Нас осталось человек
сорок,
Да и те, кажись, помрут
к маю.
А в столовке еда
Пахнет горечью…
Кто-то в бане прилёг
У стены…
Просыпаемся мы-
И грохочет над полночью
То ли гроза-
То ли голос жлоба-старшины.
…Когда под ногами перестало чавкать, а идти почему-то сделалось труднее, Данила понял, что они начали подниматься на склон одного из холмов. Колька явно нервничал — озирался, то и дело смахивая с бровей пот, на вершину никому выйти не позволил. Положил всех за кустиками, а сам пополз, скинув рюкзак, дальше.
Ну и пусть. Ну и ладно. Счастье-то какое, что можно лежать! Ещё бы рюкзак снять, ну да ладно… От кроссовок и низа штанин поднимался пар. Данила тронул было фляжку, но больше никто к ним не тянулся, и он убрал руку.
Колька вернулся быстро. Сел, скрестив ноги, поставил автомат стволом вверх. Оглядел свой отряд:
— Пусто вроде, — провозгласил он, но тут же строго добавил: — Это не значит, что и правда пусто! Конечно, кто-то нас преследует, но наверняка несколько групп вышли на перехват, так что рассиживаться не будем. Короче, так. Сашко!
— Ихь бин, — отозвался тот.
— Бери двух человек, пойдёте в разведку.
— Есть! — браво ответил Сашко. Колька заметил:
— Да не есть, а в разведку. Бери себя и людей. Но не как в прошлый раз — узнайте хоть что-нибудь.
Данила напрягся. Но Сашко выбрал Артура и Вовку Сапегина. Они
97.
сбросили рюкзаки, пригибаясь и скрываясь за кустами, добрались до вершины и исчезли за ней.
— Перекусим и попьём в лесу, — ответил Колька на невысказанный, но явственный вопрос. — Остаток дня перележим где-нибудь, стемнеет — пойдём. К рассвету выйдем в плавни.
— А там как? — спросил Севка, брат Артура. В таком походе он был первый раз и в диверсионной группе оказался младшим.
— Как бог даст, — усмехнулся Колька. А Джек пояснил.
— Командиру таких вопросов не задают. И вообще — чем меньше боец знает о планах начальства — тем лучше для всех.
— Ну да, — лениво откликнулся Олег, который вроде бы дремал, надвинув на глаза панаму, — вот возьмут тебя, Севка, в плен. Будут бить, огнём там пытать, щепки вставлять под ногти… А ты ничего не скажешь. И не потому, что ты такой стойкий. А просто знать ничего не будешь.
Севка заморгал растерянно. Кругом засмеялись.
— Идите вы! — обиделся мальчишка. Колька его обнадёжил:
— Скоро все пойдём… Нас, товарищи, ждут две с полтиной сотни человек. А поскольку учились мы вместе, то вы понимаете — это не какие-нибудь американцы, которые без крема от загара и туалетной бумаги воевать не могут. Это тоже — "командос" Тимура. И ждать от них можно чего угодно. Так что призываю к бдительности похлеще, чем в 37-м. Войдём в лес — надеваем очки.
Защитные очки для глаз у всех болтались на шеях. Без них Тимур обещал дисквалифицировать любого, кто схватится за автомат или вступит в бой.
Шло время. Жажда уже не так донимала — потому что превратилась в часть существования и казалась вечной, как небо. Данила начал задрёмывать, когда сверху скатился Вовка смахивая пот со лба, он сбивчиво затараторил:
— До самого леса — никого… а там — колодец, настоящий… наши сидят, ждут…
— Пошли, — решительно поднялся Колька.
…Колодец и в самом деле был "настоящий" — прятался под ивами, из вделанной в сруб бетонной трубы выбегал и терялся среди деревьев ручеёк, плотная крышка на ремённых петлях надёжно защищала воду и от солнца, и от мусора. Все ордой ломанулись к воде — Артур как раз отвалил крышку, открыв поросший изнутри белёсой плесенью чёрный сруб, — начали отталкивать друг друга… но уже через секунду опомнились. Воду из фляжек — тёплую, пахнущую металлом — слили в ручей. Двое мальчишек встали около колодца и наполняли фляжки, передавая остальным, а те пили. Вода оказалась холодной, она пахла морозом, землёй и была необыкновенно вкусна — как только может быть вкусной вода в такой день. напившись наконец и наполнив фляжки ребята, ещё кое-какое время стояли около колодца. Потом — молча — Колька выделил по три человека в головной, тыловой и фланговые дозоры — и также молча — отряд втянулся в лес, исчезнув в нём, литая в губку вода. Даже высокая, сочная трава не могла показать с какой стороны вышли люди — тридцать пар ног аккуратно переступили через неё.
