расстраивать, но тебе придётся смириться не только с моей физиономией, но и с твоим потерянным достоинством перед важным гостем. Взгляни на передник. Может, зрение и могло тебя подвести, но обоняние? Беги, братец, пока этот кусок тряпки окончательно не пошел в утиль.
Немедленно скользнув по фартуку взглядом, Волибор сразу понял, о чём говорил Маркус. В районе некогда белого кармана, под завязку набитого неизвестными предметами, красиво растекалось увеличивающееся в размере болотно-коричневое пятно. Быстро прикрыв руками продукт жизнедеятельности детишек, Волибор отсалютовал пришедшим парням и, промычав что-то неразборчивое, быстро ретировался.
— Маркус, — укоризненно произнёс Ян, — можно было предупредить его более деликатно. Ты не виделся с ними четыре года, и первое, что ты сделал — это подшутил над братом.
— Это норма в нашей семье. Было бы более странно, если бы я отвесил ему глубокий поклон, тогда бы он точно поставил под сомнение моё психическое состояние. Возможно, и личность.
Покачав головой, наримец случайно наткнулся на лицо женщины, чьи черты нашли свой отклик во внешности Маркуса. Загорелая кожа, золотом отливающая на солнце, карие глаза цвета песков Паннама на закате и внутреннее превосходство над другими, читающееся во всём облике.
Сила и упорство угнетеённых, но не сломленных.
— Маркус, обернись.
— На этот раз, надеюсь, он выбрал более пригодный для встреч наряд, — незаметно улыбнулся Маркус. Обернувшись, мечник мгновенно замер. Две пары карих глаз в упор смотрели друг на друга, пытаясь донести только им понятные эмоции. Первым сдался Маркус. С почтением кивнув в знак приветствия, он опустил глаза и низким голосом представил хозяйку дома.
— Марфа О Де Фоль — жена Радигоша О Де Фоль и мать Волибора О Де Фоль.
Резкие слова резанули слух. Марфа непроизвольно сжалась.
— Маркус, — робко прошептала женщина, несмело протягивая руку, словно боясь обжечься. Маркус ощетинился. Ян интуитивно шагнул вперёд, закрыв собой напряжённого мечника. Через плечо послав тому знак успокоиться, юноша сделал несколько шагов, встав перед Марфой.
— Здравствуйте, меня зовут Ян Башазаг. Я — новый Мастер, — Ян протянул руку и нервно растянул рот в подобии улыбки.
Марфа посмотрела на небольшую, но крепкую руку в ссадинах и мозолях. Еле ощутимый аромат травы и чернозёма уносил Марфу обратно на континент Пансо и совсем чуть-чуть — в забытый Паннам. Улыбнувшись своим мыслям, женщина взглянула на уверенного в своих действиях Маркуса. Таящийся внутри огонёк начал разгораться. Он, сам того не замечая, нашёл то, что искал так отчаянно.
Марфа взяла предложенную ладонь в обе руки и слегка сжала, тем самым ненамеренно передавая ему свою обречённость.
— Прошу, пригляди за этим ребёнком. Он нам очень дорог.
— Мне тоже, — спокойно улыбнулся Ян. — Не беспокойтесь, пока я жив, буду делать всё, что в моих силах.
— Тогда я спокойна, — удовлетворённо прошептала женщина и отступила от прохода в кухню-гостиную. — Вы, должно быть, сильно устали с дороги. Поужинайте с нами.
— Мы с удовольствием. Уже не помню, когда ел домашнюю еду, правда, Маркус? — Ян прошёл мимо Марфы О Де Фоль в кухню, давая возможность матери и сыну побыть наедине друг с другом.
* * *
— Вы проделали большой путь, — Волибор сметал со стола всё. Зачерпывая в ложку побольше гущи из супа, он, причмокивая, поглощал еду. Маркус брезгливо сморщился.
— А ты всё так же недалеко продвинулся в занятиях по этикету. Что-то в этом мире остается незыблемым.
— Ты завидуешь, что я ем с недоступным тебе аппетитом. Сам бы хотел не отставать от меня. Девушки на такое ведутся, — подмигнул бывший рыцарь, беззастенчиво взяв руку любимой жены и с трепетом поцеловав её.
— Избавьте меня от этого.
