Сзади послышался топот солдат, догонявших нас. Трое могучих здоровяков из моей личной охраны и два пехотинца. Вместе мы выдавили внутренний упор и обнаружили огромный зал, в котором горели тысячи свечей. Несколько стражников замка кинулись в нашу сторону, но ударившие пистоли мгновенно срубили сразу же троих нападавших. Довершила разгром сопротивления рукопашная схватка.
В кругу из свечей стоял на коленях наследник Батист, его наставник — старый сморщенный администратор Грений Гросс и еще трое стариков, видимо ближайшее окружение. Не обращая внимания на ворвавшихся, те напряженно всматривались в густеющую дальше по коридору темноту.
— Кродишь, услышь нас! — выкрикнул Гросс. — Покарай неверных, накажи неведующих, искорени не знающих тебя!
Медленно из тьмы стали прорисовываться два глаза. Два бесстрастных, больших глаза! Они были огромными и настолько притягивающие и манящие к себе…
Я очнулся. Резко мотнул головой, скидывая наваждение.
— Не смотреть в глаза! Хватаем Батиста и бежать наверх.
Я сам, прорубая дорогу между вцепившихся в меня придворных слуг, ухватился за ворот плаща Батиста и потащил его к двери. В мою руку с жутким визгом вцепился зубами Гросс, но тут же был застрелен охраной.
Очертания жуткого лица в темноте становились все отчетливее. Монстр медленно, но верно материализовывался, обрастая плотью.
— Быстро, все за дверь! — скомандовал я и волоча Батиста юркнул за огромную дверь. Железный засов прочно сковал массивный запор, а внутри послышались вопли ужаса — Кродишь поедал призвавших его. Так вот о ком упоминал странный карлик Эдмир Залдон. Батист осунулся, расслабился, будто резко лишился веса и перестал сопротивляться.
Дворец был захвачен. В тронном зале связанный Батист был под присмотром охраны. Очаги сопротивления придворных и слуг погасили быстро. Теперь нужно было что-то делать с дворянами и аристократией, которые могут быстро организоваться.
— Эдран, обратись к толпе снаружи, пусть идут громить аристократию. Скажи, что это они виноваты в несчастье простого народа, — отдал я короткое распоряжение.
Кварталы аристократии, располагались в центре города, недалеко от дворца князя. Здесь же были все государственные учреждения, биржа, гостиницы, собор, парки и скверы. Нужно было сбить атакующий порыв у местной элиты, заставив озаботиться защитой нажитого непосильным трудом. Молодой офицер послушно откланялся.
Между тем бой у городского арсенала заканчивался в нашу пользу. Евмен неожиданно ударил, по спешно вооружавшимся городским охранникам. Разбуженные и растерявшиеся, они не смогли дать достойный отпор. Из порохового погреба пополнили собственные запасы, а остальное подорвали с помощью длинного шнура. Мощный взрыв сотряс округу так, что все стекла в городских зданиях были выбиты, опоясывающая Седалис стена пошла трещинами, соседние дома и строения были полностью уничтожены, а на месте арсенала осталась воронка глубиной пять метров. Чем больше паники, тем лучше.
Но, кое где уже стало образовываться сопротивление. На юго-западе Седалиса отставной генерал Саду Граве, стал сколачивать ополчение из местных жителей. Полицейский участок восточного района стал оплотом местных сил сопротивления. Пришлось спешно отправлять туда все имеющиеся ресурсы, дабы подавить в зародыше, зреющее восстание. Время сейчас было самым главным ресурсом.
В город вошла конная артиллерия. Она отправилась в усиление двум группам, ушедшим на подавление ополчения. Неприятные новости исходили из Платинума — центра города. Аристократы дали отпор черни. Неорганизованная толпа разорив несколько домов встретила баррикады в последующих. Знатные офицеры княжества Шаронди, часть которых располагала здесь особняками, стала организовать защитные порядки. В бирже засел отряд защитников крепости, охранять которую теперь не было смысла.
