Утренний туман был, как нельзя, кстати. Он плотным облаком окутывал все побережье. Молочная дымка мешала кораблям, но с помощью веревок, привязанных к стоявшим на берегу деревьям, шлюпки заскользили по проторенной дорожке. Соблюдали строгую дисциплину и абсолютное молчание. Ради этого решили последними вывозить с кораблей лошадей.
Взводы разведки, поделившись на дозоры по семь человек, отправились в глубь континента, прочесывать местность. В подкрепление к ним были приданы подразделения спецназа. Сразу же после выхода на берег, войска занимали ранее оговоренные с командирами позиции. Артиллерия закрепилась на господствующих высотах, рота стрелков-пехотинцев прочесала ближайший лес и соорудила временные укрепления на дальнем от побережья конце, дабы контролировать подходы, пока армия выгружается и перегруппировывается.
Все прошло достаточно организованно. Походные кухни готовили обед, интенданты распределяли провизию в сухие пайки для солдат, офицеры осматривали боеготовность частей.
Четырьмя клиньями планировалось напасть на ближайшие четыре деревни, использовав фактор неожиданности. Наверняка, там пока все тихо. Но когда хошбаны разберутся с тем, что произошло — кинут все силы на защиту тыла. Поэтому следовало, так же быстро соединится возле огромного поля, имевшего форму чаши. Заняв господствующие высоты артиллерией и надежно контролируя узкий проход, можно было свести к минимуму численное превосходство врага. При этом планировалось летучими отрядами конницы уничтожать остальные поселения хошбанов в тылу, пока основные силы неприятеля, будут пытаться пробиться к своим стойбищам.
Тратить время на раскачку не стали. Без отдыха были сформированы походные колонны. Номерные военные части, располагавшиеся на разных концах империи имели лучшее взаимодействие между собой, поэтому и составили четыре общевойсковые соединения по двести человек в каждом. Резерв был создан на базе штаба и включал в себя гвардию, войска прикрытия, медицинский взвод, служба тыла, инженерные подразделения и по два взвода пехоты, кавалерии и артиллерии.
Несмотря на возражения я взял командование первой группировкой войск. Вторую возглавил Кардонт, третью — Евмен, четвертую — Эдран.
Сверив часы, мы быстрым марш-броском отправились на задание. Разведчики не обнаружили на подступах к поселению хошбанов серьезных военных сил.
Поселение врагов, к которому мы подошли максимально скрытно, выглядело очень странно. По краям располагались обычные лачуги, сделанные из бревен, обсыпанных снаружи землей, так, что представляли собой курганы с входной дверью. А вот центр поселения выглядел интересней — гигантская пирамида из камней, метров в 20 высоту, возвышалась над округой, словно Москва-Сити, над столицей моей родины. Хошбаны словно муравьи непрерывно что-то таскали внутрь в больших корзинах и ведрах. Приглядевшись, я увидел, что это были продукты — тонны продовольствия. Полные корзины кусков мяса, зерна, трав, овощей и фруктов. Складывалось ощущение, что внутри пирамиды живет легион проголодавшихся гигантов.
Странно, но абсолютно все увиденные противники были мужчинами. Может быть они вообще обходятся без женщин. Я вдруг вспомнил момент, когда нас с Пурьгорем захватили хошбаны, и мы, выбравшись, застали их за грязным танцем перед магическим облаком Бравомира, их черного повелителя. Трудно было не заметить как в этом танце они истекали семенем из причинных органов.
Чуть дальше поселения высились сараи, где содержалась скотина и ездовые медведи. Ну и собственно гектары огородов располагались в чистом поле. Северные условия давали скудный урожай, но каким-то образом уже в середине июня на грядках зеленели пашни. Тут явно действовала нечистая сила.
К нечисти я был готов. У меня с собой было пять кристаллов загадочных улунов, кроме этого меня снабдили заговоренными амулетами, которые я выторговал в южных царствах у сектантов-протаиков. Убедиться в их эффективности я уже успел, осматривая старые поселения недалеко от Черного замка, где древнее зло успело пустить корни. Эти корни были успешно обрублены нашей небольшой экспедицией.
