Глава 14
Серое небо заволокло густыми тёмными облаками, предвещавшими стремительно надвигающийся ливень. В воздухе летали частички чёрно-белого пепла, унесшего с собой сотни мятежных душ. А ещё немного пахло металлом. Постоянные сотрясания воздуха от натянутой тетивы сменились звонким шумом в ушах, сильно давящим на барабанные перепонки. Земля сделалась неровной, местами проваливаясь окончательно. Мир вертелся и крутился, приглашая потанцевать вместе с ним.
Первые лучи солнца боязливо выглянули из-за горизонта, всё дальше оттягивая начало нового дня. Увядшие к полуночи нимфеи медленно осели на морское дно, боясь встретиться с напрасно верящими в них людьми. Утренний бриз бережно дотронулся до качающихся на плаву лодок, что вполовину были скрыты холщовыми простынями. Простыни, местами насквозь прожжённые, местами измазанные почерневшей кровью и грязью, защищали под собой от мира то, что сам мир защитить не смог.
Одинокие в своём приключении лодки, что не доплывут до противоположного берега, трепетно несли в себе живые воспоминания ушедшего времени.
Здесь лежал маленький, худощавый старичок, что собственным телом закрыл молодого мужчину от летящих в него стрел. Он никогда не видел войны. Лишь свою — скромную полевую: выкопать разросшиеся сорняки, вовремя полить побеги и не забыть про удобрения. А ещё сходить к соседям, не имевшим более радости самостоятельно ухаживать за запущенным садом и ставить кормушки для перелётных птичек. И так, не раздумывая ни секунды, он загородил собой хрупкое будущее, оберегая молодое поколение и перекладывая ответственность за защиту народа в его руки.
Неподалеку плыла высокая духом и телом женщина с алыми губами, она едва-едва вмещалась в неказистую лодку. Внешне почтенная торговка, внутри скрытый лидер, который, поднимая высоко в небо тяжеленный меч, кинулся в гущу сражения. Поднявшаяся под её предводительством команда атаковала вражеские силы, посягающие на жизни ассаадцев. Её призывный клич не смолкал до самого конца под обстрелом, воодушевляя мужчин и женщин браться за клинки. И шли войска вперёд, не замечая истончившегося до хрипа голоса женщины, что вопреки её желаниям остался позади. Не имея сил подняться на истоптанную землю и идти вместе с ними вперёд, гордо отстаивая своё право на Ассаад, женщина так и осталась тихо лежать на земле, разглядывая бесчисленные звёзды в небе, пока сама не стала таковой.
Вдали виднелись отбывшие первыми водные паланкины. Взращённые любящими родителями девочки и мальчики разных возрастов, цветов кожи, роста и телосложения неподвижно лежали в белоснежных одеяниях. Белые лилии поверх маленьких ладоней молчаливо сопровождали их. Бледные лица детей не выражали ни боли, ни усталости. Можно было подумать, что они прилегли на часок-другой восстановить силы после весёлой беготни и вот-вот откроют глаза и вновь пустятся в пляс. Но чуду не суждено было сбыться.
За похоронной процессией наблюдал весь Ассаад. Исключений не было. Были ли они ранены, восстанавливали ли по крупицам уцелевшие вещи или заботились о других выживших. И это не потому, что люди были вынуждены это делать, нет. А потому что глубоко почитали и уважали в равной степени каждого ушедшего человека, кто не смог перешагнуть порог нового дня. Скорбели по матерям, отцам, братьям, сёстрам и детям. Горевали едино, не делая разницы между болью чужой или своей.
Но сильнее сопереживали выжившим. Выжившим, но потерявшим нечто большее, чем сама жизнь. Потерявшим связь прочнее металла и тоньше бутафорского стекла.
Нескончаемая очередь в тёмных траурных одеждах медленно спускалась к бревенчатому причалу, по пути нашёптывая холодным водам отправить близких в последний путь как можно мягче. Под приглушённые отзвуки природы тихие лодки уплывали в царство вечности и покоя.
Чёрные вуали скрывали опухшие лица женщин, кто этой бесконечной ночью сражались за каждую жизнь, склонявшуюся то на одну, то на другую чашу весов. За жизнь тех, кто непреднамеренно стал чьей-то мишенью. С невообразимой доселе тяжестью на сердце медсёстры наблюдали за последними трепетаниями отяжелевших век, выдыхаемыми в агонии словами и еле слышимыми вздохами.
Мужчины, чьи тела стягивали десятки бинтов, по стойке смирно стояли чуть поодаль, боясь случайно скользнуть взглядом по уплывающим вдаль лодкам. Из последних сил нервно стискивая пальцы рук, они секунда за секундой заново проживали последние часы, прокручивая моменты деяний человека, но не человеческих.
Уцелевшие старики и дети цеплялись друг за друга, боясь потерять друг друга и быть потерянными в себе.
Сознание медленно возвращалось к выжившим, даря мнимое ощущение контроля за происходящим. Ян открыл мутные от смога глаза, медленно всматриваясь в толпу. Многие были сломлены, многие были изувечены. И на каждом из них остался несмываемый след войны, чётко отпечатавшийся внутри. На потёртой коже рук, держащих тяжёлые копья и стрелы. На огрубевших ступнях ног. Прежде, чем вернуть свои земли…
Океан человеческих стенаний завывал, вовлекал в бурный водоворот надрывного, безутешного плача. Скорбная процессия близилась к завершению. И кричащим напоминанием тому служила пустота в сердцах, в обгоревших до основания домах. В самом Ассааде — в ассаадцах.
* * *
Не изменяющие своим правилам ассаадцы решили утопить горе в изнуряющей работе, выводя предел физических нагрузок на новый уровень. Долгие часы работы без продыху больше не воспринимались как каторжное обращение, напротив, жители островного государства упрашивали увеличить объёмы их работы, выполняя за раз полторы, а в более отчаянных случаях — две нормы. Основной причиной этому было полуразрушенное состояние Ассаада. Никто не уточнял, о зданиях или о людях шла речь. Все прекрасно осознавали, что если смертельную усталость снизить хоть на сотую долю, то чёрные воспоминания настигнут подобно яростной буре, подобно пожару, что своим безжалостным пламенем уничтожит больше людей, чем накануне, доводя несчастных до безумного исступления.
Сгоревшие до основания деревянные дома быстро исчезали их вида, сменяясь каменными, реже — домами из плинфы. Следы бойни старались скрыть в первые же дни, выкорчёвывая сожжённые деревья и высаживая молодые побеги, делясь с народом смехотворной надеждой.
Так, окружающая обстановка на острове быстро изменилась. За исключением одного уголка — места, что стало концом грязной борьбы и началом малого восстания, монумента Цавонеся. Обугленные обломки крыльев в беспорядке валялись по всему периметру невысокой площадки. Смолистые щепки, сажа и обуглившиеся вещи толстым слоем накрывали бесплодную землю. От царящей здесь тягостной атмосферы всё сжималось внутри у каждого, кто сюда приходил. И чем дольше люди колебались, не желая прикасаться к пыльным развалинам, тем прочнее в них укоренялась мысль о невозможности вернуться к привычной жизни.
Стоило людям свыкнуться с нынешним безутешным состоянием, как отдалённо послышался приглушенный топот. Звуки строительства прекратились. Принесённые ветром чужие голоса медленно долетели до центра города, вызывая по всему телу неконтролируемое дрожь. Гулко сглатывая подкативший к горлу ком, командир воинских частей всмотрелся в размытый горизонт, готовясь отдать приказ к наступлению. Издали показались медленно приближающиеся фигуры в парчовых красных мантиях.
Целители.
С кончиков низко надвинутых на глаза капюшонов привычно свисали посеребрённые кисточки. Под алыми мантиями виднелись чёрные кафтаны с ромбовидной отделкой и высоким горлом. Поверх них лёгкие металлические латы — они защищали обладателей целебной магии. Выпуклые металлические пуговицы с извивающейся змеей, в центре которых переливалось изумрудное стекло, были обвиты тонкими верёвочками, на концах которых неизменно поблёскивали маленькие кисточки. Прямого кроя штаны цвета графита плотно прилегали к телу, удерживая оптимальную температуру. Эластичная и прочная полоска ткани, закреплённая чуть выше колена, могла быть снята лёгким движением руки и использована в качестве кровоостанавливающего жгута. Каждая деталь походной одежды обеспечивала её удобство и практичность, а не эстетическое удовольствие.
Передвигаясь небольшими группами и сохраняя между собой дистанцию в пять метров, целители медленно приблизились к переполошившимся ассаадцам. Сбоку от них скромно шествовал рыжеволосый парень, направляя мелкие отряды к центру города. Его взгляд невольно упал на полностью разрушенный памятник и искалеченных людей в бинтах, разбирающих грязные обломки. Споткнувшись, юноша неуклюже рухнул на землю. Мимо проходящие люди предлагали помощь витающему в мыслях парню, но, не добившись никакой реакции, тихо продолжили свой путь к раненым.
