«Что же я ему покажу? Этому Тиму Дорио. Ведь это была не магия, а всего лишь печать двойника», — думал Ахимас, двигаясь по ночной пустыне. «Рассказать ему, как обращаться с оружием? Показать приемы самообороны? Да, что за бред я несу. В иные времена я бы отвез его в орден Онигия Оллания. Мальчик из знатной семьи, и столько времени успешно выживал на улицах этого жестокого города. Он точно обладает сильными частицами. В нем есть определенный потенциал. Это я и без ундоскопа могу понять».
Перед ним простиралась ночная пустыня, освещаемая мертвым, черепным светом покинутой темносферы, покрытая красноватыми камнями и скалами, иногда выглядывающими из-под толщи песка. Кое-где на скалах росли вялые, полумертвые деревца — старцы, растущие здесь с тех времен, когда на месте пустыни были густые леса.
Ветер не дул. Было типично прохладно для ночной пустыни. Невольно Ахимасу снова вспомнился Гур Ночной ветер.
«Он существует во всех местах и временах. И навряд ли врал мне про моего брата. Ночной ветер знает где Иохим. Может быть, зря я не согласился? Времени мало, а я теряю его здесь».
Ахимас отогнал от себя мысли, пришпорил лошадь и рысью поехал по мощеной дороге. От копыт в воздух поднимались облачка красноватой пыли. Отъехав от города на два или три торре, он свернул влево, где между красных, слоистых, как вафли скал виднелся оазис зелени. Кусты и деревья, словно пропитанные чернилами куски ваты, скрывали развалины древних строений.
Ахимас остановил лошадь и спрыгнул на землю, поросшую больной, измученной лучами вечносферы, но все же травой. Из-за руин появилась невысокая темная фигура. Она на мгновение остановилась, обдумывая решение, а затем спешно кинулась навстречу наемнику.
— Господин, Ахимас. Вы все-таки пришли.
— Вечно сиять, Тим, — ответил Ахимас.
— Вы выбрали это место, потому что здесь нам никто не помешает, верно? Тут никто не увидит, как вы покажете мне это…Ну то, как создавать двойника!
— Ага… — натянуто согласился Ахимас. — Сейчас я разведу костер, и мы отдохнем, поговорим. Помоги мне собрать хворост или наломай веток.
Мальчик бойко побежал куда-то в руины, видимо, выполнять просьбу Ахимаса. Сам же наемник принялся ломать сухие ветки. Благо местные деревца доживали свой век, и большинство их веток было высушено словно руки скелетов. Из кустов вышел Тим Дорио. В руках он нес большую кучу хвороста и сухой травы.
— Ого! Молодец! Много собрал. Выйдет хороший костер! — похвалил мальчика Ахимас.
— Прошу прощения, господин Ахимас, а у вас, случаем, нет чего-нибудь поесть? — жалостным голосом спросил Тим
— Поесть? — переспросил Ахимас
— Да. Я по вашему совету не показывался сегодня ни на рынке, ни у «леворуких». Ничего не ел со вчерашнего дня.
«А ведь, верно. Я мог бы и накормить его чем-нибудь. Но я совершенно об этом забыл. Да что уж, я вовсе об этом не думал!»
Ахимас осмотрелся. На каменной, поросшей травой, стене сидело два пустынных ворона.
«Это руины древнего поселения старосферов Унку. В них часто растут необычные травы и встречаются клубни проклятий. Да, клубни проклятий подойдут!»
— Нет, я ничего не взял с собой, — честно ответил Ахимас. — Но ужин у нас будет! Я покажу тебе как в подобных этому местах, можно найти еду.
— Подобных этому? — с недоумением переспросил Тим. — А что это за место? Какие-то руины.
— Да, руины города старосферов унку. Слышал о них что-нибудь?
— Да, взрослые говорили о них иногда. В основном нехорошее.
— Сейчас я разведу костер и покажу тебе, как найти еду.
Ахимас прошел мимо валунов, оставшихся от строений, и остановился в центре. Здесь, похоже, когда-то было сердце города или площадь. Кустов тут росло мало и можно было разбить лагерь не опасаясь, что сухая растительность воспламенится. Наемник сложил весь собранный хворост и ветки в маленький шалаш и подложил сухой травы. Затем сходил к лошади и взял из седельных сумок огниво. Когда костер занялся, наемник сказал:
— Мы ищем одно необычное растение.