Волибор больше не слушал недовольные тирады младшего брата и полностью погрузился в праздное чувство любви, в восхищении сидя около девушки, на безымянном пальце которой красовалось обручальное кольцо. Любой случайный или целенаправленный взгляд, опущенный на левую руку жены грел сердце мужчины. После долгих лет его ухаживаний, помолвки, свадьбы и рождения детей, Лада, по-прежнему, любила его, и их страсть никогда не угасала. Не сдержавшись от избытка переполнявших его чувств, Волибор схватил лицо любимой и быстро оставил поцелуй на сладких губах, после чего взялся за столовые приборы, краснея кончиками ушей, как провинившийся мальчишка.
— Дорогой, — смущённо рассмеялась Лада, скрывая пунцовое лицо за кремовой салфеткой, — веди себя сдержаннее.
— Твоя любовь делает из меня слепого глупца, дорогая.
Марфа, привыкшая к подобным выходкам старшего сына, неспешно накалывала овощи на серебряную вилку. Лелик и Полея выбрались из-за стола и подбежали к родителям, требуя своей порции поцелуев. Маркус, поняв, что хуже, чем их семейка, просто не может быть, решил прекратить свои бесполезные попытки отыграться словесно, а делать это ситуативно. Гениальная идея не заставила себя ждать. Смертью храбрых пали любимые с детства блюда Волибора — вяленая утка и строганина из лосося. Пока ненаглядные наслаждались обществом друг друга, Маркус медленно опустошал ближние к Волибору блюда, перекладывая их содержимое на тарелку Яна или в свой рот.
— Маркус, даже при сильном желании я столько не съем, — оглядев высокую горку из продуктов на своей тарелке, наримец прикрыл рот, чтобы сдержать неприятный позыв.
— Будь другом — помоги. После трапезы я дам тебе снадобье от переедания. Только съешь это, — шёпотом протараторил Маркус, давясь едой. — За твои страдания воздастся сполна.
— Это нерационально, — начал было Ян, но его тут же перебил нетерпеливый мечником.
— Ян, это дело жизни и смерти, — нездоровый огонёк горел во взгляде.
— Это последний раз, когда я потакаю твоим детским и необоснованным желаниям.
— Обожаю тебя. Хоть на край света за тобой пойду.
Единственный Башазаг в логове О Де Фоль устало вздохнул, готовясь к последствиям семейной любви. Треклятая гора медленно исчезала, как и шанс ровно стоять на своих двоих под конец застолья. Его ещё ни разу в жизни не выкатывали из-за стола. Пока семейная парочка ворковала, Ян с Маркусом неподвижно сидели на стульях, боясь лишний раз пошевелиться.
— А где вся еда? — обескураженно произнёс Волибор, передвигая тарелки в поисках любимых яств. — Мам, ты их куда-то унесла?
Марфа невинно похлопала глазами.
— Нет, — краем глаза она посмотрела на полумёртвых от обжорства гостей и прокашлялась в кулак. — Я угостила твоего брата и Яна, после чего взяла пару кусочков себе. Кто бы мог подумать, я была такая голодная, что больше половины съела сама.
— Я так хотел попробовать строганину, — прохныкал Волибор.
— Ничего не осталось, но ты не беспокойся. Завтра я приготовлю больше, чтобы хватило на всех членов семьи, — загадочно ухмыльнулась Марфа, предупреждая, что слаженному дуэту подпевать она больше не станет.
— Ян, — обессиленно пробормотал недовольный развитием событий мечник, как бы намекая и на завтрашнюю помощь в сражении со старшим братом.
— И не проси. Даже ради тебя на такие жертвы не пойду. Мой желудок просто не выдержит.
Пока парни препирались, двое маленьких шпионов на противоположном конце стола не сводили с них своих сверкающих глаз. В немаленьком семействе О Де Фоль любые пропажи, будь то принесённые с улицы палки или нужные документы в единственном экземпляре, не оставались незамеченными. В особенности это касалось еды. В этот раз свидетелями «криминального происшествия» стали не в шутку прослывшие золотоискателями детишки.
Смело ткнув со всей силы в выпирающий живот Маркуса, которому уже мерещились врата в другой мир, интереснейшим образом вылепленные из вареников, Лелик улыбнулся во все свои белоснежные зубки. Полея неожиданно вынырнула из-за спинки стула, чем не на шутку испугала Яна, который за секунду потерял десять лет жизни. А всё потому, что никто не смеет красть у любимого папочки его любимую еду. Во всяком случае, не посовещавшись с близняшками. И не выкупив их хрупкое молчание.