Отрешённый взгляд скользнул по опустевшей территории, некогда украшенной ярко-оранжевыми лентами и лесным шалфеем. Полуденное солнце больше не светило над головой, запертое в плену надвигающихся гроз. Безрадостная картинка полностью соответствовала общему настрою за одну ночь сократившегося населения. Серо и сыро.
Жители Ассаада стояли посреди ворвавшегося в их жизнь разрушения совсем одни. Стоило им на мгновение оторваться от окопной жизни, обернувшись навстречу долгожданному мирному уединению вдали от осуждающего общества, как оно воспользовалось своим шансом и нанесло удар в спину. Хладнокровно и расчётливо. И сейчас, уже после свершения недругами задуманного, мало что могло возместить нанесенный урон. Павшие духом ассаадцы могли надеяться разве что на неясное перерождение и встречу со своими любимыми.
— Командир четвёртого отряда Целителей Панпуга, Лейла Сазон, — пожилая женщина с коротко стриженными пепельными волосами и дымчато-серыми глазами холодно осмотрела поле сражения, после чего уставилась на стоящих полукругом людей. — С материкового Панпуга сообщили о том, что у вас наблюдался пожар. По внешним разрушениям видно, что этим дело не ограничилось. Покажите особо тяжело раненых людей и тех, кто при смерти. Посмотрим, что можно с ними сделать.
Хоть Целители и подразделяли себя по территориальному признаку, всецело они не принадлежали ни к одному из государств. Будучи магами свободными, они могли беспрепятственно переходить с одного места на другое, пока все их потребности не будут полностью удовлетворены. Поэтому спрос на целителей рос с каждым днём, стоило кому-то из них перейти в другое подразделение, умереть от рук врагов в горячих точках или уйти в отставку.
Как бы ни эксплуатировались способности целителей, вместе с кнутом магам также перепадали такие подарки, за которые многие из них «продавали свои души». Щедрые денежные пожертвования, бесконечные нули которых никто не удосуживался подсчитывать, поблажки за незначительные и значительные, превышения должностных полномочий и непоколебимая авторитетная власть. В правительстве некогда рядовые целители, если вносили особый вклад в историю государства, при остроте ума и дальновидности взбирались до высшего статуса «Дасколос» и расхаживали в переливающихся перламутром ослепительно белых шелковых накидках с вышитыми тончайшими нитями белого золота цветками лотоса на рукавах и спине, и закреплённых на шее фибулой из платины и стали.
Всемерные поощрения не остались незамеченными и возымели печальные последствия. Пламенное желание спасать, что по предназначению должно было исходить от сердца сострадательного к чужой боли, в конец прошло. Рассыпавшись в прах, оно развеялось, уступая главенствующее место безразличию и меркантильности.
Оказавшись на вершине, вниз не смотрят. Смотрят вверх.
* * *
— Это всё? — небрежные слова целителя резанули слух, заставляя главнокомандующего сдержаться из последних сил, чтобы в пылу не ляпнуть пару ласковых. Радиф прикусил внутреннюю часть губы, прожигая целителя взглядом.
— Другие раненые скончались вчера на рассвете, — процедил он.
— Что ж, нам меньше работы. Управимся раньше, чем планировала, — быстро распределив на каждого заждавшегося целителя по паре коек, седовласая сосредоточилась на своём пациенте, который уже корчился в агонии от невыносимой боли во всём теле.
Красные расплывающиеся по коже пятна, в точности имитирующие подтёки восковой свечи, тянулись от шеи до почерневших пяток. Крупные волдыри, создающие подобие стекающихся воедино маленьких капель и заполненные мутно-желтоватой жидкостью, образовывали как бы дополнительный верхний слой над кожей. В особо пострадавших местах красноватые оттенки сменили цвет на бурый с чёрными вкраплениями обгоревшей плоти. Запах горелого мяса плавными волнами исходил от потерпевшего. Время вело свой счёт.
Взяв в руки полый полумесяц, серебряной цепочкой закреплённый на поясном ремне, женщина легонько приложила базовый атрибут целителей к вискам мужчины, после чего его напряжённые веки расслабились и дыхание успокоилось.
— Я временно ввела его в состояние искусственного сна. С такой обширной зоной поражения легче перенести это, будучи оторванным от реальности. Он самостоятельно проснется по истечении двух-четырёх дней. Не рекомендую будить его без острой необходимости, если, конечно, вы лично не хотите наблюдать за медленно увядающей жизнью.
Самодовольно улыбающийся уголок губ быстро скрылся за холодной отчуждённостью. Витающее в воздухе безразличие разбивало в щепки души собравшихся людей. Мало кто готов был заново поверить древним сказкам, что когда-то люди в красно-белых одеяниях были сторонниками неприкосновенности всякой, пусть самой крохотной и никчёмной жизни.
Выудив из внутреннего кармана плаща семиконечное безъядерное солнце, лежащее прямо под сердцем целителя, Лейла порывистыми движениями направила постепенно нагревающийся предмет прямо к солнечному сплетению молодого пациента, после чего спустилась ниже по телу. Пока она выполняла немногими увиденные маневры, лёгкими вспышками на её лице вырисовывалась тускло-красная дорожка маленьких, словно божьи коровки, точек, точно над бровями.
Благодаря этому маленькому представлению Целители прослыли поначалу отщепенцами единоверного пути, а долгие столетия спустя — чудом мироздания. Отличные от всех, брошенные чужими и непринятые своими, они нашли свой путь, был ли мир этим доволен или нет.
Тонкие струйки энергии резво поскакали по ловким пальцам, сливаясь с солнцем, после чего стали распадаться внутри незнакомого тела. Пока Сазон при помощи солнечного света снимала боль и даровала успокоение обожжённому юноше, жёлтые сгустки мутной жидкости иссушались, оставляя на месте волдырей на его теле толстые корки закрывшихся ран. Не в мгновенном исцелении была сила Целителей, а в кропотливом, пытливом познании свойства тела — регенерации.
Нет ничего более волшебного и магического, чем то, что дано нам от природы.
— На этом моя работа закончена. Остальное зависит от него, — поднявшись, Лейла коротко поиграла пальцами, возвращая магию в привычный круговорот. — Строй, как продвигаются дела?
Из-за спины женщины незаметно выскочил худощавый паренёк, чьи руки медленно подрагивали в такт его заикающейся речи.
— К-командир, новички в-ведут себя п-под-дозрительно. Уже м-минут пять как перемещаются от р-раненого к-к раненому. По виду н-никаких улучшений н-нет. О-они тоже ввели их во временный с-сон? Н-не знал, что м-мы д-должны уметь э-это делать.
— Нет, не должны, если не хотите по ошибке оставить после себя горы ненужных трупов, — после этих слов целительницы в палате воцарилась гнетущая тишина.
Душераздирающий кашель и надсадный хрип пациентов, прерываемые перешёптыванием врачевателей, смолкли, было слышно лишь тревожное дыхание осознавших весь ужас ситуации целителей.
— Смотреть в оба! — скомандовала целительница. — Среди нас диверсанты!
* * *
Время приближалось к полудню. На кухне, где чёрный перец горошком вместе с зубчиками чеснока ютились в сантиметрах от пары пучков петрушки, настаивался наваристый бульон, дожидаясь со стройки уставшего человека. С разделочного стола глухо покатилась обрубленная голова свиньи, остановленная точным движением бледных рук. Развернув голову животного к себе мордой, женщина внимательно всмотрелась в мутные глаза. Ни намёка на жизнь.
То, что отняли, уже не вернуть.
Медные колокольчики над входной дверью от лёгкого касания ветра заиграли нежную мелодию. Супружеская пара неторопливо села за стол, накрытый на троих, скорее по привычке, чем по чьей-то прихоти. Маленький стульчик с заранее приготовленной пуховой подушкой, верёвками накрепко привязанной к деревянным ножкам, был слегка отодвинут от стола, давая возможность маленькому человеку в любой момент взобраться на него самостоятельно. Взгляды родителей непроизвольно останавливались на мелких царапинах от вилок и ножей, — после длительного использования они были заменены на более безопасные, самодельные — деревянные.
Нарушая ватную тишину, раздался равномерный стук кухонных приборов о щербатые тарелки, шорох переставляемой с места на место еды. Безмятежный серый вид за окнами не выдавал разворачивающихся событий, что капля по капле превращались из грибного дождика в сносящий всё на своём пути ливень. И близок час, когда тарабанящие по крыше кристаллы льда окончательно сорвут крышу дома, и оставят Ассаад совершенно пустым и беспомощным.