— Как оно выглядит?
— Оно напоминает картофель, но с багряно-красными листьями.
Ахимас и мальчик принялись за поиски пресловутого картофеля. Наемник нагнулся и начал внимательно ощупывать траву перед собой. Руками он раздвигал большие и малые зеленые кустики, пока, наконец, не отыскал то, что ему было необходимо. Это оказалось маленькое алое растение ботвой похожее на картофель.
— Нашел! — сказал Ахимас. — Тим, иди сюда.
Мальчик сел рядом.
— Вот оно. Совсем небольшое, — сказал Ахимас. — Чаще оно крупнее.
Ахимас начал осторожно рыть землю, стараясь не повредить растение. Верхний жесткий слой почвы поддавался плохо, но когда он добрался до сухой песчанистой почвы в глубине, дело пошло быстрее.
Ладонью Ахимас нащупал в глубине округлой формы клубень и очень нежно потянул его на поверхность. Он был красновато-телесного цвета и сильно походил на толстого человека — картошку.
«Фтя-я-я!!» — недовольно сказал корень, открывая малюсенький ротик.
— Он на жирного человечка похож, — сказал Тим, тыкнув в корень пальцем.
«Фыр!» — недовольно фыркнул корень. Снизу и с боков словно ноги и руки из клубня выходили четыре толстых коротких корня. Сжав клубень в ладони, Ахимас поднялся на ноги.
«Фня-я-я-я-я! Фтю-ю-ю-ю!» — завопила картофелинка, почувствовав приложенную к ней силу. Ахимас разжал ладонь и сказал:
— Но-но, спокойно!
Вернувшись к лагерю, он сел у костра, скрестив ноги. Мальчик присел рядом.
Наемник повертел в руках недовольно фыркающий клубень. Взял в руку кинжал и вырезал на клубне особый знак, напоминающий скрещенные молнии. А затем, зажав в правый кулак верхнюю ботву, подвесил клубень перед собой, словно голову в петле.
— Мора веда издаро, — сказал он.
Символ на мгновение блеснул белым огнем и исчез. Рукой Ахимас легонечко дернул левый нижний корень.
«Фняу-у-у! Фя-якхф!» — запищал клубень.
— Ага! — серьезно, словно вынося вердикт, сказал Ахимас и сразу резко дернул за правый нижний корень.
«Ах!» — сказал клубень человеческим голосом и испустил дух.
— Пол дела сделано, — сказал Ахимас, глядя на удивленного Тима. — Сможешь еще таких найти?
— Да, я смогу! — уверенно ответил мальчик и побежал к тому месту, где они выкопали клубень.
Скоро он вернулся, держа в руках, три пищащих клубня.
— Ты учишься налету! — похвалил его Ахимас. — Теперь сделай с ними то же, что я сделал с первым, — сказал он и, взяв в руку тростинку, нарисовал в песке символ из скрещённых молний.
— Этот символ называется «издаро». Вырежи его. Вот тебе кинжал, — наемник протянул мальчику кинжал.
Тим, повторил все действия с клубнем.
— Ну как? Получилось? — спросил он.
— Кривовато, но должно работать, — ответил Ахимас, оценивая работу Тима и снова произнес: — Мора веда издаро.
Два символа на клубнях вспыхнули и погасли. С третьим же ничего не произошло.
— Да, тут ты неправильно изобразил символ, — сказал Ахимас. — Поэтому он не съедобен.
Ахимас отложил клубень в сторону. В трех же других наемник проковырял глубокие отверстия в тех местах, где недавно росли корни, похожие на конечности. Проделав все эти не замысловатые, но странные для стороннего наблюдателя действия, Ахимас закопал картофелины в пепел на краю костра, оставив снаружи, те их части, где были сделаны отверстия и стал ждать. Через некоторое время из дырочек повалил густой пар.
— Клубни готовы к употреблению, — сказал Ахимас, доставая их из золы.
