I'm from that game strong on my face
I tell 'em don't go, we love, we love, that's my place
There's nothing to do, I just do it
Nothing but love under the sun
Трек Lordly (Feder)
В исполнении: feat Alex Aiono.
Угу. А вот на следующую ночь нам не повезло не найти ни одного постоялого двора. Придётся ночевать под открытым небом. Ну что ж, мне не в новинку, правда, сейчас холодно.
«Зато буду лежать ближе к Эдиону», — мелькнула весёлая мысль.
Тогда я ещё не знала, что буду дуться на учителя так сильно, что придётся терпеть холод в одиночестве. Всё началось после того, как Генри, спрыгнув с коня, скомандовал:
— Таль обустраивает лагерь, Виви, будешь учится новым боевым заклинаниям. Твой дядя теперь тебе не угрожает, но поверь, он не единственный и не самый сильный враг, с которым ты можешь столкнуться.
— Да я не против, — фыркнула, скидывая с Бурого седло.
— Отлично.
Плохо! На самом деле действительно из рук вон плохо у меня получались новые заклинания. Наверное, это потому что мыслями я была на маковом поле, а руками нужно двигать здесь и шептать волшебные слова тоже тут.
Пять новых заклинаний выучили только за сегодняшний вечер! Одно из них как раз то, которое считается самым жестоким в арсенале всей некромантии — отделение души от тела. И да, обездвиженных противников обычно сразу убивают. Я сама, получается, пережила такое заклинание, потому что моё тело было живо, но возвращение души стоило моему учителю колоссальных затрат маны.
Так что вполне можно сказать, что я пережила невозможное.
Второе по жестокости — заклинание «разложение». На мой взгляд, оно самое жестокое, хотя Генри назвал его вторым. Оно, как и первое, было довольно затратным и сложным. Само собой, мне не на ком было опробовать эти два заклинания, (мы за здоровье леса и его обитателей! Ни растения, ни животные для отработки моих умений не годятся) так что пришлось довольствоваться качеством моего шёпота и пасов руками с посохом.
Третье было чем-то вроде «танатоса», но оно называлось «лезвие». Сильный «танатос» равен удару кувалдой или тараном, а «лезвие» равно удару мечом или топором. Потом Эдион показал, как можно сделать это заклятие тоньше. Теперь удар напоминал атаку рапирой.
«Лезвие» я опробовала на снеговике, которого для нас быстро соорудил Таль. Бедный снеговичок лишился верхнего кома, заменявшего ему голову.
— Ты сделала «танатос», а не «лезвие». Давай ещё раз.
Граф поворчал, но отремонтировал «голову» своему творению и отошёл в сторонку от греха подальше.
Я снова нарисовала почерневшим хрусталем посоха узор и шепнула слова. В этот раз у меня всё получилось, тёмная материя некромантии собралась в тонкий клинок и ринулась прямо в средний ком снеговика.
Эдион довольно кивнул.
— Вот тебе и лучший способ убивать вампиров некромантией. Быстро, качественно, надёжно. Главное — не промахнись мимо сердца. Само собой, ведьмаки делают с кровососами что-то другое, но они в целом больше предпочитают обходиться оружием, а не магией.
Может, учитель и не заметил реакции ер Даркхауса, а Таль дёрнулся как от пощёчины и плотнее сжал губы. После того, как он выпил кровь маркиза, к нему вернулась былая красота и свежесть, однако взгляд графа значительно потух.
Четвёртое заклинание — те самые путы, которым меня обучил Генри. К сожалению, это оказалось не столько затратное в плане энергии, сколько в плане концентрации. К тому же, духов этими путами не замотать. Быстро двигающееся объекты — тоже. Но лучше сразу научиться, чем позже развести лапки в стороны и беспомощно наблюдать, верно?
Пятое заклинание тоже любопытное.
Эдион решил его продемонстрировать. Попросил нас с Талем отойти и увести лошадей на дюжину широких шагов. Заинтересованные, мы поступили согласно указаниям учителя.