* * *
Выскочив на улицу, Лейла без особых усилий развернула грузного Радифа к себе. Как будто искру высекли ударом камня о камень — мужчина, распаляясь изнутри, уже готов был произнести горькие слова, сотни раз прокручиваемые в голове, но его опередили.
— Радиф, из здания не выходили шестеро целителей?
— Мимо меня не проскочит ни одна живая душа. Даже такой высший сорт мяса, как вы, не сбежит отсюда, хотя бы мельком не взглянув на пострадавших людей Ассаада. Уж будьте добры, отработайте свои деньги, — скрещенные на груди руки норовили избавиться от хлипких пут моральных устоев — дайте только повод, и они тут же перейдут к действиям.
— Сейчас в ваших же интересах сотрудничать с нами, — блаженное равнодушие целителя, сохраняемое годами, пошатнулось.
Случись это неприятное происшествие в каком-нибудь Ванабавлом забытом закоулке, все бы позабыли о нём на второй день. Но сейчас, когда среди обитателей материкового Панпуга насчитывались дюжины свидетелей происходящего на Ассааде пожара и не только, правительство не останется в стороне и обязательно захочет выставить себя в роли великого спасителя обездоленных.
Сазон широко распахнула полы красной мантии, раздумывая, как в очередной раз выставить всё так, чтобы островитяне не заметили ошибку целителей и поверили в то, что они им необходимы, чтобы срочно спасти остатки Ассаад. И здесь всё было до смешного просто. Щепотка красивых слов, капелька слепой надежды, горсть манипуляций, львиная доля игры в распорядителя жизней, и самое сладостное — компонент, без которого ни одна сделка не достигла бы своего завершения, ни одно восстание не поднялось — отчаяние.
* * *
Каково это — всё больше погружаться в глубины тёмных вод с каждым бессмысленным рывком вверх и чувствовать, как всё меньше остаётся воздуха в лёгких, а, в итоге, и вовсе его лишиться. И медленно-медленно оседать. Всё дальше, вниз. И даже если вы на суше, неприятное чувство давящей на сердце тревоги не пропадает. Воздух вновь обволакивает лёгкие, но не может их наполнить и на считанные миллиметры. А сердце продолжает мучительно стучать.
Душой на дне, телом на земле.
Кудряшка готов был поклясться, что вмиг, когда они расстались, захлопнулась крышка его собственного гроба. Им лично и заготовленного. Вместе с последними словами о не-прощании. И сейчас он прижимался мягкими, без единой трещины или мозоли руками к холодной земле, чтобы почувствовать любую опору, что способна будет вынести слишком тяжкий вес его ослабевшего тела. Опустив голову вниз, юноша крепко зажмурил глаза, борясь с потоком горячих слёз, как шквал пыли и грязи ударил по нему, заставляя повернуться в сторону северных ворот, куда направлялась небольшая компания людей в красно-чёрных плащах.
Металлические кисточки подёргивались в такт порывам неожиданно ослабевшего ветра, что секунду назад грозился стереть их следы и их самих с земли Ассаада. Шестеро целителей бесшумно направлялись к северно-западной части города, скрываясь от любопытных глаз. Полутенью исчезая за спиной юноши, небольшая группа целенаправленно продвигалась вперед.
Отдаленный шум осиротевшего города, гулкое завывание высоко в сером небе, притихшее собственное дыхание и полная тишина за спиной. Попади обычный человек в данную ситуацию, он бы не заметил подвоха. Людям же с навязчивыми мыслями свойственно подмечать любые несовпадения, выпадения из реальности, что в дальнейшем быстро переносились из зрительного ряда в мозг его обладателя в виде незамысловатого списка.
Отсутствие отзвука шагов и следов на пыльной земле, ровно выверенный темп ходьбы, нехарактерно чистая для целителей одежда, не запятнанная ни землёй, ни растительностью, ни кровью. И последнее: абсолютно гладкая одежда в районе сердца.
Каждый в сообществе целителей знал, что базовые инструменты исцеления приходится покупать самостоятельно с дозволения общества Целителей. И ты не можешь носить их, где и как попало. Для всего есть чёткий свод указаний, которых ты должен придерживаться.
И одним из мест для хранения артефактов являлось место напротив самого трудолюбивого и чувствительного органа человека. Полое солнце подобно неизвестному цветку распускалось из сердца и семью маленькими бугорками расцветало сквозь красные тона одеяний. Сами целители давно привыкли к кровавым нарядам и их сопровождающим вещам. И до избрания единой формы одежда магов редко пестрела оттенками, отличными от цвета мрака и смерти. Желание смотреть в пучины себя превышало желание изучать ежедневно меняющихся напарников.
За изменениями облика целителей наблюдать осталось некому, кроме редких любопытных, изредка предававшихся старосказаниям. Чутким людям, кто созерцали метаморфозы человеческие наравне с природными, доверяясь врождённым инстинктам выживания в постоянно меняющемся мире. Рыжая голова медленно повернулась в сторону неизвестных посетителей Ассаада, умоляющими глазами глядя в неизвестность.
Лишь бы они были целителями…
В полуметре шесть фигур застилающей тенью нависли над человеком, чьи худшие опасения оправдались в этом трагическом сценарии.
Они не были людьми, что пришли спасти Ассаад. Но были людьми, пришедшими посмотреть на его падение. А, возможно, и посодействовать этому.
Убийцы.
— Так это были вы, — выцветший голос засохшей краской мазнул по прискорбно собравшимся.
— С ним что-то не так, — вперёд шагнул высокий мужчина с клиновидной бородкой. Выудив из наручей монокль на тонкой серебряной цепочке, линза которого переливалась фиолетового-зелёным светом, узкие серые глаза коротко осмотрели рыжеволосого, после чего он вернулся в строй и, словно не замечая зрителя, продолжил свою мысль. — Хм, редкий образец. Глава, что прикажете делать?
Небольшая компания расступилась перед коренастой женщиной лет пятидесяти. Светлые волосы до плеч, половину которых отвоевала серебристая седина. Гусиные лапки морщин в уголках глаз, чей цвет нельзя было разобрать. Не зелёные, не голубые и не серые. Словно смесь всего и ничего одновременно. Светлые брови и тонкие губы, мимические морщины около рта. Она должно быть много улыбалась и смеялась по жизни, но сейчас, в этот самый миг в ее взгляде не читалось ничего, кроме жалости и самой малости, но вины.
Глава дозволяя всем осмотреть, махнула правой рукой.
— Отправим Профессору. Он любит коллекционировать редкие вещи.
Хрипловатый смешок вырвался из тонких уст. Горькая усмешка заиграла на лице рыжеволосого паренька, сохранившем немного детские, наивные черты. Потерянное выражение сменилось гневным, стоило атаковавшим город явить свои личности.
Покажешь страху свой страх, и он возгордится, заполнит всё свободное пространство, вытесняя последние крохи здравомыслия, и оставит за закрытой дверью со своими мыслями.
— Тогда начнём? — рыжеволосый исподлобья взглянул на собравшихся. «Глядя в лицо безумным вещам, что в клочья разрывают реальность, прими правила новой игры. И играй так, чтобы неведомые ранее правила уже сами подстраивались под тебя», — вспомнилось ему. — Возможности отомстить лучше, чем сейчас, уже не представится.
* * *
— Что делать? От посетителей реанимации люди прознали, что после нас странным образом вымерла сразу вся палата, — сказал один из целителей.
Радиф крепко сжал рукоятку меча, недобрым взглядом косясь на кучку целителей во главе с Лейлой, которая короткими фразами перекидывалась со своими подчинёнными.
— Заварили кашу, теперь сами и расхлёбывайте, — мужская жёсткая рука легла на твёрдую руку Сазон.
Не дрогнув и мускулом, женщина отточенным движением скинула нежеланные оковы и предостерегающе шагнула навстречу мужчине. Словесные нападки не впервые летели в сторону седовласой, но никто ещё не позволял себе распускаться по отношению к ней. Ибо были научены великим знанием: та, кто вернула к жизни, может её и отнять.
— Попрошу вас, верховный главнокомандующий войсками Ассаада, держать в узде свой пылкий нрав. В особенности, когда вы нисколько не осведомлены о своём оппоненте. В дальнейшем можете очень сильно об этом пожалеть. Кто знает, может быть, из-за малой провинности перед этим самым человеком, он и станет вашим последним видением.
В последний раз позволив себе исподлобья испепелить взглядом самовластного целителя, Сальва обернулся в сторону госпиталя. Мёртвые тела неспешно выносили из основного корпуса, изредка просматривая маленькие комнаты в концах немногочисленных коридоров. Бьющий в нос запах этилового спирта более не тревожил постояльцев обшарпанного здания. И уже никогда не потревожит.
* * *
— Благодарю за превосходную трапезу. Всё было изумительно, как и всегда.