— А мы всеё видели, — одновременно пропели они, раскачиваясь на носках. Довольные лица не предвещали ничего хорошего. — Папа очень расстроится, если узнает, что дядя Маркус специально ему ничего не оставил.
Последние слова были специально сказаны чуть громче, чем и привлекли внимание старших членов семьи. Волибор с Ладой отвлеклись от игривого кормления друг друга остатками еды и недоумённо посмотрели сначала на детей, а после на двух сконфузившихся парней. Прокашлявшись, Ян погладил детей по гладким волосам и притянул к себе. Жертва Маркуса пожала плечами и вернулась к более привлекательным вещам, продолжая смущать жену. Рыцарь облегчённо вздохнул.
— Но вот если наши новые дяди что-нибудь дадут нам взамен, то мы сможем сохранить этот секрет, — хитро улыбнулись дети.
— Такие маленькие и уже такие смышлёные, — Ян наигранно посмеялся и с мольбой посмотрел на Маркуса. Тот отрицательно покачал головой. Он, тем более, не был готов к такому выпаду. — Кто же вас такому научил?
— Бабушка Марфа, — дружно переглянулась дети, оборачиваясь на сидящую сбоку хозяйку дома.
Та сидела по правую руку от Яна и, только недавно спокойно попивая жасминный чай, резко им поперхнулась. Неловко взяв со стола последнюю салфетку, она похлопывающими движениями прошлась по губам, стирая капельки стыда за содеянное, и аккуратно встала.
— Салфеток не осталось. Пойду, принесу, — смущённо улыбнувшись, Марфа удалилась на кухню.
Завтра у внуков обязательно пройдёт урок морали или «как и с кем можно проделывать детские шалости, а с кем не стоит». В любом случае, стои им объяснят, что выдавать своих — плохая идея, могут возникнуть последствия.
— Мелкие, чего хотите, — последний шанс на спасение сбежал, поджав хвост, поэтому ничего лучшего, чем спросить прямо, мечник не придумал.
— Как учила бабушка Марфа, самое лучшее, что может предложить человек — это искренность либо деньги. Первое у вас и просить не нужно, поэтому выберем второе.
— Мелкие вымогатели, — сделал для себя вывод мечник.
— Маркус, — простонал Ян, впихнув в рот друга первую попавшую под руку закуску, — не так разговаривают с людьми, с которыми хотят заключить сделку. Тем более, это твои племянники, а не уличные воришки.
— Я не вижу особой разницы, — рыцарь прожевал непонятное нечто и горько сморщил лицо. На сегодня вход в его пищевод был закрыт. — И, если уж сравнивать, эти явно пострашнее будут. Тем хотя бы храбрости не хватает напролом идти, эти же в глаза смотрят без утайки.
— Более того, это ваш первый день вместе, — взывал Ян к совести Маркуса. — Разве ты не хочешь хотя бы попытаться стать им хорошим дядей?
— Перспектива быть втянутым в подобную ситуацию больше одного раза не выглядит привлекательной. Я, пожалуй, откажусь.
— Маркус!
Полея недовольно поджала губы, теребя край лёгкого платья. Лелик вышел вперёд, загородив сестру собой.
— Чем дольше думаете, тем выше будет плата.
— Хорошо-хорошо, — признавая поражение, Ян поднял руки вверх. — Отдадим, сколько попросите.
— На что вам деньги-то? — поинтересовался Маркус, посмотрев на детишек внимательнее. — Неужто родители покупают недостаточно сладостей или одежды? Или вы хотите больше игрушек? Если попросите, я сам могу купить, что захотите. Не обязательно вымогать деньги таким способом.
Близнецы замялись в нерешительности. Девочка неловко опустила взгляд вниз, разглядывая тёмный пол. Ушки предательски заалели.
— Это секрет.
Маркус насмешливо фыркнул.
— Что же это такое, что даже не можете сказать своему родному и единственному дяде? Боюсь, что-то запретное? Надеюсь, не меня отравить хотите?
Лицо Лелика отразило целую палитру оттенков злобы и еще большего стыда.
— Если вам так интересно, то потом на себе же испытаете наш подарок.