Генри тоже отошёл от нас, вскинул посох, его губы беззвучно зашевелились. Фигуру учителя охватила чёрная дымка. Она безмятежно лежала у него на плечах подобно плащу. Но всего через мгновение дымка разнеслась во все стороны вокруг, образуя чёрный купол или пузырь. Тут уж как у кого работает фантазия. Не думаю, что было бы безопасно попасть под подобный удар. Чем он хорош? Если вы окружены, это раскидает противников во все стороны, в то время когда «волна» могла атаковать только в одну.
— Поняла соль? — спросил издалека Эдион, когда его магия развеялась.
— Да.
— Оно называется «метёлка». Таль, чего ржёшь? Не я названия придумываю! Виви, не обращай внимания, ему завидно. Вот что ты должна делать…
Я устало вздохнула. Как назло последнее заклинание вообще не получалось. Наверное, это из-за утомления. Нельзя учиться четыре часа подряд сразу после дороги. Это вредно.
В итоге, разобидевшись на учителя, который по-тирански не отпускал меня, пока я не повторила все заклинания идеально, пошла спать подальше от обоих, поближе к костру.
Уже через час я пожалела о своём глупом решении. Было холодно, пламя от костра почти не согревало. Я ворочалась на лошадиной попоне, положив голову на седельные сумки и само седло. Да, вот такая у меня кровать на эту ночь.
Подставила моську огню. Спина замёрзла. Опять поворачиваться…
Видимо, мне удалось разжалобить некроманта, который всё-таки пощадил свою замёрзшую ученицу и её глупую гордость. Эдион подобрал свою «роскошную постель» и лег позади меня. Я не возражала. Спиной чувствовала его твёрдую грудь, а лицо мне грел костёр. Минут пять не чувствовала разницы, но тепло Генри наконец-то стало согревать и меня. Так хорошо и приятно. Тело расслабилось, однако засыпать не хотелось, я просто старалась наслаждаться двумя атмосферами: безопасностью и надёжностью, коими в полной мере обладал Эдион.
Сон всё же победил, я заснула, слушая фырканье лошадей, скрип деревьев и треск огня.
***
Спустя ещё десять ночей мы выехали на поле. Ну, если честно, это было огромное открытое пространство. И оно не было ровным, нет. Холмы лежали друг на друге, словно дюны в пустыне. Снег уже начал подтаивать, кое-где виднелись проталины. А там цвели маки, словно капли крови на белых рубахах.
Как цветы могут жить в такой мороз? Зима, кончается, Сезон тоже, а вот маки цветут как летом. Это место переполнено самыми разными феноменами.
И, к сожалению, не только место меня насторожило. Пусть самой крепости видно не было, а вот с Талем что-то не так.
Эдион сухо ругнулся и опять сковал меня заклинанием, подтянулся и надел мне капюшон. Видимо, в этот раз не решился меня перетаскивать к себе на коня. Да и не успел бы.
Тальрейн выпрямился в седле так, как ему было удобнее и теперь ему не требовалось времени, чтобы разобраться, где он находится. Вероятно, архимаг каким-то образом узнал, что мы уже на маковой поляне. И решил лично поприветствовать нас.
— Сморю, вы благополучно добрались до моих владений. Добро пожаловать домой, Эдион.
— Ну-ну. Наш дом забит также как в прошлый раз или теперь есть место, чтобы вздохнуть?
Тальрейн криво улыбнулся.
— Увы. В крепости настолько свободно, что днём она выглядит заброшенной. Но не бойся, без компании ты не останешься.
Так-так-так! Эдион выведывает, сколько вампиров находится в крепости! Судя по всему, теперь их хотя бы не армия. Но они есть и даже один из них представляет огромную опасность. Демиург, позволь нам покинуть это место живыми.
Я пока не вижу крепости, хотя уже еду по знаменитому маковому полю, однако во мне всё нарастает желание развернуться по направлению к дому. Но прекращение нападок гросок стоит такого риска, поэтому я не дрожу, а упрямо смотрю перед собой, стараясь держать спину прямо, насколько это позволяли магические путы.