Аккуратно сложенные друг на друга тарелки были сдвинуты на край стола, чтобы не занимать место, предназначенное для последнего блюда, чья лёгкая сладость нежно будоражила стенки разгоряченного горла.
— Рада, что тебе понравилось. Схожу за семифредо.
— Не утруждайся, я сам. Ты уже сделала более чем достаточно, — короткий поцелуй в лоб и любящее прикосновение к тусклым волосам, до сих пор хранящим запах терпкого дыма.
Одинокий путь до подвала не занял много времени. Остановившись в спасительной темноте, мужчина обессиленно прислонился слегка нахмуренным лбом к открытому стеллажу, что отозвался успокаивающим холодным прикосновением. Капля за каплей, пыльный пол впитывал в себя невыносимую тоску, сводящие с ума сожаления. В тягостной тишине мужчина выплескивал из себя сидящие в нем эмоции, не смея непозволительной слабостью расстраивать свою любимую ещё сильнее. Не сейчас, когда понемногу приходящие в себя люди отчаянно нуждались в помощи.
Стерев солёные дорожки, пробежавшие по его впалым щекам, мужчина взял с нижней полки полурастаявшее сладкое. Поднявшись наверх, он на секунду выглянул в окно. Печальный ход мыслей перебил хаотичный топот десятка кирзовых сапог. За спиной неслышно появилась насторожённая женщина.
— Что будем делать?
— Видимо, они пришли за оставшимися, — руки сжались в кулаки, — но я этого не позволю. Только не в это раз.
Сделав пару широких шагов в сторону двери и открыв её, мужчина был остановлен прикосновением холодной женской руки. Он обернулся к жене, и в этот момент в воздухе пробил сигнальный набат. Совсем как пару дней назад. Каждая клеточка тела загорелась с новой силой, готовая подняться вновь. В последний раз.
— Возьми меня с собой, — раздался умоляющий голос.
— Я не могу, — мужчина бережно взял в руки маленькое лицо жены, они осторожно соприкоснулись с ней лбами. Глаза в страхе крепко зажмурились. — Ты последняя причина того, что я ещё живу. Последнее, что у меня осталось. Я не могу потерять ещё и тебя.
— Тогда, что остается делать мне? — прикусив губу, женщина сдерживала мелкую дрожь, медленно растекалась по всему телу. — Сидеть здесь и ждать, пока мне не принесут вести и о твоей смерти? Я не выдержу этого ещё раз. Ты сам знаешь, каково это. Не проси меня о том, за что расплачиваться придётся мне.
— Позволь мне пойти с тобой, — мать и жена уверенно схватилась за грубую мужскую ладонь. — Нет! Я пойду с тобой!
Чуть отстранившись, она благодарно улыбнулась. Вытащив из-за ворота простого платья медную подвеску, на портрете внутри которой трое счастливо смеялись, мама ребёнка поднесла к губам подаренный мужем медальон и нежно его поцеловала. Осталось недолго.
— Нужно поспешить. Нас уже заждались.
Мужчина с увлажнившимися глазами согласно кивнул. Осталось совсем немного.
* * *
— Чёрт, знал бы, какие у этого мальчишки способности, вырубил бы его ещё с первых слов. Провозился с ним непозволительно долго, — остробородый стёр со скулы стекающую капельку пота, только сильнее размазав по грязному лицу пыль и кровь. Чужую.
Сбросив с головы увесистый капюшон, вперёд вышла низкорослая девочка, на вид не старше пятнадцати лет. Встав около бородача, она скрестила руки на груди и по-зверски оскалилась, довольно зыркнув на мужчину.
— Но тебе же это понравилось, верно? Можешь даже не скрывать. По твоему счастливому лицу это видно за три версты, — на что тот лишь обиженно фыркнул. И мечтательно улыбнулся.
— Конечно. Когда мне ещё удастся потягаться с последователем Ройза. Они как деликатес. Мешок золота за один волосок с их головы. С такими товарищами каждая секунда подобна небесному нектару.
— Отвратительно. Звучишь, как извращенец.
— С ним я не против, — ободранный уголок губ немного щипал. — Какая разница, мужик это или баба, если я получу удовольствие. Да и личико у него ничего так. А пышущая наглостью и угрозами натура и вовсе в моём вкусе.
— Глава, поскорее пойдёмте, — девочка съёжилась от ухмыляющегося вида бородача, — иначе меня скоро вырвет от его радости.
Женщина устало следила за двумя спутниками как за маленьким детьми, которым только в удовольствие было браниться перед старшими и быть ими же наказанными. Наказание — новый вид удовольствия? Глава вздрогнула всем телом.
— Пойдёмте, нельзя заставлять ждать Профессора.
— А что делать с телом? — сзади к женщине незаметно подошла тихая девушка, не отличающаяся особой многословностью. — Понести на спине?
— Другого, более незаметного способа нет. Быстрым шагом до главных ворот, а за ними уже до нас никому дела не будет. Серго, парнишка на тебе, — остробородый довольно кивнул.
Легко перекинув через плечо тело рыжеволосого, мужчина счастливо начал присвистывать в такт широких шагов. Выйдя из очередного закоулка Ассаада, шестёрка издалека увидела заветные ворота города, как позади послышался знакомый шум преследователей.
— Оставляем это на тебя, — скомандовала глава остробородому.
Передавая бесчувственное тело в руки другого мужчины, кто был чуть старше главы отряда, Серго развернулся навстречу приближающимся стражникам, прикрывая уходящих товарищей. Небрежно содрав с себя красную мантию целителей, отступник лениво кинул ее на землю, как бы невзначай потоптавшись на ней перед застывшими в оцепенении и злобе стражниками. Серго несколько скучающе кинул на них незаинтересованный взгляд.
— Надеюсь, вы развлечёте меня дольше, чем эти переоцененные в красных робах.
* * *
В выжженном поле, где только пару дней назад буйствовала дикая трава, услужливо укрывающая малых ребят во время игры в прятки, стояла могильная тишина. Посреди этой тишины возвышалась непоколебимая фигура. Маркус слушал мелодию остановившего для него мир. Ян поджидал в десяти шагах позади, боясь выдать себя неосторожным хрустом обугленных веток под ногами. Ветер утробно завывал.
— Я знаю, что ты здесь, — не выдержал рыцарь. — Нечего меня сторожить, со мной все в порядке. Иди к Волибору. Ему сейчас помощь нужнее.
— Рядом с ним есть Лада и Лелик.
Мечник печально усмехнулся.
— Им самим необходима помощь.
— Тогда кто поможет тебе? — наримец неуверенно сделал несколько коротких шагов вперёд. Маркус сильнее поджал губы.
— За меня не беспокойся. Это они приняли на себя весь удар. Я же прибыл сюда только пару дней назад. И чего уж таить, не связывался с ними практически четыре года. Я не заслуживаю и четверти их любви. Не заслуживаю слов утешения.
Остановившись прямо позади него и слегка развернув на себя послушное тело, затвердевшие мускулы которого тут же обессилели, Ян положил голову Маркуса себе на плечо. Северянин судорожно вздохнул.
— Хорошо, я ничего не буду говорить. Просто постоим в тишине, — Ян бережно похлопывал друга по спине, глядя в угрюмое небо. — У меня лишь одна просьба. Не прогоняй меня. Позволь побыть рядом с тобой. Хотя бы сейчас.
Уткнувшись лбом в подставленное плечо, Маркус выпустил на свободу накопившую обиду, несказанные слова и пропущенные моменты. Редкие слёзы заполнили глаза цвета тёплого песка.
Остановившееся время вновь продолжило свой ход. Успокаивающие поглаживания прекратились. Вместе с ними и надсадный рёв. Выпрямившись, младший О Де Фоль стёр внутренней стороной ладони оставшуюся влагу с густых ресниц и слегка отвёл взгляд. На душе его стало легче, но всепоглощающее чувство вины, что в наглой вседозволенности выжирало орган за органом и незаметно подкралось к сердцу, как закоренелая опухоль, не собиралось расставаться с телом хозяина так легко.
Ведь пути обратно, увы, были закрыты навсегда.
— Пойдём домой, — Ян кивнул в сторону города, чуть быстрее друга направляясь в сторону трёхэтажного здания. Рыцарю всё ещё требовались время и поддержка, чтобы залечить швы, наспех наложенные на душевные раны.
Мечник слабо улыбнулся.
— Пойдём, — Маркус благодарно устремил взгляд на впереди идущего человека и тихо, боясь спугнуть призрачное счастье, проговорил: — Ведь мой дом отныне там, где ты.
Приближаясь к обычно тихому дворику, где когда-то высокая рябина дарила успокоение и придавала сил остановившимся, молодые люди ошарашенно застыли на месте. Бурное перешёптывание мирных жителей и спокойно-приказной тон военных льдом покрывали бегущую по венам кровь. Не церемонясь, рыцарь грубо выцепил из пробегающего отряда стражей последнего парня.
