— Ах, вот вы где! — директор обрадовался так, словно нашел не двух юных студентов, корпящих над книгами даже в свободное от учебы время, а как минимум — Клад Трех Немертвых Капитанов, который, по рассказам, пытались найти на протяжении семи сотен лет. — Не ожидал, что вы уделите такое внимание учебе, не ожидал. Даже я в вашем возрасте… Впрочем, неважно. В любом случае, я рад, что студенты моей Академии так легко и быстро находят общий язык друг с другом и помогают друг другу. Вы двое явно хорошо друг на друга влияете.
Ванесса опустила взгляд и уставилась в книгу, даже немного покраснев при этом, а директор, воспользовавшись ситуацией, хитро подмигнул мне с явно одобрительным контекстом.
— К сожалению, мне придется прервать ваше обучение, — снова заговорил он, когда Ванесса наконец подняла голову. — Ванесса, мне необходимо поговорить с тобой с глазу на глаз… И, боюсь, быстро это не закончится.
Директор уже даже не пытался играть в официоз, называть нас «сентами» и пафосно величать только по фамилиям.
Он прекрасно знал, что нас здесь только двое и нет никакого смысла скрыть то, что мы с ним в каком-то смысле на короткой ноге.
— Что опять? — вздохнул Ванесса. — Я ничего не сделала.
— Что, правда? — Директор с сомнением посмотрел на меня, но в его глазах прыгали ехидные искорки, явно дающие понять, что он подшучивает над внучкой. — Марк, она правда ничего сделала?
— Ну насчет «ничего не сделала» я точно сказать не могу… — медленно начал я, наблюдая, как Ванесса вскинулась и злобно полыхнула глазами при этих словах. — Как минимум, она помогала мне… Но одно могу сказать точно — весь сегодняшний день она провела рядом со мной. Так что если там что-то произошло, то это точно не она.
Злость в глазах Ванессы моментально сменилась благодарностью.
— Ну вот и отлично, — директор хлопнул в ладоши. — И все равно нам надо поговорить, Ванесса. Это важно.
«Ванесса», ишь как. Полным громоздким именем, как взрослой.
Меня бы, наверное, бесило, если бы меня называли полным именем… В смысле, настоящим, старым именем. С новым, к которому я уже почти привык, ситуация проще некуда — его банально не сократить.
— Да, конечно, — без энтузиазма отозвалась Ванесса и встала из-за стола. — Извини, Марк.
Я равнодушно пожал плечами, показывая, что ничего страшного не случилось.
— Марк, не забудьте, что завтра у вас мероприятие. — Директор снова подмигнул мне, пока Ванесса выбиралась из-за стола. — После завтрака автобус отправится в город, после чего вас двоих отвезет в Гремучие Вары.
— Отличный план, мне нравится. — Я тоже поднялся из-за стола. — Тогда пойду отдохну перед насыщенным завтрашним днем. Только книги составлю на место.
— Уж сделайте одолжение, — довольно произнес директор и обратился к Ванессе. — Пойдем, дорогая.
Я же расставил книги по полкам и вернулся в комнату, в которой обнаружил сидящего на кровати с задумчивой рожей Нокса.
В руке он сжимал надкушенный пирожок, явно стащенный со стола за ужином, но не ел. Он словно один раз куснул его, а потом его одолели крайне важные и сложные мысли, и он так и завис на них.
Когда я вошел в комнату, он вздрогнул от стука двери и перевел взгляд сначала на меня, а потом на пирожок в своей руке, словно не понимал, откуда тот взялся.
— Невкусный? — сочувственно спросил я, кивая на пирожок.
— Вот скажи… — игнорируя мой вопрос, задумчиво произнес Нокс. — Если бы ты заподозрил у своей девушки какого-то другого ухажера, ты бы набил ему морду? Или, может, слабительного в салат подсыпал?
— Ни то, ни другое. — Я прошел к своей кровати и лег. — Я бы ничего не делал.
— Как это? — Нокс аж дернулся. — Это же твоя девушка!