В первую очередь требовалось уничтожить большой загон для медведей. Эти хищники, умело управляемые наездниками становились страшной силой. Предусматривалось начать штурм после того, как пожар накроет всё здание медвежатника. Этим занималась фронтовая разведка, незаметно подкрадывавшаяся к помещению.
Для максимально снижения потерь, требовалось посеять панику. Для этого все кавалеристы разместили искусных стрелков позади себя на лошадях. Пятьдесят всадников и пятьдесят стрелков быстро ворвутся внутрь поселения и начнут резню.
После того, как на северо-западной окраине полыхнул и быстро стал разгораться пожар, по всему фронту атаки, поначалу максимально тихо, затем, после приближения к первым домам, с яростными криками, атакующая волна влетела в поселение, вырубая всех встречающихся на пути. Началась настоящая мясорубка. Растерявшиеся от неожиданной атаки толпа людей с корзинами стала легкой добычей смертоносной кавалерии с двумя всадниками. Из хижин выбегали ничего не понимающие люди, почти сразу превращаясь в мертвецов.
Поначалу, не встречая организованного сопротивления, всадники смерти успешно прорубали себе дорогу к центру поселения, но на подступах к пирамиде, то тут, то там стали возникать очаги сопротивления. Хошбаны вооружались всем, что под руку попадется и кидались в строй солдат с яростью загнанной в угол крысы.
Из пирамиды выскочили солдаты хошбанов в примитивных доспехах, но с мощными топорами и копьями. Они выстроились в защитный клин и стали дожидаться налета конницы. Но, этот момент был оговорен заранее, и мои кавалеристы применили простой, но очень мощный тактический прием — Кантабрийский круг. Чуть-чуть не достигая оборонительных построений врага, лошади сворачивали вправо или влево, при этом стрелок выстреливал из ружья, поражая неприкрытых доспехами воинов.
Когда вся конная рать завернула в уже очищенные от противника переулки поселения, в дело вступила пехота, выстроившаяся линейным строем. Кто-то стрелял из положения стоя, кто-то — привстав на одно колено. Залп! Еще залп! И почти половина защитников были ранены или убиты.
Поняв, что они всего лишь мишень, командир Хошбанов в красной тканевой накидке, больше похожей на бандану, приказал идти в наступление. Но и тут пехота применила тактический прием. Городские бои — это отдельный вид искусства, когда атакующая сторона всегда несет несоизмеримо больше потерь, чем защищающаяся. Сейчас, когда в атаку бросились разъяренные хошбаны, можно было получить выгоду от приземистых построек. Пехотинцы тут же растворились в кибитках, опустошенных ими же за несколько минут до этого. Темные, сырые и безумно пахнущие всеми видами запахов человеческого тела, они были идеальным окопом для нескольких солдат. Ворвавшись внутрь из света очень трудно разглядеть что-либо внутри.
Задумка удалась! Хошбаны, ринувшись вслед спрятавшимся солдатам, почти сразу напоролись на штыки пехотинцев. Ошеломленный отряд самообороны деревни удалось добить за несколько минут боя. Значит, тренировки не прошли даром! Два года я и мои генералы натаскивали солдат различным тактическим приемам и организации поведения в условиях разных видов сражений. Захват деревни обошелся легкой кровью — было убито три солдата и еще десять было ранено, причем не очень серьезно. Одна лошадь была сражена топором хошбана.
Но не все поселение было в наших руках. Оставалась загадочная пирамида. Я подъехал на лошади к входу — маленькому, едва в рост человека проему среди массивных камней, составлявших строительный материал для ней. Оттуда слышались странные звуки. Оханья, вздохи, рыдания, спокойный плач, гортанные чавканья и еще ряд странных, даже каких-то противоестественных звуков. Вперед протиснулись два гвардейца — моя личная охрана, а я последовал за ними.
То, что я увидел, чуть не вызвало спазм живота, приводящий к рвотному рефлексу. Настолько отвратительной картины, я еще не видел никогда в жизни. Сколько хватало обзора, везде были вмурованные в непонятную субстанцию, больше похожую на сопли или клей, женщины. Они лежали на спине. Причем на поверхности были головы и тела страдальчески корчившихся девушек, а руки и ноги были как бы вывернуты вниз, в скользкую, но цепкую массу.