Кинжалом он разрезал один из них надвое и протянул Тиму. Мальчик, недолго думая, начал есть мякоть телесного цвета с темными прожилками.
— Похоже на картошку, но вкуснее. Она словно картошка с мясом, но без мяса, — сказал Тим.
— Называется это картофелина — клубень проклятий, — объяснил Тиму, Ахимас.
— Почему так? На вкус-то она хороша!
— Да мне тоже нравится ее вкус, — мягко улыбнувшись сказал Ахимас. — Про то, откуда произошло ее название, нет однозначного мнения. Но есть несколько теорий.
Во многих глухих лесных деревнях, где еще сохранились старые верования, бабки — колдуньи делают заговор на этих клубнях и подбрасывают их молодым матерям, чтобы их чада или они сами подхватили какой-нибудь недуг или хворь. Иногда, наоборот, добрые целители лечат больных, переводя их недуги на клубни.
Но есть и другое объяснение такому странному названию. Оно в том, что незадачливые крестьяне иногда по незнанию, как правильно готовить сей деликатес, травятся им и умирают в муках, выкрикивая страшные проклятия. Вот, видимо, от сюда-то и название такое.
— Пхе-е-е! Кфе-фе-фе! — выплюнул мякоть клубня Тим. — Фу! — гневно выкрикнул он. И уже готов был засунуть два пальца в рот, чтобы выблевать проглоченную пищу, но Ахимас его остановил.
— Тим, постой! Неядовитая она!
— Как? — глухо спросил Тим, держа два пальца наготове у рта.
— Ну… если ее правильно приготовить, то вреда в ней не больше, чем в любой другой картошке. А я умею ее готовить.
— Ну ладно, — недовольно и с подозрением сказал Тим, наконец убрав пальцы. — А почему она пищит и «фнякает»?
— Хех, странно, что ты не спросил сразу, — улыбнулся Ахимас. — Пищит она потому как жить ей хочется. Так как не картофелинка это, а человек заколдованный. Древний только. Древней чем ты, чем я, да и чем весь род Теллур!
Очень давно, когда на эти земли только-только приплыли Агеноры, жили тут унку — древняя и мудрая раса, знавшая тайны магии, как никто другой. Это был народ с большим могуществом. Но сдерживаемый особым божественным правилом, придуманным четырьмя надзирателями. Каждый из унку имел в земле корень, дарующий им силы, но не позволявший им покидать родных земель. И вот когда Агеноры, прибывшие в эти земли 900 лет назад начали вытеснять унку на крайний юг, многие из них были вынуждены слиться воедино со своим корнем.
— Ужасно, — сказал Тим. — Они понимают, что-нибудь? Они, эти клубни, умеют мыслить?
— Точно не известно, — ответил Ахимас. — Но только со временем, маги обнаружили, что возможно освободить запертую в клубне душу.
— Как?
Когда я вырезаю на клубне символ «издаро» и произношу заклинание, то прошу четырех надзирателей простить проклятого человека и освободить его душу. Когда я делаю дырочку в клубне, я освобождаю путь запертой в ней душе, выходящей вместе с паром. Ну а когда я обрываю один из корней, я тем самым обрываю связь души с этой сферой. Поэтому можешь смело кушать дальше, ничего, кроме насыщения тебе не грозит.
— Что-то мне расхотелось, — грустно сказал Тим.
— Тогда пора готовиться ко сну, — сказал Ахимас. Он расстелил на земле плащ. — Ложись, Тим.
— А как же вы?
— Соберу соломы, — ответил Ахимас. — А под голову седло подложу.
— Откуда вы столько знаете про эту картофелину? — спросил мальчик, когда они уже легли у костра друг напротив друга.
— Можешь обращаться ко мне на ты, — сказал Ахимас
— Так откуда?
— У меня были хорошие учителя, — улыбнувшись уклончиво ответил Ахимас.
— Где сейчас эти учителя?
— Мертвы, — сказал Ахимас.
Мальчик замолчал, а потом еще спросил:
— Ахимас, ты ведь обманул меня? Верно? Ты не научишь меня создавать двойников?
— Да, Тим, это была неправда. Тут нечему учить. Я не маг. Я купил магическую печать на черном рынке, и просто воспользовался ей, чтобы спасти тебя.