— О, теперь открытая угроза? — Маркус с вызовом уставился на двух маленьких взрослых. Хищная улыбка затаилась в уголках губ. — Это уже по моей части. С нетерпением буду ждать.
— Так и сделаем, — взяв за руку сестру, мальчик в последний раз с негодованием посмотрел на Маркуса, после чего дети громко утопали в свою комнату наверху.
— Что? — мечник выгнул левую бровь, встретив сверлящий взгляд друга.
— Ничего, — пробормотал тот, тихо вставая из-за стола. Направившись следом за детьми, Ян всё же обернулся к рыцарю. — Ты же в курсе, что сейчас ты дома, верно? Тебе не обязательно выставлять свои щиты. Никто не собирается воспользоваться твоей беззащитностью.
— Я не беззащитен, — тихо прошипел Маркус.
Ян горестно вздохнул.
— Как знаешь.
В столовой воцарилась неестественная тишина. Пока Волибор, пытаясь подобрать нужные слова, открывал и закрывал рот, младший О Де Фоль встал из-за стола.
— Пойду в свою комнату. Приятного всем аппетита.
— Маркус, я… — торопливо произнёс Волибор, пытаясь остановить его, но наткнулся лишь на мрачный взгляд.
— Достаточно на сегодня. Я устал.
Бывший рыцарь обессилено разжал кулак и вымученно улыбнулся младшему.
— Конечно, спокойной ночи.
Шаги стихли за беззвучно закрывшейся дверью. Старший сын устало облокотился на стол, руками прикрывая измождённое лицо. Всё опять пошло наперекосяк. Лада, молча наблюдавшая за происходящим, легко прижалась к сгорбленной мужской спине.
— Дай ему время. Не дави на него, и он постепенно привыкнет к нам, — женщина медленно поглаживала мужа по голове, стараясь унять боль в его душе. Уход Маркуса всегда был болезненной для семейства О Де Фоль темой. Свидетельством того, что, имея всё: влияние, статус, деньги и возможности, они не смогли спасти то, что было им дороже всего — семью.
Волибор протяжно вздохнул.
— Я стараюсь, но страх, что мы вновь потеряем его, и, возможно, уже навсегда, не даёт мне спокойно жить. То, что он находится с нами под одной крышей, живой и здоровый, уже благословение. Мне и просить о большем совестно. Но иногда, — старший сын отнял от лица огрубевшие руки и с невыносимой тоской, что как будто выливалась за края бездонного колодца, посмотрел куда-то перед собой, — в голову лезут совершенно сумасшедший мысли, будто я выпил слишком много терпкого вина. Я представляю, как мы все: мама, детишки, ты я и Маркус — живём в одном большом доме. Ничего грандиозного или волшебного. Просто быть рядом. Иметь возможность заботиться друг о друге, ругаться и мириться. Неужто я о многом прошу?
Стоящая за стенкой женщина тихо прикрыла маленькими кулачками подрагивающие губы, боясь издать случайный всхлип. Прозрачные слёзы орошали костяшки пальцев, после скатывались вниз по руке и терялись в складках светлого платья.
Лишь тонкие стены и темнота были немыми свидетелями кратких моментов слабости Марфы О Де Фоль.
* * *
Солнечная погода опалила гостей Асаада своим горячим ветром. После нотариального подписания документов о сотрудничестве двух сторон в присутствии представителей со стороны рыцаря, полный набор семейства О Де Фоль и один из Башазаг решили осмотреть город, что активным ходом украшал каждую улочку.
Пока Ян, поддавшись всеобщей атмосфере теплоты и беззаботности, с интересом разглядывал всё и вся, Маркус, со своей стороны, спокойно заверял его, что особых изменений в отношениях между ними не произойдёт: «Всё будет, как раньше. Единственное, мне будет легче контролировать твои действия и вытаскивать из различного рода передряг». Решив не беспокоиться раньше времени, Ян согласно кивнул и продолжил прогулку по оранжевым улицам Ассаада.
— У вас скоро какой-то праздник? — задал вопрос Ян, отцепляя от себя приставучего Маркуса, поближе пристроившись к Марфе. — Все лихорадочно пытаются успеть украсить дома и скупить всё продовольствие в городе. Мы только недавно приехали, но уже на собственной шкуре успели ощутить предприимчивость ассаадцев. Я слышал, что вы шустрые ребята, но, чтобы настолько…
Ян печально улыбнулся, вспомнив успешные попытки весьма убедительных торговцев, и потряс наполовину пустой кисет. Одинокая «скупая слеза» мысленно скатилась со щеки.