— Вот именно, твоя девушка, а не твоя вещь. Слово «твоя» здесь не следует понимать буквально, ведь ты ей не владелец. Она твоя девушка, потому что она сама хочет быть твоей девушкой. Если она перестает хотеть ею быть и заводит себе какого-то другого… Ну, чего ты добьешься, даже если набьешь ему морду? Ты думаешь, от этого девушка снова захочет быть твоей? Нет, друг, так это не работает.
— А как тогда это работает? — Нокс уныло повесил голову.
— Да очень просто. — Я закинул руки за голову. — Ты просто об этом не думаешь, и все. Не пытаешься под кого-то подстраиваться. Не обращаешь внимания на провокации. Игнорируешь негатив в свой адрес. Друг, есть один простой секрет того, чтобы люди хотели находиться в твоем окружении. Для этого нужно, чтобы они тебя уважали. А у этого есть, в свою очередь, другой секрет.
— Да, какой? — Нокс вскинул голову и навострил уши.
— Уважай себя сам, — на полном серьезе сказал я. — Если ты сам себя не уважаешь и не любишь, то как ты можешь от окружающих ожидать и тем более требовать, что любить и уважать тебя будут они?
Этот простой тезис, кажется, окончательно перегрузил оперативную память Нокса и он завис над своим пирожком. Выражение лица стало ну совсем потерянным, и парень ушел в себя.
Я не стал мешать ему размышлять о сказанном и просто повернулся на бок, закрыл глаза и уснул.
С утра Нокс снова выглядел радостным и довольным жизнью, словно и не было этого вчерашнего тяжелого диалога. Пирожок, так больше ни разу и не укушенный, обнаружился в мусорной корзине — Нокс явно принял для себя какое-то решение и необходимость заедать стресс отпала. Что ж, что бы он там сам для себя не решил, ему явно полегчало.
После завтрака, особенно плотного, так как сегодня студенты до самого вечера не появятся в здании Академии, всех попросили проследовать к комфортабельному автобусу, ждущему возле ворот Академии.
Что ни говори, а есть свои плюсы в том, чтобы относиться к плеяде аристократов, пусть даже сугубо формально — на уровне того, кто с ними просто учится в одном учебном заведении.
Я, конечно, до этого момента не ездил в автобусах, только в автомобиле профессора, но даже там не было такого уровня комфорта, как в этом длиннющем железном колесном крокодиле.
Справа и слева, оставляя в середине небольшой проход, располагалось по два ряда мягких кресел, каждое из которых можно было откинуть назад в полулежачее положение, над каждым пассажиром располагался личный кондиционер, так хитро установленный, что его поток совершенно не мешал соседу, а в спинке впереди стоящего кресла располагалась бутылка с водой и пакетик с какими-то орешками. На кой хрен все это нужно в пути длиной всего в тридцать минут, я так и не понял.
Хотя нет, кондиционер я оценил в полной мере.
Поскольку автобус почти половину пути ехал через лес, что настойчиво скреб ветками по кузову, открыть окна было совершенно невозможно — салон моментально наполнился бы пылью и оборванными листьями. А без какого-либо охлаждения задохнуться внутри стального короба было проще простого — как-никак, за бортом было двадцать пять градусов.
Поэтому кондиционер оказался вещью, без которой было бы крайне неудобно обходиться и я, быстро настроив его на приемлемую температуру, откровенно наслаждался поездкой.
Зато вот на соседнем месте Нокс постоянно щелкал кнопками кондиционера туда-сюда, и все не мог подобрать оптимальные для него настройки. Вообще я предполагал, что он сядет со своей пассией, а место рядом со мной займет Ванесса, но внезапно Нокс плюхнулся по соседству, а я не стал говорить ничего против — мне, в общем-то, было все равно, с кем рядом провести ближайшие полчаса. С Ванессой у меня на сегодня все равно еще целая культурная программа запланирована.
Когда автобус въехал в город и все заторопились на выход, а я остался на месте, это вызвало некоторое удивление у Нокса, который тоже встал было, но посмотрел на меня и сел обратно. Пришлось напомнить ему о моем выигрыше и получить завистливый взгляд, который, впрочем, длился недолго. Всего одна секунда — а потом Нокс хлопнул меня по плечу, пожелал хорошо провести время и направился к выходу из автобуса.