— Твоя ученица старается думать о хорошем, — вдруг перевёл тему вампир. — Как тебе мои владения, девочка?
— Вы спать от такого количества маков не хотите?
— Если тут долго жить, то нет. Зато маки помогают новичкам засыпать днём и менять свой образ жизни. Видишь ли, ночью нам удобнее выходить на воздух. — Он изобразил любезный оскал, на долю секунды сверкнули опасные клыки.
Я ничего не ответила и отвернулась в другую сторону, «любуясь» видом. На самом деле выглядело отвратительно. Словно грязное бельё дамочки в критические дни.
К сожалению, Тальрейн провожал почти до конца. Оказалось, что маковое поле настолько широко, что мы ехали по нему ещё три часа и только потом увидели саму крепость.
Это громадное строение возвышалось на холме. Крепость представляла собой уродливую коробку, в которой были сотни бойниц для лучников, стояли давно неиспользованные пушки и катапульты, припорошённые снегом. Но я готова спорить, что в случае необходимости эти адские механизмы вновь заработают.
Между нами и холмом, на котором стояла крепость, находился глубокий ров. Я вытянула шею. Внизу находились заточенные колы и копья, наставленные острыми концами вверх.
Уже один вид снаружи меня ужасно пугал. Что же ждёт внутри?
Кони остановились около двух столбов. Напротив виднелся вход внутрь, тоже не отличающийся приветливым внешним видом. Послышался скрежет, поднялась внушительная шиповатая решётка. После этого стал отпускаться мост. С глухим и каким-то скорбным ударом он коснулся нашего края.
— Проходите и чувствуйте себя, как дома, — сказал Тальрейн. Потом Таль знакомо закатил глаза и на какое-то время обмяк. На этот раз Эдион не стал поддерживать графа, поэтому тот очнулся уже наполовину упавшим с лошади. Учитель сидел с ледяным и очень опасным выражением на лице. Нет, он не скалился, не морщился, а был спокоен. Как-то пугающе спокоен. С таким же холодным спокойствием он отправлял мертвецов за Грань.
Ер Даркхаус очнулся, бешено выругался и стал крутить головой, пытаясь сесть в седле ровнее. Заметив кого-то впереди, зло оскалил клыки, чего обычно не делал.
Заинтересованная его реакцией, тоже посмотрел вперёд. А там стояла точная копия Таля за исключением цвета волос. Но мне и гадать не пришлось, чтобы понять, кто перед нами.
— Позвольте представить вам Тальрейна ер Даркхауса, — негромко хмыкнул Генри. Он спешился и первым ступил на мост, взяв под узды и моего коня. Я сделала вид, будто попробовала пнуть учителя, но тот даже не дёрнулся.
Ну да. Я скорее себя уроню, чем достану его даже понарошку.
А в следующую секунду нас скрыла темнота пасти прохода.
***
Собственно, помню только то, что кто-то стукнул меня по голове настолько сильно, что я вырубилась. Шикарно, согласна. Сейчас даже не знаю, где я, все ли части тела на месте или мне уже посчастливилось вернуться за Грань?
Но нет. Постепенно я начала чувствовать себя. А именно — боль. Голова раскалывалась, особенно болел затылок. От неудобной позы тело затекло, и теперь его беспощадно покалывало. Попыталась открыть глаза. Тут было темно, так что сначала ничего не увидела. Зато тот, кто был рядом, заметил, что я очнулась.
— Слава демиургу, ты пришла в себя! — услышала я голос Таля.
Когда глаза привыкли, заметила знакомого лорда прикованного цепью к противоположной стене. Его цепь была такой короткой и висела так высоко, что Таль при всём желании не коснулся бы руками пола. Поэтому он сидел, а его запястья находились чуть выше его плеч. Вид у него был потрёпанный. Дорогая одежда всё порвана, на скуле запёкшаяся кровь. Эта красная клякса делала загадочнее спрятанное в тени лицо Таля. Волосы не причёсаны, тёмные пряди падают на глаза. Но даже побитым ему удавалось выглядеть привлекательно.