Праздничная суматоха наполнила оживлённый городок. Люди украшали крылечки домов морковного цвета лентами, детишки плели венки из тысячелистника и раздавали их своим родителям, братьям и сёстрам. Общественные места украшали композициями из соцветий каштана, привлекая удачу и процветание в Ассаад. Маленьким детям покупали карамелизованные яблоки, сверху посыпанные ореховой стружкой. Шуты с накладными животами из платочков в горох завлекали семьи с детьми на кукольное представление в крытом шатре.
— Три года назад на городском заседании Ассаада на основе голосования жителей было принято решение выйти из-под прямой зависимости Панпуга, объявив себя самостоятельным островным государством, — перед глазами Марфы стоял ужасающе огромный тронный зал, Светлость с золотой короной на голове и прошение в её руках на отсоединение Ассаада от Панпуга. — Первое время мы боялись, что они обжалуют наше решение и возьмут нас под больший контроль, прислав надсмотрщиков. К нашему удивлению, они спокойно согласились с нашим требованием и обещали помогать на первых порах, пока мы не встанем на ноги. И они помогли. Благодаря их поддержке мы празднуем сегодняшний день независимости и не боимся за своё будущее. Год назад Ассаад полностью встал на ноги и сейчас мы постепенно отплачиваем Панпугу за их доброту.
— Лучше бы относились так доброжелательно до того, как мы изъявили желание выйти из Панпуга, чёртовы старики в дорогих мешках из-под картошки, — выплюнул слова Волибор. — Даже сейчас я не доверяю им полностью. Иметь врага прекрасно в том смысле, что ты изначально не ждёшь от него ничего нового, кроме привычного удара. Друг же за твоей спиной может разворачивать целое шоу махинаций как лучше использовать тебя, и когда тебе же и следует пойти на покой. Вечный.
— Волибор, — Марфа строго посмотрела на сына. — Как бы ты их ни недолюбливал, они все же решились помочь нам, хотя их никто не и просил. Мы должны быть благодарны им.
— Да-да, как скажешь. Не будем отвлекаться на высокомерных снобов. Я уверен, что столь быстрого развития Ассаада нам удалось добиться не благодаря их снисхождению, а титаническому труду и упорству таких скромных жителей, как Марфа О Де Фоль. Госпожа О Де Фоль, в чем же кроется ваш успех? — с шутливой заинтересованностью спросил Волибор, лукаво играя бровями. Громко рассмеявшись, старший сын взял матушку под руку и уверенно повел её вперёд.
На такое заявление Марфа лишь насмешливо фыркнула, в душе жутко радуясь за свой малый народ. Ассааду, как младшему сыну среди других четырёх государств, только научившемуся ходить, предстояло много работы, чтобы тягаться со старшими братьями. Хоть был этот путь долог и тернист, жители Ассаада верили в светлое будущее зарождающейся культуры.
— В нашем деле нет никаких случайных достижений или удачи. Только тяжкий труд и самоотдача. Слаженная коллективная работа, направленная на общее благополучие граждан. И главное — это любовь и вера в то, что проделанная работа принесёт свои плоды. Это то, ради чего мы стремимся. Всё, что мы делаем, мы делаем ради наших семей, ради самих себя.
Марфа ещё какое-то время рассматривала улицы, заполненные людьми, что в спешке пытались попасть домой пораньше. Наблюдала, как они переходили на лёгкий бег, но, завидев вдалеке уважаемую госпожу О Де Фоль, приостанавливались, кивали головой в знак приветствия, желали хорошо провести праздник и поспешно уходили. Сами того не замечая, ассаадцы непроизвольно улыбались, как бы даря кусочек своего счастья другим прохожим. И так этот ритуал передавался от одного человека к другому, освещая путь благодарных людей.
«Да только ради этих улыбок уже стоило продолжать идти, спотыкаться, падать и вновь вставать», — про себя подумала Марфа. Огни города начали потихоньку загораться, напоминая о скором приближении праздника.
— Пойдёмте домой, нас уже заждался чечевичный суп, — чаще всего на лице Марфы появлялась дежурная улыбка, но в этот раз это было по-настоящему.