— Маркус О Де Фоль. Что происходит?
Стражник, услышав быстро разлетевшиеся по войсковым частям Ассаада знаменитые имя и фамилию, быстро доложил положение дел.
— Разыскиваются по меньшей мере шесть человек. Были замечены в одежде целителей и сейчас находятся на территории Ассаада. Предположительно причастны к смертям в госпитале и к… нападению на Ассаад. Предположительно маги.
— Их местонахождение?
— Никто точно не знает. Уже отправилось несколько отрядов стражников, усиленных магами, к главным и южным воротам города.
— Никто ещё не возвращался с докладом?
— Нет.
— Ступай.
Стражник поклонился и моментально рванул к своему отряду. Ян позади замешкался.
— Не говори, что собираешься последовать за ним.
— Нет. Сперва нужно наведаться к Волибору. Он явно располагает большей информацией.
Пройдя через небольшой двор, парни открыли входную дверь временного военного штаба. Поднимаясь по лестнице, Ян никак не мог согласиться с действиями мечника, хоть и осознавал свою трусливость в данный момент. Наримец мог буквально почувствовать рвущиеся наружу пылкие намерения друга, что в скором времени могли похоронить его. Ян, как и все ассаадцы, стремился помогать и помогал выстоявшему государству, чем мог, из последних сил вливая в выживших понемногу разгорающуюся энергию.
И всё же жизнь Маркуса была ему дороже.
— Маркус, остановись. Ты опять заперся в своём старом мире. Ты вновь отдаляешься от меня.
Задержавшись на мгновение перед знакомой дверью, за которой уже никогда не будет стоять сомневающаяся в каком-то своём решении женщина, рыцарь провёл длинными пальцами в кожаных перчатках по гладкой поверхности древесины. Судорожный вздох вырвался сам собой.
— Как видишь, был ли я с ними любезен и добр или сух и безразличен, жизни им это не спасло, — приоткрыв дверь, северянин крепко сжал медную ручку и шагнул внутрь одной ногой. — Хоть теперь никакими жертвами их не вернуть, я могу, как минимум, не допустить новых.
Побоявшись взглянуть прямо в глаза своему Мастеру, рыцарь посмотрел на свои руки, после чего сжал их в кулаки. Сердце успокоилось.
— Это были последние похороны, причиной которых я стал.
Маркус закрыл за собой дверь.
* * *
— Вот уж не думал, что главнокомандующий войсками Ассаада, сам Радиф Сальва, почтит меня своим присутствием, — в голосе сквозила грубая насмешка. — Глубоко польщён.
Серго сильнее сжал руками гибкую шею и с неприятным хрустом добил бьющуюся в тщетных попытках освободиться жертву. Бесчувственное тело полетело на землю, разбавляя собранную коллекцию одинаковых, как набор оловянных солдатиков, трупов стражников, прекрасным женским телом. Мужчина сладко улыбнулся.
— Сукин сын, — вытащив плавным движением меч, Радиф наставил на противника острое орудие. Лейла, стоявшая чуть поодаль, схватила за рукав разгорячённого воина.
— Ты разве не видишь, что твои подчиненные грудой мёртвых тел валяются у его ног?
— Именно как их командир я должен отомстить за них.
— Как ты дослужился до своего звания? Эти мёртвые тела должны послужить наглядным предостережением, что, ввязавшись в борьбу без предварительного плана и необходимых сведений, ты закончишь точно так же. И даже я не смогу тебе помочь.
Радиф недовольно оскалился, сбрасываясь с себя чужую руку.
— И что предлагаешь делать? Просто дать ему спокойно уйти?! Не в мою смену, — тяжёлые шаги глубоко отпечатывались на земле. Серго, упивающийся яростью в чужих глазах, радостно разминал шею, щелкал костяшками кулаков. Пришло время по-настоящему повеселиться. — Твоё дело лечение, целитель. Остальное предоставь мне.
Нахмурив брови, Сазон тихо проклинала свалившийся на её голову город, кишащий разными магами, но всё же поплелась вперёд к неизвестно живым или мёртвым стражникам. Не будь это прямым приказом начальства, сейчас бы её светлая голова уже находилась на пути к Комешэх. Отмщение это было или же борьба за свободу, ничто не вызывало в ней эмоций, если они не были подкреплены златой монетой.
Пока седовласая как можно незаметнее подбиралась к еле дышащим воинам, готовым испустить дух, двое мужчин, сцепившихся в схватке за жизнь, медленно подходили к обрывистому склону, где один неверный шаг мог закончиться быстрой смертью. И лучше бы только одной.
Обернувшись на опасно балансирующих на краю обрыва врагов, Лейла достала привычно согревающее внутреннее солнце и стала прикладывать родной артефакт к сердцам отдавших Ванабавлу душу людям. Надежды практически не оставалось. Пришло время крайних мер.
Поднявшись с колен, Лейла достала из заднего кармана брюк невесомые перчатки из металлической сетки, что покрывали собой большой, указательный и средний палец. На запястье они переходили в тугой браслет, с внутренней стороны руки закрывающийся на двойную заклёпку. Вдоль обеих сторон ладоней проходила широкая полоса, плотно удерживающая перчатки на руке. Кончики пальцев плавно переходили в металлические ногти, наточенными остриями устрашавшие окружающих. Следом за перчатками в дело пошли простые серые очки, что своими затемнёнными линзами погружали во мрак окружающий мир. И спасали от грядущего представления.
Как следует натянув перчатки, целитель как можно устойчивее встала на ноги, расставляя их на ширину плеч, и немного согнула колени. Быстро растирая затвердевшие руки, она целенаправленно добивалась необходимого ей трения, и тогда, прочувствовав телом нужный щелчок, резко хлопнула в ладоши. Это была именно та исключительная магия Целителей, за что они были свергнуты и вновь воздвигнуты одними и теми же существами — людьми.
Подобно маленькому куполу, лёгкое свечение пронеслось из перчаток Сазон, холодными искрами расщепляясь и кружа по воздуху. Искры становились всё больше и ярче. Пучки света соприкасались друг с другом тонкими зарядами капризного электричества, точно создавая безобразные паутинные нити.
Отвлекшись на развёртывающуюся у него на глазах магию, Серго вяло отклонился вбок, частично принимая стремительный выпад Радифа.
— Смелости хватает, чтобы посметь отвернуться от стоящего перед тобой врага? — Алые капли незатейливо растекались по гладкому мечу и тут же разлетались в разных направлениях, скинутые резким движением разъярённого меченосца. — Может, я и хочу твоей смерти, но желаю, чтоб такой выродок мучился до самого конца. О лёгкой смерти можешь и не мечтать.
Остробород в ответ на его слова лишь ухмыльнулся.
— Могу лишь согласиться с высказыванием о смелости. Что до остального, боюсь, вам придётся встать в очередь. Хочу лишь предупредить, что все мои «ярые фанаты», к великому моему сожалению, долго не живут, — вытащив из маленького кармашка на кожаных оковах пилюлю, в которой под тонкой оболочкой точно плескался расплавленный свинец, вторженец проглотил её целиком. — Не хочу прерывать наш занимательный разговор, однако, у меня появилось одно неотложное дело.
Главнокомандующий ринулся вперёд, желая раскромсать болтливого недоноска на куски, как перед глазами, подобно раскалённому стеклу, пронеслась искрящаяся линия громыхающего разряда электричества. Длинные, под пять метров, жгуты света лихорадочно били по всем подвернувшимся поверхностям, поднимаясь высоко в воздух вместе с удушливой пылью улиц. И этим слепящим фестивалем руководила целительница.
— Что ты творишь? Хочешь нас всех разом угробить?! — прокричал куда-то вперёд Радиф, прищурив глаза от яркого света.
Единственная цель Сазон — Серго, которого она хотела сбить своим электричеством, скребущим маниакальным смехом, выводила женщину из себя и ускользала из поля зрения под тяжёлые сердцебиения целителя.
— Спасаю жизни твоих товарищей, а заодно и наши. Кто-нибудь уже наверняка увидел призывные молнии и спешит на помощь, — неподдающаяся контролю мелкая искра вырвалась из-под плена металлических перчаток и вылетела точной струёй энергии, слегка задевая щёку вовремя отклонившейся вбок целительницы.
Хоть эта крайняя мера была не из приятных, она сочетала в себе те необходимые приёмы, что позволяли целителям почти всегда выходить невредимыми из любого сражения. Первое — искусственные разряды, что тонко настраивались энергетическими каналами магов при помощи перчаток, могли вновь привести в движение чуткий механизм сердца, что был выведен из строя внешними факторами. Второе — разрастающиеся в разные стороны столбы света привлекали внимание людей за десятки метров, что нередко использовалось в качестве сигнального огня. И последнее, третье, — молнии, подобно капкану, не выпускали тех, кто находился внутри сферической оболочки, но при этом и никого не впускали, чем и хотела воспользоваться Лейла.