А вот я, вероятно, являла собой жалкое зрелище. И чувствовала себя жалкой. И что дальше? Нам же нужно как-то выведать у Тальрейна способ спасти этот мир от проклятья. С радостью бы переложила такую неблагодарную работу на чужие плечи! Потому что даже не понимаю, что теперь делать. И Эдион не мог ничего мне сказать, поскольку невозможно предугадать действия такого жестокого и беспринципного монстра, как Тальрейн.
— Как давно мы тут?
— Не знаю. Думаю, вторые сутки. Кстати, меня покормили. Тебе тоже приносили еду, но ты была без сознания.
— Чего ты такой радостный? — прищурилась я. Хотелось что-то сломать. — Неужели тебя волновал только факт того, что нас собираются кормить?!
— Оптимизм продлевает жизнь.
— В нашем случае он бесполезен, знаешь ли, — проворчала я.
Таль фыркнул.
— Хорошо. — Прочистил горло и стал заунывно петь: — Думаю-у, живыми-и нас отсюда-а не отпустя-я-ят. Вот тебе отсутсвие оптимизма.
Хмуро спросила:
— Тебе делать нечего?
— Да, представь себе! Я тут уже столько времени торчу, даже поговорить не с кем.
Я вздохнула. Мы недолго помолчали. Лорд о чём-то размышлял, лицо у него было напряжённым. Вскоре он спросил:
— Насколько ты ему веришь?
— Кому? — не поняла я. — Тальрейну? Ни капли.
— Нет. Эдиону. Либо твой учитель прекрасный актёр, либо действительно продал тебя. Они с Тальрейном проходили мимо и говорили о тебе. И настолько убедительно, что я почти поверил.
Таль заметно нервничал. Даже не так. Он откровенно боялся. Это было странно, но его тоже можно понять. У него украли его самого, не удивительно, что он уже ни во что не верит и всего опасается.
— Я верю ему. Конечно же верю, — доверительно и очень тихо сказала я. — Всё будет хорошо.
Таль меня расслышал и слабо улыбнулся уголками губ.
***
Эдион и Тальрейн поднялись на стену крепости, где стояли пушки с катапультами. Отсюда открывался отличный вид на поле, летом даже можно разглядеть его границу. Кто-то найдёт местные пейзажи захватывающими. Однако этот вид, этот душный запах маков, этих вампиров Эдион нер Найтли ненавидел больше всего на свете. Ему так и хотелось завершить начатое. К тому же, архимаг теперь едва ли опаснее котёнка, а сам некромант стал заметно сильнее.
Но нельзя. Солнце продолжит белеть, а луна — краснеть. Это не должно продолжаться вечно.
Эдион кашлянул.
— Свою часть уговора я выполнил. Не поделишься, как ты собираешься возвращать магию? Тебе нужно будет убить Вивьен или что-то в этом духе?
Тальрейн выглядел в точности как своей правнук, но его волосы были длинными и белыми. Видимо, вампир за всё это время оправился после яда на собственном клинке. Это сколько ему пришлось выпить крови, чтобы вернуть себе былую молодую внешность? Не удивительно, что иногда его жертвы долетали даже до дома Генри.
А ведь души просто могли являться к Виви из-за того, что она носила в себе силу Тальрейна. Сколько же неприятностей от этого кровососа!
Архимаг лениво повернулся к Эдиону.
— Тебе действительно такое интересно? Ну что ж, расскажу. Дар вернётся ко мне сразу, как только я поделюсь с этой нахт, как спасти мир. Это условие, которое, к моему сожалению, невозможно избежать. Скольких её предков я перебил, пытаясь вернуть свою силу.
Эдион не поверил своим ушам. Нет, не в том плане, что Тальрейн лично истребил почти целую расу нахт, хотя этот факт не мог не ужасать.