— Я не переношу его, — в сердцах пожаловался Маркус, вспоминая острую на вкус жижу из случайных продуктов, — с самого детства.
— Именно поэтому я его и приготовила, Маркус. Прошло столько времени, а ты всё такой же привереда. Научись есть что-то помимо своего батата.
Услышав про батат, Ян, не сдержавшись, посмеялся в кулак, тщетно пытаясь скрыть это неловким кашлем. Он не хотел нарушать семейные моменты, которые навещали семейство О Де Фоль не так часто, как хотелось бы. Поэтому такие тёплые события, воспроизводимые в аллее воспоминаний лишь в тёмные времена, ценились особо.
Маркус незаметно рванул вперёд, нагнав брата и Марфу О Де Фоль. Тихо переругиваясь между собой, издалека троица напоминала несовершенную лестницу, первые две ступеньки которой были практически одинаковы, зато на третьей она резко проваливалась вниз.
— Лестница дураков, — заметил Ян, рядом идущая Лада согласно кивнула.
Может, чудная семейка и вывозила на себе тяжесть судьбы рода рыцарей, о которой другие по великому незнанию только мечтали, но они продолжали быть слепыми глупцами, когда это касалось семейных проблем. Дураки, не иначе.
— Как тебе наша скромная обитель и её невыносимые жильцы? — рассмеялась девушка. — Надеюсь, они ещё не успели тебя замучить? Потому что это даже не начало.
— Я ужился с Маркусом. Мне уже ничего не страшно, — философски отметил наримец. Без тени веселья. Лада понимающе улыбнулась.
— Предупреждён — значит, вооружён. Значит, выходки моих детей не доставят тебе больше мучений, чем уже свалилось на твою голову.
Ян непонимающе уставился на Ладу, из-за спины которой на него украдкой смотрели две пары детских глаз, детишки явно что-то замышляли.
— Вверяю их в твои руки. Надеюсь, к концу дня ты сохранишь рассудок, — женщина невинно улыбнулась и ускорила шаг, чтобы присоединиться к остальной компании. Юный маг в панике хотел ухватиться за ускользающую руку, но тут схватили его самого. Деваться было некуда.
— Время возвращать долги, — девичья ладошка прервала запоздалую попытку бегства. Взяв юношу за руки с обеих сторон, близнецы сделали невозможным его дальнейшее сопротивление и потащили свою ценную добычу в ближайший переулок, в узком лабиринте которого скрылись вместе с рыдающим магом.
Стая мурашек пробежала по спине мечника. Маркус резко обернулся.
— Вам не показалось, что сейчас кто-то кричал? Истошно так.
— Тебе послышалось, Маркус. Просто послышалось, — уверенно произнесла Лада, изо всех сил подавляя в себе непреодолимое желание рассмеяться во весь голос. Волибор немного замедлил шаг, пытаясь унять нарастающий хохот, и лишь одна Марфа с присущим ей хладнокровием до конца отыгрывала свою роль. Роль невидящей и не слышащей. — Это, должно быть, стресс. Вот погуляешь по городу, вдохнёшь свежего воздуха, и непременно станет легче.
Маркус невпопад кивнул и через плечо всё озирался на странно опустевшую улицу. Сладости и воздушные шары подсказали ему, в чём дело.
— А где дети? Я уверен, что они были с нами.
Родители загадочно переглянулась.
— Могу лишь сказать, что у тебя отличный друг. Он лично вызвался погулять с детьми, чтобы дать тебе спокойно отдохнуть. Так что, считай это маленьким подарком.
Рыцарь недоверчиво покосился на Волибора.
— Ян и подарок мне? Что-то тут не сходится. Вы случайно тут мне лапшу на уши не вешаете? Да и как вам самим не страшно оставлять на Яна детей? На вашем месте я бы прямо сейчас начал вести поиски. Кто знает, на что он способен наедине с ними.
Старший сын О Де Фоль многозначительной хмыкнул и тут же вернул своему лицу каменное выражение.
— Ты беспокоишься за детей? Право, не стоит, — Маркус хотел было возразить, но Волибор резко сменил тему и взял младшенького под руку. Тот моментально вышел из себя, вовсе забыв про несчастного наримца.
— Лучше беспокойся за своего Мастера, — вполголоса озвучила невысказанную мысль мужа Лада. Кто знает, на что способны они наедине?