За Радифа Лейла не беспокоилась, даже если бы тот ненароком погиб. Она беспокоилась за себя. Мысль о возможности погибнуть в этой дыре приступами рвоты отзывалась в содрогающихся стенках желудка. Целитель вытащит за шиворот этих полумертвецов с того света и заставит защитить себя, даже если ей придётся для этого попотеть.
Взяв под контроль пару тонких светящихся нитей и потерев их друг о друга, пока они не распались на десятки тончайших, Сазон аккуратно опустилась на колени рядом с валяющимся у её ног пареньком. Прижав полные живой энергии перчатки к замершей грудной клетке, страж жизни надавила нитями электричества на холодные тряпки, под слоями которых хранилось сокровище всех живых существ — алое сердце. Медленно введя в тело юноши малое количество инородной магии, Лейла обхватила подстраивающимися импульсами ослабевший насос крови, с каждым тихим тактом которого древнее волшебство отзывалось новыми вспышками.
Угасающий стук — вялый разряд, трепыхающийся стук — восстающий разряд, разгорающийся стук — увядающий разряд. И слабое равномерное дыхание.
— Могу ли я назвать себя счастливчиком, раз увидел богоподобное спасение? — Серго стоял в четырёх метрах, скучающе лавируя меж смертоносными лозами разрядов. Прямо за стеной переливающейся светом защитной клетки. — Всегда видел лишь обратное явление, поскольку сам был его инициатором. А тут такое невиданной красоты волшебство.
Лейла крепко стиснула челюсти. Не нравился ей его слащавый тон.
— Жаль только, это ненадолго.
И это не были пустые слова.
Сделав уверенный шаг вперёд, остробород прошёл под ливнем молний, что насквозь пришибли высокую фигуру от головы до пят. Сазон вперила взгляд в мужчину, ожидая, что тот свалится на землю грудой запёкшегося мяса. Но ничего не произошло. Мужчина неподвижно постоял на месте, неотрывно глядя на женщину, после чего в своей небрежной манере направился в её сторону.
На секунду позабыв, как дышать, Лейла застыла на месте, всматриваясь в черты безликого палача. Из состояния ступора её вывел настойчивый крик.
— Сазон, беги, веником тебя дери!
Выйдя из оцепенения, целитель тут же призвала все молнии обратно к себе, скручивая их в густой клубок, затем растягивая его в овальный щит. Яркость осязаемой защиты ослепляла глаза, а твёрдая поверхность острыми стрелами пронзала тело женщины.
Серго остановился в шаге от Лейлы и грустно, почти сочувствующе ухмыльнулся.
— Близко, но недостаточно, — пропитанное электричеством острие тёмного меча лишь на мгновение промелькнуло перед глазами Лейлы и тут же скрылось за красной накидкой, пробивая живую плоть. Не в силах сделать и краткого вдоха, целительница дрожащими руками оборвала потрескивающую защиту, что никогда не давала сбоев. До сего дня.
— Что, хочешь посягнуть на жизнь целителя? — вцепившись в отдающее нестерпимой болью место, что на пару миллиметров отделяло Лейлу живую от мёртвой, седовласая направила регенерирующие потоки в район сердца. Полупрозрачные рисунки слабо заиграли на лице. — Совсем не боишься расправы Его Светлости? Он просто так это не оставит. Ты покушаешься на жизнь целителя, а не какого-то простого жителя.
Медленно вытягивая из себя ледяную сталь, Сазон теплыми каплями крови пачкала алые одежды, придавая им густой, глубокий темно-бордовый оттенок. Чувствуя всё уменьшающееся давление в теле, женщина заприметила впереди бегущего к ним Радифа.
— Ах да, совсем забыл, — резко прервав речь Лейлы, Серго лениво вытащил из кармана брюк дорогой кисет и швырнул его на пол. Золотые монеты с игристым перезвоном ударялись друг от друга, выкатываясь из приоткрытого мешочка и падая на пыльную землю. Лицо действующего представителя Целителей всех четырёх континентов, Аликади Изгали, расплылось в торжествующей улыбке, — он просил передать вам это.
Не дождавшись, пока женщина полностью вытащит из себя меч, посланник Светлости без капли сомнений пронзил тело женщины отполированным лезвием вновь и ненадолго задержал его там, прежде чем со злорадным удовольствием вытянуть обратно. На этот раз исполнив свой долг.
— Надеюсь, на том свете они вас так не подведут.
Так очередной человек навзничь свалился на землю, разбавляя собранную коллекцию точно на подбор собранных оловянных солдатиков прекрасным женским телом. В этот раз в отличительных красных одеждах.
А холодное золото утопало в растекающейся по земле луже ярко-красной крови.
* * *
Рванув в сторону молний, что помимо дребезжания в воздухе привлекали ещё и тусклым свечением, супружеская пара столкнулась с отрядом стражей, что двигался в том же направлении. Они присоединились к последнему ряду воинов, но тут же были замечены одним из мечников.
— Зачем вы следуете за нами? Неужто тоже собираетесь сражаться? — молодой человек в военном обмундировании с сомнением посмотрел на выглядывающий из ножен меч мужчины, лук и стрелы за спиной женщины. Не услышав от пары слов отрицания, мечник устало вздохнул. — Что будете делать, кроме как мешаться под ногами? Вы хотя бы раз участвовали в настоящем бою?
Вместо того, чтобы стыдливо отвести взгляд, женщина упрямо смотрела на незнакомца и ни на шаг не отступала от своих намерений.
— Нет, не были. Но не раз участвовали в охоте на волков.
Воин сурово ответил:
— И вы сравниваете ловлю волков с реальным сражением с врагами, где погибают сотни подготовленных людей?
— А разве есть какая-то разница? Все одно, борьба с животными.
Страж раздраженно прикрыл глаза.
— Если так спешите распрощаться со своей жизнью, то делайте это в одиночестве. Там, где это не смогут увидеть другие, — стражник медленно развернулся в сторону скрывшихся из вида воинов. — Если вам всё же хватит смелости, то продолжайте бороться за жизнь. Найдите в себе источник, что, несмотря на вашу потерю, вернёт вам смысл жизни.
Мужчина сделал полшага вперёд.
— Но оттуда вы узнали о потере? Не уверен, что знал вас до этого.
— А мы и не знакомы, — подтвердил стражник. — Но разве осталась хоть одна семья на землях Ассаада, что не понесла бы утрату? Все, в большей или меньшей степени, но лишились кого-то.
Супруги медленно опустили взгляды, переосмысливая слова стража.
— Если каждый, потерявший близких, захочет свести счёты с жизнью, то, боюсь, к завтрашнему дню в Ассаде не останется ни одной живой души, — эта мысль страшила молодого человека больше всего. Как за такой краткий миг новое государство, что воздвигалось тяжкими трудами в течение долгих лет, могло разрушиться от зажжённой спички. Нет, они должны выстоять. В память о погибших. — Именно поэтому, если действительно хотите помочь Ассааду, присматривайте за пострадавшими, которым не хватило места в госпитале. Окажите поддержку сиротам, что остались совсем одни. Просто будьте. Целы, невредимы и живы. И помните, что многим другим такого счастья не досталось.
Глядя вслед удаляющемуся стражнику, который отправился вслед за товарищами, супруги запечатлели в сердце эти стискивающие болью слова. Хоть они и не могли мгновенно изменить свои суждения, мужчина и женщина стали чуть ближе к той цели, которой потерянный ими ребёнок мог бы радостно улыбнуться.
Разворачиваясь в сторону дома, супруги наткнулись на потеряно бродящих по городу девушек. Болотного цвета накидки наполовину скрывали их лица, а сапоги с двойной подошвой, что доходили до колена, были измазаны в сухой грязи. Встретившись с супругами взглядом, невысокая девушка с чёрными волосами и глазами быстрой походкой направилась к паре.
— Что здесь произошло? — настойчиво произнесла она. — Только полтора месяца назад всё было в порядке.
— Пару дней назад произошло нападение. Сначала город охватил огонь, потом вторглись враги, — мужчина вышел вперед, прикрывая спиной жену. Рука незаметно потянулась к мечу. — Как и сейчас.
— Так вот отчего эти молнии, — судорожно начала вслух размышлять незнакомка и вдруг резко обернулась в сторону идущей следом за ней спутницы. — Разве это не должно было произойти завтра?
Подошедшая девушка с тёмными волосами, собранными в тугую длинную косу, внимательно огляделась по сторонам. Разгромленный вид города говорил сам за себя.
— На этот счёт мы просчитались, но мы всё ещё можем успеть, — крепко взяв подругу за руку, она направилась в центр Ассаада. Там точно должны были оказаться оставшиеся главы города.