— Ты… расскажешь ей?
— Конечно. Но не бойся, мой друг. Я убью её быстрее, чем она осознает значимость собственных знаний. Едва ли он вообще будет запоминать мои слова, скорее испугается. До этого мне не удалось бы проделать подобный трюк потому, что хранителями были сильные противники. А тут сопливая девчонка. Какой подарок ты мне сделал, Эдион.
Генри постарался не морщиться, только сухо кивнул.
— Когда будешь возвращать свою силу?
Тальрейн наградил некроманта косым взглядом.
— Можешь не беспокоиться. Тебя я не приглашу.
Хотя архимаг этого не озвучил, между строк скользило «я не настолько тебе доверяю». Конечно! Вампиру придётся раскрывать свою самую страшную тайну, а Эдион когда-то жестоко предал его.
— Больно оно мне надо, — хмыкнул некромант. — Но если понадоблюсь, буду у себя.
Коротко простившись с Тальрейном, он ушёл восвояси.
«У себя», значит, в той комнате, где некромант жил раньше. И это помещение было ему противнее всех остальных мест в чёртовой крепости.
Если архимаг и не поверил до конца в игру, затеянную нер Найтли, то ему всё равно ничего не остаётся кроме как сыграть в неё. Тальрейн на крючке у полукровки, они оба это понимают.
Вернее, был на крючке. Теперь Ви в руках самого опасного вампира всех времён. А от самого Эдиона не избавляются лишь потому, что не в силах. Но надо быть начеку.
Эдион громко хлопнул новой дверью. Устало провёл рукой по лицу, размышляя. Вивьен. Тальрейн всё ей расскажет. Таков приговор королей, засвидетельствованный самим демиургом. Но вряд ли Создатель явится, чтобы спасти бедную девушку от архимага. И правда, никто и ничто не будет стоять между главным вампиром и ученицей некроманта.
Никто? А сам Эдион тогда на что?
Решив не медлить, мужчина быстро вышел из комнатушки и направился к темницам.
***
Мы с Талем играли в слова, но нас неожиданно прервал звук открывающегося замка. В массивной двери было маленькое зарешёченное окошко. Сквозь прутья я увидела своего учителя.
Стараясь не показывать охватившего меня облегчения, отвернула голову, краем глаза заметив ещё и стражников по обеим сторонам двери. Не знаю, были они вампирами или обычными людьми, зато их уши буквально повернулись в нашу сторону.
Учитель зашёл в нашу камеру. Один из стражников хрипло сказал:
— У вас есть пять минут, милорд. — Такие шероховатые голоса у тех, кто крайне редко разговаривает. Либо у тех, кто нервничает.
Милорд. Здесь этот некромант был не простым Генри Элтоном, а Эдионом нер Найтли с дворянской приставкой химмель перед фамилией и весомым авторитетом, несмотря на своё давнее предательство. Его знали, помнили и боялись.
И мне следовало бы сделать вид, будто мне страшно. Я поднялась на ноги, не зная, что должно выражать моё лицо. А на деле хотелось радостно завопить от встречи.
— Они подслушивают, — шепнул мне на ухо Генри.
Я кивнула.
— Есть новости?
— Для начала надо разыграть спектакль, чтобы ничего не заподозрили.
Вот эту фразу услышал даже мой сокамерник. Граф прочистил горло и прорычал:
— Эй, ты, урод! Чего здесь забыл?
— Не твоё дело, — огрызнулся Эдион.
— Проваливай к Тальрейну. Ты же ради этого продал ему свою ученицу? Захотел себе место под солнцем! Ты жалок!
— Не более жалок, чем ты. Ты никто, Таль и всегда был никем.
— Осторожнее, Эдион. Пусть ты вновь обратился ко Тьме, ты никогда не станешь одним из них. Ты пища для таких, как я. Ещё одна такая фраза, твоя кровь будет моей.