А ведь в нем действительно что-то изменилось после вчерашнего разговора. Не знаю, к лучшему или к худшему, время покажет. Но парень явно решил для себя что-то важное.
Когда все студенты вышли и остались только мы с Ванессой, двери с тихим шипением закрылись, и автобус тронулся с места.
Ванесса, будто только этого и ждала, тут же пересела на соседнее со мной место, возмущенно фыркнула и выключила кондиционер, который Нокс в последний момент включил на максимум.
— Готов? — с едва уловимым вызовом в голосе спросила баронесса.
— К чему? — Я покосился на девушку.
— Увидеть легендарные Гремучие Вары, конечно же!
— А, это. Да, конечно.
— А я вот нет. — Ванесса внезапно опустила глаза и вздохнула. — Мне все кажется, что я тут чего-то себе напридумывала в голове, а на деле окажется… Не знаю, что окажется, но не то, что я напридумывала.
— Скорее всего, так и будет. — Я улыбнулся. — Но что в этом плохого? Реальность редко совпадает с нашими ожиданиями, это факт. С ним надо просто смириться.
— Я смотрю, ты от жизни ничего выдающегося не ждешь, да?
Я не стал ей отвечать, что я в жизни повидал столько всего выдающегося, что готов уже ко всему, что только можно себе представить. И к трем четвертям того, что представить нельзя.
И даже тот факт, что, возможно, в этих самых Варах решится судьба моей магии, не заставлял меня испытывать какое-то волнение — опыт многих десятилетий взаимодействия с магией подсказывал, что легко это не дастся.
Не случится такого, что мы войдем в эти источники — и бам! — мана заструится по мановодам, как в старые добрые времена. Хрен там. Придется либо как следует напрячься, буквально до треска костей и надрыва мышц, либо сломать себе всю голову в поисках правильного способа.
Либо и то и другое сразу.
У Ванессы зазвонил телефон, она достала его и принялась яростно о чем-то с кем-то переписываться, чем и занималась всю дорогу.
Дорога, к слову, заняла немало времени — никак не меньше того, что мы ехали от Академии до города, а, скорее, даже чуть больше, около сорока минут. За это время мы снова успели выехать из города, сменить окружение с цветущего зеленого на засушливо-коричневое, и, когда наконец автобус остановился и открыл двери — я словно бы оказался в другом мире.
Опять.
Удивительно, что всего в сорока минутах езды от дышащего жизнью города находится такое… место. Здесь не было ничего, от края до края горизонта, словно все выжгло огнем, причем относительно недавно.
Растрескавшаяся земля, сухие останки когда-то высоких и пышных деревьев, и только редкие ящерицы порой шныряли из одной земляной расселины в другую. Больше никакой жизни сюда природа не завезла.
В отличие от человека. Человек сюда завез все, что только можно было завезти для того, чтобы сделать себе красиво, приятно и уютно.
Узкая дорога, по которой нас сюда привез автобус, упиралась в высокий стальной забор, за которым располагалось красивое, хоть и небольшое, всего-то в один этаж, здание, утопающее в зелени. В центре внутреннего дворика, напоминающего разросшиеся джунгли, журчал небольшой фонтанчик, сложенный из белого мрамора, и, кажется, я даже слышал тихое щебетание каких-то пташек в ветвях деревьев.
Даже представить себе страшно, сколько денег и времени было потрачено на то, чтобы в этой безжизненной пустыне организовать подобный райский уголок. Ни один особняк даже самого знатного и древнего рода никогда не будет выглядеть так же вычурно и при этом монументально, как уголок живой зеленой природы в самом сердце мертвой земли. Сюда можно приезжать лишь только для того, чтобы полюбоваться на это, даже внутрь можно не заходить.
Но, судя по тому, что никаких машин или иных транспортных средств, кроме нашего автобуса, здесь не было, никто не стремился сюда приехать для того, чтобы подивиться на чудо из чудес. Возможно, все уже надивились, а, возможно, за все время существования этого места оно стало настолько привычным, что никому уже не интересно, что у него снаружи. Интересно лишь то, что внутри, а это удовольствие доступно далеко не всем.