— Но ведь не каждый человек знает как этими печатями пользоваться. Не каждый умеет обращаться с оружием и знает про зарытые живые корни.
— Далеко не каждый! — согласился наемник.
— Так научи меня всему этому. Пожалуйста! — жалостливо попросил мальчик. — А лучше возьми меня с собой. Ты должно быть много путешествуешь и бываешь в разных странах. Я не хочу провести всю жизнь в этом страшном городе. И не хочу воровать на рынке и быть преступником.
— Эх, — Ахимас тяжело выдохнул и посмотрел на звезды. — Послушай, Тим, я человек, которого многие в Валлервене хотят убить или арестовать. Я постоянно подвергаю свою жизнь опасности. Я в своем-то завтрашнем дне не до конца уверен, а ты просишь взять тебя с собой.
— Так я и сам не знаю, что будет со мной завтра, — сказал Тим. — Сегодня ты меня спас. А завтра никто не спасет.
— Я не хочу, чтобы сын аристократа, становился карманником, но взять тебя с собой тоже не могу. — сказал Ахимас, глядя на звезды в небе. — Но я могу тебе помочь перебраться в Эрнбург. Возможно, там ты сможешь найти себе место.
— Кем? — спросил мальчик.
«А ведь он прав, — подумал Ахимас. — Кем? Не помощником же его на кухню в бар Леонардо? Приюты сейчас все переполнены из-за войны. Столько родителей перебили».
— Почему вы молчите? — спросил мальчик.
— Знаешь, если выспаться мозг лучше думает. Быть может, завтра мне придет верное решение, — уклончиво ответил Ахимас.
— Не думаю, — грустно сказал Тим и, повернувшись спиной к наемнику, спросил: — Вы сказали, что произнося заклинание вы просить богов освободить души.
— Верно.
— Получается, что и молитва — это заклинание?
— Своего рода да. Это тоже обращение к высшим силам.
— Но почему тогда, в храмах столько людей просят и не получают? Или только маги и заклинатели получают свое? И вообще, в чем разница между магами и заклинателями?
— Маг — это человек, который от рождения обладает частицами этари. Он способен использовать собственные особые силы. Маг творит волшебство, черпая силы из своего мощного ветоскамматического поля.
А заклинатель — простой человек, что не обладает частицами этари и сильным полем. Заклинатели просто налаживают канал связи с высшими силами и сущностями. Произнося заклинание или совершая обряд, заклинатель просто посылает запрос на выполнение. В отличие от молитв простых людей, запросы заклинателей выполняются почти сразу.
Но не думай, что высшие силы игнорируют твои молитвы, просто у запросов разных людей разные приоритеты.
— А что это за канал связи, и как его можно наладить?
— Есть люди с частицами тивурис, как правило, они становятся священниками. Их канал связи налажен с рождения. Другие же люди обучаются этому в течение жизни, путем тренировок.
— А ты, обладатель частиц тивурис или тренировался?
— Я обладаю странными частицами, которые способны меняться и менять мои таланты.
— Не может быть. Такие частицы бывают?
— Бывают, — ответил Ахимас. — Но и тренировался я довольно, поверь.
— Значит, и тут я не у дел, — сказал Тим подавленным голосом. Он повернулся и лег на спину.
— Правда, что звезды там наверху, это рыбы?
— Правда, — сказал Ахимас, смотря в небо, где мерцали большие и малые точки. — Это громадные рыбы, плавающие во тьме океана Олла. В них множество икринок сфер, населенных живыми существами.
— А почему они мерцают?
— В каждой рыбе находится вечносфера — вместилище энергии умерших. Рыба открывает и закрывает рот, и мы видим мерцание.
— Я видел, как некоторые звезды переставали светить. Что там происходило? — спросил Тим.
— Когда все сферы внутри рыбы погибают, становясь темносферами, рыба умирает, и ее вылавливает удильщик Хорг — бог тьмы, — ответил Ахимас.
— А много ли в рыбах этих икринок сфер?
— Не знаю. Думаю, что в разных рыбах по-разному.
— Ну а в нашей?