Мы с Генри подняли большие пальцы вверх. Браво. Таль сделал вид, что поклонился.
Обмен ничего не значащими грубостями на время прекратился. Генри снова наклонился ко мне.
— Тальрейн расскажет тебе, как снять проклятие с нашего мира. Расскажет, а потом сразу убьёт. Ви, я не знаю, смогу ли помочь тебе. Сделаю всё возможное, чтобы не допустить твоей смерти, но лучше готовься дать ему отпор. И да. — Мне в руки легки знакомые рукоятки кинжалов. Даже глаза опускать не надо — я везде узнаю эти чёрные клинки. Эдион крепко обнял меня, поцеловал в макушку. — Защитись. Продержись до моего прихода. Надеюсь, я успею прийти ещё во время его признания.
— Ты же меня учил, — слабо улыбнулась я. — Справлюсь.
— Я верю в тебя. А теперь снова спектакль.
Я прочистила горло.
— Лучше вали. Чтоб тебя глаза мои не видели!
— К счастью, мы видимся в последний раз, — процедил Эдион, а потом подмигнул. Он постучал по двери, чтобы его выпускали.
Как только учитель ушёл, мне снова ужасно одиноко, а темнота камеры стала ещё более давящей.
***
Прошла ночь. В камере было настолько темно, что даже моё нечеловеческое зрение не позволяло ничего разглядеть. Таль быстро заснул, я слышала его ровное дыхание. А мне не удавалось так легко уйти в страну грёз. Голодный живот болезненно выл. Никто так и не принёс мне еды. Успокаивала лишь тяжесть кинжалов, которые я ухитрилась спрятать. Один в левом рукаве, чтобы правая рука смогла быстро его выхватить. Другой в сапоге.
К тому же, я напряжённо вслушивалась в то, что происходило снаружи. Стражники были на удивление безмолвны. Иногда я слышала лишь шорох и скрип доспехов. Вероятно, они переминались с ноги на ногу.
В полночь или около того пришли другие солдаты, чтобы охранять нас. Я разглядела слишком бледное лицо одного из них. Он зевнул, на секунду показав клыки. Не хорошо. Всё-таки они тоже вампиры.
Дрёма и усталость сделали своё дело, я погрузилась в нечто среднее между сном и бодрствованием. Просыпалась едва ли не от каждого шороха, готовая ко встрече с Тальрейном. Однако главный вампир всё так и не шёл.
Наконец, меня разбудил звук открывающегося замка. Я вздрогнула и проснулась. Усталости будто и не было, только готовность довести своё дело до конца. Потом отдохну.
Таль тоже проснулся. Мы с ним переглянулись.
— Пришёл-таки, — сипло прорычал граф. Он непроизвольно приподнял губу и оскалил клыки, прожигая ненавистным взглядом входящего сюда беловолосого вампира.
Судя по тусклому красно-золотому свету, падающему в нашу камеру, солнце только-только стало подниматься. Сейчас ранее утро. Любопытно, этот Тальрейн разве не спит днём? Или в последний момент решил не откладывать попытку получить свой дар.
Древний архимаг не обратил на своего правнука ни малейшего внимания. Он остановился рядом со мной, каким-то образом отстегнул цепь от стены, но снимать оковы с моих рук не спешил. Я чувствую себя собачкой на поводке. И ощущаю, как напряжена тьма внутри меня. Она буквально готова выпрыгнуть наружу, это Тальрейн призывает запертую во мне магию. Но он ничего не добьётся подобным выбросом, только себе навредит. Счастье, что ему это известно, так что сила не вырывается.
Либо архимаг просто не знает, насколько больно мне будет, если он позовёт свою магию сильнее обычного.
Беловолосый вампир не скалится, на закидывает угрозами, но от одного его взгляда хочется лезть на стенку. Я мужественно смотрела ему в глаза. Тальрейн это оценил и усмехнулся:
— Доброе утро, Вивьен. Надеюсь, тебе хорошо спалось, ведь сейчас мы с тобой прогуляемся.