— Где же ваш подопечный? — спросил Анатолий Васильевич, когда хмурый Репкин появился утром в дверях его кабинета.
Репкин нахмурился ещё сильнее:
— Обманул он меня, Анатолий Васильевич!
— Как обманул?
— Очень просто. Сказал, что вернётся, и вот нету.
— Может быть, вы чем-нибудь вспугнули ребёнка? Меня, знаете, сейчас самого пугает манера некоторых разговаривать. — Луначарский строго посмотрел на своего помощника.
— Ничем я его не стращал. Сам не понимаю, почему удрал, — досадовал Репкин. — Пропасть может — вот что нехорошо.
— Подождите, ещё явится, — успокаивал Луначарский.
Репкин в надежде, что, может, так оно и будет, отправился по распоряжению наркома в театр. Уходя, он попросил часового:
— Тут мальчишка будет меня спрашивать. Так ты растолкуй, пусть идёт на квартиру. Там его пустят. Вот адрес написан. Тут недалеко.
Часовой пообещал, что растолкует, и надел записку на штык.
В театре Репкина уже ждали. Директор, очень вежливый господин, усадив Репкина в кресло, ласково объявил:
— Спектакля нынче не будет.
— Как не будет?
— Не будет, — повторил с улыбкой директор и задымил душистой папиросой.
До спектакля оставался час, в театр должны прийти рабочие. А он сидит в крахмальной манишке и куражится…
— Мы не можем играть бесплатно…
Репкин вскипел. И вдруг вспомнил Тимошку: «Ты бы на него сразу пистолет».
— Спектакль будет! — сказал Репкин и встал с мягкого кресла. Глядя в упор на директора, он повторил: — Спектакль будет, а для порядка в театре будет присутствовать вооружённый патруль! Желаете с пулемётом?
Через час в театре зазвенел третий звонок, и в наступившей полутьме раздвинулся занавес.
Зрители сидели не раздеваясь, в валенках, в шубах. Актёры, представляющие на сцене древнегреческую жизнь, играли в лёгких хитонах, дрожа от холода.
Патрульные вместе со зрителями смеялись, аплодировали, а златокудрая богиня, косясь на пулемёт, пела на «бис».
Спектакль состоялся!
— Это вы слишком, — выговаривал Луначарский Репкину. — Зачем же пулемёт? Наша сила в убеждении, а не в оружии.