— Подождите, о чём вы? — вышла вперёд женщина, которая до этого лишь тихо следила за непонятым для неё разговором. — Можете успеть сделать, что?
Девушки нерешительно переглянулись.
— По нашим сведениям, на Ассаад было запланировано два нападения. И первое должно было произойти завтра. Но, как вы видите, события намного опережают планы, — черноглазая взглянула в сторону главных ворот. — Не исключено, что в скором времени сюда прибудет вторая волна, раз мелкие вспышки уже прошли по городу. И поверьте, если в первый раз они оставили в живых хоть кого-то, то в этот раз убедятся, чтобы никто не дожил до завтрашнего дня.
Супруги заметно напряглись.
— И почему мы должны вам верить? Вы вполне можете оказаться на их стороне.
— Тогда какой нам прок рассказывать это? — сжав кулаки, черноглазая изо всех сил сдерживалась, чтобы не натворить дел раньше времени. Она сочувствовала жителям Ассаада, но, когда на кону ещё больше человеческих жертв, нужно действовать незамедлительно. — И есть ли у вас сейчас такая роскошь, как время и выбор? Я в этом крайне сомневаюсь.
Мягко взглянув на черноглазую, вторая девушка успокаивающе положила ей руку на плечо. Та лишь стиснула губы.
— Прежде всего, мы направляемся к главе города объяснить всю ситуацию. Если хотите, можете пойти с нами, но надо поторапливаться.
— Кто вы такие и откуда пришли?
Одна из девушек вышла вперёд.
— Вы когда-нибудь слышали о повстанческой организации Домабаш? — сняв с головы плотный капюшон, черноглазая смахнула с лица лезущую в глаза чёлку. Брошка с ползущей по дереву ящерицей промелькнула на лацкане пиджака под накидкой. Чёрные глаза излучали уверенность, граничащую с наглостью. — Я — племянница одного из пяти генералов альянса Домабаш, Соня, Рвущая стрелы.
* * *
— Очередной взрыв, — Фоат нёс на спине рыжеволосого юношу, вдруг остановился и обернулся вполоборота. — Помолимся, чтобы это был не Серго.
— Я же помолюсь, чтобы это был именно он, — полушёпотом произнесла преданная девушка, следом топая за главой и прикрывая широким красным рукавом рот. Поймав на себе красноречивый взгляд главы отряда, Агнесса быстро убрала рукав от лица и виновато опустила взгляд. — Я уверена, что он выкарабкается, глава. В конце концов, это же Серго.
Розана устало прикрыла глаза. Из всех пятерых больше всего проблем доставлял именно Серго. За исключением тех случаев, когда София, в силу своего буйного подросткового возраста, сходила с ума вместе с Серго. В такие моменты от этого безумного дуэта страдала вся компания.
Командир никогда не знала, как лучше вести себя с подростками. И как бы она не отказывалась брать в свой отряд эту шумную девочку, Профессор настаивал на своём, убеждая, что никто не справится с Софией лучше, чем сама глава. После долгих уговоров Розана всё же сдалась под мольбами настойчивого мужчины. И теперь эта девочка вот уже несколько лет со всей любовью треплет нервы своей новой небольшой семейке.
— Что будем делать? Останемся ждать его здесь или отправимся вперед? — Фоат с беспокойством посмотрел на девятилетнего мальчишку, что тесно прижался к спине главы. Георгий мелко подрагивал с ног до головы, неловко улыбаясь старшим. Он не хотел приносить больше неудобств, чем те, что он доставлял уже одним своим присутствием. Розана внимательно посмотрела на мальчика, после чего кивнула, как бы соглашаясь со своим решением.
— Возвращаемся на северную базу. Серго справится сам.
Сняв с себя чужую робу, женщина поочерёдно взяла у товарищей одеяния целителей и соединила их меж собой за рукава, сформировав длинную красную цепь. Легко опустившись на колени перед мальчиком, Розана взяла обе его ручки в свои ладони и тепло подула на них.
— Сможешь запустить их в воздух?
Георгий активно закивал головой в привычной скромной ему манере. Розана мягко улыбнулась.
— Тогда запусти их в воздух и нарисуй ими большой ровный круг. Проделай это три раза и сможешь опустить их обратно вниз, — положив кучку одежды перед мальчиком, глава отошла назад на несколько шагов, предоставляя тому свободное пространство. Другие последовали её примеру.
Крепко зажмурив глаза, Георгий представил, как будто ветер был его другом, а стопка плащей была не тяжелее тополиного пуха. Сначала соединив ладошки вместе и затем постепенно отдаляя их друга от друга, он представил вымышленный пустой шар, что был не толще листка бумаги. Впустив в него красные плащи, юный маг медленно начал поднимать в воздух хрупкую конструкцию, что грозила сломаться под натиском быстрых ветров Ассаада и упасть вниз. Но мальчик продолжал упорствовать и даже смог поднять все вещи на высоту трехэтажного дома.
— Ещё выше? — руки юного мага дрожали всё больше. Перед глазами мелко рябило. София тихо подошла со спины, безмолвно предлагая свою помощь.
— Совсем немного. После можешь начать делать круг.
Крепко стиснув бледные губы, Георгий поднял невидимый шар ещё на полметра и перевёл учащённое дыхание. Дело оставалось за малым. Распрямив по длине ворох плащей, ветер сформировал из них широкий круг, что был бы заметен каждому за десятки метров. Мальчик весело рассмеялся своей удаче.
— Смотрите, совсем как воздушный дракон!
Красное солнце неспешно кружилось в душной тишине под призывный вой ветра. Вся компания, за исключением пребывающего в бурном восторге мальчика, устремила тяжёлые взгляды на горизонт.
— Да, совсем как воздушный дракон, — одними губами произнесла глава, неотрывно наблюдая за тем, как на другом берегу разгорались сотни огней, что, наконец, дождались своего боевого клича. — Совсем как воздушный дракон.
* * *
За последний час центр Ассаада успел стать пристанищем груды тел. Пугающе спокойных и неподвижных. А тем временем у главных ворот защитники города с каждым взмахом меча по метру отвоевывали захваченные ранее земли островного государства.
Посреди этого ужаса маячила одинокая фигура, что безуспешно старалась отделиться от пустых физических оболочек, что больше не воспринимали себя частью живого мира. Только не сейчас, когда мёртвых было больше, чем живых и уверенности в завтрашнем дне больше не существовало.
Суматошно передвигаясь в плывущей толпе, Ян маневрировал между незнакомыми людьми, которые не в силах были перенести повторного вторжения. Тех, кто уверенно вёл за собой ассаадцев, уже давно не стало. Сейчас они, неспешно влекомые спокойными волнами, благополучно переправлялись на другой берег — в края вечного покоя.
Единственным двигателем сопротивления в этой безликой волне стенаний был близкий наримцу человек, что с завидной скоростью плыл в сети погибели. Последний день прошёл в нехарактерном Маркусу пьяном угаре и беспамятстве. Тонкая полоса светлой жизни, что только начала образовываться с семейного воссоединения, резко оборвалась. Так на смену ей пришла новая — чёрная.
Бесконечный процесс самоистязания прекратился, стоило Яну заприметить до боли знакомую рябину, что за время разлуки, казалось, успела осунуться только сильнее. Это было то место, где он в последний раз виделся с напряжённо улыбающимся рыцарем перед вторым тревожным колоколом за последние два дня.
— Главное, чтобы он был жив. Я даже больше не буду жаловаться на его прилипчивый характер, — стараясь отогнать тревожные мысли, что разбивались друг об друга, крошились на мелкие кусочки и, подобно песку в полосе прибоя, вновь и вновь наслаивались друг на друга, Ян медленно погружался на дно, чувствуя свою беспомощность и от этого впадая в панику. Он только познакомился и в мгновение ока распрощался с главой семейства О Де Фоль, с дочерью Волибора и Лады. Увидеть на смертном одре ещё и Маркуса было выше его сил. И пугающе осуществимым.
— Более того, ты дал мне нерушимое слово рыцаря. Маркус, ты будешь последним мерзавцем после того как самоустранишься после пары недель поганого служения, — подступающая к горлу истерика полукриком вырвалась на свободу. — Слышишь? Я тебе этого не прощу!
Правую лопатку обожгла зверская боль.
— Не простишь чего? — обернувшись, Ян увидел знакомое лицо, светящееся от лихорадочного куража.
Слипшиеся пряди его волос были темнее привычного. Расширенные зрачки, как у сумасшедшего, смотрели на мир, словно через легкую дымку дурмана. Внутренняя жилетка промокла насквозь не в попытке защитить Ассаад, но выплеснуть бурлящие внутри гнев и разочарование. Всего этого можно было не замечать. Только сегодня, лишь на день, Ян закроет глаза на состояние друга, если рыцарю это поможет.