Старый хозяин этого тела, наверное, и подумать не смел о том, чтобы попасть сюда. Новый хозяин, впрочем, тоже не размышлял о таких материях. Но у нового хотя бы есть оправдание — он банально не знал до поры до времени о существовании этого места.
Мы с Ванессой подошли к кованым воротам, изогнутые линии которых явно изображали какую-то картину, но рассмотреть ее я не успел — ворота запищали и распахнулись, приглашая нас внутрь. Мы прошли по зеленому дворику (я не отказал себе в удовольствии медленно и с наслаждением втянуть свежий прохладный воздух, по которому успел соскучиться всего лишь за минуту, проведенную в этой раскаленной пустыне) и оказались перед стеклянными дверями, которые при нашем приближении разъехались в стороны.
Войдя внутрь, мы оказались в небольшом фойе, в котором вокруг низкого кофейного столика, держащего на себе бутылку минералки и несколько стаканов, стояло три глубоких мягких кресла. На стене висел телевизор, а вдоль дальней стены тянулась недлинная стойка из полированного дерева по пояс высотой — вот и все убранство этого заведения. Хотя нет, сбоку от стойки я увидел еще дверь, ведущую куда-то во внутренние помещения.
За стойкой стояла миловидная кареглазая брюнетка с длинными волосами, одетая в белый костюм с черным галстуком, приколотым красной брошкой в форме розы. Не знаю, это такая форма здесь или ее личная одежда, но ей очень идет.
— Добрый день. — Она лучезарно улыбнулась нам. — Представьтесь, пожалуйста.
— Ванесса Тюудор, — вздернув носик по привычке, произнесла Ванесса.
Я представился тоже, но попроще и повежливее.
— Приветствуем вас в Гремучих Варах, — не убирая с лица улыбку, продолжила женщина. — Ваша бронь подтверждена. Горячий источник практически готов к вашему посещению. Вы можете пока что пройти в раздевалку и раздеться там, к тому моменту, как вы закончите, все будет готово окончательно. Желаем вам приятного времяпровождения.
— Спасибо, — от души поблагодарил я женщину, получил в свой адрес еще одну улыбку, на сей раз уже не дежурную, а вполне себе искреннюю, и, следуя ее жесту, прошел в ту самую единственную дверь, что вела куда-то во внутренние помещения.
Собственно, вела она в короткий коридор, который в конце делился на два ответвления, что упирались еще в две двери с красноречивыми символами мужчины и женщины.
— Мальчики налево, девочки направо, — непонятно зачем, констатировала Ванесса. — Увидимся внизу!
И она упорхнула за свою дверь даже раньше, чем я успел сообразить спросить, что значит «увидимся внизу».
Ладно, разберемся.
Я толкнул дверь и вошел в раздевалку. Она была крохотной и явно не предполагалась для большого количества людей — здесь поместились бы максимум трое. Собственно, и шкафчиков здесь было всего три, и один из них был открыт, и в нем лежало несколько одинаково свернутых, но разного размера, полотенец.
А еще на дверцах шкафчиков были налеплены одинаковые наклейки с одним и тем же текстом: «Уважаемые гости, обязательно снимайте всю свою одежду и абсолютно все украшения. Напоминаем вам, что в секции горячих источников температура может достигать такого уровня, что от металлического украшения останется ожоговый след, а синтетическая ткань может оплавиться. Будьте аккуратны!»
Я прочитал это предупреждение, пожал плечами и принялся раздеваться. Украшений у меня все равно никаких нет, а что до одежды… Ну, разденусь, не страшно, тем более тут вон полотенец лежит столько, что можно завернуться в них целиком.
Одно из них я в итоге повязал вокруг бедер, а что делать с остальными не придумал и просто взял с собой на случай, если вдруг окажется, что там не на чем сидеть — хоть под задницу подложу.
Заодно выяснил, что имела в виду Ванесса под «внизу» — раздевалка оказалась сквозной и имела еще одну дверь, за которой обнаружилась уходящая глубоко вниз лестница. Спускаясь по ней, я насчитал не меньше пятидесяти ступенек и, по ощущениям, спустился на уровень этажа так минус третьего, не меньше.
А потом я толкнул вторую дверь и в лицо мне дыхнула атмосфера самого ада, царицей которого сегодня выступает несравненная Ванесса…