По ним ползала жаба, похожая на ту, которую мы уничтожили в Черном замке. Она планомерно…, как бы выразиться поделикатнее, оплодотворяла их неприятным отростком внизу своего живота. Длилось это отвратительное действо не более десяти секунд, после чего жаба переползала на другую женщину.
Некоторые пленницы были с набухшими животами, а несколько находились при родах. Уродливые жуки, размером с собаку стояли возле рожениц, с клювами наизготовку, дабы поймать родившееся и отрубить пуповину. У одной это получилось и насекомое-переросток ловко подхватил ребенка с чересчур угловатыми чертами лица, затем быстро перебирая ножками скрылся в соседнее помещение. Тут же, без всякого приказа из тягучей массы выплыла пиявка и стала убирать последствия родов с женщины своей пастью. Сделав дело, она нырнула обратно, а жаба тут же переползла на бывшую роженицу.
Сверху паукообразные твари то и дело спускали на своих тонких паутинах комки еды девушкам, и те обессиленные после стольких мучений, жадно съедали предоставляемую пищу. Вот почему целая вереница носильщиков старалась попасть внутрь со своими корзинами — все это нужно было для создания новых хошбанов. Просто живой конвейер для новых солдат.
Зрелище было настолько омерзительное, настолько отвратительно, что хотелось тут же перебить всех. Но твари даже не заметили вошедших бойцов. Ни жаба, ни жуки, ни пиявки словно не замечали уже заметно расширившийся в прихожей этого невероятного инкубатора контингент воинов.
Я тут же активировал одни из кристаллов улунов. Он отличался от трансмутаторов тем, что мог активироваться вне зависимости от солнечного света. Тут же полоса искр взметнулась от лезвия моего клинка по направлению к жабе. Это было эпичное и зрелищное действо. Жаба тут же распалась на несколько частей, будто её за долю секунды распотрошил очень ловкий мясник. Она так и не заметила воинов, либо же имела совсем не боевое предназначение.
Зато жуки и пауки резко нарастили свою агрессию, потеряв ментально командующее ими существо. Семеня худыми, но острыми лапками, те стали приближаться как по полу, так и сводчатому потолку пирамиды. Пришлось врезать силой огня, активировав другой кристалл. Радиус поражения у кристалла был небольшой, так что мучениц он не доставал. В плотной пелене сгорали все насекомые, с яростью потерявших смысл жизни, бросавшихся на нас.
Далее пришлось осторожно вынимать пленниц этого бесчеловечного инкубатора из плотной слизи. Было видно что находятся они здесь не первый день, так как находились в крайней степени истощения. Взгляд их был стеклянным и напрочь отсутствовали эмоции. После всего пережитого им не хватало даже сил на слезы. Свисавший с живота каждой женщины кожаный мешок от постоянных родов делал их вид еще более сюрреалистичным.
В соседнем помещении находились небольшие ясли, в которых находились маленькие порождения тварей. Поодаль чуть более взрослые особи наперебой старались ухватить свисающую сверху кишку, наполненную белым раствором, возможно, молоком. Отпив свою дозу, они уползали в угол небольшого загона. Галерея зон где находились детёныши хошбанов разного возраста уходила вниз. Видимо, там же располагалась уже готовые к выходу на поверхность взрослые индивиды.
— Сжечь! — приказал я, несмотря на безобидный вид маленьких детёнышей этих порождений преисподней. Это не люди! Это враждебная самой жизни раса мутантов, зачатая в жутким способом, выращенная для единственной цели — убивать.
Я еще долго не мог отойти от увиденного. Страшная фабрика новых мутантов, настоящая ферма, где на конвейер поставлен выпуск тварей! Все девушки были пленными номадками. Их увезли в лагерь на реабилитацию и лечение.
Весь экспедиционный корпус собрался ближе к вечеру на участке местности, на котором было решено принять битву с мчащимися спасать свои стойбища двумя десятками тысяч хошбанов, стоящих у перевалов с баронством Пардалис.
Остальные три атакующие группы столкнулись такими же отвратительными сценами насилия над беззащитными женщинами. Кардонт не стал церемониться и из пушек разрушил всю пирамиду своей деревушки, погребя под завалами всех, кто там находился. За это я сделал ему порицание, ибо несчастные женщины не виноваты в происходившем. Остальные действовали в схожей со мной манере. Но потери от штурма деревень у остальных групп были выше, поскольку они действовали обычным оружием.
