- Что началось?
Андрей упорно притворялся непонятливым дурачком.
- Соблазны! Мал ты еще, чтобы понимать, - ответила девушка.
Но главный уже справился с собой, и снова вернулся в редакционную комнату, остановился возле ребят с бледным от злости лицом.
- Молодые люди - вы мешаете работать. Любовь Михайловна, у вас что других дел нет? Вы мне должны срочно подготовить эфирную справку.
Люба тут же покрылась пунцовыми пятнами и потупилась, пробормотала:
- Сейчас, Антон Вячеславович, сделаю.
Ясно стало, что и впрямь пора смываться. Но получается - уйти ни с чем?
- Нужно все же узнать у ведущего, почему он срочно заменил сегодня Ирэн...тьфу ты, эту Ирку. Что-то тут не то... - прошептал Андрей другу, когда они снова вышли в коридор.
Андрей начал прикидывать, как лучше всего проникнуть в студию. Но, похоже, им сегодня вовсю улыбалась удача.
Железная дверь в студию отворилась сама собой, и оттуда выглянула чья-то всклоченная голова.
- Эй, гады? Вы что, совсем про меня забыли? Где пиво? Люба! выкрикнул ведущий в гулкую тишину коридора. - Пиво несите!
- Сейчас, уже несу, Федюня! - выглянула на голос Люба, которую главный официально называл Любовью Михайловной.
- Ничего себе, разве у вас на работе тоже пиво пьют? - удивился вслух Андрей.
Люба смущенно улыбнулась в ответ:
- А вы все ещё здесь, поклонники? Он так, просто горло промывает. А вы попробуйте двенадцать часов подряд говорить без умолку в прямом эфире. Язык отвалится. А Федюня наш сегодня вообще капризничает - у него выходной должен быть, билет на концерт пропал. Приходится покупать ему пиво за счет радиостанции, куда деваться? Списываю потом, как горюче-смазочные материалы.
Андрей сразу же заметно приободрился.
- А можно мы ему сами пиво в студию отнесем? - попросил он. - И заглянем туда, хоть одним глазком. Я завтра в школе всем расскажу, что был в студии "Радио для глухих" - мне все завидовать будут...Вся школа, и весь двор, дом, район...Ну, пожалуйста.
- Ладно, только быстро, и смотрите сами не выпейте, - засмеялась девушка, протянула две бутылки пива, и снова скрылась в жужжащих недрах редакционной комнаты.
- Нужно следующий раз поговорить с ней подробнее, и узнать, как обстоят финансовые дела на радиостанции, - задумчиво проговорил Андрей, посмотрев ей вслед.
- Зачем тебе?
- Так просто - для общего развития.
Но Серега вовсе не разделял интересов товарищей.
Прижимая к груди две бутылки пива, уже тихо стучался в дверь студии.
- Эй, открывай - пиво приехало, - прокричал он в дверную щель, откуда доносились звуки ритмичной музыки.
Дверь со скрипом отворилась и худенький, юркий парень впустил мальчишек в маленькую комнатку, сплошь заставленной аппаратурой, внутри которой было жарко, как в бане.
Федюня снова опустился в кресло - он был в одной майке, из под лямок которой выпирали ребра и кости. Казалось, что они тоже постоянно находились в движении, и жили своей отдельной жизнью - двигались, как на шарнирах.
А также пальцы, брови, острый, птичий нос.
На рабочем столе Федюни уже стояли несколько пустых бутылки из-под пива, и горка шелухи от сушеной воблы.
Наверное, соленая рыба тоже каким-то загадочным образом способствовала творческому процессу.
- Слушай, я понял - это радио не для глухих, и даже не для слепых, а для немножечко бухих, - успел тихонько уточнить в дверях Серега.
- Сейчас, сейчас, погодите, - засуетился Федюня, и принялся быстро щелкать какими-то ручками на стоящих перед ним многочисленных музыкальных ящиках. - Вы кто такие, пацаны? Наши новые шнурки на побегушках?
Андрей поморщился, но нашел в себе силы с достоинством промолчать, хотя ему очень захотелось ответить радиоведущему что-нибудь в таком же духе.
Федюня тем временем уже закончил плясать на месте, и почти вплотную приник к микрофону. А потом сделал какие-то обалдевшие, дурные глаза, и заговорил очень быстро, и не останавливаясь, все время почему-то глядя в одну и ту же точку на стене:
- Итак, дорогие мои, да-да вы не ослышались, я назвал вас всех дорогими, потому что сегодня за окном светит такое замечательное солнышко, что я всех вас люблю, и вы все мне кажетесь в этот день особенно дорогими, прямо-таки сделанными из чистого из золота...
Серега недоуменно пожал плечами: с какой стати этот чудик вдруг принялся болтать про солнышко за окном? Никакого солнца на улице вообще-то не было. Наоборот, после обеда небо затянулось тучами, и начал накрапывать мелкий дождик.
Но ведь в студии не было окна, чтобы наблюдать за изменениями в природе.
- ...И поэтому от яркого солнца все вокруг поневоле сделалось оранжевым - оранжевое небо, оранжевое море, то есть в нашем с вами случае, оранжевая река, разумеется, оранжевый верблюд...В общем, я так чувствую, что вы и так уже поняли, какую я вам хочу сейчас подарить песенку - сделать такой оранжевый, солнечный подарочек...Послушайте, даже если вы глухие...Ух!
Это самое "ух!" Федюня сказал, когда в прямой эфир уже пошла древняя песенка с компактдиска про оранжевое небо, а ведущий откинулся на спинку кресла, и устало закатил глаза.
Честно говоря, Серега и не представлял, что это такая нелегкая работа - говорить в микрофон веселым, радостным голосом слова, способные поднимать настроение.
Бедный Федюня буквально обивался потом. Как будто много часов подряд потрудился на шахте, или в каменоломнях.
- Чего уставились? Пиво давайте, - не глядя на мальчишек сказал Федюня. - А сами брысь отсюда! Чего - всего две бутылки? Ну, Люба.
Он ловко открыл бутылку, и сделал несколько больших, жадных глотков.
Отпил сразу же половину и блаженно прикрыл глаза.
- А нам Люба разрешила тут все посмотреть. Мы...ну, молодые таланты. А главное, я вот что хотел у вас спросить... - начал Андрей.
Но Федюня тут же открыл глаза, и уставился на мальчишек с явным неудовольствием.
- Как? Снова юные таланты? И снова с конкурса молодых исполнителей? Он что, обалдел, что ли? Мог бы хоть денек пропустить. Черт бы вас всех побрал! И ты тоже дарование?
Серега кивнул. А что - в каком-то смысле его вполне можно было назвать юным дарованием. Правда, пока не понятно, в какой конкретно области. Но, как говорится, "война план покажет".
Федюня от злости сделал такой большой глоток, что даже поперхнулся.