На площадь стекались люди не зная, что вообще происходит и кто ворвался в город. Нужно было как-то расположить их. Я вышел на балкон дворца.
— Уважаемые граждане славного города Седалис, — внизу послышался неодобрительный свист.
— Где Батист?
— Что происходит?
— Ты кто такой?
— Много лет вас притесняли дворяне, чиновники и аристократы. За счет вас они отстроили свои замки! Я принесу вам свободу! Я простой человек, такой же как и вы! Я за равноправие всех людей! — я решил использовать беспроигрышную формулу, которая безукоризненно действовала на умы простого народа, в угоду революционерам всех времен. — Свобода! Равенство! Братство! Земля — крестьянам. Мануфактуры — рабочим! Долой кровопийц-аристократов.
Я так распалился, что мой голос было слышно во всех концах площади. Масса неодобрительных выкриков стала снижаться. Теперь даже раздавались возгласы поддержки.
— Вы хозяева города! Вся власть — народу! Вам решать, как должно делиться все производимое княжеством! Оглянитесь! Вас душат налогами, заставляют трудиться на барщине, обдирают как липку! Вы не можете прокормить детей! А у них, — я показал пальцем на горящие дома Палатинума. — Есть все! Они купаются в золоте, едят изысканную пищу, роскошествуют в неге и спокойствии, сытости и удовольствии. Сейчас ваши братья сражаются за ваше будущее с узурпаторами!
Началось перешептывание в толпе.
— Мой брат Рурк, там! — крикнул кто-то. — Ушел затемно. Я пойду помогать ему.
— Я тоже! Может принесу жене платье из дворянских запасов.
— Там ведь еды не меряно!
— Ага, и золота!
Потихоньку толпа стала перемещаться к Палатинуму.
— Бейтесь за свои права! — крикнул я им вслед.
Отдышавшись я уселся в кресло. Пыл толпы немного ослабит оборону аристократов. Все таки простой народ пошел не за идеей равенства, а за банальным грабежом. Зачем строить идеальное общество завтра, когда можно урвать жирный кусок сегодня. Общественная сознательность человека одинакова во все времена.
Батисту открыли рот, дабы дать попить.
— Ты сдохнешь! — яростно бросил мне наследник. — Отец уничтожит тебя.
— Ты станешь моим счастливым билетиком. Закройте ему рот, не хочу слушать слова его высокомерного величества.
— Государь, там пришел к вам человек. Говорит, его зовут Маклон Риди, — произнес гвардеец, стоявший у входа в зал.
— Впусти.
В тронный зал зашел старый знакомый. Купец Маклон Риди.
— Ну и устроил ты переполох!
— Зуб за зуб, как говориться. Ты не пострадал?
— Нет. Сезонные товары все ушли, а прочие я храню в лабазах в пригороде.
— Говори, что случилось.
— Тут такое дело! Мы давно уже дружим. Я вижу как хорошо вести торговлю у вас в баронстве и как сложно здесь. Высокие пошлины, налоги, военные выплаты с каждого торговца разоряют нас. Мы с нашей гильдией купцов хотели бы поменять порядки, но местная элита вцепилась во власть и не дает нам развиваться. Может хоть с твоим появлением станет лучше. В общем, я предлагаю нашу поддержку.
— Условия?
— Принять в свое подданство княжество Шаронди, и ввести те же правила торговли, как в ваших землях!
Я присвистнул. В мои планы не входила аннексия княжества, но сейчас эта мысль вдруг зажглась огоньком. Если удержим город, то вполне возможно и укрепиться на этих землях.
— Какие ресурсы ты сможешь предоставить? — спросил я, сохраняя видимую невозмутимость, даже строгость в голосе.
— Мои работники и работники купцов гильдии будут в полном вашем распоряжении. Только у меня в наличии тридцать пять человек. Всего же можно организовать до пятисот крепких мужиков.
— Тогда не теряйте времени. Жду всех здесь, во дворце. И как можно скорее. Со всем возможным оружием.
Батист все это время испепелял ренегата молниями взглядов. Маклон заметил это и сказал наследнику:
— Любая ветка, если её сильно гнуть, рано или поздно распрямляется. И это бывает больно.