Местность была идеальна для схватки. Два высоких холма представляли собой лучшее место для размещения артиллерии. Подобраться к компактно расположенному экспедиционному корпусу можно было либо в лоб, либо обходом с тыла. Но все передвижения хожбанов плотно контролировала разведка вместе с подразделениями спецназа.
Неприятель мало соображал в тактике, и наверняка ударит в лоб, стремясь спасти оставшиеся деревни. А мы тем временем должны хорошо подготовиться к приему долгожданных гостей. Инженерный взвод и отправленные в подмогу пехотинцы спешно создавали оборонительные рубежи, изготавливали ловушки и устанавливали неприятные сюрпризы по пути продвижения хожбанов.
Ночью прибыл разведчик с докладом о положении дел. Неприятель встал лагерем неподалеку. Они уже знали, о том, что мы заняли этот небольшой перевал между холмами и сейчас ждут отстающих пеших бойцов для скоординированного наступления. Ярость — яростью, но в головах хожбанов, все же имелась доля разума, говорившего, что необходимо обрушиться на неприятеля единым кулаком.
— То, что нужно! — ответил я, на доклад разведчика. — Молодец Кариф, отправляйся на позицию. А мы нанесем визит гостеприимства в лагерь противника.
— Какие планы, государь? — с вопросом во взгляде спросил Эдран.
— Кочевники не любят сражаться ночью, — ответил я. — поэтому сейчас ждут утра и попытаются на рассвете с ходу атаковать наши позиции. Нужно навязать им бой прямо сейчас, пока все не подоспели. А ты, Эдран, бери под начало сто пятьдесят кавалеристов ипрошерсти местность где бредут их пешие войны. Они, наверняка идут маленькими группками и пока на марше — будут легкой добычей. В рукопашную не ввязывайся — старайся связать их огневым боем. Сразу отходи, как только они предпримут попытки атаки. Отдыхать сейчас некогда! А я с пятью батареями конной артиллерии и ротой пехоты наведаюсь в лагерь хошбанов. Евмен! Ты за старшего пока меня не будет. Продолжайте делать укрепления и будьте на чеку. Пусть смена которая работала весь день отдохнет. Разбуди тех, кто днем отсыпался.
— Я с вами, мой государь! — сказал Кардонт.
— Пожалуй да! Будешь командовать ротой пехотинцев.
В сгущающихся сумерках шли молча. Конная артиллерия состояла из отборных лошадей-тяжеловесов. Они по двое тянули пушку, на ложе которой был укреплен ящик с запасами картечи, ядер и книппелей. Лошади шли тихо, что было важно для незаметности продвижения.
В лесу раздался несильный свист. Это разведка высланная вперед подала знак, что лагерь близко и можно натолкнуться на дозоры хошбанов, либо на отошедшего "по-ветру" мутанта. Сейчас было важноработать оперативно и профессионально. Проинструктировав пехотные подразделения, я вместе с конной артиллерией расположился на окраине леса, где уже можно было видеть огромный лагерь хошбанов. Не меньше тысячи шатров, костры, над которыми плавали голубые облачка их темного божества. Мутанты в экстазе кружились возле костров, ублажаясь своим демоном.
Двадцать пять пушек конной артиллерии заняли свои позиции. Распрягать лошадей не стали. Наоборот, нужно было максимально быстро ретироваться с выбранного места. Пушки зарядили зажигательными зарядами и распределили сектора обстрела. Я прислушался. Кроме гомона тысяч хошбанов, посторонних звуков не наблюдалось.
Оглушительный одновременный залп всех орудий отозвался не менее раскатистым эхом в предгорьях Градии. Рев медведей в стойбище, куда попало не менее шести зажигательных снарядов особо выделялся в шуме охваченного паникой лагеря.
— Уходим! — сказал я Ессею, лейтенанту-артиллеристу, возглавлявшему группу. Лошади быстро поскакали по проложенным заранее дорожкам в лесу. По быстрому взгляду, кинутому назад было видно, что обстрел собрал хороший урожай. В лагере начался пожар, метались растерянные фигурки врагов. Медведи, вспыхнувшие словно факелы, в ярости бегали по территории, пытаясь сбить пламя, но еще больше увеличивали суету. Были видны отдельные островки организации.
