— Мы очень подходяще одеты, — шепнула Клара, останавливаясь и опираясь на согнутую руку Данилы, чтобы поправить туфлю. — Днём тут всегда полно народу, а сейчас — как в рыцарском замке.
— Тут нет призраков? — в шутку спросил Данила. И услышал совершенно серьёзно:
— Ты знаешь, что во время войны тут одно время было здание гестапо? Они наш госпиталь заняли, всех раненых перебили прямо в палатах и устроили штаб… Потом, когда наши прошли, тут единственное место оказалось, где шёл бой — гестаповцы удрать не успели, а сдаваться им всё равно было без пользы. Вот. С тех пор тут иногда видят призраки фашистов. Они ставят опыты в химическом кабинете.
— Прикол? — ошарашено спросил Данила. Клара покачала головой:
— Даже фотки есть… Наша газета про это несколько раз писала. И про химический кабинет правда… Вот тут можно направо, можно налево.
— Странная кладка какая-то, — заметил Данила, всё ещё переваривая известие о гестаповцах-химиках. — Вот тут не такая, как везде. И вот тут…
— Тут были дыры от танковых снарядов, — буднично пояснила Клара. — Во многих местах. И потолок наверху почти весь был обрушен. В музее есть фотки школы — какой она в войну была.
Они поднялись по ещё нескольким лестницам на четвёртый этаж и остановились перед узкой дверью, похожей на дверь подсобки.
— Тут не закрыто, — пояснила Клара, бесшумно распахивая дверку. — Пошли?
Разбужденные шагами голуби питюкали где-то под остроконечной крышей. Широкие окна — скорее даже проёмы — выходили на четыре стороны света. Отсюда в самом деле открывался вид на весь город — а дальше лежали под луной поля, луга, посверкивала полоска реки, темнели рощи и перелески… Тут и там горели огоньки полуночников, тянулись цепочки фонарей — их ещё не погасили. В черном небе чеканно блестел рисунок созвездий, а между ними двигались два огонька — летящие самолёты.
— Знаешь, а я мечтаю стать военным лётчиком, — Клара оперлась на стену высоко поднятой рукой, склонила голову на плечо.
— Ты? Но ты же девушка! — не сдержался Данила. А Клара не обиделась:
— Есть девушки-летчицы. В США, в Англии, в Израиле…
— А почему именно военным? — поинтересовался Данила.
— Скорость, — мечтательно сказала Клара. — Полёт. Машина у тебя в руках, и не по ниточке рейса идёт, а как захочешь… Я в аэроклубе РОСТО занимаюсь.
В проёмы задувал прохладный ветер. Клара поёжилась, и Данила, тут же сняв мундирную куртку, набросил на плечи девушки, стянул на груди и хотел отступить, но Клара тихонько сказала:
— Подожди, я сейчас кое-что сделаю… — она качнулась к мальчику, и тёплые, мягкие, чуть влажные губы прикоснулись к его щеке пониже скулы. — В Москве целуются лучше?
— Можно мне? — вместо ответа спросил Данила. И увидел, как наклонилась, сверкнув камешками в сетке, голова его недолгой знакомой…
45.
…Бал плавно перешёл в групповые посиделки: многие уже расходились по домам или компаниями куда-то. Школьный оркестр без слов наигрывал что-то лирическое. Группа ребят и девчонок стояла у подножья лестницы — среди них был Олег, Джек, Сашко, взявшийся непонятно откуда — он и окликнул Данилу:
— Эй, москаль! З нами пойдёшь? Мы до парка.
Олег за спиной Сашко сделал не очень приличный жест и поморщился:
— Трепло.
— Не, ребята, — Данила покосился на свою спутницу, — Я Клару провожу.
Сашко, похоже, хотел что-то сказать, но Олег пнул его коленом под копчик и сделал невинное лицо, когда тот обернулся. Олег-тёзка, выходящиё как раз из спортзала, мимоходом предложил:
— Москвич, ты заходи к нам, когда захочешь.
…Парней было трое. И, судя по запаху, они шли не из бала в школе. По интонации разговора, ведшегося на повышенных тонах и пересыпанного матом, это можно было понять ещё лучше.
— Давай повернём, — сказала Клара, крепко сжав локоть Данилы. — Это Витаха с приятелями, меня не тронут, но до тебя обязательно домотаются.
— Не бойся, — тихо ответил мальчишка, оценивая противников. Только один был с него ростом и шириной плеч. Двое других — покрупнее. Весьма обычная история — трое прибалдевших от выпивки и безделья переростков.
— Данила, их трое…
— Не бойся, иди рядом со мной, — так же тихо и спокойно, почти отстраненно, сказал Данила.
Те трое шли навстречу, занимая почти весь тротуар — развинченной походкой никуда не спешащих людей. Они тоже замедлили шаг, но Данила шел прямо на них — и троица расступилась. Правда, слишком узко — так, что можно было учуять запах спиртного и фруктовой резинки. Но Данила спокойно и жёстко — на ходу — отодвинул одного плечом, и они с Кларой прошли, не сбавляя и не убыстряя шаг, не теснясь друг к другу.
Свисток раздался вслед, когда они уже отошли шагов на десять. Такой негромкий, но паскудненький свисточек: мол, шагайте, мы сегодня добрые…
Данила и сам не помнил, как оказался вновь лицом к лицу с теми тремя. И сухо, отрывисто спросил:
— Кто тут под Соловья-Разбойника косит?
Наверное, было что-то ТАКОЕ в его голосе, в позе, да и просто в решительности незнакомого поддавшим придуркам мальчишки, отчего они сперва попятились — все трое — а потом, быстро повернувшись, почти побежали по улице.
— Пошли, — громко сказал Данила, подавая руку Кларе. — А то тут сортиром воняет.
Никто из тех троих даже не замедлил шаг.
… - Ты что, железный, что ли?
Это были первые слова Клары с момента неприятной встречи. И сказала она их уже около своего дома. Данила пожал плечами — ему было неловко.
— Почему железный?
— Их же трое было! Вообще они безвредны, но когда компанией и водки нюхнут — спасай добро, станичники! — Данила рассмеялся. Клара сердито продолжала: — А если бы они тебя отлупили?! Я бы не оттащила!
Вместо ответа Данила окинул взглядом дом — не такой большой и явно не такой благоустроенный, как у них: с удобствами во дворе и колонкой для воды наискось, под каштаном.
46.
— Вот, значит, где ты живешь?
— Вот, значит, где я живу! — передразнила Клара. — Ты не ответил!
— Я бы стал драться, — Данила повел плечом. — Может, у них и не получилось бы меня отлупить.
— Теперь ты сможешь зайти за щенком, — вдруг сказала Клара.
— Через две недели? — вздохнул Данила, подумывая, не взять ли ему Клару за руку, чтобы немного придержать, чтоб не уходила так быстро.