Уже светлело, как ко дворцу потянулись шеренги крепко сбитых торговых работников. Все они имели на руках зелёные повязки, дабы их не трогали наши солдаты. Почти сразу же их посылали в усиление подавлявшим сопротивление войскам.
Палатинуме вовсю кипел грабеж и убийства. Толпа врывалась в дома знати, набивала карманы драгоценностями, а желудок — едой и вином. Закрепившаяся в бирже стража крепости пришла на выручку оборонявшимся аристократам, но все равно те сдавали особняк за особняком напирающей толпе черни.
Оружейная и пушечная стрельба слышалась с разных концов города. Крики и паника, предсмертные вопли и ржание коней оглашали городские кварталы вплоть до самого утра.
Ближе к обеду прискакал усталый Евмен.
— На юго-западе и востоке сопротивление погашено. По улицам дежурят сводные отряды наших и этих… с зелёными ленточками на руках.
— Потери.
— Много! Больше половины всадников и четверть конной артиллерии.
Я недовольно потер лоб. Получается, что сейчас Маклон Риди и его товарищи хозяева положения. Вздумай он "кинуть" меня и взять власть в свои руки — тогда даже сделать ничего не получиться.
— Нужно огласить на всех площадях и улицах манифест о даровании прав и свобод, как у нас в баронстве. Сейчас накидаю.
Через полчаса мой воспаленный усталостью мозг все же выдал весьма привлекательный для слуха простого жителя текст, в котором описывались обычные порядки нашего баронства. Здесь не нужно было подготавливать почву. Слухи о хорошей жизни в соседнем баронстве давно гуляли по Седалису и многие срывались со своих мест в поисках лучшей жизни в наших землях. Так что, как и ожидалось, восприняли новую власть простые трудяги вполне одобрительно. Патриотизм здесь не очень был распространен, так как разношерстная публика княжества состояла из множества народов. Национальные "скрепы" или целенаправленное патриотическое воспитание отсутствовало как таковое. В принципе, как и в средневековой Европе, где города охотно и часто меняли подданство той или иной короне. Особенно, если язык был одинаковый.
Матерых защитников и организаторов обороны города схватили и посадили в тюрьму. Убивать их я не планировал, но вот выселить на окраины для дальнейшей ассимиляции — вполне возможно.
Город был под моей властью. Присягнувшие в верности зачислялись в списки горожан. Из казны княжества каждому выдавались подъемные, дабы мотивировать на верность новому правителю. Новоорганизованные ремонтные бригады и строительные артели принялись устранять последствия ночного боя и затыкать прорехи в стене — со дня надень сюда прибудет взбешенный Келлос.
Всем, кто недоволен новым правителем давалось двадцать четыре часа на возможность уехать из города со своими пожитками. Кое-где все же продолжали происходить стычки и даже боестолкновения, но носили они локальных характер и не требовали серьезных сил. Отряды "зелёных полосок" шерстили кварталы в поисках организованных групп сопротивления. Мои же войска, сильно обескровленные, расположились во дворце и ближайших особняках Палатинума. Осталось от лихих кавалеристов баронства всего восемьдесят два человека, включая конную артиллерию и лишь семь человек из взвода инженеров. Как я буду смотреть в глаза их женам и детям? А сколько испытаний ждет впереди.
Первым делом послал оставшихся под моим начало разведчиков — восемь человек — обходными тропами добраться до Аликета и сообщить Пурьгорю о текущем положении вещей и план совместных действий. Привыкшие к скрытному перемещению следопыты, уверен, смогут незаметно пройти оборонительные кордоны Келлоса.
Образовал городской совет, чьим председателем назначил Маклона Риди. Дабы не обидеть оставшуюся в живых, но настроенную враждебно, аристократию в совет ввел и несколько их представителей. Кроме этого были представлены городская беднота, крестьяне, ремесленники, духовенство и офицеры.
