Гена Конев не обратил на эти слова никакого внимания, переспросил номер квартиры, богатой «железяками», и сказал:
– Хмель, пошли.
Они несколько раз звонили, прежде чем послышались шаги и басовый голос:
– Кто пожаловал?
Дверь отворилась, и они увидели высокого, худого мужчину с бородой клинышком, в желтом байковом халате и, как ни странно, темной тюбетейке, что напоминало о лете.
По-видимому, это и был страшный и непреклонный ответственный съемщик. Он держал дверь на цепочке и очень сердито смотрел на маленького мальчика с чайником и большого крепкого мальчика с кривой кочергой. Возможно, он решил, что к нему приехали погостить дальние незнакомые родственники. А может быть, он подумал, что к нему явились за кипятком, и ему было жалко кипятку.
– В чем дело? – спросил грозный ответственный съемщик, хмурясь пуще прежнего, и, не дожидаясь ответа, слегка потянул на себя дверь, отчего щель, в которую он смотрел на ребят, сузилась наполовину.
На это Гена Конев ответил очень удачно.
– Здравствуйте! – сказал он. – Мы к вам. Центральный комитет комсомола...
– Прошу, – произнес ответственный съемщик уважительно, – прошу заходить. Пожалуйста.
В коридоре Хмелик снял галоши и шапку, а Конев продолжал:
– Центральный комитет комсомола считает, что очень важно освоить целинные земли. Для этого нужно много, очень много тракторов...
– Но, собственно... – проговорил ответственный съемщик.
– И вот наша школа собирает металлический лом, чтоб переплавить его...
– И чтоб потом хватило на трактор! – одним дыханием докончил Хмелик.
Не говоря ни слова, мужчина в тюбетейке ушел в глубь квартиры и тут же вернулся, неся перед собой решетку.
– Каминная решетка, – сказал он,– вещь ныне, при паровом отоплении, бесполезная. Прошу!.. Не слишком тяжела? Пожалуйста.
В сущности, «улов» и так уже был богатый, но ребята, раззадоренные успехом, решили постучаться еще в одну квартиру в том же подъезде.
Им открыл молодой румяный мужчина в спортивном костюме, должно быть только что вернувшийся с лыжной прогулки. Он радушно пригласил зайти всех, кто стоял на лестничной площадке.
– Все? – спросил он, когда человек семь ребят с металлическими трофеями заполнили коридор. – Богатство можете оставить в коридоре, сами в комнату заходите.
Комната была большая, с высокими окнами, обставленная совсем новой, легкой и светлой мебелью. Сиденья и спинки стульев и дивана были плетеные, садиться на них, как просил хозяин, было в зимних пальто немного боязно: вдруг продавятся?..
– Маша, – сказал мужчина вошедшей девушке в прозрачном, цветном, как детский шарик, переднике, – вот товарищи – познакомься, пожалуйста! – ищут старые, отслужившие, так сказать, вещи. С образцами можешь ознакомиться в коридоре. Что бы им предложить?
– Так у нас же, Миша, отслуживших вещей и быть не может, – ответила, улыбаясь, девушка. – У нас вещи служить только начинают... Откуда ж взяться лому?
– Это так, – согласился мужчина. – Действительно. Но ты пошарь все же. Вдруг, понимаешь...
– Так ведь у нас же, Миша, и места даже такого нет, куда б мы хлам складывали! – сказала девушка с гордостью.
– Н-да... – протянул Миша озадаченно.
Воспользовавшись паузой, Гена Конев стал объяснять, зачем они собирают металлолом и для чего он пригодится после переплавки.
И, надо сказать, ни на кого еще рассказ Гены не производил такого прямо-таки чарующего впечатления.
– Здорово объясняешь! – восклицал мужчина и сокрушенно смотрел на Машу: неужели, мол, таких ребят отпустим с пустыми руками?
Польщенный Гена старался вовсю. С помощью Хмелика, изредка его дополнявшего, он в быстром темпе повторил слово в слово все, что говорил им Валерий.
– Абсолютно верно! – сказал Миша. – Молодцы!
– Миша, – сказала девушка, – ты знаешь что... Чтоб тебе не огорчаться потом, отдай, пожалуй, ребятам чайник наш электрический.
– Он сломался? – обрадовался Миша.
– Он не сломался, – ответила Маша. – Но ведь к нам газ провели...
Кончилось тем, что ребятам вручили старые Машины коньки-снегурочки, о которых Гена потом сказал, что на них, может быть, еще можно кататься, и пионеры попрощались.
– До свидания! – сказал хозяин. – Желаю успехов! А в делах промышленных и целинных разбираетесь на славу!
– Нам вожатый наш, Валерий, рассказывал, – скромно пояснил Хмелик.
– А фамилия вашего Валерия?
– Саблин.
– Привет переедайте Валерию Саблину!
– От кого? – спросил Гена.
– Скажите – от Жильникова, он меня знает...
Если б ребята, вернувшись на школьный двор, так Валерию и сказали, он, несомненно, сразу понял бы, кто ему шлет поклон: Жильников был первый секретарь райкома комсомола – тот самый, что вручил Валерию в прошлом году комсомольский билет, пожал торжественно и крепко его руку. Но по дороге ребята забыли фамилию хозяина последней квартиры, сообща потом припоминали ее, и в результате Валерий получил привет, «кажется, от Жилкина». Таковой был Валерию неизвестен. Он собирался сказать ребятам, что они, должно быть, ошиблись, но тут Наталья Николаевна попросила тишины.
– Отряд пятого «Б» класса вышел на первое место в дружине по количеству собранного металлолома! Второе место...
Пионеры 5-го «Б» ходили, выпятив грудь и задрав носы. Они в душе ликовали, а напоказ комиковали немного – чтобы кто-нибудь не сказал, что они всерьез задаются.
Валерий же был откровенно рад. С улыбкой, самую малость покровительственной, он поглядывал на своих пионеров. Потом переводил взгляд на Наталью Николаевну, как бы говоря ей: полюбуйтесь-ка на них!
На ребят сейчас в самом деле было любо-дорого смотреть.
Валерий с Игорем условились, что после уроков отправятся закупать продукты для встречи Нового года. Во время хождений по магазинам Валерий собирался, кстати, и посоветоваться с Игорем. (Кстати – не потому, что совет был нужен по второстепенному поводу, а потому, что он робел спросить совета, так сказать, специально, не «между прочим».) А касалось это Лены.
После ее внезапной обиды тогда вечером события в следующие дни развивались прямо-таки диковинным образом.