— В легендах, принесенных в Валлервен вместе с переселением, упоминалось 22 мертвые сферы. Одну из них мы прямо сейчас видим на небе, — Ахимас показал пальцем на огромный светящаяся белый шар. — Когда-то давно она называлась Ивенкара. На ней жили хаилины и эльфы. Но 500 лет назад она умерла, а ее жителей, четыре надзирателя переселили в Валлервен.
Сияние костра освещало развалины древних унку. Искры летели в ночное небо.
— Считается, что наша сфера последняя живая в этой рыбе, — после молчания добавил Ахимас.
— А не могут ли четыре надзирателя создать новые сферы или оживить старые? — спросил Тим.
— Четыре надзирателя появились из тела мертвого бога Кьяла. Они не могут ничего создавать и способны лишь следить за порядком, на сферах, изначально созданных Кьялом.
— Значит, мы все умрем вместе с последней сферой? И четыре надзирателя больше не смогут переселить нас куда-нибудь ещё?
— Выходит, так, — подтвердил Ахимас грустно и серьезно.
— Отчего умирает сфера?
— Слишком много зла происходит на ней. Всё теряет свое первичное предназначение. Люди перестают создавать, изучать и уметь хоть что-то. Все они сбиваются с жизненного курса, соблазнившись ложными путями. В конце концов, всё настолько запутывается в клубок, настолько сливается в серую массу, что вернуть порядок и чистоту уже невозможно, как не старайся.
— Значит, недолго нашей сфере осталось? — зевнув ответил Тим.
— Многие утверждают так же. Винят во всем Рунаборг с их новой верой. Но никогда не стоит терять надежду! — сказал Ахимас в попытке подбодрить мальчика. — Не теряй и ты, Тим. Лучше спи спокойно. Уже совсем поздно. — добавил он и тоже зевнул.
Некоторое время Ахимас наблюдал за движением темносферы по небосводу. В голову лезли мысли о Ночном ветре. Затем он переключил внимание на искры костра сгоравшие во тьме ночи. Глаза его стали слипаться, пока он совсем не заснул.
Неизвестно сколько именно времени прошло и было ли это сновидение или же реальность. Ахимас не мог определить это точно. Костер горел мертвенно-бледным пламенем. Темносферы, равно как и звезд, не было. Все звуки, кроме одного, стихли. Даже треск костра не раздавался. Только пронзительный звон, напоминавший гул колокола слышался всюду. Звук этот заполнял пространство, словно густой мед.
Ахимас осмотрелся. Все вокруг было словно в мареве. Воздух плыл как от высокой температуры, но жарко не было. Наемник чувствовал, как миллиард крохотных игл колют его тело. Ощущение это не прекращалось.
Ахимас взглянул туда, где лежал Тим. Мальчик спал, не замечая происходящего вокруг. Ахимас хотел позвать его. И вроде бы даже позвал. Во всяком случае, ему так показалось, потому что голоса не было слышно.
Звон усиливался. Где-то в небе появился источник света. Он стремительно приближаться, переливаясь всеми цветами. Внезапно в костер упало нечто бесформенное как тесто, состоящее из множества крохотных частичек разных цветов. Огромная звенящая и сияющая на минуту замешкалась, после чего подползла к спящему Тиму.
Ахимас попытался вскочить на ноги. Но, что-то крепко удержало его. Словно незримые руки схватили его конечности.
— Проснись! Тим, проснись! — попытался закричать Ахимас. — Но голоса опять не было, только вездесущий звон.
Сияющая масса покрыла, поглотила мальчика, и словно бы слилась с ним воедино. И тут с телом Тима произошло что-то странное. Оно само также засветилось. Вокруг него закружились крохотные цветные пылинки. Лицо его стало бесконечно трансформироваться, приобретая черты то рыбьи, то звериные, то человечьи.
Тим воспарил над землей и медленно приблизился к наемнику. Мальчик протянул к нему светящуюся руку. Она внезапно удлинилась, словно была без костей. Сияющим перстом он коснулся лба Ахимаса.
Прикосновение было приятным. Словно что-то теплое влили в тело Ахимаса, и оно расползлось по всему организму полностью его расслабив. Глаза наемника снова стали слипаться. Он погрузился в темноту.