Примерно тысяча солдат отправилась в направлении выстрела, но конная артиллерия уже готовилась к атаке на новой позиции. Рота солдат все также пряталась позади нас. Она должна была служить прикрытием в случае, если что-то пойдет не так.
Залп с противоположной стороны еще больше обескуражил мутантов. За двадцать минут удалось поменять дислокацию, объехав лагерь. Паника все усиливалась.
Но теперь, кто-то умный в стойбище хошбанов решил прочесать все стороны вокруг лагеря. Надо было быстро сваливать, что и сделали под прикрытием пехотинцев.
Удалось еще два раза пострелять, прежде чем начало светать. Отсидевшись час после первой атаки, мы снова занимали удобную позицию и устраивали артобстрел угомонившегося было лагеря противников. Сколько полегло врагов — было не понять, но психологический эффект получился очень даже сильным.
К рассвету все вернулись на исходные позиции между двумя холмами. Эдран со своей конницей прискакал изрядно потрепанный, но счастливый.
— Как на мелководье нерестящуюся рыбу ловить! — отреагировал он на мой вопрос о результатах рейда. — При пятнадцати убитых наших, более тысячи уничтоженных врагов! Действовали так, как вы и сказали! Один раз, правда, не разглядели идущую позади крупную группу и пришлось ввязаться в бой! Все потери именно там произошли.
Я чувствовал себя очень уставшим, ибо за двое суток удалось поспать максимум три часа на корабле. Но результат того стоил. Сейчас корпус хошбанов изрядно поредел и психологически поврежден. Противник если и знал о существовании артиллерии, то уж точно не сталкивался с ним в открытом бою.
"Дисциплина — мать победы" — вспомнил я слова непобедимого Александра Суворова. Но в сочетании с высоким боевым духом — это вообще гремучий коктейль. По моим прикидкам осталось в лагере тысяч восемнадцать мутантов. Все они рослые и сильные. Сеча предстоит не то, что тяжелая. Её исход очень труден для прогнозирования. Хошбаны защищают свою землю, они хотят отомстить за свои стойбища. Им предает уверенности громадная армия, направляющаяся сейчас обратно с фронта войны с номадами. Если честно, то я уже был неуверен в своей затее. Но виду не показывал. Александр Македонский, Наполеон, Суворов громили в разы превосходящие армии силой своего искусства, и от того, как я настрою своих бойцов — будет зависеть исход сражения.
Я построил пехоту и кавалерию в боевой порядок и проехался перед своими молодцами на лошади.
— Вы гордость баронства! — начал я громогласно. — Вы его сила, честь и доблесть! Ради вас я создавал баронство. Позади ваши семьи, ваши родные и друзья! Если сегодня мы проиграем — враг ринется через перевалы, опустошая, убивая, насилуя и уничтожая все то, что вам дорого. Сегодня будет битва за то, что мы вместе с вами долго и упорно создавали. Перед нами нелюди, готовые пожрать весь человеческий род, захватить и уничтожить наших матерей, жен, сестер и дочерей грязным жабам, для заселения всей земли своими отродьями! Необходимо раз и навсегда покончить с ними! Нет пощады врагу!
— Нет пощады врагу! — пронеслось в строю.
— Нет пощады врагу! — еще сильнее крикнул я.
Теперь все ряды огласились яростным воинственным воплем. От оглушительного диссонанса у меня потекли слезы!
— Я верю в вас! Сохраним все то, что мы так долго строили! Нет пощады врагу!
И снова в рядах раздался оглушительный рев. Затем барабанщики стали отбивать ритмы армейских военных песен, сочиненных Колаксаем, которые воодушевляли солдат на тренировках и учениях. Нестройный хор затянул мелодичную песню о гордом баронстве, в котором живут чистые и светлые люди. Каждый солдат сейчас, наверняка, вспоминал свою семью, свой дом и наполнялся решимостью и отвагой отстоять мирное небо для своих близких.
Клубы пыли показывали, что приближается вражеское войско. Сердце на секунду испытало щемящее чувство страха, но затем я взял себя в руки. Решительность и отвага командира должны передаваться подчиненным, а не малодушие и трусость. Сейчас все и решится!