… Они прошли по лесу километра три — без дорог, во всяком случае,
98.
Данила дороги не видел. Здесь комары бесчинствовали, аэрозоль, который взяли с собой, помогал плоховато. Но двигаться приходилось всё равно абсолютно молча. Останавливались один раз, по тому же молчаливому знаку головного дозора — поднятая левая ладонь. Всего в десятке метров от замерших мальчишек через кусты прошли цепочкой три или четыре кабана. Данила обмер. Но остальные казались спокойными.
Окончательно остановились в узкой сырой лощине, над которой ветви кустарников смыкались пологом, образуя настоящий шатёр. Здесь, усевшись по пятнадцать человек на краях лощинки — так, чтобы видеть происходящее за спинами сидящих напротив — молча съели по банке консервов с сухарями, и, убрав пустые банки в рюкзаки, спустились вниз. Наверху осталось только шестеро человек — по трое на каждую сторону "дома", они залегли в кустах, натянув капюшоны курток. Остальные, сложив рюкзаки в два ряда, и улеглись возле них голова к голове. Происходило все это в полном молчании — а Данила усваивал урок: в лесу у человека нет языка, как нет его у птиц, зверей, деревьев. Слова здесь — неуместны.
Он не думал, что сможет уснуть — комары вились и кружились, кроссовки так и не просохли, под спиной постоянно что-то кололось. Но, потратив перечёт всех неудобств где-то пол минуты, Данила не просто уснул — вырубился наглухо.
…Его разбудили ровно в восемь, на смену. В лесу всё ещё было светло, но всём чувствовался вечер. Ребята кругом спали — часовые менялись по одному: спускались, будили сменщиков и сами ложились не раньше, чем убеждались, что пост принят. Данила сменил Артура, но так и не понял, кто стоит на часах вместе с ним. Заняв своё место, он просто не смог обнаружить соседей. Оставалось ждать два часа, наблюдать и надеяться, что и он замаскировался хорошо….
Никогда ещё Данила не видел такого леса. Звери бояться необычного, неожиданного, а за шесть часов почти полной недвижимости, люди перестали казаться страшными. Мальчишка мог видеть, как дневные животные устраиваются на ночлег — оказывается, лес кипел жизнью! Это помогало терпеть(кроме всего прочего, хотелось ещё и в туалет!), но одновременно отвлекало внимание.
И всё-таки Данила не проморгал! Ну, может быть, ему просто везло — белка за которой он наблюдал, вдруг прыжками взлетела вверх по стволу, на высоте быстро развернулась и застыла, распластавшись, головкой вниз, глядя любопытными глазками и приподняв хвост. А на том уровне, где только что она была, появился человек. Он шёл совершенно бесшумно, наклонив ствол автомата и поворачивая влево-вправо очкастую голову. Данила провёл глазами — так и есть, с обеих сторон на небольшом расстоянии — чтобы видеть друг дуга — шли и другие поисковики — ребята из клуба.
Вот теперь Данила в полной мере оценил предусмотрительность Кольки! Да, они могли бы и не спешить. Но тогда их бы нагнали преследователи, которые сейчас, конечно, ждут на опушке. Могли бы и не останавливаться на днёвку — и столкнулись бы с загонщиками, которые, судя по всему, проплыли Колотьвой на лодках и шли от берега. И не зря Колька выбрал заросший овражек! Тот, кто ищет должен быть осторожней того, кто
99.
прячется. Не полезут загонщики в заросли, чтобы не шуметь.
Но по спине всё равно струился пот, а внутри всё скрутилось в тугой комок от веселья, страха, ожидания…
Загонщик прошел в МЕТРЕ от Данилы. Можно было плюнуть на его кроссовки. Он остановился на несколько секунд, покрутил головой снова, всмотрелся в заросли, кому-то что-то показал рукой… но так и не догадался, что заросли скрывают ложбинку!!!