— Твоего безответственного поведения, — завидев живого мечника, Ян заметно успокоился. — Посреди собрания ты стремглав выбежал из комнаты и никому не удосужился сообщить, куда направляешься. Волибор себе места не находит.
Маркус медленно начал остывать под обеспокоенным взглядом наримца. Залёгшие под глазами тени с каждой краткой встречей становились всё заметнее.
— Вряд ли бы в небе над главными воротами без особой на то причины возник огромный красный шар. Я должен был проверить одну теорию. Времени было в обрез, а объяснять это старейшинам и вовсе было бы опрометчиво. Если бы я не успел прибыть на место вовремя, всё бы могло закончиться намного плачевнее. Вражеские отряды уже подходили, так что я был первым, кто вызвал стрелковые отряды, — Маркус развёл руки в стороны, пожимая плечами. — Можно сказать, я сделал одолжение главе Ассаада.
Ян продолжал неотрывно смотреть на Маркуса, прожигая в нём взглядом десятки новых дыр. Попытка плавно сменить тему и разрядить обстановку окончилась провалом.
— Прямо сейчас мы поднимемся к Волибору, прежде чем он двинется в новый бой. Лучшей возможности у нас не будет, — разворачиваясь к трёхэтажному серому зданию, Ян почувствовал, как сильная рука крепко сжала его запястье. Злость медленно охватывала юношу. Бурлящая лава в недрах сознания вот-вот готова была вылиться через край трещавшего по всем швам самообладания.
— Подожди, я лишь пришёл за подкреплением. И задержался возле тебя только затем, чтобы перенести время моей погибели от твоих рук на другой день, — мечник неловко рассмеялся, не смея взглянуть Мастеру прямо в глаза.
— Маркус, — изо всех сил резко выдернув руку, Ян напряжённо надавил на лицо подушечками пальцев, погружаясь в мимолетную тишину, и глубоко вдохнул, — пойдём к Волибору. Пока я по-доброму тебя прошу.
— Я знал, что ты будешь страшно зол, но ты только выслушай ме…
— Нет, — прервал мечника Ян на полуслове, — это ты выслушай меня. Я всегда считался с твоим мнением. Сейчас настало твоё время. Свои недовольства будешь излагать по пути. Идём.
Маркус неподвижно стоял на месте. Глаза неизменно смотрели в пол. Руки сомкнулись в кулаки. Слова застряли в горле.
— Неужели нам действительно так необходимо выяснять отношения прямо сейчас? — не дождавшись ответа, маг развернулся на пятках к двери. — Делай, как считаешь нужным. Ты больше не в ответе передо мной.
Ян не впервые неосознанно повышал тон на рыцаря, и каждый раз при этом сердце северянина обливалось кровью. Вместе с тем он понимал, что безразличный к нему человек ни слова бы ему не сказал, тогда как наримец без особой подготовки спокойно мог на протяжении часа читать рыцарю вдохновлённые им же нотации, чему Маркус радовался в тайне, дабы не раззадорить и так разгневанного Яна.
Печально усмехнувшись своим мыслям, рыцарь только и успел шагнуть в сторону разъярённого Мастера, как совсем рядом прозвучали два высоких звука — стрел.
— Клянусь, ещё одна твоя выходка и… — Ян вдруг замолчал.
Маркус всё так же стоял позади него с ничего не выражающим выражением лица. Секунды неспешно текли, и только спустя долгую минуту рыцарь недоумённо поморщился, не веря в иронию судьбы, что настигла его так не вовремя. Кто-то явно проклял его за все земные грехи, лишая возможности побыть, наконец-то, честным и в меру свободным.
Ян, сдерживая неровное дыхание, подошёл к северянину и взглянул в его каменное лицо. Желваки напряглись, вены вздулись, зрачки расширились. Обойдя мечника, наримец замер в полушаге. Сердце предательски пропустило удар. Две длинные зазубренные стрелы с металлическим переливом оперений на конце пронзали спину рыцаря.
Пошатнувшись, Маркус камнем рухнул наземь, ломая прочные стрелы у самого основания и тем самым вгоняя их только глубже в тело. Даже стальная кольчуга не могла гарантировать безупречную защиту.
— Маркус, — Ян в ужасе смотрел на стремительно бледнеющее лицо друга, что выглядело так неестественно по сравнению с золотым загаром северянина. Страх вышиб весь воздух из лёгких.
За прикрытыми веками рыцаря мелко подрагивали глаза. Синяки под ними создавали идеальный сероватый ореол. Шея покрылась легкой испариной. Руки скорее рефлекторно, чем осознанно, прикрывали место, которое должны были пробить стрелы, но к счастью, не смогли.
Стараясь хоть как-то уменьшить нестерпимую боль, Маркус сжимал обветрившиеся губы, стараясь переключиться на другой источник боли.
— Маркус, слышишь меня? Ты не беспокойся, сейчас я приведу подмогу, и они быстро осмотрят тебя, — успокаивая скорее самого себя, Ян наполовину истерически, наполовину слёзно выговаривал слова. — Ты, главное, не сдавайся раньше времени, хорошо? Я тебя умоляю.
Ответа не последовало. Мечник едва заметно кивнул, пытаясь сохранить крохи ускользающих сил. Голова пустела с каждой минутой, а непрошеный сон горячо желал сморить рыцаря. Держась лишь за стойкое желание выжить, Маркус царапал вымазанными в грязи ногтями кольца кольчуги, туда-сюда лавируя меж открытыми створками врат жизни.
Опомнившись, Ян побежал в направлении переполненного госпиталя, глазами выискивая перебегающих из стороны в сторону лекарей, на ходу бубнивших что-то себе под нос. Бросившись к ближайшему из них, Ян умолял его пойти в сторону военного штаба, уверяя, что Маркус О Де Фоль при смерти, и дорога каждая секунда. На что тот лишь сухо ответил, что поле боя сплошь усыпано десятками таких же людей. И что каждому из них, увы, не помочь. Вцепившись в белоснежные рукава, Ян смотрел на лекаря, который беспомощно мотал головой. Проследив за потухшим взглядом мужчины, наримец обратил внимание на открытые двери госпиталя, через которые были видны длинные коридоры, плотно забитые стонущими от боли воинами.
Место, что должно было подарить надежду, с корнем вырвало её. Не желая принимать разворачивающуюся реальность, юноша неизбежно вернулся к неизменной точке встреч, что одинокой рябиной встретила несчастного мага. Маркус устало смотрел на серое небо. Увидев бегущего к нему наримца, мечник вымученно улыбнулся.
— Слушай внимательно. Не думаю, что смогу подшутить над тобой лучше, чем сейчас.
Собираясь с мыслями, Маркус подмигнул Яну в своей привычной манере. Как делал это всегда. В вечно игривой форме, строя из себя ловеласа из сопливо-романтической книжки. Надоедая, раздражая, приводя в гнев. Отбросив игры в неудавшегося главного героя, рыцарь на секунду прикрыл глаза и вновь посмотрел на близкого человека, кто с треском разрушил привычный уклад жизни северянина. На человека излишне осторожного, заботливого, жизнелюбивого. Человека, кто стежок за стежком медленно распускал нитки, которыми наспех была зашита душа закрытого для мира мечника. Нитки, что успели пропитаться человеческой гнилью, алчностью и безжалостностью. Бережно раскрывая старые раны, Ян без особых усилий нанёс бальзам на опустошённую душу, избавляя Маркуса от ужасов прошлого, не дающих спокойно заснуть по ночам.
Рыцарь тускло улыбнулся.
— Я благодарен, что даже такому человеку, как я, удалось повстречать личность, чья преданность принципам и готовность защищать людей, даже абсолютно незнакомых, вызывает восхищение. Чьи слова не разнятся с действиями. Чья вера в людей, временами слишком глупая и наивная, не отталкивает, но вызывает желание увидеть мир её глазами. Чья неиссякаемая энергия и желание двигаться вперёд побуждает азарт и светлую зависть.
Звуки затихли, запахи растворились. Окружающий мир медленно выцветал, возвращаясь к началу бытия — свету и тьме.
— Я бы отдал всё, чтобы пройти этот путь с тобой до самого конца. Но самое ценное, что у меня есть, моя жизнь, и та уже непригодна для этого. К сожалению, другой разменной монеты, помимо этой потасканной, у меня нет. Поэтому, Ян, как бы ни был тяжёл твой путь, знай, что он единственно верный, — улыбка мечника меркла, как меркнет догоревший уголёк. Распадаясь и холодея. — Мужайся, прекрасная принцесса. Уверен, что на помощь помимо меня прискачет другой рыцарь на белом коне.
Обещание, данное отважным рыцарем Мастеру, мыльными пузырями развеялось по ветру. Ведь смерть всегда дышала в спину мечника.
Больше книг на сайте - Knigoed.net