Прежде всего каждый присягнул на верность новому правителю и расписался в соответствующем документе. Затем сформировали отряды ополчения. В них охотно шли крепкие мужики, поскольку условия службы были такими же, как в Пардалисе. В итоге записалось почти тысяча двести человек. Все мои солдаты стали кто взводными, кто ротными командирами под командованием Евмена и его заместителя Эдрана. За короткий срок эту разномастную толпу не сделать армией, но навести порядок в городе можно было.
Провели ревизию. Толпы пьяной, нахапавшей кучи драгоценностей в имениях аристократов городской черни, слегка урезали в добыче, разрешив взять с собой все, что могло поместиться в карманы штанов — не более килограмма ценностей.
В богатом Седалисе в итоге набралось более двух тонн золота, серебра и драгоценностей. В пересчете на денежную систему Пардалиса что-то около миллиона золотых рублей! Гигантская сумма. Что и говорить — аристократия и князь деньги гребли лопатой.
Городской совет утвердил законы баронства и ввел правоприменительную практику Пардалиса. Были унифицированы стандарты всех сторон жизни общества и сфер экономической деятельности. Весь день непрерывно заседали — я вносил указ на голосование, совет поднимал руки. Словно конвейер, мы за один день поменяли весь уклад жизни княжества. Конечно, пока только на бумаге. Трое дворян, самых сговорчивых из оставшихся в живых, иногда голосовали против, но их голоса не могли повлиять на решения.
Сняли везде, где увидели геральдические знаки княжества и аристократии. Ввели в обращение золотой рубль и серебряную копейку. Изменили название некоторых улиц. Ввели общую юрисдикцию биржевой торговли.
Не спав двое суток, я под конец дня настолько устал, что решил дать мозгам и телу отдых. "Большое дело сделали!" — пронеслось в мыслях. Еще бы, разгромить хошбанов, отхватить северные земли, а затем резким наскоком захватить с кучкой всадников огромный Седалис! И все это за неполные две недели! В какой же сейчас ярости прибывает Келлос. Наверно уже мчит на всех порах в свой город-жемчужину. Но ждать его появления можно только утром.
В пять часов я уже был на ногах. За ночь ничего особенного не произошло. Все устали от стремительного развития событий и даже, если сейчас где-нибудь в тайне ведутся заговоры, оппозиция новым захватчикам обескровлена, обезглавлена и зажата в глубокое подполье предусмотрительными мерами.
На площади уже собиралось ополчение, чтобы провести новый день в тренировках. Крестьяне шли за стену в свои поля и скотные дворы, ремонтные бригады получали указания от прорабов, торговцы тащили товары на рынок. В общем обычная городская суета.
— Евмен, как ночь прошла.
— В городе тихо. В окрестностях шла пальба. Зачистили один пригород, где было около трех десятков вооруженных людей. По дороге к Пардалису выставили цепь секретов. Будут подходить части Келлоса — дадут знать. Какой у тебя план? Будем обороняться.
— И да и нет. По моим прикидкам, у князя не больше трех-четырех тысяч солдат. Но это дисциплинированные и матерые солдаты, прошедшие горнило Аранайской войны. Это тебе не хошбаны — пушечное мясо. Да и надежды на городских обитателей перед приближением их хозяина нет никакой — а ну, ударят в спину.
— Что же тогда? Пушек только пятнадцать осталось. Ружья есть только у наших, еще сотня — собрали с павших войнов, да две сотни мушкетов Драманской конструкции, недальнобойных и ненадежных, здесь наскребли. Ополчение — просто толпа мужиков.
— У нас есть Батист!
— Ты думаешь Келлоса это остановит?
— Я думаю, мы сможем выиграть время. Посланцы уже на пути к Аликету. Там уже должны быть наши войска. Кадис, Пурьгорь, Кардонт сотоварищи поймут предложенный мой план и сделают все в точности.
— Будем сидеть и ждать?
— Нет. У меня есть пару задумок, которые я давно хотел воплотить в жизнь. Нужно подготовить рубежи к встрече. Подумать, как использовать местность, как лояльнее расположить местную элиту, как замотивировать бойцов.